baby and daddy shark

В салоне снова знакомая мелодия, бодрящая Тарна все больше, в отличие от Тайпа и Лонг-Лека — те мирно посапывают, при чем, один уютно устроился на его плечи и напевает звучащее сквозь сон, нашёптывая ещё что-то мужчине прямо в шею. — Ай’Таенг, выздоравливай скорее, — мямлит он, пуская тонкую ниточку слюны, — хочу домой, Ай’Тарн, спать, — и хватается за его руку, приподнимая голову, — поцелуй меня, а? — Тарн хочет рассмеяться ему в лицо. Ведь хочется, ужасно хочется всё-таки поцеловать это милое создание, ни, как Ай’Тина, нет, по-настоящему. Но у него уже есть опыт в поцелуях и боязнь не сдержать себя снова — так горька и въедается мужчине под кожу. — Я не откажу тебе, Ай’Тарн, — хнычет парень, тычась ему в плечо, — просто поцелуй и ничего более, — это звучит, как стоп-кран, который резко прекращает свое существование. И Тарн легко касается своими губами губ напротив, натыкаюсь на неприятный металлический привкус. Мужчина тут же отлетает, пугаясь самого себя, подчинённой боли, но слишком влажная ладошка ложиться на его собственную. — Я скучал по этим губам, если можно так сказать, — Тайп тихонько хихикает себе в кулак и снова ложится на тарново плечо, — это пирсинг, дурашка. Я сделал его ещё в девятнадцать на спор с братом, — кажется, что у него гора с плеч упала и Тарн с радостью сжимает ладошку в своей. И всё-таки включает мозг, который после встречи с Ай’Тайпом, кажется, затерялся очень и очень далеко. Что значит «скучал по этим губам». Они, ведь не целовались раньше. Ну, если и целовались, то Тарну действительно очень стыдно за то, что он не помнит лучших секунд этого дня. Но. Этого не было. Тайп, скорее всего, просто пошутил. — Почему ты сказал «скучал»? — воспитатель неловко дёргается, дуя губы после неудачного сна, — мы, ведь., — Тарн затихает, откашливаясь, — не целовались раньше. Лицо парня прислоняется к его пальто и Тарн слышит вздох, похожий больше на рык и улыбку, смешанную с какой-то печалью в самих уголках глаз. — Я всего лишь прикоснулся к ним, — палец парня проходится по все ещё жутко сухим губам, — не злись, — и старается улыбнуться, нашёптывая что-то в рукав. У Тарна, если честно, диссонанс. Он так боялся поцеловать этого парня, потом — чуть с ума не сошел и почти сделал это, а теперь — он узнает, что даже не присутствовал на их первом поцелуе. Весьма жестоко. — Господин Суппасит желает спать, — мычит Тайп, пока мужчина осторожно поглаживает его по голове. — Как скажете, господин, будет исполнено, — и, так же, легко прикасается губами к макушке, незаметно для самого, воспитателя, — но, для начала, Вам придется поесть, господин, — и получает глупый, но очень милый, театральный вздох в самое ухо. — Тогда, покормите меня, Господин Суппасит и пойдем спать, — это звучит так не принадлежно и легко, что Тайп спокойно и дальше устраивается на его плечи, посапывая. — Не при ребенке же, — шепчет Тарн, спускаясь ладонью ниже, на руку парня, а тот хватает ее и укладывает себе на бедро, смущённо улыбаясь. — Почему «нет»? — мужчина может только вздохнуть и с огромным нежеланием, убрать ладонь, укладывая Тайпа обратно. Он не сделает снова такую же глупость, ни за что. Он смог поднять статуи компании отца, повысить свои и от какого-то воспитателя сможет удержаться. Как бы это сложно не было. Можно только представлять, как Тайп разъезжаеться по постели, в ожидании его, самого. Все, что, пока спасает от таких мыслей, это сын. В конце концов, если бы Ай’Тину было бы с кем посидеть — парня бы здесь и в помине не было бы. За это Тарн честно благодарен Пи’Сану, это его заслуга. Но в сердце врезается тошнотворная мысль — Тайп не нужно это все, он здесь из-за своей доброты и долга. Да и Тарн ему совсем не нравится. Об этом хочется кричать, не отпускать парня вообще никуда из дому, никогда. Тарну слишком страшно от своих собственных чувств, он просто боится свое глупости. — Не переживай так, я же рядом, — шепчет Тайп, врезаясь в его щеку лёгким поцелуем, — расскажи, что тебя тревожит, — и улыбается, так честно, как будто его маленькая Ай’Танья, чисто. Хочется расплакаться на его плече, хочется рассказать ему все о наболевшем: о сестре, о Пи’Сане и его издевательствах, о брате и его проблемах, о Ай’Тине и его маме — хочется так много. Но он может просто поднести к своим губам ладонь Тайпа, легко прикасаясь. — Давай немного позже, не хочу, чтобы Нонг’Лонг-Лек проснулся, — и улыбается, сверкая ямочками, во всей красе, не иначе. Больше никто ни слова так и не сказал, за всю поездку, пока, конечно, не доехали до дома. Слишком уж жутко, да и говорить было не о чем, Тайп был слишком занят своими пальцами, поцелованными Тарном, а тот просто хихикал в кулак от какого-то непонятного счастья. Лонг-Лек, кажется, уснул мертвым сном, иначе, просто не объяснить его слишком крепкий сон. Мальчика не разбудил ни рёв автомобиля, ни гул дверей, ни шум в доме. Тайп даже перепугался и полез проверять пульс мальчика, тот был немного меньше нормы, но для сна — это ещё очень даже хорошо. Наверное, он жутко перенервничал из-за папы, парень и отходить от него не думал, пока из-за двери не показался Тарн с каким-то пакетом.