baby and daddy shark

Стоит брату выйти, кашель снова подрывает Лонга. Это все так похоже на ломку, как тогда, в пятнадцать, когда впервые попробовал ЛСД, случайно подсыпанное отчимом. Только потом, сходив таки в больницу, мама, совместно с самим, Лонгом обнаружили в крови парня это вещество. Столько крику было. Мама не прекращала кричать, пугая и старшего, и младшего — одинаково. И совсем не слышала, кто в этом виноват, точнее, она не хотела слышать. Ей так нравилась эта придуманная вселенная, где у нее есть прекрасный возлюбленный, дом, двое сыновей. Все сломалось и Лонг винил в этом только себя. Мама рассталась с Пи’Самоном и это было счастье, только для нескольких людей. А потом, больница, ненавистные белые стены, кучи цветных таблеток и лживых улыбок, чтобы все говорили, какие они молодцы. — Ай’Лонг? — он немного дёргается, вновь натягивая улыбку и тычет пальцем в дверь, — я понимаю, что ты нехорошо себя чувствуешь, но, тебе, Нара*, стоит сесть в машину, — Лонг может только кивнуть, присаживаясь в кресло, в котором, если честно, он никогда и не ездил. Всегда был за водительским. Он вновь кашляет, стараясь, как можно больше увернуться от мужчины напротив. Глаза совсем потухли, а от былой светлой кожи осталось только упоминание, руки трясутся и совсем не от того, как трясет машину, а от температуры. — Наклони-ка голову, — Лонг просто не может ослушаться. Он привык так жить, делать все, что бы ему не сказали. Чего хотят окружающие — хочет и Лонг, какой бы ложью это не было. Прохладная ладонь ложится на лоб и почти сразу отрывается с шипением и некой злостью в глазах, пока нога Торна с силой жмёт на газ. — У тебя жар и я не удивлюсь, если где-то под сорок температура, — Лонг хочет жутко громко рассмеяться этому человеку прямо в лицо, но это напугает нового знакомого. С ним нельзя так хорошо, так по-доброму, просто запрещено. Иначе, тут же вспоминается «доброта» Пи’Самона и то, что он делал дальше. — Не будь так добр, — вдруг, шмыгая носом, произносит парень, почти сквозь смех, — могу подумать, что ты хочешь меня изнасиловать, — Торн дурно шипит, сжимая ладони на руле, и кусает губы, лишь бы сейчас не сорваться, — думал, я — хороший, да? Ангел во плоти., — Лонг сам на себя шипит и тихо, только в своей голове, матерится, — чувствую себя проституткой, — мужчина таки подрывается смехом, всматриваясь в глаза напротив, — что? — Мой бывший бойфренд был сутенёром. Ты его, случаем, не встречал? — оба отлично понимают, что это перебор, чёрный юмор и тому подобное. Но они смеются, пусть сквозь кашель и слезы, но смеются же. Лонг слишком часто дышит, унимая свою глупую истерику одним только движением, превращаясь в «обычного такого себе парня». — Вообще-то, я — примерный семьянин, — фыркает парень, отворачиваясь к окну, заставляя Торна только больше улыбаться. — Поэтому в твоём доме есть только кот и сын, — Лонг хихикает в окно, стараясь не биться лбом о стекло, что не особо-то выходит и он с воем отклеивается. — Я не виноват в том, что развелся, — ладонь Торна ложится на его плечо, чуть сжимая. Это что-то типа профилактики глупой истерики на пустом месте, которая могла сейчас взорваться. Помогает, как ни странно, — как будто, в твоём доме больше существ? — он говорит именно «существ», имея ввиду и животных, но Торн почему-то прыскает смехом, разжимая ладони до максимума. — Ну, существ у меня дома вообще много, — его глаза становятся ещё ярче, — брат, например, та ещё сволочь, скажу тебе, — и хихикает как-то совсем по-девчачьи, хотя, Лонга это, кажется, вообще не волнует, — твой братец, кстати, хочет его у нас украсть, — Лонг сам себе чертыхается, сводя брови на переносице. Торн даже замечать этого не хочет, просто плечо сильнее сжимает, мыча что-то под нос, — извини, напугал, наверное. Но здесь нет ничего страшного я думаю, все нормально, — тот только хмыкает, убирая чужую ладонь со своего плеча, укладывая ее на руль, — а так, мама — дома, папа, брат, Нонг’Тин, Ай’Тар и прислуга, — парень может только моргать, в непонимании и еле-еле приоткрывать губы, дабы что-то сказать, но не получается. — Типа, богатенький сынок, — Торн только фыркает, пропуская это мимо ушей, — извини. Это было грубо. Просто, у нас никогда никакой прислуги не было и в помине, а тут такое, — мужчина понимающе кивает, всё-таки укладывая ладонь на плечо, на всякий случай. — Я понимаю, — он улыбается, украдкой наблюдая, как тот забавно упавшую прядь за ухо буквально прилизывает, иначе, ну, никак не скажешь, — расскажи лучше он сыне, мне-то ещё своего растить, а от брата — ничего не дождешься, ни слова, — Лонг буквально светится хлопая в ладоши от счастья. — А о каком из трёх моих малых тебе рассказать? — Торн только и может поднять свои глаза к парню, который все так же улыбается, спокойно, как будто, ничего и не произошло, — двое — сейчас у моей бывшей, ДНК-тест правда сказал, что оба — не мои, но я все так же люблю их — и Ай’Кана, и Ай’Лин, а Ай’Лонг-Лек остался со мной, — у мужчины, кажется, сейчас либо нервный срыв будет, либо просто обморок, выглядит он буквально никак, — извини, — крыхтит Лонг и ладонь снова сжимает его плечо, в попытке успокоить. — Постой-ка, — Торн почему-то смотрит на свои пальцы, старается их пересчитать и наконец, почти вскакивает, — так, это твой сын — тот невероятный возлюбленный моего племянника? — голос мужчины совсем дрожит, он хочет показаться хорошим, самым лучшим дядей и отцом, и всем, что только на свете есть. Но, кажется, Лонгу вообще все равно. — Я не так уж хорошо общаюсь с Ай’Каном, жена запрещает, но, вполне возможно, что это так, — у Торна в голове одно огромное «да!» в голове и слишком много радости.