baby and daddy shark

Торн выглядит жутко счастливым, даже слишком и ладонь на плече снова расслаблена. Все хорошо. Это повторяла мама, как мантру, сидя перед психологом, пока он распрашивал Лонга о всем том, что происходило в течение нескольких месяцев. Мама тогда так плакала. И все говорила «все хорошо, все хорошо, все хорошо», ещё и Тайпу это в голову вбивала, свою идеальную вселенную. Не вышло. Благо, папа вернулся и все сами по себе решилось. Кроме, детских проблем Лонга. Они никуда не ушли. Пи’Самон заставил его поверить в то, что ему место внизу, на самой низкой ступени общества. Если короче, просто быть шлюхой. Он видел много девушек, парней в отделении, которых приводили время от времени коллеги и усаживали за решетку на несколько суток. Практически все из них молчали, девушки предлогали тело, что расплатился. А один парень, просто просил выпустить, ведь его ждёт девушка дома. И у него, у лейтенанта полиции, ком в горле стал от этих жалобных глаз. А девушка его всё-таки пришла, просила, деньги предлогали и все плакала и плакала, «почему ты так одет, милый?» — это заставляло парня каждый раз прятаться за подругой, пока та что-то бормотала. Лонгу было страшно. Он бы мог стать одним из них, зарабатывать деньги просто на том, чтобы отдавать свое тело и совсем не желать этого. Счастье, что все обошлось и мама всунула его в академию хоть как-то и он смог стать человеком. — Кем ты работаешь? — парень сам ойкает от своих слов, тут же маша руками в стороны и прикрывая лицо, — прости, я не должен был. — Я работаю с братом, он занимается самими делами, а я — бумагами, все честно, — Торн задумчиво хмыкает, — только вот, у него работы больше, да и нервов, — тот кивает, закусывая нижнюю губу от неловкости ситуации, — что насчёт тебя? — он чертыхается, вздыхая. — Лейтенант главного отделения бангогской полиции, Лонг Киттипат-Канавут, — мужчина даже дёргается, чтобы не засмеяться во весь голос, но при этом глаза так и остаются, блестят при свете фонарей, — не похож, да? — тот только кивает, — я знаю, — и ладонь снова сжимает плечо, давая надежду в то, что ещё не всё потеряно. — Как я и говорил, мой бывший — сутенёр, — он вздыхает, откидываясь на кресло, — у тебя его в отделении, случаев, не было? — Лонг только и хмурится, припоминая всех сутенёров, которых в своей жизни видел — один или два, всего лишь. — А как зовут-то? — Торн чуть шипит, от упоминания с чужих уст человека, которого-то в принципе, больше и видеть не желает. — Сан, Ай’Сан, — мычит, словно невзначай, просто так, и будто хочет сплюнуть желчь, но из вежливости терпит. — А, — парень щелкает пальцами, — папик, — Торн только и жмурится. Он слышал это и не раз. Когда видел в клубе очередных подружек своего «горячо любимого» парня. Пи’Джессика, как и всегда, занималась эскизами, чтобы на следующий день перевести их на тела своих жертв, а ее девушка, Пи’Мэй просто вертелась рядом, попивая коктейль. Какая-то девушка тогда подошла к ним и спросила, какую из «деток» можно отдавать. В тот день, Торн и понял, чем занимается Ай’Сан. Иногда Пи’Мэй говорила, что любая девушке, а уж, тем более, парень попадают после парня в руки других мужчин, реже — женщин. И он боялся, как девчонка, что и с ним это произойдет. Но спокойствие всегда давали деньги и семья, сидящая дома, не догадываясь о похождениях сына. — Частенько он у нас, обычно своих девочек забирает, — Лонг нервно тянется в карман куртки, вытаскивая из него телефон, и что-то судорожно ищет, — даже номер остался, — Торн, если честно, и глазом не повел. Смысл вспоминать свое прошлое. Хотя. Какое же это прошлое, если они расстались-то сегодня или уже вчера, нет сил даже на часы глянуть. Они с Ай’Саном слишком часто расставались, слишком слишком. Даже женились несколько раз и расходилась так же. Было разное и Торн свыкся с этим, но каждая измена, гнобления и оскорбления отдавались рубцами на сердце, иногда и на всем теле из-за излишних нервов. — Он встречался с кем-то из них? — он еле-еле произносит это. Сложно. Нонг’Тарн всегда успокаивал его, говорил, что тот парень больше не потревожит их, пусть тогда ему было всего четырнадцать. И этот ребенок думал, что Торн не знает ничего. Думал, что брат не видит откровенных приставаний Ай’Сана, в виде, случайных прикосновений под столом, случайных подглядок в душе, случайных поцелуев ниже, чем можно. Но Нонг молчал, улыбался и молчал, пока Торн не выгнал своего парня, когда тот, не стесняясь зашёл в душ к младшему. Он слишком боялся потерять нажитое, что даже брата почти отдал. Кошмар какой. — С Ай’Карен, насколько я помню, она — англичанка, попала сюда случайно, расстались буквально три дня назад, — Торн с силой сжимает руль и ладонь на плече, — все нормально, все закончилось, — тёплая, мягкая, кажется, без единого шрама ладошка ложиться на щеку мужчины, оттягивая немного кожу, заставляя улыбнуться. — Да-да, ты прав, — и откладывает ладонь обратно, на бедро парня, — больница за углом. Тебе уже лучше? — Лонг кивает, улыбаясь. И вообще, весь его вид говорит о том, что он создан для таких моментов, для поднятия настроения. — Отчасти, да, — мычит тот, — благодаря тебе, Ай’Торн, — и смеётся, чуть не прикусывая язык. Торн чувствует себя немного лучше, чем с Ай’Саном.