baby and daddy shark

Торн бы с радостью туда не ехал. Воспоминания не очень. Он же должен просто завезти Ай’Лонга в больнице, взять такси и уехать к черту домой, где все спокойно, где Ай’Тар мирно спит, где мама с папой перешептываются о следующем дне слишком громко. Но уезжать не хочется, пусть все останется так — он, этот милый полицейский в одной машине. Если он хоть зайдет в эту больницу — больше не выйдет. Ее мужчина отлично знает, после каждой драки с Ай’Саном его везли сюда и уже запомнили, что за он за шишка. И теперь, все сложно. Торн не против бы остаться в больнице, с Ай’Лонгом смеяться и обсуждать детей, глупых братьев, но, если он войдет и хоть одна медсестра заметит, сколько у него повсюду ран от недавнего «спора», рискует не выйти вообще из этого злосчастного места. — Там есть парковка, глянь, Ай’Торн, — голос выбивает, казалось, все глупые мысли. Нужно только посмотреть, как улыбается парень — и все станет намного лучше, — Ай’Торн? — он должен улыбаться, не пугать этого маленького ангела. Нет, — спасибо, что подвез, — и открывает дверцу, что, кажется, чувствует мысли хозяина и не поддается. Все. Он вышел. Это можно считать концом счастливого пути Торна. Мысли сейчас его, самого съездят, не меньше. Дверца открывается, но в темноте не так-то просто хоть что-то увидеть, тем более, с таким куриным зрением. Хотя, мужчина-то и не виноват, что родился с такими глазами, у отца — тоже зрение не совсем нормальное, минус три, если память не врёт. — Ай’Лонг, — как-то тихо, не слышно почти старается произнести Торн, второй рукой придерживаясь за крыло автомобиля, — Ай’Лонг. Шаги свидетельствуют о приближении человека, но, все в той же, темноте разглядеть, кто это не особо удается. Хотя бы сейчас. Тёплая ладонь ложится на плечо, отчего хочется просто-таки выть. — Все нормально? — Торн может только отрицательно головой махнуть, — пойдём со мной, раз так, — и берет за руку. Кажется, сердце остановилось. Ай’Сан старался не брать его за руку, практически никогда, разве, что при родителях, когда необходимо было притворяется. Он-то и не целовал и вообще, старался не контактировать. Когда Нонг’Тарн был ребенком постоянно спрашивал, «почему они не ведут себя, как все парочки». И Торн не мог найти ответа, ведь его просто не было. Они не были парой, пусть и встречались так долго, вступали в брак и тут же выходили из него «галопом». Странные времена были. И вопрос волнует только один — а прошли ли? А если снова ссоры, скандалы, драки ни за что? Снова измены, снова извенения и плач в ногах. Снова, снова, снова, бесконечные страдания. Кажется, Торн уже стал мазохистом, ему, как будто, нравится ощущать это все. Но, когда тебя берут за руку с нежностью и полной отдачей, хочется расплакаться и простоять здесь вечность. — Спасибо, Ай’Лонг, — мужчина кожей чувствует, как тот улыбается, сжимая ладонь в своей. И сейчас не ясно. Почему у такого очаровательного парня нет никого? Тайна мирого масштаба и ему нужно ее раскрыть. Обязательно, сегодня-завтра, а необходимо. Дверь медленно открываемая, а звук такой, как будто, она слетает с петель. Больница, конечно, не плохая, но вот мастер им явно не помешает. В коридоре явно светлее, чем на улице, что заставляет оторвать друг от друга ладони. Нет, не заставляет, Ай’Лонг, кажется, сцепя зубы держится за руку, подходя к девушке за стойкой. — Простите, можем ли мы получить помощь? — девушка дёргается, швыряя назад журнал, который она секунду назад со страстью перечитывала. — Да, конечно, что Вас беспокоит? — она тут же схватилась за ручку, пока ее глаза, скрытые очками вертелись от испуга в разные стороны. — У меня простуда и я хотел бы, чтобы врач прописал мне нужные медикаменты, — девушка кивает, выводя что-то на листе бумаги, — жаропонижающее, пожалуйста, — та снова кивает, вытаскивая из завала бумаг телефон и быстро-быстро бормочет что-то, дуя губы. — А что, насчёт вашего молодого человека? — Лонг аж подскакивает, сильнее сцепляя их пальцы, — я ош-шиб-блась, прос-стите. Наверное, это б-было обид-дно, — даже через такое скудное освящение видно, как девушка покраснела, как она старается прикрыть горящие щеки и закрыть себе наконец рот. — Не очень важно то, в каких мы отношениях, — разносится слишком громко по коридору и Торн может чувствовать поддержку со стороны парня, который чуть ли не хохочет ему в плечо, — у меня есть небольшая рана, порез от стекла и думаю, туда попала какая-то глупая инфекция, — девушка шипит и вздыхает, сгорая от любопытства, — так, что? — Я провожу вас в определённые палаты, но для начала, мне нужны ваши имена и фамилии, — она вдруг как-то излишне дёргает рукой, что та хрустит, как будто, в самом деле ломается, — меня зовут Марифа Сирипул, — и смеётся почему-то так по-девчачьи, что даже смех Ай’Лонга не сравнится с ней. — Лонг Киттипат-Канавут, Пи, — произносит парень, вынимая из внутренней стороны пальто паспорт и Торн непроизвольно дёргается сам. Его-то паспорт дома. Как глупо вышло, Будда. — Отлично, теперь ваш, господин, — а мужчина только и шепчет какую-то мантру, быстро-быстро, чтобы не было настолько огромного позора. — А вы разве не узнаете его? — Лонг топает ногой слишком сильно, отчего сам же и ойкает, крыхтя от боли, — это же господин Торн, — и тут он неловко уводит глаза, стараясь придумать хоть что-то правдивое или на то похожее. — Торн Суппасит, но, наверное, вам ближе будет Торн Тханают, — Марифа тут же снимает очки, оглялывая мужчин напротив и восхищённо охает, хлопая в ладоши. — Правда, простите не заметила, — она оглялыается назад, выискивая что-то и таки поворачивает голову с розовым листочком в руках, — в автограф можно? — Давайте позже, — мычит Лонг, сжимая чужую ладонь в своей, — сейчас главное — здоровье, — и сам себе кивает.