Непримиримые разногласия

Гермиона переступила антиаппарационный барьер и сразу ощутила перемену климата с промозглого Британского на тёплый средиземноморский. Она все ещё была в Англии, но здесь на территории родового поместья этого не ощущалось. Магия требовала колоссальной энергии, и волшебнику, каким бы талантливым он ни был, не под силу в одиночку влиять на погоду, время суток и в целом на законы природы. Другое дело, когда определенную территорию много веков снабжали сильными артефактами, заговорами на крови и заклинаниями, которые поддерживал хозяин рода и его слуги. В таких поместьях могла быть любая погода, вне зависимости от того, что происходило за его пределами. Гермиона, выросшая в мире маглов, не переставала удивляться тем возможностям, которые открывала магия. Особенно магия, передающаяся из поколение в поколение и с помощью волшебников, приобретающая невероятные масштабы. Аристократы в своей жизни не ограничивались посиделками у камина с сигарой и огневиски. Наследники каждого из древних родов обладали определенными знаниями, готовы были нести огромное количество ответственности за себя и всех, кто так или иначе зависел от них. Да, от всех этих усилий и забот, люди становились чопорными, высокомерными и надменными, порой. Но можно ли было их винить? Когда с самого раннего возраста эти дети обязаны были изучать этикет, несколько языков, основы бизнеса, ведение хозяйства и много-много другого. В то время как их сверстники играли в квиддич на заднем дворе и прибегали по зову матери на перекус свежеиспечёнными пирожками, едва помыв руки перед едой. Гермиона до войны не очень-то задумывалась обо всем этом. В её мире было все просто: вот «свои», а вон там «чужие». Были ребята, с которыми она делила стол и кров, и с ними было весело и задорно. В гостиной Гриффиндора всегда было шумно, никто особо не заботился о манерах. Это была жизнь в её понимании, самая настоящая и искренняя. Если уж радоваться, то непременно прыгать до потолка, если грустить, то так, что слезы из глаз во все стороны. Обниматься до хруста в рёбрах и драться до кровавых ссадин. А были «чужие»: высокомерные, скрытные, язвительные. Все эмоции выражались лишь едва уловимыми переменами на лице, да парой колких фраз. Эти дети казались восковыми: ровные спины, идеальные прически, аккуратность во всем. Рядом с ними ощущение собственной неполноценности буквально зашкаливало. Но, как и многое в этой жизни, все вышеперечисленное было лишь первым впечатлением. Истина всегда глубже, нужно дать время себе и обладать терпением, чтобы увидеть сокрытое внутри. Идя, по подстриженному газону в окружении пальм и разросшихся буйным цветом растений, девушка увидела большой замок из белого камня и восхитилась в очередной раз. Центральная часть дома начиналась с двух дугообразных лестниц, встречающихся на общей площадке перед парадной дверью, а между ними стояла небольшая чаша, из которой задорно бил фонтан. Большие витражные окна отражали веселые солнечные блики. Куполообразная крыша, украшенная лепниной и высоким шпилем, заставляла запрокидывать голову, чтобы внимательно разглядеть скульптуры херувимчиков тут и там игриво целящихся в гостей своими стрелами. Правое и левое крыло дома были с таким огромным количеством окон, что Гермиона ни за что не решилась бы их сосчитать. Дверь была открыта и на пороге её встречали: - Мисс Грейнджер, - старый домовик услужливо поклонился ей. - Здравствуй, Дино. Зайдя в просторный холл, любимое место Гермионы в доме, она по-привычке вскинула голову, разглядывая живопись на потолке. Её так увлекли изображения древнегреческих богов, которые в ответ разглядывали её и приветливо махали гостье, что она не сразу услышала легкие торопливые шаги, звук которых был все отчетливее. Девушка переместила взгляд, когда хозяйка поместья была уже всего в нескольких метрах от неё. Длинные волосы, медно-рыжего цвета развивались от быстрой ходьбы. Лицо в веснушках и голубые глаза, излучающие мягкость и любовь. Сегодня, правда, в них ещё был оттенок небольшой тревоги. Платье прибывшей нимфы было прямым в пол, из шёлка, выкрашенного в терракотовый цвет с этническими узорами. Ноги, впрочем как и всегда, босые. Гостья, в очередной раз, удивилась, глядя на хозяйку, вспомнив, что Джинни, тогда ещё Уизли, в школе была настоящим огнём. Выросшая с шестью братьями, Джин всегда была энергичная, резкая. Ей приходилось отстаивать своё мнение, если нужно кулаками и доказывать свой авторитет спортивными победами. Сейчас же, она вместо лесного пожара, напоминала собой огонь в камине: все движения были плавными, взгляд тёплым, а улыбка - освещала все вокруг. Гермиона знала, что это большая заслуга мужа Джин, и за это она любила друга ещё больше - он подарил воинствующей амазонке возможность спрятаться за надежный крепкий тыл. Вряд ли чья-то другая любовь, смогла бы внести такие изменения в характер Джинни. - Гермиона, - Джинни порывисто обняла её. - Ну как ты? По обеспокоенному тону подруги и ещё из-за того, что Джин вглядывалась в лицо Гермионы, было понятно, что она уже в курсе возвращения Малфоя в Лондон. А это значит, что не стоит оттягивать время и нужно поговорить. За этим она и пришла сюда. - Думаю, мне нужно выпить, - голос девушки был усталым, а взгляд дезориентированным. - Конечно, конечно. Дино! Следуя за хозяйкой поместья, Гермиона вошла в уютную гостиную, где на маленьком столике уже стояла открытая бутылка эльфийского вина, пара бокалов и блюдо с фруктами. - Спасибо, мы позовём, если ты нам понадобишься, - сказала Джинни, усаживаясь в кресло и жестом призывая подругу присесть во второе. Эльф поклонился и исчез, оставляя за собой лишь звон от хлопка аппарации. Пока Джин разливала вино по бокалам, Гермиона вспомнила другой, похожий случай... Была середина осени, но в замке уже ощущалось приближение зимы. Они сидели с Джинни в гостиной башни старост, греясь теплом от камина снаружи и сливочного пива изнутри. Гермиона смотрела на Джин, в то время как девушка невидящим взором уставилась на огонь. Подруга получила сегодня письмо из Лондона, оповещающее её о том, что их отношениям с Гарри все же пришёл конец. Формально они обе приехали в Хогвартс не обременённые обязательствами, но если в их отношениях с Роном стояла жирная точка (уж Гермиона позаботилась, что бы они выяснили все до конца), то Джинни хватило духу лишь на многоточие. Её можно было понять, одержимость Гарри Поттером не покидала девушку с их первой встречи. Казалось, все вокруг были уверены, что Уизли в любом случае сменит фамилию на Поттер. Весь вопрос: как скоро это произойдёт? У одной Гермионы были сомнения, да, возможно, и у Рона тоже, хоть они никогда и не обсуждали отношения друзей. Гарри слишком изменился после последней битвы. Он совершенно осознанно шёл тогда на смерть в Запретный лес, распрощавшись мысленно со всеми кого любил. Решил, что все они начнут счастливую жизнь без него, исключил себя из их судеб. Такое просто так не проходит. Когда все закончилось, он вдруг понял, что ему нет места рядом с ними. Нет, для его друзей и Джинни ничего не изменилось. Наоборот, они так долго боялись за его жизнь, что вот теперь, когда, казалось, страшное позади, они воплотят в жизнь все самые смелые мечты. Только Поттер остался без «будущего». Он его вычеркнул. Как оказалось, он и не думал о жизни никогда. Только о главной цели, которой его наградили без собственного согласия. И в то лето 98-го Мальчик-который-столько-раз-выживал, пытался стать собой, но он не знал как это сделать. Дамблдор не оставил инструкции, не было Омута Памяти и шрам ничего не подсказывал. Гарри решил взять тайм-аут и уехать туда, где в него не будут тыкать пальцем на улице, в попытке разобраться: «Кто же такой этот Гарри Поттер? И такой ли уж он олух?». Поэтому он и написал Джин то письмо. Это было бы абсолютно нечестно: опять заставлять ждать его, на сей раз из похода по дебрям собственной души. Гермиона сочувствовала Джинни, но она знала, что Гарри был прав. Сейчас рыжеволосой девушке страшно и горько, но пройдёт время и она поймёт, что любовь должна преображать человека, а не заставлять только лишь благоговеть перед своим избранником. Вряд ли бы Джин подошли такие отношения, где её жизнь представляла из себя жертву, лежащую на алтаре во имя славы и героизма Гарри Поттера. За всеми этими размышлениями, подруги не услышали как скрипнул портрет, закрывающий вход в башню старост. - О, да у нас тут элита прайда! - Блейз Забини театрально поклонился, - Даже не знаю, заслуживает ли моя скромная персона дышать одним воздухом со столь восхитительными bambino*? Гермиона перевела взгляд на своего вынужденного коллегу и закатила глаза. В целом, ей неплохо работалось с Блейзом. Можно даже сказать, что они подружились. Он обладал хорошими манерами, хоть иногда и паясничал довольно пошло, был умён и, так или иначе, исполнителен. Ей этого хватало. Конечно, его неутомимое желание уложить в постель любую мало-мальски симпатичную студентку раздражало, но Гермиона предпочитала размышлять философски по этому поводу и прощала Блейзу его маленькие слабости. - Забини, что за ложные приступы скромности? Я быстрее поверю, что профессор Макгонагалл танцевала стриптиз на обеденном столе в Большом Зале, чем в твоё чувство собственной неполноценности. - Грейнджер, - Забини в два счета преодолел расстояние от входа до дивана, на котором сидела Гермиона и заговорщически зашептал ей на ухо, впрочем, достаточно громко, что бы его услышала Джин, - а какие ещё нескромные фантазии посещают твою кудрявую голову? Мне уже начинать опасаться за свою добродетель? Запирать дверь в свою спальню перед сном, может быть? Джинни фыркнула, но тут же наклонилась к кружке, пытаясь скрыть смешок. Гермиона же широко распахнула глаза и уставилась на Блейза в немом ужасе. Ну каков нахал. А Забини, довольный реакцией обеих гриффиндорок, уже вальяжно развалился на диване, раскинув руки в разные стороны и положа ногу на ногу, весело подмигнул Джин, когда та снова подняла голову и их глаза встретились. Гермиона увидела как Джинни Уизли насмешливо подняла бровь, посмотрела на слизеринца даже-не-пытайся-Забини взглядом и перевела тот опять на огонь в камине. Вроде ничего не предвещало, но яркий румянец подруги подсказывал Гермионе, что этим дело не закончится. Хозяйка поместья ненавязчиво разглядывала свою гостью. Та была задумчива и потеряна, хоть это и не каждый бы понял. Всегда строгая и серьезная Гермиона Грейнджер за последние десять лет ещё стала расчётливой, холодной и моментами беспринципной. И Джинни не знала, как много в ней осталось от прежней Гермионы. Возможно из-за таких изменений в своём характере, она и потеряла почти все свои дружеские связи. После войны, Героиня была окружена огромным количеством внимания. Некоторое даже было вполне искренним. Но, оградив себя от всех, особенно после окончания школы, она осталась практически одна, совсем как в начале обучения в Хогвартсе. И почти все многочисленные Уизли предпочли самоустраниться из жизни Гермионы. Только одна представительница самой рыжеволосой и наивной семьи во всей магической Англии, в отличие от своих горячо любимых родителей, прекрасно была осведомлена о том, что взрослая жизнь предполагает не всегда однозначные поступки. Всё их поколение оказалось неплохо подготовленным к реальности. И за это можно было бы сказать спасибо одному фанатичному придурку, но она не станет. Вместо этого Джинни уже-не-Уизли будет извлекать пользу из всего того малоприятного дерьма, которое впервые настигло её ещё на первом курсе обучения в Хогвартсе. И вот сейчас её Гермиона рисковала потерять всю новую себя, добытую таким трудом. И, честно говоря, Джиневра не была уверена в том, что это плохо, потому как совсем не ясно найдёт ли Грейнджер когда-нибудь что-то кроме зияющей тьмой пустоты за всеми слоями, которыми так усердно обвешивала себя день ото дня много лет кряду, если это всё же не случится. - Есть мысли зачем он здесь? - гостья вздрогнула от этих слов, переводя рассеянный взгляд на хозяйку. - Нет. Он зашёл в кабинет, обозначил своё великолепие и испарился, - иронично ответила Гермиона, рассеяно потирая ободок бокала. - Джин, я бы хотела оставить всё это в прошлом, но... То как он себя держал... Вряд ли я смогу. - Дорогая, уверена, что тебе это нужно? - Джинни старалась мягко донести до подруги свою позицию: не обязательно ворочать необъятные валуны, состоящие из стойкости, силы и расчётливости, что бы быть счастливой. Иногда можно уступать своим слабостям. - Нужно, - Гермиона Джин Грейнджер расправила плечи, и, кажется, выросла в кресле на пару дюймов. - Он не должен считать, что может оказать на меня хоть какое-либо влияние, только не опять. Я не какой-то там кролик, теряющий всякую способность дышать при виде удава. В тот вечер она задержалась в библиотеке. В этом не было ничего необычного, кроме того, что с ней задержался и Малфой. Гермиона уже немного привыкла к его присутствию в своей жизни: Драко и Блейз были друзьями, если вообще можно применить этот термин к «змеям». Хотя Блейз при более внимательном изучении оказался не так уж и плох, в отличии от своего друга. Вот уж кто не удивил. Всегда презрительный, злой взгляд Драко едва задерживался на ней, если вдруг, они оказывались в одном помещении. Забини пытался сгладить атмосферу шутками и байками, показывая свою лояльность к коллеге, но Малфой обрубал все порывы на корню, давая понять что никто и никогда не заставит его, разговаривать с Грейнджер более-менее миролюбиво. Она была человеком не его круга и воплощением всего того, что он так сильно ненавидел: сострадание, наивность, отзывчивость и, мать её, вездесущая любовь к ближнему, заползающая во все щели и отравляющая своим светом такую привычную гулкую тьму. То, что возможно эти качества помогли светлой стороне преодолеть Темного Лорда и тем самым спасти магическую Британию от его больного влияния, наследник рода Малфоев предпочитал игнорировать, хоть и его аристократичный зад теперь был в безопасности. Он знал, ЧТО лично ОН потерял из-за них: веру во все устои, с которыми родился, силу и величие, возможность мало-мальски приемлемого будущего. И за всё это и Грейнджер лично несла ответственность перед Драко, нравилось ей это или нет. Гермиона знала о его претензиях. Малфой периодически предъявлял ей их, исправно приправляя свои речи ядом, сочившимся из его горла и забрызгивая всё живое в радиусе, кажется, пары миль. И иногда, но лишь иногда, когда его речи были особенно рьяными, староста девочек видела долговязого парня с красивыми чертами лица, злость которые совершенно не портила, она, как ни странно, органично внедрялась в Малфоя, дополняя его. Парня, в котором навсегда умер тот заносчивый, но в принципе, не прогнивший мальчишка, но мужчина (каким он будет совсем не ясно) ещё не родился, и Малфой пребывал в агонии такой болезненной для себя трансформации. Он был растерян и Гермиона, знающая об этом состоянии слишком много, иногда жалела высокомерного засранца. Но, эти , светлые для такого гада, чувства девушка испытывала будучи где-то среди людей. И вообще наедине они не оставались. В такой ситуации ей ещё не приходилось давать ему отпор. Гриффиндорка закатила глаза из-за своих трусливых мыслей. Брось, это же всего лишь Малфой. Что он сделает? Назовёт грязнокровкой или, не дай Мерлин, уличит в несуществующей интимной связи с Гарри? Гермиона рассмеялась про себя, расслабляясь от осознания того, что нет ничего такого с чем бы она не справилась, особенно если это изворотливый Слизеринский принц и его едкие замечания. А ещё его эта странная страсть к разным носкам, которая как выяснилось, не была «разовой акцией». Как только выдавался момент, Староста девочек бросала быстрый взгляд на ступни Малфоя. Грейнджер уже всерьёз опасалась, что у неё развивается навязчивая идея по-поводу этих дурацких носков, сдались они ей. Мысли, перетекающие в более безопасное русло ещё больше расслабили её и Гермиона невольно громко фыркнула, вспомнив, выражение лица Джин, когда и она узнала «маленькую тайну» о таком интимном предмете гардероба Слизеринского принца и ещё её веселые комментарии. Поняв свою оплошность, девушка быстро закрыла рот ладонью и испуганно подняла глаза. На неё в упор смотрел Драко Малфой, видимо до этого не замечавший её, увлёкшись чтением. - Что тебя так рассмешило, идиотка?, - глаза слизеринца сузились до щёлочек от злости: мало того что он остался в библиотеке наедине с Грейнджер, так она ещё и смеётся над ним. Конечно над ним, разве могло быть по-другому? Он и его семья теперь просто главные шуты Магического мира Великобритании. Каждый считал, что имеет право, в лучшем случае потешаться над ними. Небось всем своим вонючим Орденом обсуждают какие же Малфои жалкие и никчемные. И она особенно должна прыгать до потолка от радости, ведь теперь он унижен перед всеми, ровно так же, как была она много раз по его милости. Гермиона вздернула нос кверху на его ничем не прикрытую грубость и поднялась со своего места, намереваясь уйти. Ещё не хватало ввязываться в перепалку с этим говнюком. Собирая свои вещи и кладя их в сумку, девушка успокаивала себя, что ничего страшного не произойдёт, если она пройдёт к выходу мимо стола, за которым сидит Малфой. Есть ещё другой путь - дальний, но, если она пройдёт по нему, то признает, что опасается слизеринца. Она и так проявила слабость, минутой ранее, больше ей не стоит показывать перед ним настоящих эмоций. Перекинув сумку с учебниками через плечо, Гермиона спокойной, как ей хотелось верить, походкой направилась к выходу из библиотеки, игнорируя флюиды ярости, так отчетливо исходившие от Драко Малфоя. Дойти до двери без происшествий ей не удалось. Когда она почти прошла такое малоприятное препятствие, в виде сидевшего за столом самого дурного из всех слизеринцев и начала уже выдыхать с облегчением, то была вынуждена дёрнуться всем телом в обратную сторону от своего запланированного маршрута из-за того, что её рука оказалась в плену и она, видит Мерлин, в тот момент совсем отказывалась понимать, что же случилось? Почему её конечность предала свою хозяйку и помешала ей беспрепятственно выйти из такой щекотливой ситуации? Посмотрев на руку, Гермиона обнаружила, что её запястье находится в тисках, которыми послужили ледяные длинные пальцы. Бледная ладонь, была так сильно напряжена, что Гермиона невольно провела ассоциацию между кровью, наполнявшей вздыбившиеся вены и бурными потоками, горных ручьев, за неумолимым движением, которых она так любила наблюдать, когда бывала в горах вместе с родителями. В те времена, когда они ещё знали о существовании собственной дочери. Сейчас она чётко представляла, как реки чистейшей крови, тёкшей по акведукам вен Малфоя, буквально закипают и бурлят ещё сильнее, только из-за одного присутствия грязнокровки рядом, не говоря уже о том, что он с помощью пальцев чувствует её участившийся пульс - прямое доказательство того, что та жива, как бы ему не мечталось об обратном. - С чего ты решила, что можешь игнорировать мой вопрос? - прорычал Малфой, с яростью сжимая её руку. - Я не позволю. Слышишь? Черт, да будь ты хоть самой ебучей героиней войны всех времён. Я не позволю тебе смеяться надо мной или думать, что я недостоин твоего ответа. Поверь мне, - он дёрнул Гермиону за руку сильнее так, что ей пришлось наклониться к нему чуть ближе, пока он все ещё сидел на стуле, - если мне будет нужно, то ты ответишь, стоит мне только задать вопрос. Ты всё ещё никчемная грязнокровка. Тебя никогда не примут в этом мире, как бы ты не выпрыгивала из своих белых хлопковых трусов, таких же занудных и скучных, как ты сама. Гермиона подняла глаза от своего запястья и с вызовом уставилась на Малфоя. От её робости не осталось и следа. Она была воином и наделена многими качествами, которые так ценил в людях один из основателей. Ни один гадкий слизняк, как бы далеко он не прыскался ядом, не посмеет её запугать. Открыв, было рот, староста уже собиралась ответить что-то колкое, благо слова никогда не подводили её. Они всегда могли бить точно в цель и обезоруживать оппонента. Но не в этот раз. Глаза девушки расширились ещё больше, когда она поймала взгляд Малфоя. Будто затравленный зверь глядел на неё с вызовом, но страха было больше. Страха, что всё это правда: он ничтожество и ничего из себя не представляет. Страха, что так будет всегда. Страха, что и она об этом знает. Гермиона знала. Но она знала и ещё кое-что: для того, чтобы быть ничтожеством по её мнению, проступков Малфоя было недостаточно. Более того - он же защищал свою семью. Мерлин, они так похожи. Да, методы у них были разные как и ценности, но Гермиона Грейнджер всегда считала, что есть несколько способов решить задачу, нельзя настаивать лишь на одном. Драко Малфой стал заложником многих обстоятельств. И, конечно, она жалела его. Но не той жалостью, которая возникала каждый раз, когда ушки маленьких домовиков прижимались от страха, если они оказались недостаточно хороши для своего хозяина, или,когда обижали животных ради потехи. Она сочувствовала Драко Малфою, как человеку, чья жизнь перевернулась с ног на голову и которому нужны были силы, чтобы найти себе новое место. Осознав свои чувства, Гермиона хотела как-то донести их. Утешить его, что-ли. Именно поэтому она поступила так как поступила. Потом ворочаясь в своей кровати в Башне Старост, девушка пыталась списать свой поступок на посттравматический синдром, но это ей плохо удавалось: было в этом что-то ещё. Какая-то неведомая магия заставила Гермиону, нависавшей над Малфоем, потому что её рука была все ещё зажата его пальцами, поднять вторую, не для того чтобы с её помощью вырваться или ударить Малфоя, что было бы очень логично. Нет, левая рука девушки плавно, будто в замедленной съёмке, поднялась до уровня лица слизеринца и легким движением, словно крыло бабочки, дотронулась кончиками пальцев до его скулы, аккуратно, как если бы она могла порезаться. Он перестал дышать. Зрачки Драко расширились от ужаса: происходившее в данную минуту, было за гранью его понимания, за гранью всего нормального, за гранью всего, блять. Почувствовав тёплую волну, которые тонкие пальцы пустили по его телу, дотронувшись, парень растерялся. Это было ... участие? Да? Потому что всё, что сейчас происходило, было чертовски на это похоже. Повинуясь неведомому импульсу, он чуть повернул голову к её руке, желая больше тепла, прикрыв глаза, что бы никто, и тем более грязнокровка, не увидел его грехопадения. Опешив от своего поступка и ещё больше от его реакции, Гермиона удивленно выдохнула. В тот момент, когда Драко поймал её тёплое дыхание своим ртом, он широко распахнул глаза, будто придя в себя. В эту же секунду, он быстро нацепил на своё лицо маску из отвращения и гнева. - Ты что, блять, больная? - слизеринец так резко вскочил со своего места, что Гермиона шарахнулась назад, опасаясь, что он бросится на неё. Великий Салазар, Драко был близок к этому. Он со злостью отшвырнул руку, которую всё ещё каким-то непостижимым образом удерживал в своей. Проследив, как рука гриффиндорки вскинулась вверх, а затем безвольной плетью ударилась о бедро своей хозяйки, будто и не принадлежала ей вовсе, Малфой быстрым шагом пошёл прочь из библиотеки, задевая Гермиону плечом на ходу. Она покачнулась и, все же устояв на месте, вперилась бездумным взглядом в учебники и письменные принадлежности слизеринца, которые тот оставил, когда выбегал из библиотеки на всех парах. - Милая, вражды ведь больше нет? Ещё в Хогвартсе ей пришёл конец. Вряд ли он вернулся, чтобы уничтожить тебя. Только не сейчас, - Джин пыталась успокоить подругу, - Не после того, что было, в конце концов, - осторожно закончила она. Гермиона устало вздохнула, наверное сотый раз за день. Ей бы хотелось, чтобы так оно всё и было, и мозгу не было нужды перебирать все моменты, в которые она чувствовала себя слабой, что бы вызвать прилив сил. Черпать свою энергию из злости. Но она разучилась по-другому. Или, кто знает, может никогда и не умела. - Дело не в том, что я хочу воевать. Я просто хочу убедиться, что мои границы достаточно прочные для всего этого, - Гермиона очертила рукой неведомую фигуру в воздухе, которая была призвана обозначить ситуацию. Джинни мягко улыбнулась. Всегда довольно интересно наблюдать, когда такой сильный и уверенный в себе человек как Гермиона Грейнджер тоже имеет слабость, которую ей не преодолеть, хоть она и не хочет в этом признаваться. Стук в окно, заставил обеих девушек синхронно повернуть головы. Чёрная сипуха, спокойно сидела на подоконнике. Её смоляные глаза непрерывно смотрели на хозяйку поместья. Ещё днём, Гермиона подумала, что глазницы совы кажутся просто двумя дырами, что было жутко с одной стороны, но как-то восхитительно пленило с другой. Джинни легко подскочила к окну, раскрыв то нараспашку. Пробежав быстрым взглядом по строчкам, она нахмурилась. - Что-то случилось? - Нет, просто Блейз задерживается, - Джинни пожала плечами, как бы говоря, что ничего необычного. Гермиона, могла бы со стопроцентной вероятностью назвать причину задержки друга домой, но не стала углубляться в эту тему - не хотелось заставлять Джин врать. А то что подруге придется соврать, она почти не сомневалась.