Непримиримые разногласия

- Оу, сэр, прошу прощения. Женщина средних лет так сильно врезалась своей макушкой ему в солнечное сплетение, что дыхание перехватило на несколько секунд. Стало очевидно: та часть Лондона, где живут маглы, представляла для него большую опасность. Незнакомка, искала что-то в своей сумке, когда налетела на Драко. Вероятно, её огромная копна кудрявых волос закрывала обзор. Так как после столкновения, содержимое дамской сумочки разлетелось по всему тротуару, то она быстро присела в попытке всё собрать. Пока Драко возвращал своему дыханию привычный размеренный ритм, женщина растерянно скользила глазами по тротуарным плитам, в поисках, видимо, недостающей вещи. Опустив глаза вниз, Драко заметил небольшой серебристый цилиндр возле подошвы своей туфли. Присев, он подхватил в руки тот предмет без которого редкая женщина обходится в своём ежедневном туалете - помаду. - Вот, вы обронили, - Драко протянул руку в сторону дамы. Она подняла голову и Малфой просто прирос к земле с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами. На него смотрела Грейнджер. С кожей ещё более смуглой и сухой, характерной для людей, которые живут под палящим солнцем. С той прической, которая была у неё в школе (вернее, с отсутствием какой-либо прически), но с добавлением редких серебристых ниточек в выгоревшее от палящих лучей каштановое облако и морщинками-лучиками вокруг абсолютно Грейнджеровских огромных, глубоких темно-коричневых глаз. - Спасибо и извините ещё раз, - женщина с небольшим усилием забрала свою помаду, поскольку Малфой все ещё пребывал в оцепенении. Это её мать? Но как это возможно? Грейнджер говорила, что нет никакой надежды вернуть родителям память. А причин не доверять мнению самой занудной заучки из тех, что он когда-либо видывал, которая, вне всяких сомнений, всё проверила, перепроверила и уточнила не один десяток раз, у него не было. Что же тогда делает здесь эта женщина? Ведь не может же это быть совершенно посторонний человек. Нет, незнакомка точно имела родственные связи с Грейнджер. После «катастрофы в библиотеке», так Драко называл ту ситуацию, когда мысли, неподвластные воле самого лорда Малфоя-младшего, возвращались к тому вечеру, прошло около двух недель. Он старался игнорировать сожительство Грейнджер с ним на одной планете, но получалось невыразительно: её присутствие ощущалось остро. Даже запрись он в чулане для мётел в полном одиночестве на целую неделю, все равно тепло от её пальцев зудело бы на щеке, как будто она все ещё касалась его. Что уж говорить, когда сейчас она попадалась ему на глаза ежедневно? Пытка да и только. Драко сидел на широком каменном подоконнике, свесив одну ногу и опираясь предплечьем о колено другой. Окно в фасадной части алькова позволяло занимать себя разглядыванием ноябрьского пейзажа Шотландии. Он всё ещё выбирал малолюдные коридоры и сумеречное время для прогулок. Тишина и отсутствие людей вводили парня в обманчивое состояние ощущения, что его нет. Он искренне верил в простую необходимость пережить этот год, а затем вернуться в мэнор и продолжить прятаться за высокими воротами, выкованными из чистейшей магии. В начале своего заключительного года обучения в Хогвартсе у Драко был крайне ограниченный набор желаний. И хоть его колдомедик по ментальным нарушениям была крайне не согласна с этим, юноша же был решительно уверен, что ничего уже не изменить, а значит и пытаться нечего. Драко скрипнул зубами от злости, вспоминая летние сеансы, направленные на лечение его души. Эта раздражительная женщина, которую Визенгамот навязал ему на три года - мисс Оливия Адамсон (без сомнения магглорожденная, раз уж у неё такая фамилия) взялась за работу засучив рукава и каким-то смутно знакомым блеском в глазах. Он был уверен, что она из этих... красно-золотых. Одна её выходка с его носками, чего стоит. Малфой раздражительно выдохнул воздух через нос и зажмурил глаза. Ему казалось, нет, он был уверен, что его просто решили выставить дураком. Что ж, сейчас козырные карты были в руках победителей. Ему нужно просто не высовываться и пережить этот год. - Малфой? - Драко вздрогнул от неожиданности и зло сжал челюсть, узнав обладателя голоса. Ну что ещё? - Грейнджер, - безэмоционально, не удостоив даже поворотом головы в её сторону, продолжая смотреть в окно. А у самого сердце захлебнулось бешенным ритмом и кожа начала зудеть так, что захотелось расчесать со всей силы ноги, руки, шею, но самое главное - лицо. - Не думала, что кто-то ещё знает о моем месте. Драко резко повернул голову в сторону гриффиндорской зазнайки и разве что пар не стал пускать из ушей от наглого заявления. - Грейнджер, ну с хера ты решила, что мир тебе принадлежит? Какое такое твоё место? Или что, вы, победившие, оккупировали все территории? Да я, по праву рождения, могу считать это место, как и весь замок, своим, уж точно больше, чем твоим. Гермиона смотрела на него в упор несколько секунд и праведный гнев заполнял всё её нутро. Но затем там, на карих радужках, словно под влиянием невидимого тумблера, загорелся огонёк решительности. Раздраженно закатив глаза, Грейнджер вплотную подошла к подоконнику и, развернувшись спиной к окну, перенеся опору на обе ладони, легко запрыгнула на каменный выступ, задев подолом юбки до блеска начищенный ботинок Малфоя. Драко испуганно подтянул ногу ближе к себе. Теперь, когда девушка так бесцеремонно вторглась в его личное пространство, подоконник уже не казался таким широким и длинным, как до этого. - Знаешь, пора бы уже прекратить вставлять всю эту чистокровную чушь в свои и без того красноречивые монологи, - Гермиона говорила немного устало, словно объясняя ребёнку в десятый раз, что завести дома котёнка мантикоры ну никак нельзя. - Я просто имела ввиду, что мне тоже нравится это место для того, чтобы иногда погрустить о прошлом и подумать о том, как жить в будущем. - Ой, Грейнджер, заткнись, - Драко резко развернулся и свесил обе ноги с подоконника, так же как рядом сидящая девушка. - Вряд ли тебе стоит о чём-то там переживать. Ты, очевидно, уже просматриваешь брошюрки с отделами Министерства, выбирая тот, которым будешь управлять. И я уверен, радость от победы не сильно, но все же затмевает все несомненно-тяжелые месяцы проживания в палатке и выслушивая бесконечное тупое нытьё Уизела. Но я в тебя верю, ты справишься и найдёшь в себе силы жить дальше. Последняя фраза была сказана с насмешливым презрением. Да что она может знать? Что может знать о перманентном страхе за жизнь матери? Когда все, что он мог, живя с ней в одном доме, это только обдавать вопросительными взглядами на общих собраниях, которыми руководил полукровка с манией величия. Ни одного разговора за несколько месяцев. Лишь иметь возможность наблюдать как фарфоровое лицо Нарциссы с каждым днём все больше и больше приобретает серый оттенок, с добавлением синевы под некогда лучащимися, для него одного, добротой глазами. Что знает о злом бессилии? Когда вдруг осознаёшь, что ни на кого нельзя рассчитывать. Отец, всегда изворотливый и властный, просто сломался. Превратился в слабую и жалкую тень самого себя. Раньше он думал, что они с матерью для него на первом месте. Он был уверен, что Люциус сделает все, чтобы они были в безопасности. Но на деле оказалось, что он легко мог выставить их перед собой наподобие щита, чтобы иметь возможность прикрыться. Как тогда, когда без колебания отдал руку своего единственного сына самому дьяволу для гребанного клейма. Ну и что она знает о том как твой родной дом становится невыносимее Азкабана? Драко всё ещё слышит во сне крики тех, кого так часто пытали в нижних комнатах поместья. Ладно, и её крики он тоже слышит. Они часто выбиваются из всеобщей какофонии. От этого ещё невыносимее. Он должен был помочь ей тогда? - Я стёрла память своим родителям. Его выкинуло из образов прошлого, когда он резко повернул голову, переваривая услышанное. Оказывается Грейнджер наблюдала за Драко, пока тот вёл внутренний монолог. Чуть наклонив голову и прищурив глаза, она, казалось, применила Легилименс. Но нет, все его ментальные блоки были на месте. Она просто была внимательна к малейшим изменениям мимики. - Ты ч-что сделала? - спросил Драко, сорвавшимся от неожиданности голосом. - Уничтожила их воспоминания обо мне и внушила желание уехать на другой континент, - Гермиона повернула голову и пустым взглядом начала смотреть на противоположную стену. - Ну и переборщила. Они теперь навсегда останутся теми личностями, которые я для них придумала. Людьми, у которых так никогда и не получилось завести ребёнка. Драко слышал её голос будто из под воды: глухой и дрожащий. От этого было жутко. Он даже представить себе не мог, какими чувствами руководствуется человек, когда добровольно лишает себя части своего сердца. Он никогда не был настолько... М?Глуп? Безрассуден? Храбр. И снова мир перевернулся. Оказывается, радость от победы может приправляться горечью так сильно, что едва ли можно забыть об утрате хоть на минуту. Он слышал это в её голосе. Так ли уж привлекательны почести и звание героини, если плата такая высокая? Не зная чем занять паузу и как вообще реагировать на непрошеное откровение, Драко опустил голову вниз и увидел, что их руки находятся довольно близко: ладони покоятся на каменном подоконнике, возможно, в десятке дюймов друг от друга. Безумная мысль посетила Малфоя. О, мисс Адамсон захлопала бы в ладоши от радости. Он представил, как она подглядывает сейчас за ними из-за угла, сверкнув отблеском от линз своих нелепых очков и с блокнотом, в котором обычно вела записи, подмышкой и утвердительно кивает на его желание. Образ колдомедика придал ему решительности. Драко медленно двинул своей левой рукой в сторону руки Грейнджер. По мере уменьшения расстояний между их телами, на него накатывала паника, которая из легкой рисковала перерасти в грандиозную. Их мизинцы соприкоснулись, и Драко, не давая себе времени на размышления, накрыл её палец своим, резко переведя взгляд на стену, которую буравила взглядом Гермиона. Она слегка вздрогнула всем телом, медленно моргнула, будто соображая, что же происходит, затем перевела глаза на свою правую руку, частично скрытую под длинными бледными пальцами. Затем также медленно подняла голову и уставилась на его окаменевший профиль: - Сейчас опять психанешь и побежишь прятаться в подземелья?- она язвила от неожиданности и непонимания, как себя вести. - Грейнджер, вот просто заткнись, - шепотом попросил он. - Ладно, - так же шепотом ответила она через несколько секунд, прекращая на него смотреть и не меняя положение руки. Оливия Адамсон, видение о которой родилось в не совсем здравом сознании Драко, мягко улыбнулась и скрылась за поворотом, оставив их наедине. Он заметил, что стоит посреди улицы с вытянутой рукой. Маглы, обходят препятствие и как-то странно косятся. Драко завертел головой, пытаясь отыскать незнакомку, встреча с которой породила много вопросов в его голове. Увидев, что женщина заходит в кафе на другой стороне улицы, он не долго размышляя, решился последовать за ней. Хотелось получить некоторые ответы. В панорамном окне Малфой разглядел столик, к которому подошла шатенка. Два стула из четырёх уже были заняты. На одном сидел худощавый мужчина средних лет, с загорелой, но менее смуглой кожей, чем у женщины, столкнувшейся с Драко ранее, серыми глазами, прямым носом и слишком знакомой линией челюсти. Он много лет наблюдал, как одна бойкая девчушка высоко вверх запрокидывала свой подбородок, предъявляя ему во внимание все нюансы идентичной части лица. На втором стуле (тут уже не могло быть никаких сомнений) сидела Грейнджер. В укорочённых брюках, туфлях на плоском ходу и однотонной шёлковой блузе. Пальто песочного цвета висело на спинке стула, а рядом, на полу стояла женская сумочка в цвет обуви. Дневной макияж, прическа, которую он уже видел при первой встрече, наручные часы и кольцо с крупным камнем на указательном пальце. Драко, привыкший встречать людей по одёжке, не мог пропустить, что Грейнджер выглядит на порядок дороже каждого присутствующего в этом простеньком магловском кафе, которые встречаются в мегаполисе любой страны. Уверенным жестом толкнув дверь рукой, он поморщился от звука колокольчика, оповещающего своей немелодичной трелью о новом посетителе - ну что за безвкусица. Интересующая его троица, как по команде, перевела на него взгляды. Один из них был смущенный, второй равнодушный, а третий выдавал такую гамму эмоций от изумления до ярости, что Драко на секунду усомнился в правильности своего решения. - А вот и этот молодой человек, - мать Грейнджер, видимо рассказывала об инциденте на улице. - Ты? - прошипела сквозь зубы Гермиона. - Милая, так вы знакомы? - женщина перевела удивленный взгляд на метавшую молнии Грейнджер и вернула его обратно, уже извиняющийся для Драко. - Драко Малфой, - пожимая поочередно руки двум магглам, бывший слизеринец решил перенять инициативу, раз уж пришёл сюда, чтобы узнать как Грейнджер всё-таки удалось вернуть память родителям. - Мы учились вместе с Гермионой. Правда с последней нашей встречи прошло почти десять лет - я вынужден был уехать во Францию. А вы, видимо... - Мои дядя и тётя, - Гермиона так спешно перебила его, что Драко уставился на неё. Уловив в её взгляде отчаянную просьбу помолчать, решил, что уступит ей, но только для того, чтобы потом всё точно выяснить. - Моника и Венделл Уилкинс. - Мы рады, Драко - проговорил мужчина, глядя открыто и, как показалось молодому мужчине, оценивающе. - Мы почти никого не знаем из окружения Гермионы. Конечно, дело и в том, что мы большую часть её жизни провели в Австралии. Но иногда, соскучившись так сильно как сейчас, просто покупаем билеты и прилетаем взглянуть на эту деловую леди. Венделл, перевёл свой вмиг потеплевший взгляд на девушку. Гермиона сжала его ладонь, лежащую на столе, при этом окинув мужчину таким грустным и виноватым взглядом, что Драко стало не по себе. Он помнил, как много Грейнджер страдала из-за последствий своего поступка. - Да. Извини нас, Малфой. Но это бывает так редко, что... - Гермиона! Ну что ты, - Моника возмущённо зашикала. - Ведь вы не виделись очень много лет. Драко, милый, присаживайтесь. Выпейте кофе с нами. Должна же я принести более весомые извинения, чем те, что кое-как пробормотала на улице. Малфой был в замешательстве: с одной стороны, он, конечно, понимал, что ему тут не место. Очевидно, Гермиона тяготилась его присутствием, а с другой... А с другой, это как раз и подстегивало остаться. Будто бы знание о том, что Гермиона Грейнджер воспринимала его как чужого и неприятного для общения, не давало ему покоя. Приняв приглашение и заказав американо, Драко довольно быстро нашёл общий язык с её родителями. Они обсуждали его бизнес и их врачебную практику. Обсудили удивительный животный и растительный мир Австралии. Как выяснилось, Драко несколько лет назад был в путешествии на Мадагаскаре и из-за его островного расположения, нашел немало общих черт с самым маленьким континентом. Моника была очень улыбчивой и уютной - постоянно предлагала Драко то пирожное, то салфетку, когда он увлёкшись разговором, сильно плюхнул ложку в кружку и слегка забрызгал стол. Венделл был спокойным и рассудительным, очень эрудированным мужчиной и оттого интересным собеседником. Драко и вправду понравились эти маглы. Только один человек явно был лишён радости от такого общения. Гермиона сидела насупившись и уставившись в одну точку. Пару раз буркнула что-то, когда Моника обратилась лично к ней. Драко же, предусмотрительно не заводил с девушкой разговор, интуитивно понимая, что она на грани срыва. Опыт необдуманных слов и всепоглощающих последствий у него уже имелся. Девушка же на самом деле не знала куда себя деть. Вся ситуация была просто за чертой её нормального восприятия действительности. Во-первых, она всегда так чувствовала себя при встречах с родителями. Шесть лет назад, изучив всю, на самом деле всю, информацию о заклятии забвения, закончив с десяток одновременных переписок с самыми известными деятелями Магического мира в области изучения ментальных нарушений, она вывела новое заклинание. Корни свои это заклинание брало из того, которое она рассчитывала применить сразу после окончания войны, но суть была изменена. Ей не удалось вернуть им память, но Гермиона смогла внести коррективы в ту реальность, которую она создала для них. По последним данным, она была Гермионой Грейнджер, дочерью двоюродной сестры Моники, которая вместе с мужем скончались после автомобильной катастрофы летом 1997 года. Так же удалось вернуть им в память кое-какие реальные события из детства девушки, словно это происходило, когда Моника и Венделл приезжали в Англию. Вот и все. Гермионе этого было ничтожно мало. А, во-вторых, разве это было нормально, что Драко Малфой сидит и совершенно спокойно разговаривает с двумя представителями мира, который он много лет ни во что не ставил, не топя каждого из них в океане презрения? Она как-будто попала в параллельную реальность. Гермиона помнила, что на последнем году обучения, Малфой поменял своё мнение относительно людей не обладающих магическими способностями, но она считала, что терпение - это его предел. А тут вон сидит и с интересом слушает отца о его мнении насчёт оптимального выбора подводного снаряжения для изучения Большого Барьерного рифа. Под небольшой круглой столешницей их колени почти соприкасались. Девушка чувствовала волны тепла, которые он излучал. Она давно впускала кого-то в своё личное пространство и от этого ей сейчас было не по себе. Малфой своей внушительной фигурой словно давил на неё, без каких-либо активных действий со своей стороны. Он просто как всегда заявлял о себе, не заботясь о такте и чьих-то желаниях. Гермиона ощущала себя маленьким зверьком в его присутствии, словно все бойцовские качества, присущие ей по-праву, улетучивались в неизвестном направлении. Поймав на себе заинтересованный взгляд матери, Гермиона приподняла бровь в немом вопросе. Моника же загадочно улыбнулась, стрельнула глазами на молодого мужчину, потом быстро посмотрела на девушку и улыбнулась ещё шире. Гермиона вспыхнула как спичка и вернула матери злой взгляд. Сколько можно? Моника сделала вид, что ничего не произошло и повернула голову к мужу, давая понять, что сильно увлечена его рассуждениями. Затем встрепенулась, словно что-то вспомнила и, положив руку на запястье мужчине, перебила его монолог: - Милый, я совсем забыла! Надо же, как только могла. Нам непременно нужно явиться в отель. Там какие-то проблемы с бронированием. Мне портье говорил, но я была так увлечена ожиданием встречи с нашей Гермионой, что совсем забыла, как пообещала ему вернуться через час для решения всех вопросов. - Ну что ты такое говоришь? Мы же только встретились. Ничего страшного там с отелем не случится, - Венделл отмахнулся от жены и повернулся к Драко, желая продолжить с того места, на котором его прервали. - Нет дорогой, ты не понимаешь, - с нажимом произнесла женщина последнее слово, - бронь может слететь и нам придётся искать другое место для проживания. Мы увидимся за ужином. Пойдём же. Гермиона нахмурилась. Вся эта трагикомедия не вызывала у неё доверия, а глядя на растерянное выражение лица отца, с неохотой поднимающегося со своего стула, молодая женщина вообще утвердилась, в том что мама принялась за старое - сводничество. Венделл же не был так прозорлив, но предпочитал с женой не спорить, протягивая руку для прощания Малфою, которому уж точно было ясно «какие у них там проблемы с бронированием»: - Очень жаль, Драко, что мы так мало пообщались. Надеюсь, это не последняя наша встреча. - Да, Драко, очень хотелось бы ещё вас увидеть. Всего доброго. До вечера, милая - поцеловав девушку в щеку и подхватив мужа под руку, женщина с небольшим усилием повела того к выходу. Некоторое время Гермиона сидела словно изваяние, не смея даже нормально дышать. Реальность вылилась ей на голову мощными ледяными струями: она сидит в кафе с Драко Малфоем. Древесный аромат его парфюма способствовал пульсирующей дрожи, пленившей её. А невозмутимое выражение лица расшатывало и без того неустойчивые нервы. Драко повернулся к ней лицом и разглядывал так, словно у неё на щеке написано меню. - Ты что, блин, следил за мной? - наконец зло выдохнула она. Засранец так широко улыбнулся на этот детский выпад, что у Гермионы перехватило дыхание, а глаза еще больше распахнулись, светясь наивным вопросом о причине его веселья. Улыбка медленно начала сходить с лица Малфоя. Адамово яблоко перекатилось за перегородкой из тонкой светлой кожи и встало на место. Это была его тайна, суть которой он сам для себя смог сформулировать только через полгода их тесного с Грейнджер общения: он терялся перед этим выражением её глаз. Если он когда-то и любил её, то иногда появляющийся нерешительный вопрос в карих омутах, сильно способствовал этому чувству. Так она больше ни на кого не смотрела, он знал. Со всеми остальными она строила из себя непоколебимую скалу из знаний, умений, решительности, храбрости ... Салазар, чем там ещё обычно хвастаются эти неугомонные гриффиндорцы? Затем, поворачиваясь к миру спиной, ей хотелось быть слабее. А так как он совершенно всегда был по другую сторону от всего, что составляло её жизнь, то ему удавалось улавливать эту небольшую перемену. Что ж, скорее всего и она замечала что-то в нем, не предназначенное для других. Интересно, тогда в начале импровизированного Макгонагалл восьмого курса она видела его апатию и нежелание жить дальше? А потом, возможно, заметила, как его цели с появлением Грейнджер в жизни Драко начали формироваться и обрастать реальностью? Видела, как он начал вдыхать жизнь и получать удовольствие? И каково тогда ей было осознавать, что он фактически использовал её? Схватился за протянутую руку, вылез и пошёл дальше не позвав с собой... Не Астория спасла его. Это уже было после. Его спасла кудрявая девчонка с широко распахнутыми глазами. Вот же черт. Драко опешил от своего внутреннего откровения и, как часто бывает, постарался закрыть все уязвимые места, смещая фокус внимания на собеседника: - Ой, уймись Грейнджер. Геройская мания величия или паранойя, может быть? Все банально - простая случайность на прогулке: столкновение с твоей... матерью? Теперь она зло хмурилась. Нет никаких причин, чтобы позволить ему засунуть нос в её дела. - Малфой, ты же в курсе, что это не твоего ума дело? Я, хоть это и не было моим желанием, представила тебя сегодня своим дяде и тете. На этом все, - Гермиона взяла в руки сумку и начала подниматься со стула, желая уйти как можно быстрее. Он слишком неправильно влиял на неё. - Да, брось, - Драко ухватил её за запястье быстрее, чем проговорил это решение мысленно. - Мне правда интересно как тебе это удалось. Это же грандиозно, Грейнджер. Останься и расскажи мне. Ну вот опять: он просто берет, что ему нужно. Это была не просьба: требовательные нотки в голосе и стальная хватка холодных пальцев. Это его прикосновение посылало россыпь мурашек по телу. Волоски на теле встали дыбом, и в грудной клетке перехватило дыхание. Гермионе нравились его руки: крепкая ладонь, длинные изящные пальцы, для которых казалось не было ничего невозможного... Девушка покраснела от возможного пути развития своих мыслей и резко выдернула руку, присаживаясь обратно и бормоча что-то о том как должно быть тяжело приходится в быту волшебнику с инфернальими конечностями. Драко весело хмыкнул и уставился на неё, ожидая, очевидно, развёрнутого рассказа. Гермиона обреченно вздохнула: - Нечего рассказывать. Я потратила чертовы годы на то, чтобы исправить ошибку. А что в итоге? Каждый раз при встрече, все время удерживаю себя, чтобы не закричать. Это все фарс и обман: их жизнь, моя жизнь. Вру про работу, вру про родителей, вернее про них самих, вру про магию. А они верят, кивают и гордятся, - Гермиона отвернулась к окну, сдерживая накатывающие слёзы. - Разве это так важно? - Вынь из ушей круассаны, Малфой. Не слышишь, что я тебе говорю? - раздосадовано проговорила Гермиона. Он просто издевается над ней. Ну это же Малфой. Ожидать от него хоть чуточку такта, всё равно, что добровольно попросить у Хагрида ещё одну кружку его фирменного чая - нереально. Но всё же, всё же... - Это твои мозги размякли и стали похожи на Феттуччини. Слишком много итальянцев в окружении? - Драко, монотонно постукивал кончиком ногтя указательного пальца по стенке, судя по цвету и форме, чашки для плебеев. Было видно, что ему здесь не нравится. Лицо Малфоя больше не приобретало брезгливое выражение, которое часто мелькало у него в детстве, когда он смотрел на поношенную кем-то из старших братьев одежду Рона, на запачканные свежей землей руки профессора Стебль, на слизь, оставляемую флоббер-червем или на Гермиону Грейнджер со вскинутой вверх рукой, готовую ответить на любой вопрос профессора. Но Драко едва расширял ноздри - принюхиваясь, когда официанты с кофе проходили мимо их столика, или на мгновение морщился, когда колокольчик на входной двери звонил. Эти мелочи помогали Гермионе определить его настроение. У неё, конечно не было задачи как-то пытаться улучшить это самое настроение или, не дай Мерлин, следить за ним, потому что она опасалась чего-то. Нет, просто это как пресловутая езда на велосипеде - раз научишься и это навсегда с тобой. Она имела много месяцев практики по предмету «Угадай 30 разных эмоций по одному и тому же выражению лица» и не менее Выше Ожидаемого в качестве итоговой оценки за это умение. - У тебя ведь есть все эти воспоминания. Не так уж и важно, что родители не помнят правды - они любят тебя. Уверен, что ты для них самая настоящая дочь. Это больше, чем могут похвастаться многие, Грейнджер. Подумай над этим, когда захочется в следующий раз удушиться собственной жалостью. Уверен, они из шкуры вон лезут, чтобы ты улыбнулась им, пока твоё выражение лица как у подростка-неформала, которому мать наслюнявленным пальцем вытирает щеку в присутствии друзей. Они не могут понять, за что ты обижена на них. Потому что это выглядит так, будто они перед тобой провинились. Нужно уметь прощать себя за ошибки, Гермиона. Это помогает жить. Драко встал, задвинул стул под стол и, бросив крупную купюру возле кружки со своим едва пригубленным кофе, вышел из кафе. Для него было достаточно на сегодня: он не собирался ворошить старое. Но он около часа сидел рядом с Грейнджер, ловя себя на мысли, что хочет взять её за руку. Чтобы почувствовать бархат её кожи, провести подушечкой большого пальца по пульсирующему запястью и, поднеся кисть к губам, сильнее почувствовать запах: апельсин и грейпфрут. Очень в её характере - контраст дерзости и нежности. Её кудри, пусть стали короче и организованней, призывали до них дотронуться. Хотелось пропустить их сквозь пальцы, кладя руку на затылок, надавливая на него, а затем, наконец, прикоснуться губами к другим, чуть пухлым и всегда немного шершавым от привычки слегка закусывать их уголки белоснежными зубами. Грейнджер бы прихватила зубами и его губу - она всегда так делала. Затем, простонав тихо, только для него одного, повернула бы голову вправо, натягивая кожу на шее и предоставляя ему возможность ласкать её сначала кончиками пальцев, а затем и ртом, начиная от ключицы, неспешно двигаясь вверх к аккуратному женскому ушку. Где эти чертовы сигареты? Он не мог забыть их сегодня. Гермиона видела как Драко Малфой, стоя спиной к стеклянной стене кафе, в котором они только что совершенно странным образом имели подобие нормальной беседы, лихорадочно бил себя по бокам, жестом, в котором ни на йоту не было аристократизма. А затем, очевидно, найдя что искал в кармане клетчатого пальто - закурил. И в очередной раз за эти несколько дней, Гермионе пришёл в голову вопрос: когда мир сошёл с ума и все перевернулось с ног на голову? Где этот переломный момент? Когда бы он ни наступил, но это слизеринец и бывший Пожиратель Смерти Драко Малфой сейчас говорил разумные вещи, пытаясь помочь наладить её отношения с родителями. Маглами, между прочим. Когда смерть ходила за ней по пятам, Гермиона была уверена, что только её непоколебимые устои и помогают выживать. Правда должна быть безоговорочной, особенно с близкими. Как можно врать любимым и быть счастливым? А сейчас, выходило так, что именно эти самые устои тянут её на дно как булыжник, который она упорно держит в руках, боясь выбросить и наконец уже вдохнуть живительного воздуха. Их последняя поздняя весна в Хогвартсе была непривычно тёплая. Старый замок словно показывал, что жив и никакие битвы волшебников не смогут это изменить. Магия старинного места латала раны - физические и духовные. Гермиона лежала на плече Драко и видела только высокую зелёную траву, безоблачное голубое небо и серую ткань кашемирового джемпера с нашивкой в виде слизеринского герба. Ещё она чувствовала размеренное движение груди парня, стук его сердца и иногда легкое покалывание на лбу от травинки, которая касалась ее своим кончиком, когда Малфой перекатывал ту из одного уголка рта в другой. - Экзамен через два дня. Нам нужно быть в библиотеке, - это была уже третья попытка за последние тридцать минут, чтобы уговорить его идти заниматься. - Нет, Грейнджер, - монотонный голос Драко заставил её раздраженно вздохнуть от того, что он казался непробиваемым. Ну как можно не нервничать, это же ЖАБА? - тебе совершенно точно нужно быть здесь. Твои легкие покрыты слоем книжной пыли, а глаза красные как у вампира, который годами не видел солнечный свет. К тому же, на экзамене по Чарам всего сто вопросов, ответы на которые ты совершенно точно знала ещё два года назад. А вчера я видел у тебя на тумбочке книгу, датируемую 1256 годом. Уверена, что нужно выучить совершенно все чары, которые были изобретены и до нашей эры тоже? - Я не виновата, что люблю учиться, - огрызнулась она. - В отличие от вас - лоботрясов. - Грейнджер, - Малфой чуть дольше положенного произнёс последнюю «р» в её фамилии. Это могло значить, что она приближается к «черте его терпения» и он оповещал её об этом небольшим гортанным рыком. Ей казалось, что эта самая черта расположена у Драко намного ближе, чем у остальных людей. И, честно признаться, этим можно было пользоваться - когда необходимо было выпустить пар. Но сегодня ругаться не хотелось совершенно. Видимо, и Малфой придерживался в этот раз точно такой же позиции. Поэтому он, в примирительном жесте, крепче прижал её к своему правому боку и прикрыл глаза. - Драко, - робко позвала Гермиона, решившись после долгих сомнений задать давно интересующий вопрос. - М? - Драко, а что за история с разными носками? Гермиона почувствовала как его грудная клетка замерла всего на несколько секунд, а затем он задышал в привычном для себя ритме. - Это был коварный план, Грейнджер. По захвату и удержанию внимания гриффиндорского морального компаса в лице одной из самых ярких представительниц факультета безумцев. Чтобы деморализовать и выиграть, наконец, чертов Кубок школы. Гермиона весело фыркнула, прекрасно осознавая, что он лукавит. Но формулировка её позабавила. - А если серьезно? - она подняла голову, чтобы посмотреть в его улыбающегося лицо. Это было редким явлением и, девушка порадовалась, что не оставила голову на плече Малфоя. Тем более, что после второго вопроса его улыбка стала быстро угасать и лицо приобретало выражение задумчивости: он словно мысленно раскладывал на чаши весов аргументы «за» и «против». - Великий Салазар, с каких пор я стал таким безнадежным и решил полагаться на случай, который смог бы отвлечь Гермиону Грейнджер от получения ответа на заданный ею вопрос. Он встретился с ней взглядом и вдруг решил, что сможет поделиться. Она не станет смеяться или жалеть его. За месяцы их общения он узнал, что её реакция почти всегда правильная. Не идеальная как у Блейза, конечно. Но с другой стороны у Забини и не было этих мягких губ, красивых ног, упругой попки... Ох, ладно: доверчивых глаз, нежного успокающего голоса и лечебных объятий у друга детства тоже не наблюдалось. Но даже если это все и было в арсенале Блейза, Драко предпочитал бы об этом никогда не знать. - Было несколько условий, которые стоило выполнить, чтобы Визенгамот вынес мне оправдательный приговор: выплатить штраф, окончить Хогвартс и посещать сеансы колдомедика по ментальным нарушениям в течение трёх лет. Мне выделили совершенно бесящую тетку, которая взялась за дело с пиздец каким энтузиазмом. Я был уверен, что эти сеансы для нас обоих должны были стать чем-то вроде исправительных работ, хоть она их так не воспринимала. Удивительно, но Гермионе показалось, что голос Драко потеплел, когда он рассказывал про своего, если проводить аналогию с маглами, психотерапевта. - И? Драко сфокусировался на Гермионе, пытаясь понять, что она хотела узнать. Потом его лицо осветилось озарением: - А, носки. Ну, по мнению Оливии, я страдаю от болезненной реакции на любое оценочное действие из вне. - А ты страдаешь? - не вытерпела Гермиона. Это была крайне увлекательная тема и, конечно же, довольно редкая для них - внутренний мир Драко Малфоя. Поэтому ей было сложно не заваливать его уточняющими вопросами. Но поджатые губы и долгий немигающий взгляд серых глаз, поубавили пыл. - В общем, она заколдовала мои носки, чтобы они случайным образом образовывали пары и у меня не было возможности ослушаться - через полчаса ноги начинало покалывать, через час они блядски опухали. Гермиона молча легла обратно ему на плечо, думая о том, что это довольно унизительно. Не так как быть подсудимым, конечно же. Но ведь, с другой стороны, быть подсудимым он заслужил. Его устои и образ мыслей были впитаны с молоком матери, без преувеличения. Чтобы внести изменения на таком уровне, нужно было пробраться глубоко, а это, как правило, болезненная процедура. - И как? Помогло? - Гермиона всё же решилась. Если он сейчас раскричится, то она даже не будет злиться. Уже то, что этот разговор состоялся, значило очень много. Ответом была тишина. Они лежали молча несколько минут. Девушка успела мысленно вернуться к вопросу номер пятьдесят два из грядущего экзамена, делая себе пометку в воображаемом расписании о том, что нужно уточнить некоторые моменты у профессора Флитвика, как услышала задумчивый голос Драко: - Сначала я был уверен, что это просто ради потехи. Много кто хочет утереть нос Малфоям. Я представлял, как она весело обсуждает со своими дружками за кружкой пива в пабе, как аристократ выступает в образе пугало практически каждый день. Но, затем, не знаю... Это просто начало работать. Я стал понимать, что насмешки над носками вообще не определяют меня как личность. А если совсем честно, то практически все насмешки были в моей голове от меня же... Когда я понял, что это не шутка, а реальное желание мне помочь, то написал ей. Оливия помогла мне определиться с целями и настоящими желаниями. - Ого, Драко! Это так здорово! - голос Гермионы звучал восторженно. - Да, - помедлив, задумчиво ответил он, ещё раз крепко прижимая девушку к своему боку, - здорово.