Гамбит

      — В смысле от меня?!       Принц широкими шагами несся за лошадью брата, которую он периодически разворачивал, объезжая собирающихся воинов.       — Альфред, вот скажи мне честно, кто уронил тебя головой об землю в детстве? — Артур даже не обернулся, продолжая маневрирование между практически готовыми к отправлению рыцарями. — Я попросил тебя оставаться рядом с твоим дормезом.       — Каким к чёрту дормезом? Я даже не знаю что такое дормез! — Альфред наконец не выдержал и дернул лошадь за узду, заставляя её остановиться. — И мы еще не договорили насчёт твоего очередного идиотского плана.       — Альфред, дормез — это ка-ре-та. Карета, к которой я тебя подвел и сказал не отходить от неё ни на шаг!       Артур дернул лошадь на себя, но брат не сдавался, всё так же с вызовом продолжая глядеть на него снизу вверх. Лошадь недовольно фыркнула. Король сжал губы в тонкую полосочку и недовольно нахмурился, но с лошади соскочил, продолжая свой путь уже пешком.       — Я не хочу ехать в карете, я не гребаный омега! — Артур слабо понимал, чем именно больше всего возмущен его брат, но такое капризное поведение еще с детства было свойственно принцу.       — А твой будущий супруг — да, — Артур поднял руку вверх, призывая к молчанию уже открывшего было рот брата, — и я не собираюсь собирать его ошметки под копытами лошадей и снова пересматривать свои планы, если этот выблядок решит на ходу выскочить или сбежать на привале.       — Артур, на это не было уговора! Если тебе нужны щенки от этого царевича, так и возьми его себе в супруги! Будешь как тот твой дружок с востока — жить с тридцатью омегами по одной на каждый день месяца.       Король вновь остановился и тяжело выдохнул, видимо пытаясь хоть немного успокоиться. Но все равно развернулся и, схватив младшего брата за грудки, встряхнул и подтянул его поближе к своему лицу, чтобы на этот раз он его точно расслышал:       — А у нас и не было никаких уговоров, братец. Я — король. А ты принц. И только мне решать, какая партия для тебя лучше. Это — династический брак. И от твоей пустой головы требуется только поглубже засадить в этого чахоточного и наделать ему как можно больше детей-альф, пока он не помрет от своей или чьей-нибудь ещё руки! — Альфред отвернулся от распалившегося брата, но тот вновь его встряхнул, заставляя смотреть на себя. — И если понадобится, значит его привяжут к кровати ровно до того момента, пока ты не заложишь в него своё семя. Хотя я всё же рассчитываю, что уж с течной омегой ты найдешь в себе силы справиться!       Артур оттолкнул от себя брата и вскочил на лошадь, бросая через плечо:       — А теперь вали к карете и сторожи своего ненаглядного, пока кто-нибудь из здешних парней его не попортил ненароком раньше времени.       — Кретин! — Альфред крикнул вслед, но брат даже не повернулся, и парень пнул первый попавшийся камень, разворачиваясь назад. — Чёртов безумный идиот…       Принц буквально за пару минут воротился до кареты. Постучал носком по земле. Обошел карету с одной стороны. С другой. У кареты было всего одного маленькое окошко с противоположной от двери стороны, а значит, это фактически была небольшая, обтянутая темным сукном клетка, в которой ему предстояло провести ближайшие дня три в пути.       Порой на коне-то дорога для принца превращалась в пытку — одни и те же пейзажи не сменялись часами. Но в таком случае, можно было хотя бы поговорить с братом или потравить байки с другими всадниками. Здесь же не предполагалось ни пейзажей, ни светских бесед. Только злобный взгляд исподлобья и змеиное шипение цесаревича, и то, если повезет.       Альфред принялся кругами вышагивать перед каретой, думая о том, какая вообще существует возможность облегчить его участь, но сознание лишь подкидывало напоминание, что сейчас — это точно не главная проблема альфы. Одно дело пережить три дня в замкнутом пространстве с язвящим и огрызающимся цесаревичем, а совсем другое, что по прибытию их обвенчают. Он рассчитывал на совсем другой исход этого похода.       Вдалеке прогремели трубы. Значит, первые колонны уже выдвинулись. Карета Альфреда была в четвертой, примерно посередине. Еще несколько военачальников со своими отрядами оставались в столице Северной Пустоши, чтобы убедиться в покорности новых фактически сателлитов и провести определенную чистку мятежников в столице.       На нём была простая, но толстая рубаха и походный мундир, с обивкой из меха. Северная Пустошь славилась тем, что на смену солнечной погоде, буквально в кратчайшие сроки приходили морось и ледяной ветер, а сразу за ними и холода, которые преследовали местных жители практически целый год.       Вот и сегодня природа видимо решила поторопить отступающую армию — в спину врезались порывы ветра, а в лицо летели, словно надоедливые мошки, крошечные капли дождя. Раздался второй сигнал, и люди в колонне перед каретой зашевелились быстрее. Кучер — молодой альфа — одним прыжком заскочил на козлы и махнул Альфреду:       — Ваше Высочество, нужно отправляться.       Принц ничего не ответил, лишь кивнул, и, забравшись по откидной лестнице, протиснулся в карету, тут же захлопывая за собой дверцу, чтобы не впускать холодный воздух.       Высота кибитки, едва ли позволяла выпрямиться в полный рост, зато практически вся внутренняя обивка, была выполнена какой-то темной и мягкой на ощупь тканью. На этом фоне, будь хоть немного темнее, он бы далеко не сразу разглядел цесаревича. Тот сидел в углу возле окна, на одной из узких коек. Черный сюртук, из дубленой кожи и с высоким меховым воротником, практически полностью скрывал его от чьих-либо глаз.       — Ну привет, — Альфред встрепал свои волосы, чувствуя холодную влагу, налипшую на лицо, и плюхнулся на место напротив омеги, с интересом разглядывая его.       Иван лишь на секунду поднял взгляд, но практически тут же ещё глубже зарылся в свой воротник и, обняв себя руками, отвернулся от принца.       — Как мило, и тебе не хворать, дорогой будущий супруг, — южанин бросил очередную фразу в пустоту. Совсем близко прозвучали трубы, и карета потихоньку начала свое движение. Видимо он упустил тот момент, когда двинулась третья колонна.       Альфред побарабанил пальцами по месту рядом с собой. Прошло от силы пару минут, а его уже всё раздражало и всё в этом месте было ему скучным. Он выглянул в окошко. Мимо плыли дома, вот только он уже все их видел во время наступления. Главная улица столицы была практически усеяна следами сражения, а мелкая морось даже не пыталась смыть кровь с улиц. Скольких сыновей они лишили отцов за эти два дня?       Он смотрел в окошко до самых ворот города и даже еще немного после этого, пока от мельтешения одинакового пейзажа перед глазами не закружилась голова. И он снова откинулся на спинку кушетки. Вид внутри кареты, как и за окном, не менялся. Иван, казалось, за час их дороги вообще не шелохнулся.       — Эй, царевич, ты живой? — Альфред вновь побарабанил пальцами по обивке в ожидании ответа. Ответа не последовало.       — Эй, царевич, кивни хотя бы, если живой, — опять без ответа.       — Эй, царевич.       — Эй.       Альфред выдохнул через нос и вновь нервно застучал пальцами по сидению.       — Царевич.       Принцу наконец подумалось, что омега попросту уснул, но кто в таком случае мешал ему проверить. А вдруг он умер. И Альфред осторожно, как ему показалось, пересел со своего места вплотную к цесаревичу.       За густым мехом воротника абсолютно ничего не было видно, поэтому он сначала вытянул шею посильнее, а когда осознал провальность этой идеи, просто запустил руку в мех, стараясь как можно осторожнее отогнуть край воротника. Мех казался шелковым на ощупь и проскальзывал между пальцев, но когда Альфреду хоть немного удалось отодвинуть воротник от лица его спутника, он наткнулся взглядом на не очень добрый взгляд фиолетовых глаз.       — Ой, я думал, ты того, — принц шустро отдернул руку, но отсаживаться обратно не стал. — Почему ты не отвечаешь, я тебя звал. Это не очень-то прилично…       Альфред хотел было сказать что-то ещё, и не надеясь на ответ, но тут же осекся на полуслове, заметив, что цесаревич приподнялся и опустил воротник, став похожим на нахохлившуюся сову. Его волосы все так же местами были слипшимися в крови, а по правой скуле и щеке растекся небольшой, но достаточно темный синяк.       — А я не собака, чтобы отзываться на ваш свист, — его голос был тихим, все так же с легкой хрипотцой, но он абсолютно не звучал злым, скорее просто сильно уставшим. — У меня есть имя.       — Да, извини. Иван, — Альфред поджал губы и сложил руки на коленях, словно провинившийся ребенок, продолжая рассматривать цесаревича и его подрагивающие ресницы. — Давай лучше на ты.       — Как скажешь, — цесаревич даже не шелохнулся и просто продолжил смотреть на Альфреда, у которого все внутренности решили станцевать джигу от этого тихого «как скажешь». — Это всё?       — Не совсем, — отчаянно требовалось как-то продолжить разговор, но всё, о чём хотел спросить принц, как-то само собой улетучилось из головы. — Вообще-то я еще хотел спросить…       Взгляд сам собой зацепился за синяк.       — Кто тебя ударил? — южанин слегка нахмурился. Гениальность вопроса была на лицо, с учетом того, что сам Альфред разбил цесаревичу голову мечом. Но тот очевидно всё равно понял, что именно имел ввиду принц.       — Не знаю, он не счёл нужным представиться.       Иван на мгновение опустил взгляд в сторону, а Альфред, повинуясь какому-то странному порыву, протянул руку и аккуратно провел большим пальцем по самой кромке синяка, чувствуя, что кожа под пальцем немного горячее, чем должна быть. Цесаревич тут же прикрыл глаза и проговорил еще тише чем до этого:       — Пожалуйста, не надо, мне неприятно, — Иван двинул головой чуть в сторону, уходя от касания, и приоткрыл глаза, смотря на Альфреда из-под белёсых ресниц.       Принц наклонился чуть ближе, в надежде почувствовать медовый аромат в воздухе. Его рука неловко опустилась на колено омеги и медленно поползла выше, сминая и задирая сюртук.       — А я могу трогать там, где приятно… — Альфред резко выдохнул, заметив, как распахнулись фиолетовые глаза. Иван тут же вздрогнул и отодвинулся от альфы, сдвинув колени и ещё сильнее вжимаясь в стенку кареты.       — Не думаю, — цесаревич слабо поморщился и продолжил: — что мне будут приятны любые ваши прикосновения.       — Как жестоко, — эта фраза действительно достаточно резко охладила его пыл, и принц быстро убрал руку с чужого колена, пересаживаясь обратно на своё место, — мы же договорились на ты. Послушай, я тоже не в восторге от того, что так произошло. Но что случилось, то случилось, и в этом нет моей вины. Ни один отпрыск не волен выбирать, и уж ты-то должен это понимать.       Цесаревич только снова отвернулся к стенке и тихо выдохнул, прикрывая глаза.       — Чего молчишь? — Альфред меньше всего любил, когда его игнорировали и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку, широко расставляя ноги перед собой.       — Я сильно устал и хотел бы отдохнуть, — Иван даже не приоткрыл глаз и просто посильнее зарылся подбородком в воротник.       Альфред промолчал. Он прекрасно видел, что дыхание цесаревича такое же рваное, как и до этого.

***

      Альфред не был уставшим — он прекрасно отдохнул этой ночью и был готов заниматься чем-нибудь. Кровь до сих пор бурлила в его жилах. Возможно потренироваться на мечах, или съездить на охоту, или, на худой конец, почитать книгу или заглянуть в бордель. Он задумался. А можно ли было ему теперь посещать подобные заведения? С одной стороны он ведь ещё не был обручен, да и с другой стороны… даже у Артура в свое время были фавориты. Правда прожили они по какой-то причине недолго. Альфред отнюдь не был дураком, но обвинять Франциска не хотелось даже в мыслях. Он действительно был любящим мужем, пусть и сам не выглядел особо верным, но пойман на содеянном ни разу не был. В общем, с какой стороны не посмотри, но очень сильно захотелось посетить бордель.       Принц бросил взгляд на спутника, тот, казалось, всё же уснул. Во всяком случае его дыхание стало глубже и спокойнее. Альфред задумался о словах брата. Да, конечно, это не самое легкое время для омеги. Тот же Франциск — альфа до сих пор помнил этот ужас — визжал и царапался как дикий кот, когда четыре рыцаря вносили его в замок. Шестнадцатилетний же, тогда ещё принц, Артур стоял позеленевший и, казалось, еще немного, и его стошнит прямо на эту процессию.       Но не прошло и недели, как Франциск вновь расцвёл, будто и не было этих воплей и проклятий. И пусть они достаточно часто ругались и сцеплялись чуть ли не на грани драки — Артур и Франциск, если и не любили друг друга без остатка, то достаточно сильно уважали и принимали такими какими они были. Сейчас по прошествии четырнадцать лет их брака, Альфред прекрасно это понимал.       Южанин распахнул было рот, чтобы задать возникший в голове вопрос, но тут же его закрыл, вспоминая, что цесаревич вроде как спит.       Он всё же не понимал, ну да, пусть Артур до сих помнил приезд Франциска, но тому было лишь пятнадцать на тот момент, такая его реакция, наверное, была не удивительна… Иван же был гораздо старше и в принципе не выглядел как человек, способный на настолько безрассудные поступки, как выпрыгивание на ходу из кареты или побег на привале. Или всё же выглядел?       В висках неприятно тянуло. Было очень много вопросов. Откуда знакомы Иван и Артур, если учесть, что, как сказал Александр, Ивану столько же сколько и самому принцу? Почему Артур сразу не сосватался к Ивану, если сейчас он считал это такой невероятно шикарной идеей? И почему сам Иван до сих пор не имел супруга, ведь наверняка были претенденты, но Александр всё равно решил оставить младшего брата при себе. Всё-таки раньше Альфреду казалось, что Артур делится с братом, если не всем — то многим, сейчас же ситуация показывала, что это было далеко от истины.       От размышлений и разглядывания пейзажей за окном принца отвлекло движение на периферии. Он бросил взгляд на омегу, тот едва заметно подрагивал. Альфред расстегнул две пуговицы на своем мундире и задумался, но тут же отмахнулся от мыслей и, быстро расстегнув остальные, стянул с плеч нагретую одежку и встряхнул, расправляя. В карете было свежо, но совсем точно не холодно. Альфред не успел подняться со своего места, как поймал на себе настороженный взгляд.       — Что ты делаешь? — голос звучал уже бодрее.       — Эм, ну… — принц на секунду стушевался, в смысле что? — Хотел предложить тебе мундир, я подумал, ты замерз.       — Как любезно, но спасибо, вынужден отказаться от столь щедрого предложения, — возможно, цесаревич действительно отдохнул и немного пришел в себя, иного объяснения перемены в настроении от «умирающий лебедь» до «вытяжка из ядовитой слюны Артура» принц найти не мог.       — О как, и от чего же? — Альфред, честно сказать, опешил, потому как цесаревича продолжала бить дрожь.       — От тебя, — Иван сморщил нос и слегка нахмурился, — пахнет.       — Ну и язва… — брови принца взметнулись вверх, и, немного подумав, он демонстративно положил мундир рядом с собой, но всё же ненароком втянул воздух носом. От него не пахло. Определенно нет. — Понятно, почему тебя до сих пор замуж не отдали.       — Понятно почему за тебя ни один омега по своей воле не пошёл, — Иван фыркнул и отвернулся от принца, глядя в окно.       Альфред поперхнулся. Конечно, он встречал язвительных и своевольных омег, но уж точно не встречал таких. Ведь, если вспомнить, их знакомство началось с того, что Иван попытался размозжить Альфреду черепушку, а потом еще и пнул так, что погнул его счастливый доспех.       Хотя… В памяти всплыл Франциск. Он постоянно пил. Постоянно подкалывал и ругал всеми возможными словами Артура. Постоянно язвил и редко, когда воспринимал каких-либо альф, как авторитет для себя. К тому же он был прекрасным фехтовальщиком и наездником. С другой стороны, он был мужем Артура, тоже королем, ему полагалось быть… ярким. А поведение Ивана же исключительно раздражало, заставляя Альфреда буквально клокотать от неприязни.       — А ты случайно не родственник Франциска? — Альфред выплюнул фразу зло, даже не подумав. Всё же ему нравились милые омеги, хоть он и уважал Франциска.       Иван приподнял брови и удивленно взглянул на принца. Во всём его взгляде читался немой вопрос. Причем конкретный.       — Ты идиот? — голос цесаревича похолодел, и он обвёл альфу взглядом с ног до головы и лишь потом продолжил, видимо убедившись, что это не шутка: — Он мой дядя.       — Я идиот?! Я что, обязан знать всех нескончаемых родственников Франциска? — Альфред действительно разозлился. Он не терпел подобного отношения к себе. Особенно, если его выставляли дураком. Особенно, если это был омега.       — Конечно, идиот, раз Артур даже таким очевидным фактом с тобой не поделился.       — Зато Артур поделился со мной мыслью, что если ты не будешь держать свой грязный язык за зубами, идеальным решением будет отрезать его, — принц рыкнул и непроизвольно сжал пальцы в кулак.       — Замечательная мысль, — Иван бросил полный презрения взгляд на Альфреда и продолжил уже тише, вновь отворачиваясь к окошку: — поскорей бы, хоть не придется целовать такого как ты.       — Невероятная удача, что перед твоим телом и не стоит такой задачи.       Альфред хмыкнул и сложил руки на груди. Он был вспыльчивым и уж точно не собирался терпеть оскорбления от малоизвестной омеги, пусть и вроде как будущего супруга. Хотя тот и явно воспринял его резкую фразу достаточно болезненно.       — Прекрати выеживаться и возьми мундир, у меня в глазах рябит от твоей трясучки, это раздражает! — ответа не последовало. Альфа скрипнул зубами, и нога сама собой начала отбивать неровный ритм по полу. — Чего молчишь, отвечай.       — Мне не холодно, — цесаревич не повернулся, но принц прекрасно видел, что тот внимательно наблюдает за каждым его движением.       — А чего трясёшься? Боишься? — Альфред холодно чеканил слова, но вдруг его озарила мысль и с лица сошла злость. Морщинки над переносицей расправились, он вновь стал выглядеть как приятный, молодой юноша. Он наклонился вперед и продолжил тихим голосом, из которого буквально сочилась опасность: — Правильно делаешь, если боишься.       — Вы угрожаете мне, Ваше Высочество? — впервые за время поездки голос цесаревича дрогнул.       Альфред повел головой в сторону, немного разминая затекшую шею, и наклонился еще сильнее, ставя локти на ноги, так, что теперь при желании мог коснуться колена своего спутника рукой.       — Ещё даже не начинал…       Иван рвано выдохнул и сглотнул, но взгляда не отвел, продолжая, все так же не моргая, смотреть в глаза принцу, из своего угла, словно загнанное животное. Альфред, вновь сложив руки на груди, сел прямо. Остатки злости не покидали его, в груди неприятно пекло, и даже счёт до десяти не помогал.       — Откуда ты знаешь Артура?       — Он супруг моего дяди, — Иван болезненно поморщился и опустил взгляд в пол.       — Это я уже знаю, спасибо, — Альфред недовольно цыкнул. — Я же вижу, что вы знакомы лично.       — Когда мне было тринадцать, Франциск приехал, чтобы познакомиться со мной, — цесаревич мотнул головой и вновь сглотнул, будто у него пересохло в горле, хотя возможно так и было. — Артур был с ним и предложил заключить брак между мной и его младшим братом… видимо тобой. Александр отказал. А Артур, он сильно… — цесаревич явно пытался подобраться подходящее слово, — оскорбился.       Альфред удивленно приподнял брови. Он никогда не слышал этой истории, хотя, судя по рассказу, это было вполне в духе Артура — тот был достаточно злопамятным.       — А почему Александр отказал?       Принц чувствовал себя словно на допросе, приходилось тянуть каждую крупицу информации клещами.       — Я не знаю, — Иван выдал это так быстро и громко, будто это был единственный вопрос, на который он действительно хотел дать ответ. Именно поэтому этот ответ и выглядел максимально фальшиво.       — О-ой ли-и…       Губы Альфреда растянулись в широкой улыбке, и он, на мгновение прикрыв глаза, мотнул головой. Принц вытянул вперед ногу и, немного привстав, одним махом перескочил на кушетку Ивана, так близко, что их колени тут же ударились друг о друга.       — А я вот что-то тебе не верю, — принц снова улыбнулся и, повернувшись всем корпусом к замершему омеге, провел кончиками пальцев по меху воротника. — Давай я повторю вопрос.       — Почему, — Альфред пробежался пальцами по воротнику, закидывая руку на чужое плечо, — Александр, — принц наклонился ближе, стараясь дотянуться до уха собеседника, — отказал?       Альфу снова достиг медовый запах. Рот наполнился слюной, и он с усилием сглотнул, удерживая себя от глупого порыва носом втянуть ещё больше окружающего его воздуха. Плечо под его рукой ощутимо подрагивало, как в принципе и весь омега. Ему определенно не были приятны прикосновения принца.       — А я повторю ответ, — Иван расправил плечи, и явно через силу повернулся лицом к лицу альфы. При желании, он вполне мог почувствовать чужое дыхание на своих губах, от того, как близко к себе его удерживал принц. — Я не знаю.       Альфреду нравилась внешность цесаревича. Его запах. Его стать. Отрицать это было бы крайне глупо. Ему нравилась его тонкая, будто прозрачная кожа, его даже с виду мягкие шелковистые волосы. Даже ссадины на лице и бордовые прядки выглядели правильными и необходимыми.       Но как же принц любил аккуратных, милых, послушных, покорных… Этот омега не был таким. Альфреду удавалось выбивать его из колеи раз за разом. Но всё в его лице, начиная изогнутыми бровями и заканчивая тонкой полоской сжатых в злобе губ, говорило о сопротивлении и не желании подчиняться. Цесаревич врал Альфреду в лицо. Казалось, просто потому что альфа хотел услышать правду именно на этот вопрос. Просто потому что мог соврать ему, и Альфред бы никак не выявил этой лжи.       Его это злило. Гнев растекался по легким вместе с медовым запахом и заставлял клокотать внутренности. Принц не терпел быть обманутым.       — Не надо…       Цесаревич ошарашенно охнул и попытался отстранить принца, ладонью нырнувшего под подол его сюртука. Чужие горячие пальцы сильно сжали пах. Альфред навалился на омегу, вжимая его в угол кареты. Сквозь плотную, но достаточно тонкую ткань штанов с легкостью угадывались все интересующие детали.       — Царевич, почему твой брат держал тебя при себе, а? — принц прижался губами к раскрасневшемуся уху, уже не сдерживаясь, вдыхая полной грудью медовый аромат. Член под его рукой налился приятной теплотой, несмотря на судорожные попытки Ивана сдвинуть ноги поплотнее и убрать чужую ладонь от своего естества. — Он трогал тебя здесь?       Иван часто-часто заморгал, казалось, даже дышать ему удавалось с большим трудом. С его лица исчезли спесь и пренебрежение, на их место пришло возмущение вперемешку со страхом. Раскрасневшиеся скулы особенно сильно выделялись на фоне общей бледности. Он зло сощурился, но стоило Альфреду с нажимом провести ладонью вверх и большим пальцем надавить на еще мягкую головку, как цесаревич глухо скульнул и возобновил пустые попытки спихнуть с себя разгоряченного альфу. Это определенно заводило. Альфреду будто перекрыли доступ к кислороду, окунув в трясину — всё же он не привык получать отказов от омег. А если и получал, то во всём это фальшивом, приправленным хихиканьем «Ваше Высочество, не надо» сквозило влажным, расчетливым «Да».       — О, так я похоже угадал? — рука принца соскользнула с плеча, на талию, прижимая чужое подрагивающее тело ближе к себе. — Он трахал тебя? Строишь из себя такого недотрогу, а тебя просто уже дерёт твой собственный братец, да?       Альфред почувствовал удар в район плеча и через мгновение звонкая пощечина выдернула его из тягучей пелены, опустившейся на глаза от жара находящегося рядом тела. До него донеслись обрывки каких-то проклятий. Омега перед ним выглядел жалко, если не убого. От холодной, тонкой красоты не осталось ничего кроме раскрасневшегося лица, встрепанных волос и неровно вздымающейся под тяжестью тела альфы груди.       — Ты просто мерзок! — Иван попытался пнуть принца, пуская в ход уже любые доступные средства, но лишь с силой оттолкнулся от Альфреда, наконец вырвавшись из его хватки, и вывернувшись из угла, свалился на пол между двумя койками. — Такой же, как и твой ненормальный братец.       Альфа поморщился и провел тыльной стороной руки по собственной горящей щеке. Иван не спешил подниматься с пола и лишь оттолкнулся подальше от Альфреда, спиной вжимаясь в его кушетку. Сидя в ногах, злой и взлохмаченный, он выглядел совсем не как еще несколько минут назад. Он выглядел таким… живым. Будто его мраморная маска дала несколько трещин, через которые, словно сок из перезревшего плода, потекли все его страхи и эмоции.       Альфреду плохо давалось притворство. Если он был весел — он веселился, если был зол — злился.       — Ты даже не представляешь, как ты ошибаешься, — принц встал и, несмотря на все сопротивления, одним рывком, ухватив за ворот, поднял на ноги цесаревича и толкнул на койку за его спиной. — Я гораздо… гораздо хуже своего брата, и всего того, что ты можешь обо мне вообразить…       Принц с силой отряхнул несуществующие пылинки с плеч спутника, заставляя того покачнуться от напора, и, наклонившись к лицу цесаревича, уперся руками в стенку кареты по бокам от его головы, продолжая тише, будто кто-то их мог услышать:       — И если ты ещё хоть раз ударишь меня — я с удовольствием отвечу. Так что лучше не делай из меня своего врага, у тебя и так их будет предостаточно, — Альфред слегка наклонил голову, изучая вновь ничего не выражающее лицо собеседника. Он быстро распалялся и так же быстро по обыкновению успокаивался. Наверное, это было одно из самых главных его и Артура отличий. Тот был готов хранить свою обиду годами, а то и десятилетиями. Гнев же Альфреда быстро выгорал, зачастую прижигая собой, словно заражение, и причину этого гнева.       — Ты меня понял? — принц аккуратно поймал за подбородок попытавшегося отвернуться от чужого взгляда омегу. Тот ничего не ответил и лишь кивнул, насколько это позволяли, удерживающие его пальцы. — Вот и молодец.       Альфред выпрямился, отпуская, и кончиками пальцев скользнул по линии скул и вниз к спрятанной за воротником шее, ненароком задевая его край.

***

      Альфред поморщился. Пятая точка, казалось, сплющилась до формы кушетки за последние часы, проведенные в пути. Радовало только то, что солнце уже клонилось к закату, а откуда-то издалека доносились трубы. Совсем скоро будет остановка на ночлег, а это значит, можно будет хоть немного размяться, подышать свежим воздухом и в кое-том веке поесть. И что самое главное отдохнуть от присутствия цесаревича, который пусть и замерев, в очередной раз притворялся спящим, наблюдая за принцем из-под опущенных ресниц. Он так и не проронил ни слова со времени их перепалки, за что Альфред ему был в каком-то смысле даже благодарен. Принц боялся сорваться ещё раз, пару раз рядом с этим омегой даже молчание казалось ему язвительным.       За окошком блеснуло. Красные огоньки одни за одним то всплывали из-за приближающихся деревьев, то снова пропадали под колесами впереди идущих повозок. Принцу представилось, как на этих огоньках-кострах бурлит и жарится еда. Желудок протяжно заурчал, и Альфред прильнул к окну, нетерпеливо постукивая пальцами по кушетке.       Трубы и громкие голоса звучали всё ближе. Альфа бросил быстрый взгляд на спутника, мысль, выскочить из кареты и, «отобрав» у кого-нибудь коня, поскакать вперед своей колоны, разбилась вдребезги как только его взгляд встретился с бесцветным взглядом цесаревича. Принц уныло откинулся на спинку кушетки, в голове вновь всплыли слова брата. Альфред и сам уже был не прочь броситься под копыта лошадям, одно не сидеть в этом гробу на колесах.       — Скоро привал, — бросил принц. Ему было непривычно молчать столько времени и тем более разговаривать в пустоту, когда напротив сидел собеседник. Но на его удивление тихое «ясно» всё же прилетело ему в ответ.       — Я велю привести лекаря, твоя шея выглядит неважно.       Альфред приготовился к язвительному ответу, злому взгляду или, может, к очередному ничего незначащему «ясно». Но цесаревич на мгновение непонимающе нахмурился и тут же, пару раз моргнув, опустил взгляд.       — Спасибо.       Принц удивленно выдохнул и попытался растянуть губы в вежливой улыбке, но вышло криво, да и цесаревич не поднял глаз. Альфред быстро сник, возвращаясь к изучению пейзажа за окном — они уже ехали мимо первых костров и небольших шатров.       Следующие полчаса протянулись для принца по ощущениям, наверное, ещё дольше, чем весь путь до этого. Карета то замедлялась, то вновь набирала скорость, периодически маневрируя между деревьями, стоянками и шатрами. Но как только карета полностью остановилась, Альфред, не дожидаясь, что ему предложат выйти, выскочил наружу, несмотря на отсутствие откидной лестницы. Вокруг туда-сюда сновали рыцари и их оруженосцы. В воздухе пахло далёкой грозой и жареным мясом — принц размял спину и шумно вдохнул полной грудью. Как же было хорошо. Вероятно, встреть он в своей жизни омегу, который пахнет так — сразу бы пропал.       — Ваше Высочество, — к нему подбежал какой-то мальчишка-оруженосец и низко поклонился. Этот парень часто крутился вокруг Альфреда, но принц так и не удосужился запомнить имя. — Ваш шатёр готов.       — Привет, эм, Джон?..       — Питер, Ваше Высочество!       — Да-да, Питер, послушай, сбегай за лекарем и напомни стражникам, что их не просто так кормят — я не вижу ни одного из этих лентяев.       — Будет сделано, Ваше Высочество!       Паренёк унесся восвояси так же внезапно, как и появился перед Альфредом. Принц ещё раз потянулся и пару раз присел, разминая затекшие ноги. На улице было достаточно прохладно, альфа же выскочил на улицу без мундира, но предпочел померзнуть еще пару минут до прихода стражников и лекаря. Он планировал сплавить цесаревича на них, и отправиться в свой шатёр, чтобы уже наконец набить завывающее брюхо и заснуть до начала следующего бесконечно унылого дня в пути.       Надо было бы отыскать брата. Голову не покидал вопрос о причинах отказа Александра, но все же Альфред сильно сомневался, что Артур, если и знает ответ на этот вопрос, то ответит принцу честно и без издевок. Если бы он хотел поделиться этим знанием — рассказал бы раньше. Во всяком случае, причина была явно не тривиальной, раз цесаревич так отчаянно цеплялся за эту тайну. Либо он и правда не знал ответа на этот вопрос, во что Альфреду верилось с большим трудом. Вокруг ощущались хитросплетения заговоров и недосказанностей, и в этой политической паутине принц по какой-то причине оставался самым неосведомленным.       — Ваше Высочество, — от размышлений о насущном Альфреда отвлек — альфа узнал его — небольшого роста бета. Темные волосы его были собраны в аккуратный хвостик, а одежда представляла собой длинную красную рубаху немного выше колена и узкие черные штаны. Тот был либо оторван от какого-то важного дела, либо холод вовсе не доставлял ему никаких неудобств, — вы меня звали?       — Яо! Рад тебя видеть!       Альфред улыбнулся во все тридцать два. Не то чтобы они были друзьями. Их взаимоотношения скорее можно было назвать холодным нейтралитетом, но Яо всё же был хорошим лекарем, служащим в замке при королевской семье. Его младший брат Кику был одним из слуг при покоях принца. Вообще он был одним из любовников Альфреда. И видимо этот факт больше всего раздражал Яо.       — Взаимно, — лекарь сложил руки на груди, то ли спасаясь от пронизывающего ветра, то ли стараясь показать принцу, что он не настроен на долгие приветствия. — У тебя какое-то ранение?       — Ну не то чтобы у меня, — альфа поджал губы и встрепал волосы на затылке, — точнее вообще не у меня…       Альфред обвел кислым взглядом снующих вокруг них людей — его стражников не наблюдалось. Вот так вот. А вдруг диверсия или нападение шпиона. Так королевства и лишаются своих наследников, а иногда и правителей. Потому что эти лентяи при первой возможности понеслись набивать брюхо и лапать пробегающих мимо омег. И своего принца не подождали.       — Вашество, у меня много дел, я бы хотел вернуться в медицинский шатер и продолжить оказывать помощь раненным, если ты позвал меня просто поболтать.       — Да ладно тебе, Яо, какие дела, — Альфред подошел к лекарю поближе и приобнял его за плечи. — Твои ребята вполне справятся с извлечением стрелы из задницы очередного недоумка без тебя!       Яо аккуратно вывернулся из хватки принца, но не отошел, недовольно поглядывая на принца снизу вверх.       — Ладно, — Альфред закатил глаза и развернулся, махнув в сторону кареты рукой: — Там. У него кажется проблема с шеей — она выглядит хреново.       — Хреново — просто хреново, или хреново — из серии выгнута не в ту сторону? — лекарь нахмурился и, переступив с ноги на ногу, пошел за принцем, при этом оставаясь чуть позади.       — Просто хреново, — Альфред, не поворачиваясь, пожал плечами и кажется хмыкнул сам себе. — Погоди, а в какую сторону должна быть выгнута шея?       Яо прошипел какое-то ругательство. Принц не понял языка, но, судя по тону, это всё же было ругательство. Он открыл дверь кареты — кто-то уже притащил кованую лесенку — и забрался внутрь, вновь усаживаясь на свою кушетку. Не изменилось ровным счетом ничего — внутри кареты будто время застыло, цесаревич сидел, не шевелясь и, кажется, даже не моргая.       — Яо — царевич, царевич — Яо, — Альфред кратко представил присутствующих, на что лекарь лишь цыкнул, захлопывая за собой дверь.       Бета был действительно очень невысоким, так что вполне свободно мог стоять в карете в полный рост, не боясь задеть потолок макушкой. Он вежливо поклонился, сложив руки перед собой:       — Приветствую, я королевский лекарь — Ван Яо.       Альфред оперся локтем о колено, подпирая подбородок рукой. С присутствием нового человека в карете цесаревич даже немного оживился. Выпрямившись, он едва кивнул.       — Цесаревич Северной Пустоши Иван… — омега, кажется, хотел было добавить что-то ещё, но быстро поджал губы и сглотнул, видимо передумав. — Рад знакомству.       Ван удивленно вскинул брови, но промолчал. Альфреду подумалось, что скорее всего до Яо просто ещё не дошли слухи о скорой женитьбе принца, что было достаточно странно. Обычно до лекаря, вместе с раненными, слухи доходили первыми.       — Его Высочество принц Альфред сказал мне, что его беспокоит ваша шея, мог бы я взглянуть?       — Беспокоит… — альфа закатил глаза и фыркнул. Вот уж точно, что-что, а цесаревич беспокоил его меньше всего.       Цесаревич вновь легонько кивнул и потянулся было к застёжке на вороте, но тут же одернул себя, хмуро покосившись на принца. Яо тут же нахмурился и кашлянул, привлекая его внимание. Взглядом указав на выход из кареты, он сложил руки на груди, выжидающе глядя.       — Что? — Альфред недоуменно приподнял брови, безуспешно пытаясь понять, что именно от него хотят.       — Не думаю, что для омеги пристойно раздеваться перед чужим альфой…       Принц хохотнул и перевел взгляд на Ивана, тот не смотрел на него.       — Да вы издеваетесь… — альфа клацнул зубами и, схватив свой мундир и отпихнув Яо с прохода, выскочил из кареты, с размаха захлопывая за собой дверь, так, что задребезжало стекло на противоположной стенке. — Господи, как-будто я чего-то там не видел.       Альфред сунул руки в рукава, тут же чувствуя, как кто-то спешно пытается ему помочь.       — Джон!        — Питер, Ваше Высочество…       — Да не важно! Где стражники? Я, кажется, отправил тебя за ними! — Альфред вырвал из чужих рук свой мундир, натягивая его самостоятельно.       — Опять развопился как на пожаре, поесть спокойно нельзя, — темноволосый альфа потянулся и широко зевнул, вставая с какого-то чемодана, стоящего рядом с каретой. — Ничего святого, сам полпути качал вместе с омежкой карету, а у верных бойцов задницы под форму седла. Так и тут отдохнуть нельзя.       — Антонио, я тебя в темницу брошу, — принц криво усмехнулся, поворачиваясь к начальнику своей стражи.       — Ага, жду с нетерпением, — стражник похлопал принца по плечу, слегка на него наваливаясь, чтобы стоящий рядом оруженосец не услышал его шепота. — Ну как тебе супруг? Я так понимаю, уже начали делать маленьких наследников?       Антонио захохотал в голос, продолжая с силой хлопать принца по плечу. Альфред скривился и пихнул его локтем в бок. Они были знакомы с Антонио достаточно времени, чтобы принц мог называть того своим другом. Вообще Альфред большую часть рыцарей своего королевства мог бы назвать своими друзьями — он ходил с ними в бой, делил еду. Его уважали, его приказов слушались беспрекословно. Но Антонио он бы точно доверил свою спину, что случалось уже не раз.       — Чего такой кривой, неужели тебе в кое-том разе не перепало, Высочество? — стражник захохотал с новой силой.       — Пошёл ты… — Альфреду не удалось сдержать улыбку, и он прыснул сквозь зубы.       — Или там совсем всё не очень? — Антонио состроил обеспокоенное выражение лица. — Что даже твой дружок отказался?..       — А ты его не видел? — принц хохотнул, широко улыбнувшись.       — Интригуешь! Ещё не довелось! — альфа удивленно приподнял брови, продолжая уже тише и более доверительно. — Этот царюлька, если реально ни туда, ни сюда — ты не затягивай, заскочи к Яо, у него есть такая настойка, ты даже из штанов выпрыгнуть не успеешь. Я у него тиснул такую однажды, так я…       Договорить Антонио не дал нарочито громкий кашель за спинами альф. Они синхронно повернулись, натыкаясь на негодующий взгляд лекаря.       — О! Яо! Прекрасно выглядишь, твои волосы как всегда… — Антонио отстранился от принца, сгибаясь в поклоне.       — Так вот куда постоянно пропадает бальзам от старческой слабости. Кажется, по прибытию мне придется сменить все замки в хранилище.       — В смысле «постоянно»? Я всего один раз..! — Антонио побагровел от подбородка и до кончиков волос, но лекарь уже не слушал, отмахнувшись от него рукой и переключив всё своё внимание на хохочущего принца.       — Твоя правда. Шея выглядит хреново.       — Да ладно, а я то и не понял, — Альфред криво ухмыльнулся, но под хмурым взглядом лекаря быстро скис. — Насколько?       — Ну… — Яо скрестил руки на груди, пряча пальцы в длинных рукавах. — Шансов доехать до столицы живым у него маловато будет.       — В смысле? — у Альфреда что-то неожиданно бухнуло в груди и, даже кипящий от негодования Антонио резко успокоился и поджал губы, хмурясь. — Да там же царапина просто…       — Там не просто царапина, — Яо устало покачал головой и проводил взглядом прошедшего мимо рыцаря. — Цеца… Цеса… В общем, он очень изнурён, а в ранах на шее — заражение. Я не стал ничего трогать.       — Как это не стал? — стражник передернул плечами. — Сам же только что сказал, что он не доедет до столицы. Так и оставишь его помирать?       — Ну, не мне решать, — Яо на мгновение скосился на переступающего с ноги на ногу Антонио, но тут же вновь перевёл взгляд на с виду спокойного Альфреда. — Мне не было указания лечить его…       — Да чего ты несешь, господи прости! — Антонио вновь вскинулся, повышая голос. — Эй, Высочество, скажи этому коновалу!..       Альфред не шелохнулся, глубоко погруженный в свои собственные размышления. А как было бы лучше для него? Ведь всякое случается. Не все омеги способны перенести сначала подобный ужас, а потом и столь долгую дорогу. Это… нормально. И перед братом он будет чист, ведь по сути, умри царская омега от заражения — вина будет лежать только на Артуре. Ведь это он приказал заковать цесаревича в его собственный венец. А уж о том, чтобы он не сбежал и не прыгнул под копыта лошадям Альфред позаботился. С него взятки гладки. Не его же вина, что цесаревич оказался так слаб здоровьем.       Под ложечкой невероятно отвратительно засосало, а желудок как нельзя некстати отозвался противным урчанием. Раз слаб здоровьем, то и наследников достойных родить не сможет, а кому нужен такой омега. Но разве может омега с таким скручивающим альфу в узел запахом оказаться бесполезным ходячим трупом? Наверное, всё же нет…       — И что ты предлагаешь? — на принца будто одним моментом навалился весь день пути. Он мог думать лишь о том, как сильно он хотел есть и о том, как сильно хотел ударить брата, который подкинул ему эту венценосную проблему. Точно. Венценосный. Вот что цесаревич умолчал.       — Я приготовлю всё, что надо в своём шатре, снимем эту железку. Я попытаюсь сделать красиво с тем, что у меня сейчас есть.       — Попытаешься? — Антонио вновь нахмурился, но остался проигнорированным.       — Давно он ел? — Яо уставился на Альфреда, который даже не сразу и понял, что обращаются именно к нему.       — А мне-то откуда знать?       — Ясно, — лекарь закатил глаза и махнул рукой на принца, направляясь в сторону, откуда пришёл. — Ведите его в мой шатёр, я загляну в медицинский и приду.       Яо мгновенно исчез среди быстро выросших вокруг шатров и небольших костерков.       — И чего это он? Будто этот царевич — мне сын родной, с чего бы я должен знать, что и когда он ел… — Альфред поднял растерянный взгляд на друга, но тот лишь пожал плечами. — Стой, а ты знаешь, где его шатёр?       — Ваше Высочество! Я знаю!       — Господи, Джон, ты чего так подкрадываешься?       — Питер, Ваше Высочество!       — Да понял…