Гамбит

      Альфред осторожно заглянул в карету. Внутри вновь поменялось ровным счётом ничего. Цесаревич сидел на том же месте, зарывшись подбородком в мех воротника, будто лекарь и не осматривал его вовсе.       — Иван, — принц на мгновение поймал на себе усталый взгляд. — Пошли, Яо сказал, что твои раны нужно обработать.       Альфред на секунду задумался о словах Яо и запоздало добавил:       — Ты можешь идти?       — Если в этом месте не будет вашего докучающего присутствия, уверяю, я найду в себе силы даже добежать, — цесаревич смерил Альфреда оценивающим взглядом и встал, нетвердой походкой выходя наружу.       — Да, пожалуйста, — принц растянул губы в язвительной улыбке, провожая взглядом проходящего мимо него омегу. Сюртук на нём сидел четко по фигуре, позволяя наконец хорошо рассмотреть силуэт цесаревича. И то, что Альфред видел со спины, ему определенно нравилось.       — Ваше Высочество, позвольте представиться, Антонио Карьедо, — стражник резво вырос на пути у омеги и глубоко ему поклонился, заложив одну руку за спину. — Начальник личной охраны принца Альфреда. По всем волнующим вас вопросам можете обращаться напрямую ко мне!       Альфред захлопнул дверь кареты, он уже начинал чувствовать себя дворецким этого притомившего его омеги. Ещё и этот выпендрёжник…       — Ты начальник охраны ровно до того момента, пока я не найду любого другого, кто умеет держать меч руками, а не пятой точкой, — Альфред выровнялся с омегой, но тот даже не поднял на него взгляд, продолжая изучать распрямившегося Антонио.       — Не беспокойтесь, царевич, никого он не найдёт, так что можете рассчитывать на меня!       — Благодарю, Антонио, — омега улыбнулся краешками губ, но уже этого хватило, чтобы принц помрачнел. — Но мой титул — цесаревич, это достаточно сложно для вашего языка, но…       — Эй, Джон! Шевелись давай, — Альфред гаркнул на оруженосца так громко, что перебитый им Иван дернулся, поморщившись. — Куда идти?       Парнишка быстро подбежал и, вытянувшись по струнке перед принцем, поклонился Ивану, даже не посмотрев ни на него самого, ни на стоящего рядом Антонио.       — Питер, Ваше Высочество! Пройдемте сюда, — оруженосец указал ладонью в один из проходов между шатрами и зашагал вперед.       Альфред устало вздохнул и последовал за парнишкой. Он шёл вперед не оглядываясь, но со всех сторон чувствовал прикованные к себе взгляды. Или же все смотрели на того, кто шёл за ним…       — Кто это?       — Без понятия…       — Может какой-то пленный из Северной Пустоши?       — Да ты посмотри на него…       — Что? Омега? Да какой он омега?       Чем глубже они заходили в лагерь, тем больше глаз сверлили Альфреда и тем больше шепотков и усмешек до него доносилось. Не то чтобы ему не было всё равно, но он быстро обернулся на цесаревича. Тот, гордо подняв голову, шагал немного впереди Антонио в двух шагах от самого принца. Интересно, этот мелкий засранец специально повёл их через основное скопление рыцарей или просто был безмозглым.       Но к счастью принца, метров через двадцать паренек остановился перед невысоким белым шатром и отодвинул, придерживая, кусок ткани, служивший подобием двери. Яо уже был там, его силуэт то появлялся в основном пространстве укрытия, то исчезал за его излюбленными тонкими перегородками, из тонкой ткани, натянутой на деревянные рамы.       Альфред уверенно шагнул внутрь, с интересом разглядывая обстановку. Цесаревич остановился за его спиной, не решаясь проходить дальше. Антонио же шепнул что-то оруженосцу, отсылая его, и прикрыл полог за зашедшими, оставаясь снаружи.       — Сейчас-сейчас! — голос донесся откуда-то из задней части шатра, и сразу за этим что-то громыхнуло, заставляя Альфреда оторваться от изучения склянок на столе при входе.       Принц повернулся к Ивану. Вокруг было просто нереальное количество свечек, от чего внутри было практически так же светло как днем на улице. Сейчас Альфред впервые мог спокойно рассмотреть цесаревича в полный рост. Тот, вероятно, был даже немного выше самого альфы. Не удивительно, что кто-то в толпе недоумевал. Но всё же, наверное, по нему можно было и без запаха сказать, что он омега. Была в его, пусть даже и уставшем, взгляде какая-то необъяснимая мягкость и податливость. Правда ровно до того момента, пока омега не открывал рот. Но ведь и сам принц не смог при первой встрече распознать в нём омегу…       — Что? — цесаревич сцепил руки перед собой в замок, будто это как-то могло защитить от чужого взгляда       — Ничего. Просто смотрю, — Альфред устало пожал плечами, у него не осталось сил на перепалки, казалось, что этот день высосал из него сил в разы больше, чем день захвата столицы Северной Пустоши. — Яо сказал, что ты можешь не дожить до нашего прибытия в столицу.       — Ясно, — цесаревич даже не шевельнулся, будто речь и вовсе шла не о его судьбе. — Это всё, что ты можешь сказать на это? — альфа удивленно приподнял брови.       — А что я еще должен сказать? Я и без лекаря это понимаю, — омега медленно повёл плечом и продолжил тише: — Да и к смерти я был готов, уже когда увидел тебя, рыщущего у выхода из сада, иначе бы просто сбежал…       — Ясно, — Альфред задумался. А ведь и правда, зачем цесаревич тогда напал на него. Но из мыслей его практически сразу вырвала смешливая улыбка и последовавшая за ней фраза:       — Это всё, что ты можешь сказать на это?       Ответить принцу не дал буквально вывалившийся из своих закромов Яо. Тот сменил рубаху на более короткую, оголяющую запястья и часть предплечья.       — Садитесь вот сюда, Ваше Высочество, — и отодвинул одну из ширм, указывая пальцем на длинный и толстый матрас. Иван и Альфред двинулись одновременно и тут же остановились, с недоумением глядя друг на друга. — Ну ты тоже можешь присесть, если ножки рыцарские совсем не держат.       Яо закатил глаза и принялся искать что-то в своих бесконечных ящичках, совсем скоро выуживая из одного небольшую белую склянку. И сорвав крышечку, протянул незнакомое Альфреду снадобье цесаревичу.       — Вот, держите, выпейте это до дна, пожалуйста. Лучше залпом, будет немного горчить.       Иван, осторожно присевший на матрас, без энтузиазма принял протянутый пузырек. Он принюхался и сделал глоток, тут же болезненно кривясь.       — Немного?       Это явно был риторический вопрос, но Яо даже не поднял взгляда, продолжая рыться в ящичках.       — Вот же чёрт, — прошипел лекарь и с грохотом захлопнул крышку ящика. — Я сейчас вернусь.       — Ты куда? — Альфред ухватил бету за локоть у самого выхода.       — Кое-что забыл в медицинском шатре, я быстро, — Яо ловко вывернул руку из чужой ладони и, ткнув пальцем в цесаревича, добавил: — Помоги ему раздеться.       Альфред удивленно проводил лекаря взглядом. Он что был похож на слугу? Что за приказы? Да и уж, наверное, омега в состоянии раздеться сам. Такому-то наверняка должны были научить, раз научили обращаться с мечом.       — Слышал? Раздевайся давай, — принц обернулся, пытаясь взглядом встретиться с цесаревичем, который, казалось, потерялся в пространстве. Его взгляд замедленно и плавно, ни за что не цепляясь, скользил по комнате. — Эй, ты в порядке?       Альфред сделал шаг навстречу цесаревичу, но тот вообще никак не отреагировал, и принц осторожно подошел к матрасу, на котором сидел Иван, поближе. Взгляд омеги был не то чтобы пустым, но близким к этому состоянию. Глаза словно были подёрнуты мутной дымкой. Принц присел на корточки перед цесаревичем, его глаза оказались на одном уровне с глазами Ивана, и лишь тогда он немного сфокусировался, останавливая взгляд на лице Альфреда.       — Ты меня слышишь? Раздевайся.       — Слышу… — Иван немного тряхнул головой, будто стараясь разогнать туман, собравшийся вокруг его головы. Но каких-либо действий предпринимать не стал, продолжая всё так же сидеть, изучая лицо принца.       Альфред недовольно цыкнул и сам протянул руки, грубо срывая застежки сюртука из пазов. Примерно на шестой заклепке, его руку поймала чужая рука и послышался задушенный всхлип. Принц удивленно поднял глаза, даже не пытаясь вырвать своё запястье из чужой мягкой и на удивление горячей ладони.       — Что ты делаешь?.. — голос омеги был настолько тихим и дрожащим, что принцу едва удалось разобрать сказанное. — Пожалуйста, не надо…       — Что не надо? — Альфред мягко улыбнулся. Яо опоил цесаревича чем-то, это было понятно. И даже в какой-то степени забавно, и принц обязательно бы посмеялся, а может быть даже и воспользовался такой ситуацией, не будь он сам смертельно уставшим. — Тебе нужно раздеться, скоро вернется Яо.       — Я не хочу, — Иван резко вновь завращал глазами, будто пытаясь поймать взглядом какую-то убегающую мушку и вдруг, будто та залетела ему за спину — откинул голову и начал заваливаться на спину.       — Чёрт, куда, — принц перехватил сюртук за воротник и, сам осев на пятую точку, дернул цесаревича на себя, спасая его затылок от встречи с землей.       Омега, на мгновение придя в себя, снова уставился на Альфреда, пристально его рассматривая. Но практически сразу все его мышцы вновь расслабились, и он, накренившись, уткнулся лицом в плечо удерживающего его от падения альфы.       — Ты альфа?..       Альфред хохотнул, всё так же пытаясь удержать на весу и при этом всё же стянуть с повисшего на нем омеги сюртук.       — Ага, как-то так. Только заметил?       — От тебя… — Иван оперся руками о чужую грудь и оттолкнулся, вновь самостоятельно садясь, всё же безуспешно пытаясь отпихнуть от себя поддерживающие его руки.       — Только скажи, что от меня пахнет — и я тебе нос сломаю! — Альфред закатил глаза и тяжело вздохнул. Ну не воняло от него! И запах его всегда нравился омегам… Ну они так говорили.       Цесаревич как-то испуганно на него посмотрел, а потом, опустив глаза, часто-часто заморгал. По его лицу пробежал целый спектр эмоций — он то хмурил брови, то удивленно их изгибал, что заставило Альфреда прыснуть от смеха. Он задумался от том, чтобы выпросить у Яо еще такого снадобья и подлить кому-нибудь из своих гвардейцев — они и так были как животные, когда дело доходило до алкоголя, а тут выглядели бы как смешные животные.       Из мыслей принца выдернула горячая ладонь, неожиданно опустившаяся на его щеку. Он легонько дернулся, но тут же наклонил голову, повинуясь желанию тела чувствовать чужое тепло. Рука омеги была мягкой и сухой — она скользнула вниз, сначала на плечо, а потом дальше — по груди, задержавшись лишь в районе пупка и потом сразу оказалась на колене.       — Что ты делаешь, царевич? — Альфред широко усмехнулся и шумно выдохнул через нос, безуспешно пытаясь избавиться от запаха мёда, забравшегося под кожу. В его глазах сверкнул отблеск свечи.       Иван не ответил и, прикусив губу, вновь поднял руку, пальцами зарываясь в пшеничные волосы. Он аккуратно скользил ладонью по волосам, будто пытаясь пригладить вечно торчавшие во все стороны пряди. Альфред же просто сидел и ждал. Он сам не знал чего. По его спине ползли мурашки — он не мог бороться со своей природой, прикосновения омеги тихонько плавили его изнутри. Но он и не мог позволить себе быть инициатором, фактически взять незамужнего опоенного омегу силой. Не здесь и не сейчас, когда с минуты на минуту вернется Яо. Каково бы это выглядело?       Принц судорожно сглотнул. Да. Как бы это выглядело, Альфред?       — П-пожалуйста… — рука цесаревича сползла с волос на шею, и он аккуратно опустился на матрас, утягивая альфу за собой. Альфред оперся одной рукой о матрас рядом с разметавшимися по нему пепельными волосами, а второй, едва касаясь, провел по бедру. Он нависал над омегой, благодаря свою выдержку, хотя бы за то, что вполне мог бороться с желаниями, порождаемыми теснотой в штанах, хоть и не без усилий.       — Пожалуйста что? — Альфред вздрогнул от собственного охрипшего голоса. Иван же, даже не моргнув, продолжил аккуратно скользить пальцами вверх-вниз то по волосам, то по шее и плечу.       Цесаревич облизнул нижнюю губу и чуть сильнее надавил на шею, притягивая альфу к себе. Принц покорно подчинился и, согнув удерживающую его руку в локте, опустился сверху, вжимая омегу в матрас всем своим весом. Он держался, но фантазии об узком, горячем, сжимающемся вокруг него — заставляли потакать действиям Ивана. Альфред не готов был зайти так далеко сейчас, но совсем не значит, что не хотел. Его грела мысль, что для того, чтобы озлобленный и язвительный цесаревич стал ластиться и прогибаться — была необходима всего одна беленькая скляночка. Проблема состояла в том, что сам Альфред едва ли умел быть ласковым в постели.       Принца топило мыслями об омеге под ним. Но все они сходились в одной точке: «А вдруг.» И ему нужно было оторваться от этого желания, встать и выйти из шатра, а не наслаждаться разливающимся в груди теплом.       — Пожалуйста, не мучай меня… — от слов цесаревича жар поднялся в голову, и Альфред хотел было накрыть чужие губы своими, но за мгновение остановился, встретившись с пустым, безысходным и всё так же подернутым пеленой взглядом. Он очевидно понял всё неправильно, Иван поморщился и немного отвернулся, продолжая уже куда-то в сторону: — Я тебя не полюблю. И не рожу тебе детей. Я тебе не нужен, прошу, если в тебе есть хоть что-то человеческое — дай мне умереть здесь…       У Альфреда похолодело в груди. Возможно, это пары этого проклятого зелья всё еще витали в воздухе или просто его организм отказывался сигналить о голоде и желании поспать — но в животе, прямо под ребрами поднялся колючий спазм, и принц болезненно поморщился. Ему был жизненно необходим свежий воздух. Сейчас же.       — Я не…       — Альфред! — возмущенный возглас неприятно резанул по ушам, а по напряженному плечу несколько раз прилетело узкой, но ощутимо тяжелой ладошкой. — Раздеть и наделать брату племянников — разные вещи! И далеко не обязательно объединенные в одно.       Принц ошарашено уставился на перебившего его лекаря, тот, казалось, вообще ни на секунду не смутился. Сжимая в руках какие-то покореженные клещи, он возвышался над Альфредом с явным хмурым упрёком во взгляде.       — Он сказал…       Альфреду снова не удалось договорить — Яо подхватил его под руку, пытаясь поднять с цесаревича.       — Да что он мог сказать — он в опиумном бреду, — бета недовольно фыркнул и дернул принца за руку ощутимо сильнее. — Успел нализаться что ли? Вставай с него, говорю! Пока он в таком состоянии и тем более в моем шатре — не надо устраивать то, что ты тут удумал.       Альфред, стараясь не смотреть на человека, лежащего под ним, оттолкнулся от матраса рукой, вставая. Ноги гудели. Но еще больше гудела голова. Значит опиум…       Яо, ненавязчиво отпихнув принца подальше, уселся на колени перед прикрывшим глаза цесаревичем и отложил принесенные с собой клещи, продолжая начатую альфой работу. Он легкими движениями расстегнул оставшиеся на сюртуке застежки и ловко стянул верхнюю одежду с рук, освобождая плечи и шею от защиты мехового ворота. Тут же в его руках блеснул маленький тоненький ножичек — ткань плотной, темно-серой рубахи легко разошлась под металлом.       Венец, как и тогда в обеденной, плотно обхватывал шею, оставляя на ней глубокие, набухшие и уже потемневшие раны. Хреново — всё же было хорошим определением. Взгляд принца опустился чуть ниже шеи, на сильно выступающие ключицы и ложбинку между ними.       — Так и будешь тут стоять? — Яо задумчиво повернул голову окончательно провалившегося в сон цесаревича немного в сторону, примеряясь с какой стороны было бы удобнее подлезть. — Стоя над душой, ты точно не помогаешь — иди уже. Он проспит всю ночь, а то и больше — сходи до повозок с омегами, если уж так зачесалось.       Альфред нахмурился, всё же иногда лекарю стоило следить за своим языком. В общении с Артуром он себе таких вольностей не позволял.       — Ван, ты не слишком-то распоясывайся, — альфа скрипнул зубами. — Ты и без языка останешься лекарем, так что, думаю, брат простит мне такую вольность, а то может и поблагодарит.       — Ваше Высочество, — Яо поднял наигранно спокойный взгляд на Альфреда, который и так прекрасно чувствовал, как напрягся бета от его слов. Ему ли было не знать, что принц редко разбрасывался пустыми угрозами. — Я ещё раз прошу вас уйти, ваше присутствие мешает.       Альфред поджал губы и сжал пальцы в кулаки так, что костяшки побелели. Он терпеть не мог подобных желчных обвинений в свой адрес, да ещё и в том, в чём принц не был виноват. Сам цесаревич повис на нём, как мартышка на ветке, а «зачесалось» при этом у Альфреда. Да даже если бы и зачесалось. Иван был его, пусть, может, и не очень альфе нужным, но всё же военным трофеем. И уж точно не бете упрекать своего принца в чём-либо.       Яо продолжал выдерживать чужой взгляд — он пережил достаточно в своей жизни и встречал альф куда более опасных, чем Альфред, поэтому прекрасно знал, что главное не провоцировать гнев в отношении себя. Хотя, пожалуй, не всегда ему удавалось сдержать едкие комментарии в адрес принца. В его глазах, он все еще оставался безобидным мальчонкой, постоянно обдирающим себе колени. Вот только едва ли он оставался таковым на самом деле. И Яо искренне сочувствовал северному омеге… Но своему брату Кику он сочувствовал ещё больше. И вся надежда лекаря были лишь на то, что принц все-таки переключит своё внимание со слуги — на молодого супруга.       — Хорошо, — голос принца больше был похож на рык, чем на человеческую речь. Он и сам не очень хорошо понимал причину своей злости на Яо, хоть и смутно догадывался.       Он развернулся на каблуках и чеканным шагом направился на выход. Ярость плескалась уже в самом горле, и, будто этого было мало, в ней бултыхались самые низменные из желаний — поесть и уснуть, желательно сверху на какой-нибудь омеге. Всё же была от болтовни Яо польза, хоть и редкая.       — Эй, погоди, Ал!..       Принц заметил практически бегущего за ним Антонио только шагах в десяти от шатра лекаря, но, грубо сбросив чужую руку со своего плеча, гаркнул, чтобы тот отвалил, и попер дальше, распихивая попадавшихся на пути рыцарей.

***

      Альфред вторые сутки подряд просыпался в отличном настроении. К тому же не от гудения труб, а от ласк теплого, влажного языка в своём паху. Омега из повозок, сопровождающих армию, видимо был так рад, что можно будет поскакать на настоящем принце, что на второй вечер пути сам прибежал к альфе, не успел тот даже спешиться с коня.       Омега был приятным, невысоким и загорелым, а несколько прядок его русых мягких волос закручивались в кудряшки, словно у овечки. В его ярких зеленых глазах сияло восхищение при виде Альфреда. Он явно был моложе альфы, и, возможно, не таким опытным, каким хотелось бы принцу, но сейчас ему было достаточно и этого. Этот парень был полной противоположностью цесаревича, так что ему с легкостью удавалось отбрасывать мысли о северной омеге, вколачивая в походный матрас горячее тело.       Вчера днем они пересекли границу, и сегодня вечером столица Южных Просторов готовилась встречать победоносцев. Правда, всё же в глазах Альфреда эта победа оставалась очень смутной. Зато быстрой — и это не могло не радовать.       На следующее после перепалки с Яо утро тот прислал к принцу одного из своих ребят, с сообщением, что цесаревич ещё нуждается в наблюдении и поедет с лекарями. Альфред слабо представлял, в чем ездят лекари (он, честно говоря, думал, что тоже верхом, и, видимо, ошибался), но ему было так наплевать, что он отослал гонца, даже не поинтересовавшись здоровьем будущего супруга. Раз едет — значит жив. А раз едет не с ним — значит, можно было ехать в одной колонне с живыми людьми и на живой лошади, а не в этом гробу на колёсах.       Лишь бы Артур не узнал. Но насчет этого Альфред уже позаботился и придумал план — когда до ворот столицы оставался бы примерно час езды, он бы доскакал до повозок лекарей и, если бы и попался на глаза брату в столице, всегда смог бы оправдаться, что сопровождал повозку, потому что… и так далее по тексту.       И план, и времяпрепровождение принца были хороши лишь до того момента, пока он не решил всё же отправиться к лекарям. А уже там, хоть и деланно спокойный, но явно злорадствующий Яо не сообщил ему, что речь была только про один день наблюдения. То есть и вчера, и сегодня цесаревич ехал в карете. И раз Альфреда там не было — ехал один. На секунду альфе захотелось выдернуть себе все волосы. И не обязательно с головы. Но потом он, успокоив себя мыслью, что «ну не такой же этот царевич идиот», поскакал к четвертой колонне. Предупреждения брата, да и слова самого Ивана не давали принцу покоя. Альфред слишком часто принимал просто брошенные фразы за чистую монету.       Сместившаяся на ряд назад карета нашлась, лишь когда впереди зазвучали трубы, оповещая, что первые ряды уже подошли к столице. Принц с облегчением выдохнул и, спрыгнув с лошади, поводья от которой вручил сопровождающему карету гвардейцу, на ходу заскочил внутрь. Сонно смотря в окно, цесаревич даже не сразу отреагировал на появление Альфреда в карете.       — О, смотрю, живой! — принц, выдохнув, развалился на кушетке. Он уже боялся, что не найдет карету или, что еще хуже, не найдет в ней Ивана.       Тот выглядел в очередной раз безучастным, только более бледным чем до этого, что должно было заставить насторожиться.       — Фигово выглядишь, царевич…       Иван слегка поморщился и, прикрыв глаза, тяжело сглотнул.       — Как мило с вашей стороны, принц, — голос его был хриплым, и Альфред только сейчас заметил, что тот судорожно сжимает лишенный верхних застежек сюртук за края, запахивая его.       — Эм, да, извини за эти, твои… — Альфред потыкал в пуговицы собственного мундира. — Я случайно. Тебе сошьют новый в замке, если захочешь.       — Это ты сделал? — Иван вздрогнул и, поплотнее обхватив себя руками, уставился на Альфреда.       — Ну да… — принц, нахмурившись, задумался. — Ты не помнишь?       Цесаревич болезненно поморщился и, отвернувшись от Альфреда, вновь уставился в окно, но всё же ответил тихо:       — Я помню, только как выпил какую-то белую жидкость, а потом проснулся у Яо в шатре утром.       Альфред криво усмехнулся на фразе про белую жидкость. Он вообще чувствовал себя прекрасно, не зря ему показалось, что этот Иван сосет из него силу. Сутки на свежем воздухе и подальше от этого омеги, и принц уже был готов развернуться и вновь пойти войной на Северную Пустошь. На этот раз, чтобы они забрали Ивана обратно.       — Ясно, ну вам, омегам, свойственно отрубаться после белой жидкости, попадающей вам в рот, — принц улыбнулся и продолжил будничным тоном: — Яо что-нибудь передавал?       Иван закатил глаза и тихо вздохнул, похоже не собираясь отвечать на шпильку в сторону омег. По лицу же Альфреда сама собой расползлась широкая улыбка, надо будет запомнить эту шутку и рассказать потом гвардейцам.       — Ну тебе, наверное, лучше знать.       Иван, не поворачиваясь, легонько пожал плечами, продолжая внимательно рассматривать пейзаж за окном. Там тянулись ряды крепких деревянных домиков, из которых периодически показывались жильцы, с интересом рассматривая проезжающих рыцарей.       — Не понимаю, о чём ты, — Альфред шкодливо улыбнулся и потянулся, прикрыв глаза от попавшего в окно луча солнца.       Цесаревич обернулся и приподнял брови, и хоть его лицо ни капли не изменило своей обычной холодности, в глазах блеснул опасный огонек. Он кивнул на заинтересованного принца и пальцем указал на свой воротник, очертив в воздухе небольшую окружность. Альфред, нахмурившись, вжал подбородок в грудь и скосил глаза на воротник своего мундира. Рядом с горловиной, затрагивая блестящие пуговицы, по темной ткани мундира тянулась длинная, засохшая, белесая клякса.       — Чёрт! — он судорожно начал расстегивать пуговицы. — Это не моё.       Альфред осознал какую глупость сморозил, лишь когда Иван дернулся и, прикрыв ладонью рот, хохотнул:       — Я так и понял, Ваше Высочество.       — Заткнись, — буркнул Альфред, стягивая одежду со своих плеч и неловко пытаясь рукавом оттереть пятно, по итогу растирая его по поверхности еще больше. — Понял он, ни черта ты не понял…       Иван продолжал улыбаться уголками губ, с весельем в глазах наблюдая за безуспешными попытками принца отскрести семя с мундира. Альфред резко поднял голову на очередной смешок, с мыслью призвать омегу к ответу, за похабные шуточки в его сторону, но наткнулся на потеплевший взгляд.       — Тебе следует улыбаться чаще, — принц цокнул языком, напрочь забывая о злополучном пятне. — Тебе идёт улыбка.       Иван, видимо не сразу осознав, что имеет ввиду альфа, пару мгновений продолжал улыбаться, а потом удивленно приподнял брови и быстро отвернулся к окну. Его лицо вновь приобрело черты мраморной маски, без эмоций и жизни, лишь с холодными отблесками солнечного света по бледной коже.       — Улыбка без причины — признак дурачины.       Альфред вспомнил о Франциске, тот тоже постоянно так говорил. Вот только у фразы Франциска часто было продолжение.       — Да дуракам — во всём счастье, — Альфред задумался на мгновение, разглядывая профиль удивленно скосившегося на него цесаревича. — Вот поэтому тебе и не быть счастливым со своей унылой физиономией.       — Сомнительный комплимент от будущего-то супруга… Или это опять была угроза?       — А в чём комплимент? — тяжело выдохнул принц, откидываясь на спинку кушетки. Лучше бы он не начинал про улыбку, опять повисло неприятное напряжение. Как он вообще проехал с этим человеком целый день в прошлый раз.       Альфред прикрыл глаза, в принципе ему не было крайней необходимости часто видеться с цесаревичем. Благо замок был большой. На венчании. Потом ребенка ему заделает. Ну и официальные приёмы, которых было не то чтобы много последние лет пять. По сути, всё в руках принца, чтобы его жизнь практически не переменилась с появлением у него супруга. Вон у брата далеко на востоке жил вассал, у которого была целая прорва омег-супругов, которые жили в отдельном замке. Альфа даже имен некоторых из них не знал, как сам признавался однажды в подпитии.       — Почему ты постоянно говоришь, что я тебе угрожаю?       Альфред, скрестив руки на груди, приоткрыл один глаз, наблюдая за реакцией Ивана. Тот даже не шелохнулся, будто не услышал вопроса, погруженный в свои думы. Над их головами громко прозвучали трубы. Похоже, они въезжали в столицу.       — Потому что для тебя — я лишь военный трофей твоего брата, — голос ровный и спокойный, но Альфреду ощутимо резануло по ушам упоминание брата. — И если бы не его приказ, ты бы давно…       — Что давно? — Альфред провёл языком по сухим губам и открыл оба глаза, сощурившись и пытаясь разглядеть лицо собеседника против солнечных лучей. — Не было никаких приказов. И ты слишком большого мнения о себе, царевич, если думаешь иначе.       — А как, по-твоему, я должен думать? — Иван немного повернулся, пристально всматриваясь в чужие глаза.       — Ну для начала, ты едешь в карете в моём сопровождении, а не тащишься по земле за какой-нибудь лошадью. Потом, разве я хоть раз по-настоящему тебя… оскорбил? Я тебя и пальцем не тронул. Практически.       — Какое благородство, — цесаревич сглотнул, болезненно поморщившись. Он в принципе выглядел достаточно жалко. Во всяком случае, более жалко, чем когда Альфред встретил его первый раз. — Как будто не пытался.       — А ты считаешь, что это твой скулёж остановил меня? — принц покачал головой. — Если бы я хотел — я бы взял всё причитающееся от «трофея» еще на первом привале.       — А ты попытайся.       Брови северянина сошлись над переносицей, казалось, еще немного, и он оскалится на принца от злости. Самого Альфреда же это только позабавило. Он тряхнул головой и, широко улыбнувшись, зачесал рукой упавшую на глаза челку. Он знал дома, мелькавшие в окне, они были уже совсем недалеко от замка. Но указать на место не по силе наглому омеге он всегда успеет.