.

Мерл Диксон был из тех, кто никогда не молит о пощаде. Это было одним из немногочисленных его принципов. И, пожалуй, именно тем принципом, который он не переступил бы ни при каких обстоятельствах. Однако обстоятельства складывались таким образом, что Диксон был почти готов нарушить это правило, святое правило, если совмещение понятий "Мерл Диксон" и "святое" не противоречит самому существованию Вселенной. Нарушить не для себя - для брата. Это было бы не так постыдно, но все-таки досадно. И если все же принять неутешительную объективную реальность, едва ли это помогло бы. Вариантов на самом деле было не так уж много, и наиболее приемлемым (и реалистичным, потому что существование той самой бензоколонки вызывало серьезные сомнения) из них Диксону уже казалось перелить часть топлива из "Бонневилля" в "Форд" Дерила, а после - так же застрять посреди дороги, только вместе... Возможность попытать удачи в малознакомых окрестностях в поисках заправки или оставленной машины, надолго бросив Дерила на дороге, Мерл отмел сразу, как только эта мысль посмела вообще прийти в его голову. Слишком уж часто он уже оставлял брата одного, и ничем хорошим это не заканчивалось даже тогда, когда по улицам не гуляли голодные трупы. Еще, конечно, можно было бы рассчитывать на Божью милость. Проблема в том, что на это мог рассчитывать кто угодно, но не Диксон, так уж повелось. Мерл сжал зубы покрепче, чтобы не выдавить все-таки позорное "Господи, пожалуйста, ну хоть что-нибудь!". Эта назойливая мысль фоном где-то на грани сознания крутилась все время, пока он обдумывал пути выхода из ситуации, сложившейся по его и его самонадеянности вине. На проселочную дорогу, как-то криво и неуместно, словно случайно ответвившуюся от шоссе, Мерл и не подумал сворачивать: едва ли этот явно заброшенный путь, еще хранящий на обочине размытые следы лошадиных копыт, мог привести его куда-то, кроме пустыря и сельского бездорожья южной глуши. Сворачивать не думал, но остановился и присмотрелся: на горизонте темнело невысокое здание, огороженное забором - редким, непрочным и покосившимся. Этого Диксон разглядеть не мог, но был уверен, потому что в глубинке Луизианы иного и не встретишь. Ферма - а чем-то другим здание, столь удаленное от цивилизации, быть едва ли могло, - вероятно, была или давно заброшена - или кишела мертвецами. В любом случае, куда легче в незнакомом здании теперь можно было найти неприятностей, чем топлива или еды. Но хотя бы мертвый скот на пустынном шоссе существование этой фермы объясняло. Неполно, но хоть как-то объясняло, и этого Мерлу было достаточно. Резкий порыв горячего ветра щедро бросил мужчине в глаза дорожной пыли, и Мерл, крепко зажмурившись и шипя сквозь зубы нечто неразборчивое, но крайне нецензурное, согнулся от нестерпимой рези в глазах, прижимая к лицу ладони и лихорадочно пытаясь пальцами выгнать песок. От прикосновения к обожженной солнцем коже стало совсем паршиво. Если бы слова имели реальную силу, то от проклятий Диксона весь земной шар накрыло бы "грибом" самопроизвольного ядерного взрыва. И это был бы не худший конец мирозданию, если вдуматься: всяко лучше длящейся уже пару месяцев предсмертной агонии цивилизации... На секунду едва проморгавшемуся Диксону показалось, что это последние мушки перед глазами сложились в стайку так, что иллюзорно образовали в засохшей грязи на обочине нечеткий след протекторов. Потому что ну никак не мог Мерл проигнорировать эту деталь раньше. И никак не мог не заметить поодаль, в стороне от проселочной дороги чужеродного блеска среди листвы кустарников, листвы по-прежнему свежей и зеленой, будто матушке-природе было абсолютно насрать на то, что вопреки всем на свете теориям и здравому смыслу вообще творится с человечеством. Оказалось, впрочем, что упустить эти детали пейзажа Мерл все-таки смог, просто будучи слишком поглощенным желанием найти хоть что-то, что могло на первое время обеспечить Дерила бензином, потому что след колес, вполне реальный, совсем не собирался исчезать, когда зрение прояснилось окончательно. Диксон, старательно игнорируя желание соскочить с мотоцикла и во весь опор броситься по следу, на всякий случай нащупал рукоять ножа во внутреннем кармане жилетки, достал пистолет из кобуры на ремне и медленно, бесшумно сошел с дороги: последнее время нельзя было и шагу ступить, чтобы никто не попытался попробовать тебя на зуб. Издали никто пока не рычал и не стонал, чуя человеческую плоть, но осторожность никогда не была лишней, и Мерл не мог позволить себе потерять хватку, даже будучи в относительной безопасности. При ближайшем рассмотрении источником неуместного в лесу яркого блеска оказалось зеркало заднего вида запыленного, но явно нового еще четырехдверного пикапа песочного цвета. Мерла мало волновало, кто мог выбрать такое неудачное место для парковки: при желании автомобиль просматривался с дороги, а при необходимости быстро выехать на дорогу было трудно из-за густого кустарника и перепада высоты. Отметив многочисленные бурые пятна на передней дверце с водительской стороны и четкие кровавые следы на стекле, явно оставленные человеческими ладонями, Мерл понял, что, в любом случае, теперь это уже мертвец. Осторожно, выставив перед собой руку с пистолетом, Диксон двинулся вперед. Мертвые ублюдки то ли были на удивление хитры и умели затаиться и выжидать, то ли просто впадали в подобие анабиоза, но могли выскочить в самое неожиданный момент: однажды из кустов на четвереньках с хрипом выполз изувеченный и частично обглоданный труп в то самое время, как Мерл пристроился у дерева с целью справить нужду... Людям вообще никогда нельзя было доверять - это Мерл усвоил давно. Теперь же нельзя было повернуться спиной и к мертвому - в этом была вся разница. Переродившегося трупа не оказалось ни поблизости от пикапа, ни в самом автомобиле. Следов почти не осталось, автомобиль был явно оставлен довольно давно, но Мерл решил, что, скорее всего, преследуемый водитель попытался скрыться в лесу. Или отправился на поиски человечины уже в виде зомби. Обе эти версии одинаково устраивали Диксона тем, что водителя - живого или мертвого, но, скорее, конечно, мертвого, - не было поблизости. Мерл оценивающе обошел пикап, пару раз пнул колеса и, присев, без надобности, исключительно по велению сердца, почти с нежностью ладонью стер дорожную пыль с эмблемы "Фольксвагена". Как-то даже печально было думать, что новенький "Фольксваген Амарок" встречал бесславную кончину в самой глуши Луизианы... Опыт угона у Диксона был богатый, но рисковать и, возясь с зажиганием, надолго оставлять Дерила на дороге, Мерл не мог. Диксон напрягся и резко вскинул голову, когда чуть дальше в лесу вдруг затрещали ветки, но, прислушавшись, вернул пистолет в кобуру: судя по скорости и характерному ритму звука, это мог быть только олень, а в охоте на данный момент не было смысла - припасов было вполне достаточно. Как и бензина в "Амароке": стрелка едва-едва отклонилась влево от отметки "F". Возвращался к мотоциклу мужчина быстрым шагом, не слишком заботясь о бесшумности перемещения: если бы в округе были мертвецы - они бы уже показались, привлеченные ревом двигателя "Бонневилля", еще когда он подъезжал. Едва успев опуститься на сиденье, Мерл замер, краем глаза отметив движение за порослью кустарника у самого края леса. Мгновением позже прямо перед колесами мотоцикла, неловко перебирая тонкими ногами, словно в них путаясь, промчался небольшой белохвостый олень. Диксон не успел остановить привычное движение - и "Триумф Бонневилль" взревел, заставив замершее было от испуга животное, спотыкаясь и неуклюже подволакивая левую заднюю ногу, панически рвануться в обратном направлении и вновь скрыться в лесу. Все это произошло так быстро, что, только вновь въехав в облако омерзительного запаха, издаваемого гниющими овцами на дороге, и мельком взглянув на изуродованное вороньими клювами животное, Мерл осознал то, что бок оленя был испачкан потеками еще сочащейся крови, а на ноге его была жуткого вида свежая рваная рана...