Шантаж, грязная тряпка и вишневый?..

Следующие пару дней, я купалась в жарком океане безумия. Меня кидало в нем, как какую-то щепку, а страшные картинки проносились перед глазами. Не размыкая глаз, я звала кого-то до рваной боли в горле, но не могла дозваться. Всё самое плохое, что было в жизни проходило перед глазами, заставляя заново прожить каждое кошмарное мгновение, вспоминая то, как мне было одиноко, холодно и больно до той степени, что каждое слово давалось с трудом. Но в какой-то миг, весь ужас прошёл, уступая наконец здоровому и глубокому сну. Обессиленная, я не могла понять, что происходит и как. Мне стало на всё наплевать, что я даже не помнила, кто я и как меня зовут. Я просто радовалась, что эта мучительная боль — прошла. И оставалась в этом состояние до тех пор, пока не открыла глаз. Обведя мутным взглядом больничную палату, я приподнялась на локте, чувствуя как слабость накатывает волнами. К удивлению, палата была не обычной, где просто койка и тумбочка, а обставленная хорошей мебелью. Здесь даже имелся телевизор! На тумбочке был огромный букет бледно-розовых пионов. Я попыталась вспомнить, что было. Так, я иду к Вишне, резкая боль в голове и… пустота. Руки потянулись к голове и нащупали, обвязанную вокруг головы повязку, но больше меня все-таки обрадовало, что волосы были при мне, а значит меня не так сильно покалечили. Но кто это был? И зачем? Осматривая все, я вдруг поняла, что лежу не в больничной робе, а в симпатичной шелковой королевско-синего цвета пижаме. Всё страннее и страннее. — С пробуждением, мисс Диккенс, — поприветствовал меня невысокий средних лет темноволосый мужчина, в белом халате. Темные глаза приветливо, но внимательно на меня смотрели, оценивая мой внешний вид. — Здравствуйте, — еле слышно прохрипела я. Мужчина усмехнувшись в изящно подстриженную короткую бородку, налил воды из графина в стакан и помог мне выпить содержимое. Я жадно припала к влаге, чувствуя как пустыня Сахара проходит в горле. — Кто вы? — спросила я, пытаясь приподняться. — Билл Мэйхью. Заведующий хирургическим отделением лас-вегасской клиники и ваш лечащий врач, — улыбнулся тепло врач, наводя тонкий фонарик мне на глаза. — Как себя чувствуете? — Стойте-стойте… — Я снова попыталась приподняться, но головокружение и слабость не мало мешали этому делу. — В смысле «лас-вегасской» клиники? — Одной из лучших в городе, — ответил мужчина. — Так, как ваше самочувствие? — Врач решил твердо сначала осмотреть меня, прежде чем отвечать на вопросы. — Голова кружится, слабость и глаза болят. Доктор, а что со мной? — Угу. — Он открыл папку, записывая что-то там. Похоже, это моя история болезни. — Пять дней назад, вы к нам поступили с сотрясением мозга, к счастью с легким, и огромным количеством разных препаратов в крови, да и потеряли вы немало крови. — Как? — в шоке выдохнула я. — Это уже не у меня надо спрашивать, мисс Диккенс, — деликатно сказал доктор Мэйхью. — Чувствуете тошноту? Следующие минут десять мистер Мэйхью ещё осматривал меня и задавал вопросы, насчёт здоровья. Я отвечала невпопад. У меня в голове не укладывалось, как я могла из Сентфора попасть в Лас-Вегас, с таким количеством наркоты в крови. Боже! — Ну что ж. — Врач закрыл мою историю болезни. — Думаю, недельку у нас ещё полежите и ваш дядя сможет вас забрать. А пока, скоро к вам подойдет медсестра сделает кое-какие укольчики и после этого вам принесут ужин. Я умерла, что ли? Только так я могу объяснить своё пребывание в престижной клинике Лас-Вегаса, личный уход и уважительный тон заведующего отделением, а ещё и дядя откуда-то взялся… — Мистер Мэйхью, но у меня нет родственников, — удивленно сказала я. Мужчина сурово на меня посмотрел. — Мисс Диккенс, я спишу эту неудачную шутку на ваше состояние. И может быть, я бы вам поверил, но вы с ним внешне очень похожи и группы крови у вас поразительно совпадают. А редко встретишь у человека четвертую отрицательную группу крови. Но я бесконечно уважаю вашего дядю, так что, все же склонен верить ему. — И быстро удалился из моей палаты. Ну офигеть! Ладно, подождем появление моего загадочного «дяди». Может, хоть он что-то прояснит. Приятная медсестра быстро сделала мне укол, а потом принесла легкий креветочный суп, овощной салат, теплую булочку с корицей, нежный йогурт и графин с апельсиновым соком. Это что за больница такая, где так кормят? К своему стыду, я съела всё. Вкусная еда способствовала поднятию настроения и приливу сил. А затем, я попросила медсестру принести мне какую-нибудь книжку или журнал, если есть. И теперь я зачитывалась любовным романом про гордого горца и похищенную принцессу фей. Бред, конечно, но затягивает. Внезапно дверь в палату растворилась, и твердым шагом вошёл… Чёрный Туз Рекс? Хм, а он что здесь делает? Сзади него шли два сурового вида мужчины. Один держал огромную плюшевую панду, а другой сгорбился под тяжестью пакетов. — Доброго вечера, искорка, — улыбнулся как-то робко преступник, одетый в излюбленный черный цвет, а если точнее черные джинсы, грубого покроя ботинки и черную водолазку. Коричневато-красные волосы были зачесаны назад, а зеленые глаза взволнованно смотрели на меня. — Что, встали, сиволапые мальчики-зайчики? Животное — ребенку, пакеты — на диван, а сами — за дверь, — рявкнул Чёрный Туз, зло зыркнув на тут же смутившихся мужчин. И вскоре, мне вручили огромного медведя, из-за которого я не увидела как ушли спутники мужчины. — Как ты себя чувствуешь, Майя? — заботливо спросил Черный Туз, отбирая панду и кладя её в конце кровати, так как я сейчас даже не могла игрушку поднять. — Спасибо, нормально, — проговорила я, не понимая, что здесь вообще происходит. — Чёрный Туз Рекс, а как я здесь оказалась? На породистом лице мужчины промелькнула злая усмешка. — Твой друг Картер связался со мной, когда узнал от моего старого друга Алистера Хендрикса, что твоего другого «очень хорошего друга» загребла полиция, так как кто-то на него накатал заяву за растление несовершеннолетних и насильное удерживание в «плену», а тебя никто не мог найти. — Мои глаза от ужаса расширились. — Господи! Что с Вишней? — страшно волнуясь, спросила я охрипшим голосом. — На свободе, — усмехнулся он. — Я как понимаю, это фарс с заявлением был сделан с целью задержания его. Также, прокурор Хендрикс сумел замять это дело с похищенной картиной. Так что, теперь твой друг чист перед законом, пока снова не поймают. От сердца отлегло, а кровь снова спокойно побежала по жилам. С Вишней все хорошо, но все же… — А как вы нашли меня? — Легко. Дирк был настолько моральным уродом и предсказуем, как и в прошлом, что продал тебя в самый грязный бордель Колорадо. Мои люди перехватили и Рэнфри и его «партнеров» на границе штатов. Я невольно уцепилась в его речи за слово «был». — Что стало с моим отцом? — спросила я. Но ответ я уже знала. И, как ни странно, это меня не тронуло. — Умер собачьей смертью, — улыбнулся счастливо мужчина. Я удивленно покосилась на него. — Старые счёты, искорка. Если раньше, я только догадывался, то теперь всё стало на свои места. Ещё вопросы? — Нет, не всё. Почему я в Лас-Вегасе, а не в Сентфоре? Почему я лежу в дорогой клинике, а не в захудалой больнице? Почему все со мной обращаются, как с принцессой? И почему вы назвались моим дядей?! — как на одном духу выпалила я, глядя в цвета лесного мха глаза. — И где Вишня? Чёрный Туз как-то странно на меня посмотрел, а затем вздохнув, спросил: — Значит, карты на стол? — Именно. — Ты же знаешь моё имя, Майя? — Да. — Я непонимающе посмотрела на преступника. — Но ты не знаешь моего полного имени, милая, — улыбнулся Черный Туз. Он подошел к одному из пакетов и достал тонкий фотоальбом. Затем раскрыл последнюю страницу, протянул мне. На черно-белой фотке были изображены семнадцатилетние парень и девушка. Они оба были на какой-то вечеринке и празднично одеты. От фотографии, так и исходила пропитанная веселым сумасшествием энергетика. Густые темные волосы парня были взъерошены, а лоб пересекал кожаный широкий шнурок. Он был одет в черные джинсы, и такого же цвета кожанку и майку. Весело смеясь, парень обнимал за шею демонстративно недовольную девушку, которая была одета в короткие джинсовые шорты и какого-то светлого цвета хлопковую тунику на тонких лямках. Красивые лица светились радостью. Они были похожи, как две капли воды друг на друга, и… я вдруг поняла, что девушка на фотографии была до ужаса похожа на меня! Только у неё были очень длинные волосы, и она раз в сто была красивее меня. Но и у брата и сестры были те же глаза, те же носы, губы и цвет волос. На заднем фоне было видно, что кто-то посматривает на них с завистью, кто-то сердито, но большинство смотрели с немым восхищением и уважением, будто это были какие-то рок-звезды. — Меня зовут Рексар Диккенс, а девушка рядом со мной на фотографии моя сестра-близнец — Роксана Диккенс, — хрипло проговорил мужчина. — Это фото было сделано за месяц до её исчезновения. И да, я твой родной дядя, Майя. Я в шоке вскинула глаза на него. А дыхание сперло в груди от волнения. — Это моя мама? — хрипло прошептала я, проводя пальцем по лицу девушки. — Да, — сдавленно сказал мужчина. В зеленых глазах было столько боли… но почему? — Боже, какая она красивая, — прошептала я, чувствуя как слезы катятся по щекам, а сердце разрывается. Мама… так вот значит ты какая. — Но… в смысле? То есть, как она пропала? Что с ней стало? Почему она меня бросила? — С того света воспитывать крайне сложно, племяшка, — горько улыбнулся… дядя, садясь ко мне на кровать и обнимая за плечи. Мой родной дядя — Чёрный Туз Рекс… О боже. Но почему он не взял меня к себе, когда я была ребенком? Он не походил на того, кто бросает родню. — Расскажи, пожалуйста, — попросила я, не отрывая взгляда от маминой фотки. — Хорошо…

***

19 лет назад Рексар — Рекс, ты можешь быть хоть раз серьезным? — зло прошептала Лила, поправляя помятое голубое платье. Блондинка была довольно симпатичной. Я мог бы ей увлечься всерьез, если бы она дико не раздражала меня, а пустой взгляд серых глаз — ещё больше. Хотя чего скрывать? Её старший брат ненавидел меня, поэтому я и решил её поиметь. Я выпустил кольца сигаретного дыма изо рта в её сторону, и саркастично посмотрел на неё. — Брось, Лил, тебя бесит собственный жених, а ещё одно упоминание о его любимых жуках и ты сама станешь редким видом насекомого, — ответил я, начиная приподнимать сиденье своей тачки. Моя рубашка и куртка валялись где-то там снаружи в гараже, но не смотря на бушующую февральскую метель мне было жарко. — Я его ненавижу. Ах, кто же, если не я будет спасать нашу семью от банкротства, — сказала Лила. — Родители уже подыскали нам колледж, в который мы пойдем, дом, в котором мы будем жить, наверняка и питомца нам нашли, которого мы будем тискать. — Как это всё скучно, — закатил глаза я, открывая дверь и выкидывая бычок за дверь. — А как там твой тугодумный братец? Может, пускай он женится на этом придурке? — Дирк… — поморщилась Лила, начиная натягивать на себя стильную шубку из серебристо-серого меха. — Родители не знают, но он подсел на опиум, я видела, что он покупал его у какого-то мутного типа. — Единственное, что нас объединяло с Лилой (помимо секса), так это общая неприязнь к её сумасшедшему братцу-удоду. Я скосил лениво взгляд на неё. Какая, однако, любопытная подробность. — Продолжай, Рэнфри. — Расскажу и возможно кое-что тебе дам на него, если пообещаешь, что после этого он свалит из города навсегда, — прямо сказала Лила, складывая руки на груди. Как же это все-таки мерзко, когда родственники предают друг друга. Хотя, Лилу понять можно. Из-за постоянных нестабильных срывов Дирка, семья Рэнфри только и делает, что покрывает его грехи немалыми деньгами, которые уже практически на нуле, а поступки Дирка давно уже вышли за все границы. Но, чёрт побери, как же это все-таки соблазнительно — выставить эту мразь из города. — Сделаю всё возможное, но не ради тебя, — усмехнулся я, подбирая майку с заднего сиденья и надевая на себя. — Если бы это ещё меня волновало, Рекс, — холодно сказала Лила, но покорно мне всё выложила. В семейный особняк, я вернулся к утру, когда уже прошвырнулся по всем запретным местам этого города, где являлся далеко не последним человеком. Какое разочарование для потомственной семьи юристов, из которой я и происходил. Осторожно открыв дверь своим ключом, чтобы экономка не проснулась, я покачиваясь, от выпитого алкоголя, побрел к витиеватой лестнице, мечтая о мягкой кровати и бесконечном сне. — Доброе утро, Рекс, — раздалось хлесткое сзади. Блять. — Разве оно может быть добрым, раз ты говоришь таким тоном? — язвительно усмехнулся я, разворачиваясь. Темно-зеленые глаза отца уничтожающе смотрели на меня. — В любом случае, вечером поговорим. — Я развернулся, чтобы подняться наверх, но… — Видела бы твоя мать, что с каждым днем ты всё сильнее разочаровываешь семью, — холодно протянул отец. Кровь с бешеной силой ударила мне в голову. Я в секунду слетел с лестницы и уже вмиг был возле отца, крича: — Не смей, не смей её вспоминать! Это из-за тебя она в гробу! Ты не имеешь права даже имени её вспоминать у себя в воспаленном мозгу! В следующую секунду кулак отца обрушился мне на челюсть. Привкус железа лихо заполнил пространство во рту. Голова с силой дернулась в правую сторону, а я тут же протрезвел. — Да как ты смеешь, щенок, орать на меня в моем же доме? — зло процедил отец. — Меня ты давно разочаровал. Но если ты опозоришь семью, то в ту же секунду вылетишь из этого дома. Хотя, ты… Рексар, ты настолько горд, что это не в твоих интересах, что даже утешает. Надеюсь, ты меня понял? Я окатил его презрительным взглядом. А потом сплюнул кровь на его идеально начищенные брендовые туфли. — Да пошёл ты. — Рад, что ты приходишь в себя, — усмехнулся отец, когда я начал подниматься на лестнице. — И не смей будить сестру, она вчера, в отличие от тебя, до глубокой ночи готовилась к важному докладу, — в голосе отца послышалась непривычная нежность. Ну, конечно. Рокси — единственная, кто не знает о том, что это отец и беспутные любовные связи свели маму в гроб. А я знаю, потому что был на их последней ссоре, где присутствовала кроме меня в свидетелях ещё одна миниатюрная азиатка, а через час самолёт, на котором летела мама, взорвался. Так что, я имею б право обвинять отца в её смерти, ибо так оно и есть. Я завалился в свою комнату и упал на кровать, не снимая даже ботинок и лежал уткнувшись лицом в подушки до тех пор, пока кто-то не начал теребить меня за плечо. — Рекс! — Отвали, Рокси, — пробормотал я, кидая подушку в неё. В следующую секунду подушка с силой опустилась на мою голову. — Бля, Рокси, голова и так болит! Ещё и ты меня мутузишь, — прошипел я, садясь. — А нефиг было палиться, братец, — хихикнула девушка, беря салфетки с прикроватной тумбочки и стирая помаду с губ. — Ты же знаешь, что папа никогда не изменит своих взглядов. Почему ты его провоцируешь? Изумрудные глаза с претензией уставились на меня. Она бросив туфли на высоком каблуке в сторону, уселась рядом со мной на кровать и крепко обняла меня. — Расскажи, пожалуйста, почему вы так не ладите? — Просто он гандон, — хмыкнул я. — И вообще ничего такого, не забивай голову этим, сестричка. — Рокси с силой дернула меня за волосы. — Ай! Больно же! — Рекс, ты врешь, — утверждающе припечатала она. — Я твоя сестра-близнец и чувствую, что ты мне сейчас бессовестно лжешь! Я не мог рассказать правду, так как Роксана из нас двоих была тем самым отчаянным и сумасшедшим близнецом, в то время я же был расчетливым циником. Мы отлично друг друга дополняли, даже несмотря на наши разные характеры. Но правда — убьет её. Она наделает чудовищных ошибок, и отец уже ей это не простит. — Расскажу правду, только тогда, когда ты признаешь, что по уши влюблена в Хендрикса, — ухмыльнулся я, указывая на её засос. Она смущенно прикрыла его волосами. — Но у меня такое ощущение, что ты и ему не дашь. Рокси зло вспыхнула и попыталась мне врезать. — Я не такая шлюха, как ты, Ре, — прошипела она, взмахивая волосами. Её волосы более насыщенного красного оттенка, чем мои, но я этому был только рад. Такой оттенок волос, как и светлая кожа нам передались от матери-ирландки. — Твои слова ранят меня в самое сердце, Ро, — хихикнул я. — Просто забудь, ок? Сестра долго в меня всматривалась. — Терпеть не могу, когда у тебя есть от меня тайны, Рекс, — вздохнула она, признавая поражение. — Мне очень нравится Алистер, но я думаю, что к таким отношениям с ним я ещё не готова. Тем более, мы встречаемся только полмесяца! К чему спешка? — Рокси взмахнула руками. На тонких кистях, я вдруг на них обнаружил парочку свежих синяков. — Это что? — прорычал я, хватая её кисти. Она вырвала руки из моего захвата. — Не твоё дело, — огрызнулась она, опуская посильнее рукава своей блузки. — Это Дирк, да? — Я вскипятился до той точки, что вскочив с кровати, пнул от злости стул. — Вы же расстались! Нахуя ты вообще с ним связалась?! — Он больше меня не потревожит, Рекс, — сказала она с гребаным спокойствием, накручивая локон на пальчик. Маленькая идиотка! — Но мне действительно страшно. С тех пор как мы расстались, он будто с катушек слетел. Дирк поджидает меня каждый день возле школы, и если бы не Алистер, то боюсь случилось бы самое наихудшее. — Чокнутый психопат, — припечатал я. — Так вот значит, как ваша история с Хендриксом-то началась, а я то думал… — Рокси кинула на меня озлобленный взгляд. — Короче, не важно. Не бойся, Ро. Эта гнида вскоре свалит из города, и оставит тебя в покое, — пообещал я, с мрачной улыбкой. — Не смей, Рекс, ничего с ним делать! — вскрикнула она. — Хоть, он и меня достал, но я не хочу, чтобы с тобой что-то после этого случилось. — Ничего со мной не случится, а этого ушлепка — я не боюсь, — непринужденно отмахнулся я. — И тебе не стоит его бояться. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, Рокси. — Я приобнял ободряюще её за плечи. — Со мной — ладно, но только не с тобой. Ты выйдешь замуж за Хендрикса, который обожает тебя, у тебя будет куча детей, и будешь счастлива. А я всегда буду где-то поблизости. Она протянула мне мизинчик. — Клянешься, что мы не будем теми, кто разъедется в разные города и будут только собираться раз в году за одним столом на День Благодарения? Я ответно пожал мизинец девушки своим мизинцем. — Клянусь. Минута серьезности прошла и наступила наша обычная перепалка с утра. — Ты в школу-то собираешься, мститель? — хихикнула она, хватая одну из моих повязок на голову и натягивая на себя. Мне нравился этот аксессуар, в особенности тем, что он мне дико шел. — Отдай, ты в ней убогая, Рокси, — усмехнулся я, стягивая с её головы черную повязку, с черепами по бокам. — Так, ты дома остаёшься или снова будешь мучить бедную Джейн Белл? — рассмеялась Рокси. Довольная ухмылка против воли сама расползлась по лицу. — Ради всего святого, Рекс, оставь девушку в покое. Она как видит тебя, то уже хочет спрятаться в одну из книжек, которые вечно читает. Просто прими факт — Белл презирает тебя и всё, что с тобой связано. — Вранье. Она влюблена по уши в меня… просто сама пока об этом не знает, — заявил я, открывая свой шкаф. Затем достал черные джинсы, кроваво-красную майку и черную рубашку. — Ну да, ну да, — ехидно ответила Рокси, выходя из моей комнаты. — Я уезжаю с Алистером, а ты как хочешь, — крикнула она. Позволив себе поваляться ради приличия минут двадцать, так как меня засмеют, если Рексар Диккенс явится вовремя в школу, впервые за пять лет. Не-е-е, этим придуркам я такого удовольствия не дам. В свой новенький черный «Мустанг Форд» 1956 года, вышедший год назад, я закинул рюкзак, а потом и сам завалился. Урок уже шел минут как пять. А, плевать. Выехав на запредельной скорости из гаража, я вскоре был на главной дороге, которая вела в город. А наш особняк находился в элитном пригородном поселке. Машина приятно вибрировала подо мной, а запах кожаного салона навевал на приятные мысли. Чёрт, обожаю эту тачку. Внезапно сзади кто-то ощутимо толкнул мою тачку. Что за?.. — Гребаная ты мразь! — выругался я, увидев невзрачно голубого цвета «Шевроле Камаро», этого года. Это была машина Дирка Рэнфри. Из магнитолы заиграла песня The Relentless — Me Against The Devil. Сделав громче, я начал набирать максимальную скорость, зная, что этот ублюдок не отстанет, хотя водитель из него, как из меня повар. А я херово готовлю. Так, и было. Резко вырулив на другую полосу, моя машина навалилась сбоку на «Камаро», вынуждая её сойти с дороги. Может быть, Дирк и попытался исправить положение, но гололед и злой как черт я — не дали ему остаться на дороге. Ну, и этот придурок не поменял летние шины на зимние, что говорило — родители перестали содержать эту двадцатидвухлетнюю каланчу. «Камаро» красиво соскользнул на огромной скорости с дороги и пару раз перевернулся по земле. Я резко остановил машину, и выбежал из неё. Прыгнув в овраг, я пробежался по снегу до дымящейся машины и вытащил оттуда за шкирку окровавленного, но ненормально смеющегося Дирка. — Диккенс, не говори, что тебе не было весело, — хохотал Рэнфри. Зрачки серых глаз были расширены, что грозились заполонить всю радужку. — Больной ублюдочный наркоман, — прорычал я, брезгливо кидая его худощавое тело в снег. — У меня нет времени возиться с тобой, Дирк. — Зато у меня его полно, — хохотнул парень, поправляя шапку на мышиного цвета волосах. Я развернулся, чтобы уйти. — Постой же, Рексар. — Он резко развернул меня за плечо к себе. — Не будь такой гордой мразью, Диккенс, а иначе… — Иначе что, Рэнфри? — Я с отвращением встряхнул его руку крючковатую с себя. — Ты мне ничего не сделаешь. Даже более скажу, ты сегодня покинешь город, и отвалишь от моей сестры. — С чего такая уверенность? Я с садисткой ухмылкой достал отвратительные фотки, где Дирк трахал запуганных тринадцати-четырнадцатилетних девочек. В глазах их застыл животный страх и боль. Этот урод все снял! Боже, как же натерпелись эти девочки. — Откуда это у тебя, сукин сын?! — заорал он, хватая меня за куртку. В серых глазах заскользила паника. Правильно, Рэнфри. Тебе надо меня бояться. — Грабли! — рявкнул я, грубо толкая его. — Не важно — откуда, важно, что я смогу с тобой сделать, Рэнфри. А если ты ещё раз приблизишься к этому городу и посмеешь хватать своими культяпками Рокси, то я найду тебя, где бы ты ни был, засуну в твою глотку руку и выдерну кишки, заодно раздавлю твоё гнилое сердце. Ты меня понял?! Я пошёл к машине. — Я уеду, Диккенс, — зло крикнул Дирк. — И ты прав. Я не смогу тебя тронуть, так как я тоже кое-что знаю о тебе и чем ты занимаешься. Для меня, ты — опасен. Но, клянусь, что твоя сестра сполна расплатится за этот разговор. И это тебя убьёт. Вы, выродки Диккенсы, будете страдать до тех пор, пока я буду жить! Я сломаю и тебя, и твою сестру и тех ублюдков, что вы наплодите! Все то, что ты любишь и ценишь, Рексар! И с каждым днем, ты будешь винить себя, пока не сдохнешь! Неконтролируемое бешенство ударило мне в голову. — Что ты сказал, сука?! — гневно провопил я, поваливая даже не сопротивляющегося Дирка в снег, и начиная с дикой злостью делать из лица парня высококлассный фарш. Но тот только смеялся, что только подогревало мою злость. — Рекс! Рекс, остановись! — кто-то кричал, прорываясь сквозь пелену моей ярости. — Ты его убьешь, Рекс! Кто-то легкий запрыгнул мне на спину, с силой утягивая назад. И пока, я валялся в снегу, то эта трусливая душонка успела сбежать в лес. — Зачем ты это сделала?! — заорал я, вскакивая и сердито смотря на перепуганную Джейн, которая попыталась спрятаться в снегу от моего взгляда. Светлые волосы, собранные в низкий хвост, выбились из прически, а голубые глаза затравленно уткнулись мне в ботинки. Я поднял очки в квадратной оправе с снега и протянул Джейн, которая тут же их одела. — Ты… ты мог его убить. — И что? — холодно спросил я, удивленно глядя на её старенький зеленый пикап. — А ты почему не на занятиях? С каких пор мисс Я Маленькое Совершенство стала прогуливать уроки? — У моего папы поднялось давление и ему стало плохо… Я ждала, пока врачи приедут, — неразборчиво пробормотала она, поправляя скромное длинное пальто и боясь посмотреть мне в глаза. Сердце сжалось от умиления. — Понятно. — Я резко поднял девушку со снега. — Поехали в школу, пока занятие не закончилось и все не увидели, что ты приехала с Рексаром Диккенсом. А ты же этого так боишься, да? — Не хочу быть ещё одной девушкой из многих в твоём списке, — еле слышно ответила она, опуская глаза. Длинные коричневатые ресницы трепетали на щеках, где проступали солнечные веснушки. Я мягко посмотрел на неё. — Такие, как ты — не для моего списка. Такие, как ты либо цель, стоящая всех подкупов и переломов костей, либо мечта, которую никак невозможно достигнуть. Джейн в шоке на меня вскинула свои огромные голубые глаза. — Я тебя настолько уважаю, что даже в уме не причислю к списку моих побед, Джейн. Но тебе лишь решать, кем ты для меня станешь: мечтой или целью? — Я открыл дверь её пикапа перед ней. — Увидимся в школе. Сев в свою машину, я начал ждать, когда поедет первым пикап, пристроившийся сзади моей машины, но он всё не ехал. И вдруг передняя дверь моей машины растворилась, а рядом на сиденье села Джейн. — Забери меня в семь. На розы у меня аллергия, но я люблю пончики с лимонной начинкой, — повелительным тоном сказала она. — А я люблю черное и кружевное, — хихикнул я. Она строго на меня посмотрела. — Ещё одна такая шуточка и я ухожу. Докажи, что ты действительно серьезен в своих намерениях. Джейн собралась было выйти, но я быстро поймал её руку и целуя мягкую руку, нежно сказал: — Я не подведу, моя леди. Следующие три недели прошли незаметно. Я окончательно влюбился в Джейн, что был готов есть с её рук. Хотя, это довольно эротично, но ничего такого у нас с ней не было… надеюсь, пока. Она была удивительно добрым, отзывчивым, умным и чутким человеком, снова доказывая, что моё сердце редко ошибается. Окрыленный своей любовью к Джейн, я проворонил тот момент, когда сестра перестала есть и с каждым днем походила на тень себя прежней. А Алистер стал подавленным и перестал приходить к нам в гости. Впервые в жизни, я посмел стать счастливым, когда оказался всем нужен. Что, привело к фатальному исходу… — Укажите приметы пропавшей, — нудно проговорил худющий полицейский, записывая у себя что-то. — Полная копия меня! Да только на левом ухе треугольная родинка, — психанул я, вставая со стула. Роксаны не было уже целых три дня. Она никогда настолько не пропадала, не сообщив нам! — Этого мало, мистер Диккенс, — меланхолично ответил мужчина. — Когда вы в последний раз видели её? Во что она была одета? Или ссорилась с кем-то? — Рексар, выйди. Думаю, ты уже всё что надо рассказал полиции, — сухо ответил отец. Я грязно выругавшись вышел из дома. — С тобой всё нормально? — Алистер вышел ко мне, протягивая сигарету. — Нет. — Сердце всё время неспокойно билось, будто я пробежал марафон по бегу. — Почему ты перестал общаться с Рокси? — Она тебе не сказала? — Он холодно посмотрел на меня. — Четыре дня назад, я нашёл её пытающуюся спрыгнуть с крыши школы. — Что?! — заорал я. — Роксана обожает жизнь! Она не могла так пытаться с собой поступить! — И тем не менее, это так. — Но почему?! — Она всё время плакала, Рекс. И… Рокси призналась, что ждет ребенка. Это не мой ребенок, Диккенс, так что, не смотри на меня так, будто сейчас вмажешь. Она всё время плакала и говорила, что не сможет выносить это дитя, но и жить не сможет, зная, что убила его, поэтому Рокси хотела спрыгнуть, чтобы ни она, ни ребенок не выжили. — И ты её так просто оставил?! Почему не рассказал мне?! Кто, твою мать, отец ребенка? — начал кричать я. — Я не знаю. Она не могла имени даже произнести, но… она сказала, что это ребенок произошел от насилия. Что-то в груди оборвалось. — Кровь Христова… — Я потрясенно опустился на лестницу, закрывая лицо руками. Злые слезы начали жечь глаза. Взгляд уткнулся в мой «Мустанг». — Скоро вернусь! Я залез в машину и гнал два часа из города прочь. Рокси, что же с тобой случилось? Где ты? Дай знак, что ты всё ещё жива. Я задушу своими руками того, кто с тобой это сделал, ты только не умирай. Заехав на заправку, я погнал обратно, но вдруг мимо меня на всех порах проехала пожарная машина, с мигалками и заехала в знакомый поворот. Пот противно выступил на лбу, а кровь застыла, замедляя свой поток в сердце. Даже не думая, я ударил по газам, перегоняя пожарную машину. Знакомый маленький домик пылал ярким огнем. Дым поднимался до самого неба. Толпа собралась возле домика, пытаясь потушить пожар. Даже в салоне машины я почувствовал невыносимую гарь. — Джейн! — закричал я, выбегая из машины и устремляясь к дому. — Парень, стой! — заорал один из понятых, пытаясь меня остановить. — Туда нельзя! — Убери руки! — заорал я, толкая его в снег и продолжая путь к дому. — Джейн! Джейн! Я подбежал к полыхающей двери и вдруг с ужасом осознал, что её заколотили снаружи, чтобы те, кто был внутри — не вышли. Не помня себя от отчаяния, я начал бить дверь с сумасшедшей силой. С третьей попытки мне удалось прорваться. Я ввалился в полыхающий огнем дом. Дым невыносимо начал есть глаза и забиваться в легкие. — Джейн! Внезапно я увидел еле заметное движение возле лестницы. Даже сквозь густой дым, я узнал хрупкую фигурку любимой. Быстро подбежав к девушке, поднял на руки, и крепко прижав её к себе, выбежал из дома. Кашляя, я сел на снег и прижимало еле-еле дышащее тело девушки к себе. Её руки, плечи и бедра были в ужасных ожогах, а сама она вяло мотала головой. — Рекс… — сипло прошептала девушка, открывая чистые голубые глаза и окидывая меня невидящим взором. — Я ничего не вижу… Сердце пропустило несколько ударов. — Тшшш, все будет хорошо, — ответил я, хватая более чистый снег и прикладывая его к порезам девушки. — Это временно. — Врушка. — Джейн улыбнулась уголком губ. — Я умираю, Рекс. Кто-то невидимый начал выворачивать кости внутри. И это было, черт побери, больно! — Нет, — прошипел с бессильной яростью я. — Сейчас приедет скорая помощь и всё будет хорошо, правда… Она положила свою маленькую ладошку мне на влажную щеку. А я даже не заметил, как слезы скатывались по лицу. — Я люблю тебя, Диккенс, — прошептала она, я чувствовал как с каждой секундой она холодеет, а тело становится жестким. — Ты столько лет ждал этих слов от меня… Неужели ничего теперь не скажешь? — Я… я люблю тебя, Джейн, — прохрипел я, стирая кулаком слезы с глаз. — Держись, малышка… я тебя умоляю. — Не могу, Рекс. Я так хочу спать… — тихо сказала она. — Поцелуй меня, Рекс, пока я окончательно не уснула. Я нежно прильнул к её губам, мягко сминая их в трепетном поцелуе. Я чувствовал, что с каждой секундой ей становится всё труднее и труднее дышать, пока последний вдох её не потонул в нашем первом и последнем поцелуе. Дикая, невыносимая боль ломала ребра изнутри, не давая вдохнуть нормально. Полный муки крик сорвался из глубины души, пока горло не засаднило. Её больше не было… Той, которой я тайно подкладывал каждый день с шестого класса цветок девственно белого тюльпана (её любимый цветок) в шкафчик — больше не существовало… А значит моего сердца больше не существовало. Второго декабря, когда я был в школе на геометрии, я почувствовал, как моё погрязжее во льдах жестокости сердце дало о себе знать тем, что вдруг остановилось на минуту, а затем с ненормальной скоростью забилось. Дыхание сперло. — Что такое, Рекс? — озабоченно проговорил Алистер, помогая мне выйти из кабинета, где мне стало душно и плохо. После смерти Джейн и пропажи сестры, он ни на минуту меня не оставлял одного. За что я был ему благодарен. — Рокси… её больше нет…

***

К концу истории дяди, я чувствовала как меня колотит озноб, а рыдания сотрясают всю меня. Многое встало наконец на свои места. — Но почему ты ко мне добр, дядя? — прошептала я. — Из-за моего отца ты лишился Джейн, а моя мама… умерла, хотя, не хотела меня. Я — дочь того человека, которого ты ненавидишь. — Как это просто у тебя, — усмехнулся Черный Туз. — Роксана… она могла видеть хорошее даже там, где его практически нет. И если бы она не любила тебя, то сумела бы убить вас обоих, и её ничего не остановило бы. Но благодаря своей любви, ты ни капельки не похожа на Рэнфри. И запомни теперь навсегда: ты — дочь Роксаны Диккенс, а не шавки — Дирка Рэнфри. — А как маму нашли? — Её труп был на свалке Сентфора, а рядом лежал труп новорожденного ребенка, — сказал Черный Туз. — Поэтому я и не искал тебя, и даже не обратил внимания на то, как ты была похожа на Рокси. Всё встало на свои места, когда твой друг назвал твою настоящую фамилию, а ты рассказала, что этот глупец даже не дал своей фамилии, из ненависти к Диккенсам. Но теперь, Майя, всё изменится. У тебя будет собственный дом, где захочешь и какой захочешь. Ты более никогда не будешь нуждаться ни в чем. Я стянула со своей шеи подарок бандита. — Что значит «9»? — Дата рождения. Мы родились 9 января, в 9 часов вечера, с разницей в возрасте в 9 секунд, — тепло улыбнулся дядя. И эта улыбка преобразила его лицо, превращая в удивительно красивого мужчину. Несколько часов, мы безостановочно болтали, а люди дяди заходили и чуть ли не ныли, так как задолбались стоять под дверью палаты. — Ладно, отдыхай, племянница. Завтра приеду и упрошу отпустить тебя на несколько часов. Я покажу тебе свой город, — мягко ответил мужчина, крепко обнимая меня и целую в щеку. — Дядя. — Я окликнула его, когда он собирался выходить из палаты. — А как ты стал Черным Тузом Рексом? По лицу дяди промелькнула лукавая улыбка. — А это, искорка, совершенно другая история…