***
Учихи добрались до берега реки. Лиственные деревья окутывали это место очаровательным запахом и создавали благоприятную атмосферу. Людей здесь оказалось не так много, и потому можно было потренироваться, а во время отдыха — облокотиться на один из могучих стволов и рассматривать красоты. — Смотри! Сейчас я тебе покажу мою технику! — уверенно сказал Шима и стал складывать печати. — Катон: Кюбун гокакью но дзюцу! Юноша выдул огненный шар, который окрасил воду в ярко-оранжевый цвет, а её поверхность прогнулась под его жаром и тяжестью. Пролетев несколько метров, шар разделился на две части: первая — сразу же сгорела в воздухе, а вторая — устремилась куда-то в сторону и повторила участь своего двойника. — Чёрт! Должно было получиться! — вскрикнул Шима, сжав ладони в кулаки. — Та девка с бьякуганом порвала мои каналы чакры, и они до сих пор не восстановились до конца. Рен лишь рассмеялась, подошла к берегу и попросила парня метнуть сюрикены, а после — сложила те же печати. Она создала ту же технику, которая у неё, в отличие от юноши, получилась. Огненный шар, пролетев большее расстояние, разделился на четыре более маленьких, и каждый из них, выбрав своё направление, догнал летящий сюрикен. — Так эта техника уже есть? — удивился Шима, не отрывая от реки расширившихся от удивления глаз. — Никогда её раньше не видел. — Главное понять принцип действия. — То есть ты выполнила её первый раз? — Да. Хорошая техника. Шима облегчённо улыбнулся, но потенциал Рен его всё равно удивил. Копирование техники при помощи шарингана — это явление понятное, она же додзюцу не использовала. — Подскажи мне, как правильно её сделать. — Тут дело в упорных тренировках. Без них ни одна техника так просто не дастся. И, да, советую тебе поработать над контролем чакры: ты выдыхаешь изначально два огненных шара в одном, но твоя ошибка заключается в неправильном распределении чакры. В обычном огненном шаре чакра располагается в его ядре, но в случае с этой техникой нужно создавать сразу несколько ядер, и направлять их на разрыв. — Ты поняла суть техники, которую увидела первый раз? — удивился парень. — В ней нет ничего сложного для того, кто специализируется на катоне. Как говорится — просто и со вкусом. Шима предпринял ещё несколько попыток, но они все оказались неудачными. Хотя в один раз его шар разделился на три части. Правда, третья была совсем маленькой и, улетев вверх по спирали, сгорела. Рен всё это время сидела у дерева и наблюдала за парнишкой. — Рен. — Что ещё? — Давай сразимся! Я хочу увидеть силу, которую должен достичь. — У меня нет желания. Мне пора идти. Рен медленно встала и не спеша стала отдаляться от юноши. Парнишка разозлился: он не был готов к отказу, а потому решил упорно стоять на своём. Шима, активировав шаринган, вытащил кунай и метнул его Рен в спину, однако кунай тотчас был перехвачен девушкой. Она грозно взглянула на Шиму, и её взгляд не предвещал ничего хорошего, но парень не остановился. Следующий кунай был брошен ей под ноги — на его конце была закреплена взрывная печать. Взрыв прогремел, огласив всё побережье, но в тот момент Рен там не оказалось. Шима упустил момент, когда куноичи оказалась сзади; обернувшись, он успел лишь скрестить руки, чтобы блокировать удар ногой, но от силы удара парнишку отбросило назад, и он ударился спиной о дерево. Рен мгновенно оказалась перед ним и, схватив его за горло, подняла перед собой, активировав шаринган. Лицо Шимы исказилось в ужасной гримасе, он стал тяжело дышать. — Ещё раз нападёшь — убью, — грубо сказала Рен юноше, сжав руку так, что он стал задыхаться. Куноичи отпустила парнишку и воткнула кунай в дерево рядом с ним, после чего спокойно ушла. Шима так и остался неподвижно сидеть, облокотившись о дерево.***
— А ну, сюда иди! — крикнул мужчина в одежде шиноби и синей бандане, на его рукаве был символ Учиха. — Проклятый вор. — Пожалуйста, не надо, — взмолился виновник, падая перед полицейским на колени. — Сейчас я покажу тебе, как убегать от нас. — Страж порядка сжал кулаки, готовясь поколотить преступника. — Но так же не делается! — Возмущённый голос женщины послышался из толпы. — Арестуйте его! Но зачем бить? — А ну, заткнулась! — пригрозил второй член полиции, а третий — стоял и ехидно улыбался. Первый из группы настиг молившего о пощаде мужчину и схватил за воротник рубахи, а затем замахнулся. — Сейчас мы отучим тебя воровать, ублюдок. — От удара вор с грохотом ударился о землю, но его обидчик не остановился. — И убегать отучим, а потом в тюрьме закрепим. Женщина, подбежав, оттолкнула полицейского от вора. — Он — вор и заслуживает заключения, но вы не имеете права — вот так избивать его! — Вот как? Нападение на полицию при исполнении: отправишься за ним. — Полицейский схватил заступницу за руку так крепко, что она вскрикнула. — Пусти! Не имеешь права! — Бедная девушка пыталась вырваться, но это было бесполезно. — Пойдёшь как соучастница, — выдвинул второй член отряда. Люди смотрели на это безобразие, но боялись выступить против. Однако из толпы всё равно доносились угрозы о жалобе Хокаге. Правда, полицейским было всё равно. Их командир стал связывать женщине руки, а двое других подхватили воришку и заломили его руки за спину. Всё закончилось ровно в тот момент, когда командир получил удар в грудь. Так сильно мог ударить только шиноби: полицейский отлетел назад и упал на торговый прилавок, разломив его. Двое других удивлённо посмотрели на смельчака и узнали в нём свою сестру по клану. — Рен? Ты посмела напасть на нас?! — возмутился второй. — Это уже перебор: сейчас мы и тебя проучим! Оба полицейских активировали додзюцу, что в свою очередь сделала и их противница. — Да вы максимум можете бить простых людей: вам в жизни не справиться со мной. А если кто-то из вас решится попробовать, я заставлю его об этом пожалеть. Учиха на миг замешкались, но вскоре их лица исказились от жуткой злобы, и они кинулись на «врага». Бой был ограничен тайдзюцу, в котором полицейские сразу же стали уступать противнице. Пусть их глаза обладали завершённой формой, но эта сила всё равно не равнялась с силой глаз Рен. Её глаза, переполненные ненавистью, были словно залиты кровью. Командир, оправившись, бросился на помощь товарищам, но даже это им не помогло. Вскоре трое полицейских лежали на земле: с ран на их лицах стекали капли крови, они держались за повреждённые части тела и тяжело дышали. — Ты за это ответишь, — тяжело простонал командир в бандане. — Помяни моё слово! — Мне плевать на твои угрозы. — Рен стояла прямо над ним и прожигала его своими кроваво-красными глазами. — Мне стыдно признавать вас, как Учиха. Такие, как вы, недостойны носить символ этого клана. Но радуйтесь, что он на вас есть: из-за этого символа я не посмею убить вас. Побеждённые не смогли ничего ответить, но не из-за страха, а скорее — от боли полученных травм.***
После заката Рен вернулась домой. Остаток времени она провела в уединённом месте, чтобы дать себе возможность остыть. Эта стычка сильно взбесила девушку: в каждый удар она вкладывала всю свою злобу и делала это без капли сожаления. Арима уже был дома. Он сидел за столом и, попивая чай, смотрел какие-то бумаги. Парень знал, что сестра вернулась, но не подавал виду. Она сама молча подошла и села за стол, налив себе чай. Они сидели в тишине: были слышны лишь шелест бумаги в руках у Аримы, глотки и стрекот сверчков во дворе. Закончив с документами, брат решил заговорить: — Как дела? — спросил он. — Хорошо, — сухо ответила Рен. — Я рад. А мне придётся всю ночь возиться с бумагами, благо, завтра выходной. — Ясно. — Эм, — Арима покосился на сестру, — у тебя точно всё хорошо? — Вполне. Я просто устала. — Знаешь, что это за бумаги? Это дела нашего клана, сестрёнка. Фугаку-сама лично вручил их мне. Он не слишком лоялен к тебе — мне приходится выслушивать недовольства. — Мне… — Всё равно? — Арима договорил за сестру. — Рен, это может плохо кончиться. — Ты снова учишь меня жить? — раздражённо ответила куноичи, громко поставив кружку на стол. — Я ведь… — Переживаешь? Я не маленькая, братишка. Разговор прервали чьи-то крики. Кто-то рассерженно требовал открыть дверь. — Я открою, — сказал парень. Рен промолчала. Арима встал из-за стола и направился к выходу. Когда он открыл незваным гостям, послышалась какая-то ругань, хотя он явно не собирался устраивать скандал и отвечал спокойно. Спустя несколько минут парень вернулся. Его лицо ничего не выражало, он сел за стол и отхлебнул остывший чай. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Арима. — Разве тебе уже не рассказали? — Я не удивлён тому, что ты напала на полицейских при исполнении. Но меня интересует, зачем? — Они вели себя паршиво и получили своё. — Такие вещи можно решить, исходя из закона, самоуправство не приведёт ни к чему хорошему. Я предупреждал тебя, а ты не слушала. Завтра за тобой придут и отведут к Фугаку-саме на суд. — Ладно. — Хоть раз послушай меня, Рен. Не сопротивляйся им. Обещай. Рен недовольно покосилась на брата, но не устояла перед его искренним взглядом, в котором ясно читалась тревога. — Обещаю.***
Следующим утром Рен проснулась, когда Арима уже ушёл. Её не интересовало, куда брат отправился в выходной день так рано. Больше всего ей было интересно, когда за ней придут. До этого момента девушка успела позавтракать. Её никак не пугала предстоящая встреча. Долго ждать не пришлось. Вскоре к ней пришли несколько человек из клана. Вид у них был грозный: это были не простые пешки, а люди Фугаку-сама — довольно проблемные шиноби. Рен мирно согласилась последовать за ними, но не из страха — ей просто не было интересно создавать новый конфликт, ведь она абсолютно не сомневалась в своём превосходстве над этими двумя. Но она также оценила силу лидера клана, с которым сражаться было бы проблематично и бессмысленно. Рен отвели в тайный храм Учиха, где располагалась каменная скрижаль, написанная многие века назад самим Рикудо Сеннином. Так как это место находилось под землёй, свет сюда не проникал, а освещался зал свечами, что делало его мрачным и холодным на вид. В зале находились высокопоставленные члены клана, включая Римару и Итачи, старшего сына Фугаку; а также — трое полицейских, на которых всё ещё красовались побои. Сам Фугаку-сама стоял напротив скрижали. Он был одет в униформу полиции и фиолетовый передник с белыми ромбами. Лидер клана был в своём стиле: мужественный, суровый, жёсткий. — Итак, приступим, — грубым тоном вступил Фугаку, сложив руки на груди. — Сторона обвинения, представьтесь. — Да, — начал тот полицейский в бандане, стоя перед лидером, — моё имя Мако Учиха, и я буду говорить за моих товарищей. — Хорошо. Теперь ответчик. — Моё имя Рен Учиха, — куноичи почтенно преклонила голову. Внешне она была спокойна, как море в солнечный день, но где-то в глубине таилась ненависть при одном только виде Фугаку и навязчивое желание всадить кунай ему в горло. — Слово предоставляется Мако. — Лидер был строг, а его тяжёлый взгляд отражал грубость, мужество и абсолютную уверенность. — Мы вершили правосудие на улицах Конохи, когда Учиха Рен напала на нас. Это произошло посреди улицы, полной мирных жителей. — Это правда? — Лидер посмотрел на куноичи. — Да, — Рен ответила сухо, но покорно. — Конфликты между членами клана решаются внутри самого клана, а не на виду у мирных жителей. Необоснованное нападение на своих братьев строго наказуемо, что ты можешь сказать в своё оправдание? — Ничего. Рен меньше всего сейчас хотелось спорить, поэтому она решила принять «вину» в полном размере. — Твой старший брат многое делает для нашего клана, жаль ты ничему у него не учишься. Однако я проявлю к тебе снисходительность, дам тебе шанс. — Но, господин… — попытался возразить пострадавший. — А что насчёт вас? Она одна избила вас троих — есть над чем задуматься. Ваши тренировочные часы будут удвоены: полиции не нужны слабаки. — Фугаку-сама! — вступил один из членов собрания. — Мой сын, Учиха Шима, вчера подвергся нападению Учихи Рен. Он попросил её о спарринге, но она избила его и после применила мощное гендзюцу, в результате которого мой сын получил сильный стресс. Лидер клана разозлился, но сохранял хладнокровный вид. Его взгляд в сторону девушки стал более грозным, а голос погрубел: — Это правда? — Да. В зале поднялся шум из-за недовольных высказываний членов собрания. Многие из высокопоставленных лиц вынесли единый вердикт. Римару смотрел на девушку с ядовитой улыбкой, злорадствуя и упиваясь её неудачей. Рен просто стояла: ей было абсолютно безразлично происходящее, она верила лишь в свою ненависть. Девушка презирала деревню за отношение к Учиха, но также она презирала слабаков, которые пытаются возвыситься за счёт более слабых. В её цели не входило уничтожение деревни — лишь свержение власти и возвышение Учиха над остальными кланами. — Прошу слово. — Молодой, низкий голос, не лишённый прекрасных нот холода и мужественности, послышался из толпы. Народ умолк. — Итачи? — Лидер был слегка удивлён тем, что его сын решил принять участие. Двенадцатилетний шиноби обладал уникальным складом ума, который не уступал взрослому человеку. Недаром он уже состоит в Анбу. — Твоё слово. Парень вышел вперёд: невысокий в силу возраста, но крепкого телосложения. Чёрные волосы, туго заплетены в хвост, в неровном отблеске свечей отливали сероватым оттенком. Свисающие с боков, пряди выделяли строгое лицо, обладающее незаурядной притягательностью и грубыми чертами родителя. В особенности выделялись глубокие складки от глаз до середины щёк. — События минувших дней не оставляют ничего, кроме запаха гари и криков боли. Кто наш враг на самом деле? Кровный брат желает твоей смерти в тот час, когда презирающий тебя тянет руку помощи, так кого же вы зовёте своим истинным врагом? Итачи говорил прямо, но в его взгляде читалось явное безразличие к судьбе Рен, но не к ситуации в целом. Юноша меньше всего хотел очередных конфликтов между кланом и деревней, так как это, в первую очередь, сваливалось на его шею, причём по очереди от каждой из сторон. — К чему эти лекции, Итачи-кун? — огрызнулся один из Учих. Крупный мужчина с ужасным шрамом на глазу. — Нельзя ли говорить конкретнее? — Правды хочешь? Полагаю, все хотят знать правду, но кто готов её принять? А именно, что человек, презирающий меня из-за герба на спине, однажды излечил мои раны. Тогда я задал вопрос: «Почему?», в ответ я получил: «Потому что на тебе символ Конохи». Мы легко судим Рен, но кто из вас, нося мон «Учиха», готов закрыть глаза? Правда в том, что этот человек — девушка из Анбу, сейчас в госпитале с тяжёлым ранением, которое было нанесено Учихой. Рен. Несколько дней назад она совершила нападение на их отряд, но я закрыл на это глаза и просил Хокаге о справедливости. — Почему я узнаю об этом только сейчас? — возмутился Фугаку, грозно глянув на сына, но лицо Итачи оставалось невозмутимым. — Анбу интересовал некто Учиха Сайдзо, но мне незнаком этот человек лично. Он ведь является родным дядей Рен? Они следили за ней, считая, что она тайно держит с ним контакт. Сейчас правление Конохи не сомневается в этом, но Хокаге проявил огромное великодушие, дав нам, Учихам, возможность доставить им предателя. Только тогда мы сможем действительно рассуждать о справедливости, судить Рен и очистить своё имя перед деревней. На данный момент наше собрание не более чем пустословие, ибо мы уподобились псам, которым просто дали добро рвать мясо, не более того. Слова Итачи заставили девушку вздрогнуть. Очередное упоминание о Сайдзо вызвало в ней бурю эмоций, и ни одна из них не была положительной. А вот упоминание о той, по всей видимости, рыжей куноичи из Анбу, ничуть не тронуло Рен и не вызвало в ней хотя бы малое соболезнование. «Она сама полезла на вилы», — мысленно оправдала себя Учиха. — Прошу слово, Фугаку-сама, — в дело вступил молодой Учиха в чёрном расстёгнутом плаще с короткими рукавами и гербом клана на спине; разлохмаченные волосы подыгрывали безумию в его тёмных, как подобает Учихам, глазах. — Добро, Нориаки. — А чего Анбу делали в лесу? Неужто собирали грибы или наблюдали за белками? Насколько мне известно: намеренно на них наткнуться невозможно, а значит, они явили себя первыми и вероятно пытались угрожать нашей сестре по шарингану. — Прошу предоставить слово мне, Фугаку-сама, — вступил Римару, выйдя вперёд. — Возможно, в словах Нориаки есть правда, если бы не одно «но»! — Хорошо, говори. — Фугаку стерпел невежество от Римару, невзирая на то, что он являлся его правой рукой и имел много привилегий. — Премного благодарен. Видите ли, друзья мои, в связи с новыми законами нашего клана, покидать его пределы после захода солнца без разрешения уполномоченных лиц — не представляется возможным. Рен обходит эти законы, покидая не только территорию, но и Коноху, когда ей вздумается. Когда усилили патрули, я оставил незаметные бреши в их маршрутах, и знали о них только в нашем управлении, куда даже муравей без ведома не проскочит. Арима подтвердил, что Рен пользовалась именно этими путями, и у меня назрел вопрос: откуда у неё данные? Ей понадобилось немало времени, чтобы найти эти самые бреши, а значит, Рен располагала копией карты маршрутов. — К чему ты клонишь, Римару? — Фугаку знал ход мыслей товарища, но хотел, чтобы услышали все. — Брешами стали пользоваться и другие люди, коим данная информация не должна была быть доступна. Ты знаешь этого человека, Нориаки, — Римару надменно посмотрел на парня в плаще, но поймал лишь вызывающий взгляд и дерзкую ухмылку. — Вам, улиткам, в жизни не догнать Райдена. Он играл в прятки с вашими никчёмными патрулями каждый вечер и водил их за нос, чтобы потешить своё самолюбие. А если у тебя есть вопросы к моему корешу, можешь задать их мне! — Нориаки выдал звериную ухмылку и ударил кулаком в ладонь. — Спасибо за ответ, Нориаки. У меня больше нет вопросов. Фугаку-сан. — Римару почтенно поклонился лидеру и вернулся в толпу. — Нориаки, — лидер клана обратился к горячему шиноби. — Я терплю ваши глупые действия, которые вы зовёте — революцией, но мои люди, подобны голодным псам, которых только сдерживает цепь моего терпения. Для меня вы все семья, но никто из вас не в состоянии понять чувства отца, чьи дети грызут горло друг друга. Вы не понимаете, что деревня специально травит вас, потому что, только разделив клан Учиха, они смогут нас раздавить. — Фугаку-сама, я буду прям и скажу, что именно вашими действиями вы показываете, кто лижет задницу деревне и не хочет слушать своих детей. Зовите, как хотите, но я считаю это изменой истинным традициям клана. — Парень совершенно не боялся говорить подобные слова в лицо Фугаку, хотя многие бы побоялись и меньшей дерзости. Он знал, что среди толпы есть люди, поддерживающие его. — Нориаки! — выкрикнула Рен, ошарашив шиноби. Её острый взгляд замкнулся на нём, сжигая его собственное пламя. — Довольно! — Он прав! — послышался выкрик из толпы. — Измена! — Учиха — сильнейший клан Конохи, кто они такие, чтобы нами помыкать! — Да, верно! Наш лидер слаб и боится Хокаге! — Заткнитесь! — послышался, наконец, протест. — Фугаку — величайший лидер клана! В храме началась суматоха, люди стали ругаться и перекрикивать друг друга, забыв о суде. Рен могла воспользоваться случаем, но не видела в этом выгоды. Она молча наблюдала за тем, как Учихи готовы рвать друг другу глотки, и испытывала отвращение. Итачи скрылся в толпе, предпочитая не вмешиваться в спор и смотрел на отца с надеждой, что это безумие прекратится, и с готовностью вступить в бой, если того потребуется. Римару возвышался над толпой, и Рен знала этот взгляд — взгляд волка, который выбирает овцу. — Прекратите! — Огненный вихрь пронёсся по стенам храма, разделил толпу, готовую начать месить друг друга. Голос принадлежал молодому шиноби, окутанному пламенем. Он был ненамного старше Итачи, но обладал пугающе сильной чакрой. Огненные языки, подобно змеиной стаи, сползли со стен и растворились в воздухе. Парень стал во весь рост: у него было доброе лицо, короткие волосы цветом точь-в-точь как у Итачи. Его глаза на фоне остальных Учих выделялись глубиной и абсолютным отсутствием ненависти, в чём он так же походил на наследника клана. — Я — Шисуи Учиха, не желаю видеть, как наш клан погружается в пучину ненависти, — юноша говорил прямо и уверенно, его слова проникали вглубь острее любого меча. — Не зарывайся, парень, а то и тебе достанется, — раздражённо проворчал один из толпы, мужчина с ужасным шрамом на глазу. — Тогда и мне тоже! — рядом с храбрым шиноби внезапно оказался Итачи, готовый к битве. Его свирепый взгляд всегда ввергал в ужас тех, кто переходил ему дорогу, и даже товарищей бросал в холодный пот. — Не стоило. — Шисуи улыбнулся, положив руку на плечо другу. — Довольно! — Наконец, не выдержал Фугаку. — Я достаточно увидел сегодня, но мы здесь собрались на суд и судим Рен Учиху! От гневливого возгласа своего лидера народ остыл быстрее, чем угли, брошенные в воду. Они разделились на две равные группы, разойдясь в разные стороны. Рен стояла неподвижно, а вот Мако успел принять участие в скандале, что крайне не понравилось Фугаку. — Решение принято. Рен Учиха, ты не в первый раз проявляешь неподчинение закону. И в последнее время сильно противодействуешь делам нашего клана. Я вынужден заключить тебя под стражу. Надеюсь, ты пересмотришь свои поступки за отведённое тебе время. Собрание окончено. Уведите её. Рен не сопротивлялась, когда ей связали руки и стали уводить. Мерзкая ухмылка полицейских и отца Шимы, конечно, взбесили её, но этот внутренний взрыв так и остался внутри. Фугаку печально смотрел на талантливую куноичи из своего клана: он крайне ценил её навыки, и в своё время она сделала многое. Кроме того, он был близким другом её отца. Фугаку сдержал слово о смягчении её наказания, данное Ариме. Но дело было не только в обещании, а в её положении. Заточить лидера революционеров было всё равно, что налить воды в дырявое ведро. Не было ни капли сомнения, что её вызволят, и пожар революции разгорится ещё сильнее. Фугаку всячески старался отводить возможность резни и прийти к мирному заключению, однако какие цепи смогут удержать свору одичалых псов надолго?