***
Солнце стремительно клонилось к горизонту, и до заката оставалось около часа. Улицы Конохи всё так же были наполнены жителями, и особый тон сгущающемуся вечеру придавала музыка уличных музыкантов. Ханако и Ютака, опьянённые двумя бутылками сакэ, абсолютно утратили всякую координацию: у них забавно покраснели щёки и носы, а перед глазами всё плыло так, что никакое додзюцу бы здесь не помогло. Это не помешало друзьям пуститься в пляс, подпевать музыкантам и продолжать веселье, пока Ютака не потерял равновесие и не упал, едва не задев мимо проходящего старика, который что-то возмущённо проворчал в ответ. Посмеявшись, компания направились дальше, дружески приобнявшись для поддержки друг друга. В ходе весёлой прогулки они приняли решение отправиться в парк и взять ещё чего-нибудь крепкого и выбрали короткий путь через переулок, где не так часто можно было встретить кого-либо. — Эй, кто это у нас тут? — послышался мужской низкий голос сверху. Они подняли головы, чтобы увидеть хозяина того голоса. На крыше двухэтажного дома сидел парень. Их ровесник. Его густые и лохматые черные волосы были зачесаны в левую сторону, а длинная чёлка закрывала правую половину лица. Змейка лёгкого чёрного пальто до колен, небрежно наброшенного на плечи, была полностью расстёгнута, открывая вид на синюю майку и стандартные темно-синие штаны, которые свободно облегали ноги шиноби плавно переходя в бинты на голенях. Рукава, закатанные до локтя, обнажали мощные запястья и короткие черные митенки, а на спине красовался символ Учих, наполовину скрытый широким двуручным клинком с изогнутым остриём. Красную рукоять меча украшал узор из чёрных полос, а основание клинка имело алое покрытие с рисунком в виде трёх томоэ шарингана. — Учиха Нориаки, — Ютака сразу узнал неприятного типа. Крайняя неприязнь к этому человеку отложилась ещё со времён академии. — Какая интересная встреча! — осклабился тот. — Ты нашёл себе девушку? Неужели та, что побила моего младшего братишку Шиму? — выражение лица Нориаки передавало его непредсказуемость. Злорадная улыбка и безумный взгляд — такой тип может напасть в любую секунду. — Тебе есть что сказать?! — раздосадовано выкрикнула Ханако. Выпитое горячило голову, кулаки так и чесались. — У меня только один вопрос, — выразительно двинул бровями он. — Но тебе придётся ответить по всей строгости, милашка. Вы — Хьюга, считаете себя такими крутыми и благородными, что аж тошнит от вас. — Кончай пороть ерунду! Твой брат с толпой избивал своего соклановца, что ты… — Ханако, не поддавайся на провокации, — Ютака даже в таком состоянии сохранял способность мыслить рационально. Его лицо вдруг стало серьёзным, но покрасневшие щёки и плывущий взгляд всё выдавали. — Да плевать мне! Посмотри на него, он же так и просит взбучки! — взвинченная Ханако оттолкнула друга и резко подалась вперёд. Обычно подобные выходки были не в её стиле, но сейчас она не могла контролировать себя. Не могла или не хотела. Сдержанность и инстинкт самосохранения растворились в алкоголе. Ханако действовала бездумно и прямо, не пытаясь проанализировать ситуацию, чем так хорошо начал пользоваться наглый шиноби. Нориаки продолжал ухмыляться, и его ухмылка уже успела наполнить внутреннюю чашу терпения девушки до краёв. — А, вот ты где. Второй Учиха появился практически из ниоткуда. Он был немного ниже ростом, его густые и колючие чёрные волосы пышными прядями спадали вдоль лица до самых плеч, а гладкая чёлка закрывала лоб. Сильная шея парня виднелась в высоком вороте чёрной жилетки, надетой на голое тело и застегнутой до середины груди, плотно облегавшей мощный торс шиноби, подчеркивая каждый кубик накаченного пресса. Спец штаны шиноби свободно спускались по узким бедрам до середины голеней, закрытых кожаными щитками поверх черных бинтов. Мон Учиха хищно поблескивал на спине. Обмотанные чёрной тканью предплечья, защищённые кожаными наручами с чешуйчатыми щитками, скрещены на груди, выдавая позу крайнего безразличия к происходящему. Отличительной чертой этого парня были пронзительные голубые глаза, подведенные чёрными тенями по контуру. — Смотри, кого я встретил, Райден! — воскликнул Нориаки. Второй Учиха посмотрел на Хьюга пустым, ничего не выражающим взглядом. — Предлагаю показать им, кто сильнейший клан Конохи! — Нет никакого интереса мне в том, чтобы драться с ними, — в голосе Райдена сквозило ленивое равнодушие. — Вечно ты съезжаешь, — Нориаки стукнул себя ладонью по лбу. — Мне самому лень возиться, если ты хочешь с ними подраться, без проблем, — пожал плечами он. — Прекрасно, чур, я беру девку. Она же моего брата побила! — Да ты и сам его каждый день колотишь, — резонно заметил он. — Вот именно! Это моя привилегия. Ну, тебе когда-никогда можно, но этим белоглазым в жизни не прощу. Ишь чего удумали! Ханако, и без того кипевшая от злости, уже была готова окончательно выйти из себя, но Ютака перегородил ей путь, готовясь защитить подругу в случае внезапной атаки. Это вызвало у неё странное ироничное чувство, напомнившее, когда она сама защищала его. — Райден? Тебя же прозвали голубоглазой молнией, не так ли? — тревожно подметил синеволосый Хьюга. — А я, — вступил товарищ Райдена, — танцующее пламя, мастер тайдзюцу и кендзюцу — Учиха Нориаки! «Дело плохо», — первая здравая мысль вспыхнула в хмельном разуме Ханако, пробившись если не в первые, то хотя бы вторые ряды её сознания. Она начала понимать, что биться с этой парочкой в хмельном состоянии будет тяжело. — Какие-то проблемы? — раздался мелодичный женский голос чуть в стороне от места событий. Он принадлежал высокой и стройной девушке с длинными, прямыми тёмно-коричневыми волосами. Ее длинная чёлка от самого пробора с левой стороны была зачёсана вправо, а остальные ее пряди свисали слева. Одета она была в чёрные обтягивающие штаны ниндзя, белую футболку с символом «инь-янь» на груди и длинный плащ с коротким рукавом того же цвета, что и штаны. Руки ее были перебинтованы от локтей до пальцев, а белые глаза не оставляли сомнений в ее клановой принадлежности. Девушка шла в сторону своих товарищей. — Божечки-кошечки, да у нас гости! — пугающе радостно всплеснул руками Нориаки. — А я-то думал, будет скучно! — Кохаку, ты вовремя! — обрадовался Ютака, но она, промолчав, лишь покосилась на него, словно на маленького ребёнка, который постоянно попадал в неприятности. Переведя колкий взгляд в сторону Учих, она довольно ухмыльнулась. — Это же Учихи напали на моих маленьких братишку и сестрёнку? Кажется, кое-кому сегодня не повезло, — Кохаку размяла суставы, что сопровождалось весьма неприятным хрустом. — На этой улице вечно что-то происходит, но такого подарка от судьбы я не ожидала. — Мне это нравится все больше и больше, — не сдерживал своей ядовитой улыбки Нориаки. — Эй, Райден, девок я беру на себя, уж извини. — Насчёт второй я не знаю, но первая — сама Белая Сакура. Сдюжишь двоих-то сразу? — в голосе голубоглазого Учихи сквозила неприкрытая ирония. — Да ты охренел что ли? — возмутился его товарищ. — Вообще-то я ожидал поддержки, а ты… вот же засранец. — Он сплюнул. Кохаку всегда недолюбливала Ханако, и слова Райдена разожгли гнев и негодование в сердце молодой куноичи. Это отразилось на лице скверной гримасой. — Запомните меня как пришествие весны, — воскликнула она, — прекрасный момент перед возрождением истинной красоты! Я открою вам прекрасное, но этот короткий миг станет для вас падением в пустоту. — Ты — поэтесса что ли? — нагло бросил Нориаки, самодовольно ухмыльнувшись. — Крошка, здесь взрослые люди разговаривают. Ты бы отошла в сторонку, а то зашибут ненароком. Обладая вспыльчивым характером, Кохаку не славилась излишним терпением. Дерзкие слова парня только подбросили дров в топку, разжигая его до катастрофических масштабов. — Кохаку… Молодой тенор прозвучал на крыше неподалёку от Учих. Он принадлежал еще одному Хьюга — парню с темно-синими волосами, убранными по бокам, кроме локона по центру, протягивающемуся на половину лица. На его лице было несколько пирсингов: одно кольцо на губе, второе на носу и штанга, что проходила сквозь переносицу. Уши украшали кольца на мочках и верхней части раковины. Одет парень был в серебристое хаори с чёрной обшивкой до середины бёдер. На спине красовалось изображение белого дракона на фоне красного круга, символизирующего восходящее солнце, и иероглифов, составляющих надпись «Дракон, несущий ветер». Под хаори скрывалась тёмная рубаха напоминающая кейкоги. — Рензо! Где тебя черти носят? — прокричала его спутница, на миг потеряв интерес к наглецу Нориаки. Лицо Рензо, спокойное как море в штиль, нисколько не изменилось. Он словно бы даже не заметил, что здесь происходит, и невозмутимо прошёл мимо Учих, затем спрыгнув с крыши вниз. — Эй, полудурок! — выкрикнул Нориаки в спину Рензо. — Ты что, ослеп? Или ты тоже из бродячего цирка? — Кохаку, — Хьюга демонстративно проигнорировал Учиху, даже не вслушиваясь в его слова. Они для него в тот момент были не больше, чем просто посторонний шум. — Мы же вроде собирались в храм, нет? Пошли, а то скоро стемнеет. — Ты совсем кретин, Рензо, или прикидываешься? — всплеснула руками та, явно не горя желанием прерывать затевающуюся потасовку на полуслове. Ханако окончательно потерялась в конфликте, но была рада поддержке. Пусть даже они с Кохаку не особо-то ладили, так как та, по мнению Ханако, была избалованной и типичной представительницей старшей ветви. Сама Ханако по мнению оппонентки была неоправданным и фальшивым идеалом, который она мечтала превзойти и показать, что Белая Сакура не столь хороша, как о ней думают. Их семьи дружили задолго до появления обеих девушек на свет. Детство у них было, как у всех: весёлое, непринуждённое, а главное — дружное. Но буйный характер Кохаку сильно отличался от спокойной, послушной и талантливой Ханако. Родители часто попрекали непутёвую дочь её подругой, что сперва просто вызвало в ней зависть, а затем переросло в одностороннее соперничество и погоню за первым местом. Рензо безразлично среагировал на бурные восклицания напарницы. Его лицо выражало искреннее непонимание, и он не постеснялся уточнить: — Серьёзно? С кем это? — С нами, полудурок! — выкрикнул Нориаки. Рензо бросил не особо заинтересованный взгляд в сторону оппонентов и все так же равнодушно произнес: — А, с этими. Нет, мне что-то не кайф. Договорив, Хьюга на полном серьёзе отправился дальше. Это стало смачным плевком в лицо Нориаки, и ответный выпад не заставил себя долго ждать. — Да кем ты себя возомнил?! — яростно прокричал Учиха, после чего обратился к товарищу: — Эй, я беру на себя девок и этого паршивца, а ты того в бандане! — Может, я лучше в сторонке постою? — неохотно ответил Райден. По нему было видно, что, как и у Рензо, данная ситуация не вызывает у него никакого интереса и предвкушения славной битвы. — Ну ладно, я беру девок, а ты синеволосых. Рензо остановился, понимая, что эти парни не отстанут, и склонил голову с крайне недовольным лицом. Кохаку подошла к своей сестре по клану, и они обменялись не самыми дружескими взглядами. Куноичи тут же слегка откинулась назад, немного покривившись и отмахиваясь от запаха сакэ, витавшего вокруг. — Уф, смотрю, вы хорошо погуляли. Идите домой лучше, а мы позаботимся об этих. — Я не отступлю! — выкрикнула Ханако. Под действием алкоголя бойкость этой девушки разошлась донельзя. — Ну, выходит, и мне некуда деваться, — усмехнулся Ютака. Кохаку улыбнулась в предвкушении и уже приготовилась к обороне, хотя её товарищ всё ещё стоял вполоборота, и даже не думал о подготовке, что только больше бесило мечника. — Ублюдки! — Нориаки схватился за рукоять, готовясь обнажить оружие и кинуться в бой. Внезапное появление шиноби впереди остановило Учих. Нежданный гость, появившийся из ниоткуда, развёл руки по сторонам, преградив путь ретивым драчунам. Первым бросилось в глаза его обмундирование — форма полиции Конохи. — Арима? — Райден слегка удивился, однако, не сказать, что его удивление было сильным. — Довольно детских игр, — Арима встал в полный рост и опустил руки. — Эй, приятель, — вступил мечник, — видишь вон ту девку? — он указал пальцем на Ханако. — Это она побила моего братика, и, между прочим, это с ней дралась твоя сестрёнка. «Этот парень — брат Рен? — удивилась про себя Ханако. — Теперь их уже трое, это уже не похоже на драку, тут назревает межклановый конфликт». Куноичи всерьёз восприняла ситуацию и её пыл вдруг потерялся в сложившейся суматохе, а ледяной и пронзительный взгляд Аримы заставил Ханако замереть. — Если хотите подраться, я готов, — старший Учиха направил свой недобрый взгляд на товарищей. — Ты же знаешь, что мы этого не можем сделать, — расслабился Нориаки и резко сменил забавную улыбку на мерзкую ухмылку, — но будь осторожен, братец. Пошли, Райден. — Повезло вам сегодня, — второй Учиха добродушно улыбнулся, словно обрадовался за противников, чья судьба могла бы сложиться иначе. Зачинщики повернулись и двинулись прочь. Арима и Ханако ещё какое-то время продолжали смотреть друг другу в глаза. Для куноичи эти несколько мгновений не показались такими скоротечными. Всё закончилось, когда последний Учиха не спеша покинул данное место. Кохаку расстроенно вздохнула, а Ютака, напротив, выдохнул с облегчением. — Лучше и быть не могло, — заметил Рензо, хотя в противовес словам на его лице, как и в голосе, ясно играло безразличие. Хьюга медленно отправился дальше. — А я надеялась на добротную драку, эх… — опустила голову куноичи, после чего пошла за товарищем. Ситуация заставила Ханако заметно протрезветь, и все её мысли теперь крутились вокруг инцидента, но Ютака смешал их своей доброй улыбкой. Девушка удивлялась, как этот парень может быть таким простым даже в таких ситуациях. Решив, что они протрезвели раньше времени, парень решил сходить на берег и взять ещё бутылочку рисового вина по пути…***
— Как-то так… — Ханако отвела глаза. — Да уж, от Учих добра не жди. Полдеревни жалоб набралось, и куда смотрит Хокаге? — Спасибо за завтрак, мам, — девушка положила палочки в пустую тарелку и с детской улыбкой поблагодарила мать, поспешив встать. — Пойду потренируюсь. Разговор с матерью, бодрящий чай и вкусный завтрак привели девушку в чувство. В прекрасном настроении она решила попрактиковаться во владении стихией воды. Это всегда позволяло привести чакру и мысли в гармоничное равновесие и забыть о тревогах. Сливаясь с водой, Ханако ощущала её прохладу всем телом и духом. Управление суйтоном требовало безмятежности, спокойствия и равновесия, требовалось стать частью водной стихии. — Удачной тренировки, дорогая. Приходи на обед. Положительный ответ Ханако донёсся из прихожей, в которой куноичи обувалась. <***
Река была тихой и спокойной, а вокруг царила тишина, которую не портило, но гармонично дополняло пение дроздов, береговушек и ласточек, паривших под кристально-чистым голубым небом. Грунтовая дорога, ведущая в деревню через рощу, поросла свежей апрельской травой, отдающей горьковатый, но при том чарующий весенний аромат ветру, который разносил его по всей округе. Хорошая тренировка окончательно вернула трезвость и бодрость в тело девушки. Практикуясь в контроле чакры и навыках суйтона на берегу Наки, куноичи потратила немало сил. Свитки с печатями и исследованиями Второго Хокаге лежали на массивном, плоском валуне, созданным как будто специально для этих целей, прижатые более мелкими камнями, чтобы не позволить внезапному порыву ветра украсть их. Ханако стояла в воде, закатав штаны по колено и продолжала практиковать печати. — Суйтон: Мизу ха суторайки! Произнеся название техники, Ханако сложила несколько тайных печатей, созданных Тобирамой. Они выглядели иначе, нежели базовые печати шиноби, преподаваемые во всех академиях этого искусства, и освоить их мог далеко не каждый. Спокойное течение Наки прервалось в тот момент, когда вода начала бурлить, словно закипев, и бросаться из стороны в сторону до тех пор, пока волны не обрели чёткую форму убийственных лезвий. Одно за другим они выпрыгивали из волн, бросались на невидимого врага, готовые ужалить его, и число их увеличивалось вместе с размахом и высотой, медленно подходя к пределу, границе сил Ханако, после которой она уже не смогла бы контролировать созданную технику. Но именно в тот момент она ощущала свободу и дремлющую силу внутри себя; силу, способную на большее, чем есть на самом деле. Ханако достигла единства с водой, стараясь растянуть тот миг до предела, выжать его досуха, но ворвавшееся чувство тревоги преградило путь течению реки внутри неё. Она пропустила накопленную энергию: водные клинки, сперва достигшие древесных верхов, а теперь с громким хлопком и брызгами падающие обратно, ослабли, словно укрощенный шторм. Ей не потребовался бьякуган, чтобы понять, что к ней приближались шиноби. Досадливо отпустив столь прекрасно выполненное дзюцу, Ханако обернулась. Двое мужчин шли по направлению к ней. Оба они принадлежали к клану Хьюга, а одного из них она знала достаточно хорошо, чтобы ей стало не по себе от его появления. Он был старше второго и крупнее, с видным шрамом на лице и короткими взъерошенными волосами соломенного цвета. Его звали Кацу. Ханако выделила для себя именно этого здоровяка, который выполнял самые разные поручение своего господина Хиаши без раздумий и колебаний. Появление шиноби не могло предвещать ничего хорошего. Его спутник был ей не знаком и потому не вызвал особого интереса. — Кацу-сан, — девушка вышла на встречу и сделала поклон без какого-либо энтузиазма, — чем могу быть обязана? — Доброго дня, Ханако-чан, как твои тренировки? — взгляд шиноби был ледяным и тяжёлым, а в словах звучала скорее вынужденная вежливость, нежели искреннее любопытство. Однако второй Хьюга с интересом разглядывал свитки, лежащие на валуне. — У меня записка от Хиаши-самы. Кацу протянул свернутый листок бумаги. У мужчины отсутствовал указательный палец на правой руке: человек, отрубивший его, рассчитывал лишить врага главного оружия, но Кацу отлично научился использовать удары касаниями при помощи среднего и безымянного. Получив письмо, Ханако спешно развернула его и стала читать. Нависающий и тяжёлый взгляд Кацу продолжал давить, затрудняя чтение, но впрочем основная мысль стала ясна сразу и сразила девушку будто ударом молнии. Она замерла, но всячески старалась не подавать вида и притворно вычитывала внимательно каждый кандзи, на деле же находя смелость для ответа. — Меня вызывают на суд? — риторический вопрос был некой попыткой разорвать сложившуюся тишину. — Нападение на советника это серьёзное преступление, поэтому я позабочусь об исполнении твоего приговора, — без улыбки произнес Кацу, отчего по телу Ханако пробежал мороз. Его шрам слегка цеплял и приподнимал край верхней губы. — Свитки водяных техник? — спросил второй парень, развернув один из них в руках. — Старая школа. Неплохо, но в наши дни бесполезные знания. Мусор. — Он усмехнулся и отбросил пергамент на землю, что вызвало у Ханако всплеск раздражения, однако усугублять положение ей не хотелось. — Удачного дня, Ханако-чан, — Кацу криво улыбнулся, словно испытывая удовольствие от своей власти и беспомощности стоящей перед ним куноичи, видя зародившееся смятение в её взгляде. Она ничего ему не ответила. Шиноби удалились в сторону рощи, удовлетворённые данными им полномочиями. Кацу боялись многие в клане из-за его скверного характера, который ещё больше ожесточился после войн и предательств на его пути. Бесспорно, он был безгранично предан клану и в особенности своему господину, но собственную душу закрыл на замок так давно, что тот успел заржаветь и остаться таковым навсегда. Когда шиноби скрылись в чаще, Ханако дала волю эмоциям, обругав себя и всё вокруг, словно в тот момент она винила в произошедшем всё сущее, саму вселенную, допустившую такое стечение обстоятельств. Было глупо рассчитывать, что эта выходка останется незамеченной, но, по крайней мере, можно было рассчитывать на то, что советник, Тсунео-сан, не станет обращаться к суду, после того, как сам должен был понести ответственность за рукоприкладство. Но Ханако знала также, что некоторые другие члены клана позволяют себе подобное с подчинёнными и это стало почти нормальным, пусть и не поддавалось огласке. Им легко удавалось выйти сухими из воды, а законы, позволяющие наказывать слуг, практически всегда играли в пользу господ. Подняв свиток Второго Хокаге, которые были непочтительно выброшены не понимающим их ценности Хьюгой. Ханако невольно представила, как легко бы могла разделаться с ним, используя эту силу. Ханако плюхнулась на траву, уперевшись в валун и прижала колени к груди, обхватив их руками. Ветер слегка пошевелил упругие волоски, которые неохотно подчинялись и возвращались обратно при первой возможности. Лёгкое дуновение коснулось вспотевшего лица ощутимой и благоволящей прохладной, остужая не только разгорячённое тело, но и брошенные Кацу горящие угли в самое нутро девушки. Больше всего Ханако боялась, что обо всём узнает отец, а теперь это было лишь вопросом времени. Хидеко-сан был одним из тех, кто позволял себе наказывать слуг, побивая их бамбуковой палкой или заключая на время в под замок. Применение печатей было крайней и исключительной мерой, и за любое наказание слуги господин всегда должен был нести отчёт. Хидеко никогда не совершал беззаконный суд, а потому считал свою совесть чистой. Достаточно долго промаявшись в плену собственных мыслей и страхов, Ханако посмотрела на небо, погружаясь в его бесконечную глубину и чистоту, которые так и манили отказаться от земных тягот и тревог и раствориться в вышине. Солнце висело уже высоко над горизонтом, радуя тянущиеся к нему золотистые цветки эрантиса, похожие на звёздную россыпь посреди зелёных полей, что заменяли полотно ночного неба. Их медовые лепестки складывались в форму чашечки, а длинные и узкие листья лучеобразно растянулись вокруг цветоложа, становясь похожими на воротник. Пчелы уже выполняли свою работу, жужжа над солнцевидными, манящими цветами, содержащими сладостный нектар. Ханако вспомнила про обед, к которому обещала успеть. Внезапная мысль вырвала её из небесных просторов, бросив на землю, в суровую реальность. Это было сравнимо с густой и липкой грязью, в которую ненароком падаешь, выйдя из прозрачной озёрной воды. Ханако собрала свитки в рюкзак, пытаясь на время выбросить из головы сторонние мысли, наседающие, как стая ворон над раненым зверем, которому вот-вот придёт конец.***
Госпожа Кэори была очень расстроенная тем, что обед, приготовленный ею, уже остыл, но не оставляла надежду, что дочь всё-таки не забыла о своем обещании и скоро придёт. Она понимала, что тренировки для Ханако очень важны, что доброе сердце дочери требует больше сил, чтобы она могла дарить себя нуждавшимся в её доброте. Из всех выращенных ею цветов, Ханако была самым дорогим и красивым цветком в её жизни. Мать всегда делилась светом и добротой с дочерью, пытаясь взрастить в ней нечто такое, что сможет выстоять перед всепоглощающим пламенем ненависти этого мира, и это действительно принесло плоды. Плоды, которые помогут однажды изменить других и, быть может, саму их жестокую реальность. Когда Ханако пришла, мать спрятала свою грусть за радушной улыбкой без особого труда, потому что она всё равно была очень рада видеть свою маленькую девочку: запыхавшуюся, в испачканной в ходе тренировок одежде, растрепанную и виноватую. — Мам… прости… я… — Ничего, дорогая. Я знаю, как ты увлекаешься тренировками. Помню, ты была ещё совсем юной и всегда рвалась на полигон. — Кэори на душе стало легче, когда она вспомнила те времена. Она никогда не могла долго злиться на дочь. — Уже столько лет прошло, а всё тот же виноватый вид и… Не успела женщина договорить, как дочь вдруг ни с того, ни с сего заключила её в крепкие объятия. Она была удивлена, ведь Ханако давно не проявляла подобных эмоций, но это обрадовало мать, и та нежно обняла её в ответ. — Ты вся мокрая, иди лучше переоденься, — заботливо проговорила Кэори. Улыбка матери сладким нектаром разлилась по сердцу дочери. В этот момент Ханако перестали заботить проблемы, и всё стало казаться таким незначительным. Наверное, каждый ребёнок чувствует защиту в объятиях матери, даже когда взрослеет. — Просто хочу сказать спасибо, мам. — Что с тобой? Ты опять пьяна? — Вовсе нет, — смущенно улыбнулась Ханако. — Просто мне стыдно, что я опоздала. — Не бери в голову. Я всегда горжусь тобой, ты ведь моя дочь. От слов матери девушка растаяла, как кусочек льда под солнцем. Но воцарившуюся идиллию вдруг прервал чей-то стук. Хозяйка дома поспешила встретить нежданных гостей. Ко всеобщему удивлению, гостем оказалась Мэгуми. Женщина исключила из своей одежды бронежилет, под которым на сей раз был серый топ и сетчатая майка. Ещё тогда в бане, Ханако отметила стройное и мускулистое, не утратившее при этом женской привлекательности, тело дикарки и не один шрам, который положительно дополнял её образ. — Доброго дня, Хьюга-сан, — женщина поклонилась хозяйке дома для галочки, хотя сама не признавала подобные жесты. Та ответила взаимностью. — Могу я видеть Ханако-чан? — Да, конечно. Дочь! — Кэори отошла от фусумы, уступив место подоспевшей дочери. — Мэгуми? — искренне удивилась Ханако, со страхом ожидая увидеть кого-то недоброжелательного, вроде Кацу или, что намного хуже, разгневанного отца неожиданно вернувшегося с задания. — Я похожа на кого-то ещё? — ответ прозвучал резко и грубо, в духе этой женщины. — Нет уж, — Ханако усмехнулась, прикрыв ладонью рот, так же, как принято было у знатных светских дам, — тебя не перепутаешь. Может чая? — звериная мимика Мэгуми одновременно забавляла и настораживала, поэтому Ханако решила быстро съехать с незадавшегося разговора. — Я не за этим пришла, — отсекла женщина, грозно ухмыльнувшись. Ханако замерла в ожидании истинной причины, да и просто предпочла более не играть с характером напарницы. — Вечером, после захода солнца, встречаемся в «Пьяной Устрице». Капитан посвятит в детали нового задания. Без опозданий. — Последние слова Мэгуми произнесла с особым выражением, словно бы Ханако была завсегдатай виновницей этого. — Поняла! — с особым энтузиазмом ответила куноичи. Новость о задании вдохнула новый стимул в девушку. Теперь было не так страшно и паршиво после случившегося на берегу Наки. В новом отряде Ханако нашла для себя место и нашла в этом месте себя. В разговоре с Мэгуми она зачерпнула частичку того спокойствия, частичку того самого места, ощущение нужности и масштабов мира за пределами клана. Ветер зашумел снаружи, подняв густые и тяжёлые вихристые локоны, уходящей Мэгуми. Женщина вышла за ворота, Ханако ещё несколько секунд осталась стоять у фусумы, прежде чем задвинула створки и вернулась в гостиную. — Всё в порядке? — тревожно проронила Кэори, видя остекленевший взгляд дочери. — Завтра новое задание, — эмоции на лице Ханако в тот же момент изменились, но Кэори почувствовала скрытую тревогу так же отчётливо, как слышен внезапный удар в цудзуми на фоне мелодичной композиции сямисена и сякухати. — Мне надо бежать, мам. Нужно обсудить детали с отрядом. — Но до захода солнца ещё долго, куда так спешишь? Как же обед? Ханако растерялась, не зная, что ответить. Она крайне не хотела беспокоить мать историей с судом и особенно причиной этого следствия, хотя знала, что мама рано или поздно узнает, как и отец. Возможно стоило бы рассказать, как есть, нежели тянуть до последнего, пуская всё на самотёк. Возможно Кэори смогла бы поддержать и постараться умилостивить гнев Хидеко. Ханако не могла сдержать крепко схватившего за воротник её кейгоки страха, глаза постепенно стали это выдавать. Страх звучал громко в воцарившейся тишине, он выдавал Ханако и оставлял безоружной перед матерью. — У меня есть… некоторые дела, — Ханако запнулась, взволнованное дыхание и дрогнувший голос забили последний гвоздь в крышку гроба. Не выдержав давления и кричащей совести, разрывавшей перепонки изнутри, девушка сдалась, — мама… только не ругайся, тут дело в общем такое… как бы сказать, — слова шли тяжело, Ханако почесала затылок и скрыла за улыбкой образовавшийся ком, что застрял в горле, не давая выступить словам. — Меня позвали на суд. Приходил Кацу-сан и… — Это за нападение на Тсунео-сана? — резко бросила Кэори, ошарашив Ханако. На вопрос, возникший в глазах дочери, она ответила сразу, — вчера он приходил в ярости и сказал, что так этого не оставит. Я просила его не раздувать это дело и предложила деньги, но для него собственная честь была дороже, — женщина говорила опечалено, словно осуждала себя за то, что не смогла договориться. Она словно бы находила свою вину в случившемся. — У него денег явно побольше чести, куда уж… — едко усмехнулась Ханако, но мать внезапно перебила. Её разгневанное лицо парализовало девушку хуже всякого змеиного яда, а крик вонзился острее клыков. — Ты о чём вообще думала?! Ты напала на старшего советника, применила хакке, а это равносильно применению оружия! — Мама, он бил женщину! Она была из побочной ветви и ничего не могла сделать! Что мне оставалось? — Ты ещё так молода и наивна, ты пытаешься вычерпать из моря во время дождя, а страдают из-за этого те, кто хочет тебе помочь. Я страдаю из-за этого, дочь! Ты не думаешь о моих чувствах, а что насчёт Ютаки? Он тревожится о тебе. — А что насчёт моих чувств? Неужели они ничего не стоят? Что происходит вокруг, тому нет места внутри меня и я не могу не бороться. Я не смогу вычерпать из моря, но тонуть вместе с кораблём не попытавшись хоть кого-то спасти противоречит моему пути ниндзя. — Такая же как и твой отец, — высказанный матерью упрёк в очередной раз уколол Ханако, — пытаешься быть для всех, забывая про самых близких. Вы видите справедливость по-разному, но в итоге поступаете одинаково. — Не сравнивай меня с ним! — прорычала девушка, — в этом чёртовом клане я никогда не смогу увидеть мир настоящим и быть настоящей. На западе есть люди, которые управляют куклами, а мы сами и есть куклы, мама, здесь нет ничего настоящего! Только правила, правила, правила и везде одни правила, выйдешь за грань, на тебя наденут ошейник и будут управлять всю жизнь, разве нет? — злость закипала внутри, сжимая органы, что ощутилось тяжестью на теле, дрожью в руках и подступающим к горлу яду, готовому выплеснуться. — Где это видано, чтобы куклы управляли куклами? — Хорошо, что твой отец не слышит тебя, — промолвила Кэори, усмирив собственный пыл под гневом дочери. — Любой выбор несёт за собой последствия. Пусть твой выбор, дочь, будет правильным. Кэори говорила с дрожью в голосе, глаза наполнились солёной влагой, которая едва удерживалась, чтобы не упасть. Не в силах поддерживать этот разговор с дочерью, женщина спешно покинула гостиную. Она не винила Ханако в поведении, не осуждала её выбор, но боялась последствий, затаившихся в тени подобно диким чёрным кошкам. Кэори могла винить только себя, потому что это она научила Ханако доброте и состраданию, которые сформировали то самое лезвие, по которому ходит её дочь. Теперь Кэори оставалось лишь делать всё возможное, чтобы та не упала, быть готовой залечить все порезы, отдать себя на растерзание судьбы, лишь бы уберечь единственную дочь. Чувство вины обратило подступивший яд против самой Ханако, невысказанные слова скопились в горле и застряли, отдаваясь удушающим чувством и вязкой горечью. Гордость же стала поперёк, преградив путь внутренним побуждениям загладить конфликт и исчерпать вину от не аккуратных брошенных слов. Фусума захлопнулась, положив конец семейной ссоре, поставив на всём точку. Дальше ждала новая часть истории, в которой никто не смог разглядеть просвета: только волнующий страх, только горечь от последствий.***
Поместье лидера клана, Хиаши-самы, было самым большим, но строгость и традиционность построения не сильно выделяло его средь других богатых поместий. Большинство залов и комнат были предназначены для собраний, проведения разного рода мероприятий, остальное же комнаты для самих членов семьи, прислуги, тренировочные залы, оружейные и помещения для медитаций. Внешний двор встречал дорожкой из гармонично выложенных плиток гранита, ведущей до входа в дом через аккурат посаженные пихты. Землистые просторы внешнего двора украшались протяжёнными кустами самшита вдоль забора, а также несколькими видами сосен, посаженных хаотично, среди которых были жёлтые, вносящие оттенок осени в вечно зелёную весну, неугасаемую даже в студёные зимы. Кажется, что некоторые представители небесных обитателей не постеснялись занять сие владения, предлагая свои неповторимые песни в знак оплаты. За пределами гармонии и тишины, в доме Хьюги-самы, собралось множество людей. Пространный зал несколько отличался от большинства комнат. Стены и полы были сколочены из досок, из-за чего здесь постоянно стоял прелый запах древесины. От потускневшего в ходе времени дерева, исходила мрачноватая атмосфера, разбавленная, разве что, солнечными лучами падающими на пол чрез оконные грани. В тылу зала сидел сам Хиаши и несколько самых доверенных лиц, среди которых отметился пожилой мужчина, чей бьякуган почти растворился в потускневших от старости глазах. Седые соломистые волосы давно утратили былую изящность и блеск, морщины перечеркнули благородные, некогда красивые черты лица. Он сидел рядом с прекрасным в самом расцвете, подобно созревшей сочной груши идеальной формы, Хиаши. Старик словно бы являл собой свидетельство того, как даже самый прекрасный цветок рано или поздно исчезает в беспощадных потоках времени и Хиаши, одного из прекраснейших мужчин своего времени, неизбежно ждала такая же участь. По правую руку от лидера, на дзабутонах сидели члены главной ветви, аккурат так же, как фигурки на шахматной доске. По левую руку сидели гости из побочной ветви, о чём свидетельствовали покрытые повязками лбы. По традиции члены собрания надевали серые юкаты с белыми краями, но некоторые были в амуниции шиноби или иной одежде. Лидер клана и старшие советники, рядом с ним, носили белые юкаты с серыми хаори. Пред лидером сидели сами «виновники торжества». В зале царила тишина. Ханако узнала среди присутствующих Рензо и Кохаку, которые предпочли не надевать традиционную одежду, оставшись в своём привычном виде, а на стороне членов побочной ветви сидела та самая женщина, служанка Тсунео; также там был и Ютака, который предпочёл традиционный вид. Рядом с Хиаши мог бы сейчас сидеть Хидеко, не будь он на задании. Ханако была готова благодарить всех богов разом за то, что её отец сегодня не присутствовал. — Объявляю дело открытым, — твёрдым голосом объявил Хиаши. Лидер клана был беспристрастен и подобен многолетнему дубу в своём терпении, мудрости и непреклонности пред обстоятельствами. — Пострадавшая сторона, представьтесь. — Тсунео Хьюга, — покорно представился мужчина. Невысокий, с залысиной на макушке и коротким торчащим хвостом. Ханако показалось, что он всеми силами пытается изобразить потерпевшего, это разбудило в ней таившуюся агрессию. — Обвиняемая сторона, прошу представиться, — брошенный изневесть взгляд лидера, погасил вспыхнувшие чувства Ханако. По телу пробежал мороз, сердце вздрогнуло. — Ханако Хьюга, — удержав ускользающее спокойствие, ответила девушка. — Передаю слово пострадавшей стороне. — Да, господин. Мне есть что сказать прежде, — возмущённо начал Тсунео с деловитым видом, — я давно твердил, что в нашем клане растёт анархия и вот к чему мы пришли. Я стал жертвой безрассудного самоуправства, а дело было так: моя служанка, Юу, разбила драгоценную вазу, которую я приобрёл в дальних землях, и я разумеется был очень зол. Я кричал на неё, признаю. Но чтобы бить?! Господин, извольте, я никогда и пальцем не трогал своих подчинённых! Но эта девка, — последние слова Тсунео выплеснул с ядом, — известная своими выступлениями за равноправие между ветвями нашего клана, видимо решила перейти в более агрессивные действия. Она напала на меня, бросив камень, а затем стала угрожать. Разумеется молчать я не стал за что и был наказан. Вот, смотрите, господин, — Тсунео припустил ворот серой юкаты, показав то самое плечо, куда ранее был отпущен удар. От маленького, но чёткого синяка расползлись витиеватые тёмные лучи. — Не вам рассказывать, насколько опасные последствия несут в себе разрывы в каналах чакры и какие боли приходится испытывать. Хиаши оставался беспристрастным, как требовали обстоятельства. Но в его глазах Ханако уловила то, что он хотел через них передать. — Это правда? — Правда, Хиаши-сама. Правда в том, что я пыталась воспрепятствовать использованию проклятой метки, которую Тсунео… сан, — Ханако с трудом произнесла последнее слово, — собирался применить. И он действительно нанёс удар по лицу своей служанке, Юу, и нанёс бы второй, не вмешавшись я в тот момент. — На суде целесообразным было запереть собственное сердце для лишних эмоций. — Не правда, господин, — вступил Тсунео, мастерски играя роль жертвы несправедливости, — эксперты снимали побои и таковых не обнаружилось. Спросите мою служанку, пусть она вам расскажет. Пусть её слова станут свидетельством перед лицом закона. — Я передаю слово Юу, — лидер был строг. Справедливость так и висела над ним невидимым клинком, готовым отрубить голову любому, кто посмел встать на пути истины. — Что вы можете сказать о словах своего господина? — Я действительно разбила его вазу, потому что была не аккуратна, — женщина смиренно смотрела в суровый взгляд Хиаши, но говорила без дрожи и с уверенностью, — Тсунео-сан был зол и кричал на меня. Все знают, что он довольно вспыльчивый и эмоциональный человек, но несмотря на это он никогда не бил меня. Ханако-сан восприняла его бурные эмоции, как нападение на меня; возможно даже он слишком сильно размахивая руками, что могло создать неправильное впечатление. Господин никогда бы не применил эту печать, может быть он просто хотел отпугнуть Ханако, которая набросились с угрозами. Юу закончила. Она виновато посмотрела на Ханако, сожалея и мысленно прося прощения. Их взгляды не задержались надолго, потому как Юу не смогла выдержать чувство вины и опустила голову. — Хиаши-сама! — не выдержала Ханако. Замок на сердце сломался и эмоции нахрапом просочились внутрь, — Тсунео-сан мог запугать Юу! Она могла солгать, чтобы прикрыть господина. Информацию необходимо проверить. Тсунео сердито покосился на Ханако, но голос со стороны отвлёк его: — Хиаши-сама! — послышался тревожный тон Ютаки, который осмелился вступить без предоставленного права, — прошу слово, как свидетеля. — Хиаши кивнул. — Я лично видел, как Тсунео-сан применил силу к Юу и как Ханако вступилась. Господин, будучи в гневе, стал угрожать нам всем. Я пытался остановить конфликт, но он ничего не хотел слышать. Ханако применила силу заступившись за нас, но она не привысила своих сил, ведь в ином случае Тсунео-сану пришлось бы намного хуже. Всем известны боевые навыки Ханако. От слов Ютаки, Тсунео вскипел внутри. Мужчина не желал признавать себя слабее какой-то девчонки, хотя глубоко в душе понимал, что это правда. — Протестую, господин! — выкрикнул Тсунео, — Ютака является другом детства обвиняемой и его показания могут быть направлены по личным мотивам. — Протест принят. Однако обвиняемая права. Слов вашей служанки недостаточно, чтобы опровергнуть её слова. — Господин! — Тсунео поклонился в пол и смиренно, как раб, простонал, — заклеймите меня проклятой печатью и сделайте своим слугой, если я солгал! Вы можете вызвать экспертов из клана Яманака и прочитать мои мысли, но также опросите всех моих слуг. Уверяю вас, они не станут роптать не меня, потому что служат искренне, ведь я ценю своих слуг и щедро одариваю их. Ханако же известна своими протестами против наших законов, она не раз нарушала дисциплину; она молода и порывиста, как её отец в дни молодости. Я готов стерпеть унижение, но я хочу справедливости для клана Хьюга. И если я не прав, пусть господа, сидящие здесь, обвинят меня. В зале поднялся шум. Многие твердили, что Ханако до этого уже представала перед судом за нарушения дисциплины, а Тсунео был человеком порядка, остальные соглашались. Ютака с грустью посмотрел на подругу и та, словно почувствовав его взгляд, ответила тем же. Она поняла, что справедливости не будет. Всё решают связи и статус. Ханако смирилась с участью и ещё твёрже убедилась, что надо стать намного сильнее, иначе её никто так и не услышит. Что только силой можно добиться справедливости в мире процветающей лжи. — Голосование поддержало пострадавшую сторону. Если больше нечего добавить, я готов вынести приговор в соответствии с правилами клана Хьюга. — Хиаши нисколько не пошатнулся в чью-либо сторону, стараясь отбросить любые личные мотивы и судить справедливо. — Обстоятельства, — внезапно для всех вступил Рензо. Он был расслаблен, а ленивый взгляд оставался неподвижным, — обстоятельства, Хиаши-сама, вынуждают думать не иначе, как диктуя свои правила. Видите ли по данным обстоятельствам репутация Ханако-сан сложилась негативно, вопрос — почему? Потому что она выступала против некоторых из наших общих законов, однако все забыли о её многочисленных заслугах перед кланом. В тех же обстоятельствах мы говорим о Тсунео-сане, как о безупречном блюстителе закона, но я вас разочарую... далее за меня продолжит моя напарница, — Рензо посмотрел на Кохаку, передавая эстафету слова и право огласить факты. Девушка довольно ухмыльнулась. Тсунео же занервничал, но старался держать себя в руках. — Мне есть что сказать, Хиаши-сама. Моя мать — она ирьёнин. Разумеется Тсунео-сан обратился именно к ней, так как она лучше любого знает о повреждения связанных с разрывом каналов чакры. И видите ли, интересный факт: удар был нанесён совсем рядом с тенкетсу, но всё же мимо. Ханако промахнулась? Хах, как бы не так! — Кохаку показательно рассмеялась, особенно её удовлетворило беспомощное и в то же время рассерженное лицо Тсунео, который смотрел на неё, как пёс из клетки — как не может сакура расцвести зимой, или камень плыть по воде, так и Ханако не могла промахнуться в столь простой ситуации. Однако! Есть два варианта: первый — Ханако не собиралась выбивать тенкетсу, или второй — она не использовала бьякуган. — Тебе что, твоя мать это рассказала? Врачебная информация строгий секрет. Кого ты хочешь надуть? — Тсунео высмеял девушку, пытаясь подавить чувство тревоги, за которое он был обязан ей же. — Она ничего не говорила, но видите ли, Тсунео-сан, я не спрашивала, — Кохаку язвительно улыбнулась, получая удовольствия от игры на нервах, будто бы на струнах кото, — вот, посмотрите. Этот документ я «одолжила» у мамы, прошу учесть это. — Девушка вытащила свёрток бумаги и передала помощнику судьи. Хиаши ознакомился с документом, в зале наступила тишина. Тсунео опустил голову, спрятав соромливый взгляд. Это заставило Кохаку победно улыбнуться, но когда она увидела благодарный взгляд Ханако, то смущённо отвернулась, как бы не желая чувствовать неоправданный героизм перед ней, да и вообще её просто попросили. — Это правда? — Хиаши грозно обратился к пострадавшей стороне, от чего тот замер, захлебнувшись воздухом. — Да. Да, господин. Она не попала в тенкетсу, так как не использовала бьякуган. Я просто хотел, чтобы она ответила по всей строгости, господин! — искрящийся взгляд и возбуждённая речь Тсунео выдали тот трепет в его душе, когда грозный взгляд Хиаши поразил мужчину и приковал к полу, заставляя отчитываться со всей покорностью и надеяться на благоволение лидера. — Позвольте, — на сей раз в дело вступил один из членов побочной ветви. Этот человек с густой щетиной и гнусным лицом, полускрытым под черными локонами ломких волос. Он являлся одним из слуг и телохранителей Тсунео и был действительно предан ему. — Рензо-сан, Кохаку-сан, вы говорите об обстоятельствах и возможностях, но давайте рассудим по фактам. А факты гласят о том, что Ханако-сан действительно напала на Тсунео-сана, используя приём хакке, чего она лично подтвердила. Этот удар сравним с использованием ножа, с разницей, что он режет чакру, а не плоть. И нет разницы куда ты бьёшь ножом: в печень или рядом с ней, есть факт удара. Я также готов поставить на кон собственную руку, если мой господин посмел ударить Юу, если Ханако поставит хотя бы палец, что я не прав. — Мужчина бросил омерзительный взгляд на девушку и искоса улыбнулся. — Я… — Ханако оторопела. Она знала, что права, но также знала, что лишится пальца прежде чем правда возьмёт верх. Это прекрасно понимал и тот мужчина — Абако. — Я не могу. — Видите, господин! — воскликнул Тсунео, видя угнетение на лице своей обидчицы, — она не готова подкрепить свои слова, она лгунья! Её отец, почтенный Хидеко-сан, очень хороший человек, но он так часто на заданиях, что не может достойно воспитать родную дочь. Ханако едва ли удержалась, чтобы не наброситься снова. На этот раз без поблажек и гораздо жёстче. Ей хотелось разорвать не только каждый канал чакры, но и его поганый рот и она почти была уверена, что сразись она во всю силу прямо здесь и сейчас, мало кто смог бы удержать её пыл. Ютака заметил этот гнев и ярость в её глазах и словно кричал ей на каком-то ином уровне, пытаясь докричаться мысленно. Он молил Ханако, чтобы она не посмела сделать глупость. Ханако уловила всё это, когда глянула на товарища. Что-то тотчас щёлкнуло в ней, разогнав внутренние тучи, но тревога продолжала пожирать её. — Тогда я готов принять решение, — Хиаши отринул все чувства, отдав самого себя во власть закона и справедливости. — Учитывая обстоятельства, в виду лжи Тсунео-сана, наказание обвиняемой убавляется наполовину. Однако за нападение на старшего советника я присуждаю пять ударов палкой. Приговор должен быть вынесен на месте. Из под Ханако в тот миг словно бы вырвали землю, а забрали воздух. Она ощутила, как дрожат и немеют пальцы и страх медленно расползается по телу. Ей хотелось взвыть, молить о пощаде, или просто убежать и больше не возвращаться в этот проклятый клан. В тот миг ненависть, постоянно поджидающая в самых тёмных подвалах души, выступила на поверхность и принялась сжигать и наполнять огнём все органы Ханако, пока не добралась до чакры. Только сила воли и голос разума встали на пути всепоглощающего монстра. «Ты всё ещё слаба» — прозвучал в голове до боли знакомый голос. Голос Ишимару. «Что толку, если не можешь ничего» — второй голос принадлежал ей самой, но он был слишком холодным и пропитанным тьмой. Голоса давили на Ханако, пытаясь прожевать её и проглотить, а затем выпустить настоящего монстра, который не пощадит никого, если кто-то наберётся смелости помешать. И только голос матери, подобный свету солнца, отбросил внутренних демонов обратно в бездну. Приговор вынесен. Двое помощников Хиаши связали девушке руки за спиной и засунули кляп. Ханако ничего не оставалось, как покорно подчиниться, но больше её пугало то, что исполнял приговор сам Кацу, вооружившись бамбуковой палкой. При должном старании этот человек мог одним ударом проломить ряд костей и смешать их с органами и обычно он не склонен к угрызениям совести. Он стоял сзади, прямо над Ханако. Она не видела его, но ощущала, как бамбуковая трость медленно заводится над ней. Напряжение сильно возросло. Одно короткое мгновение и глухой удар в трапецию перешёл в адскую боль. Ханако показалось, что от ключицы ничего не осталось и кости впились в мышечную ткань. Она взвизгнула и упала на спину, её глаза искрились, а лицо исказила измученная гримаса. Помощники подняли Ханако и поставили обратно на колени. Ютака опустил глаза и хотел бы закрыть уши, хотел просто исчезнуть и не видеть этого, но он должен был быть рядом как никогда. Второй удар пришёлся по правой лопатке и снова невыносимая боль волной разнеслась, запретив дышать. Ужасный вскрик — единственное, что Ханако смогла в тот момент. А затем на её лице образовался оскал, из глаз потекли слезы. Она вновь упала на пол, на сей раз на бок. Кохаку при всей неприязни к сопернице, не испытывала радости и не желала для неё такой участи. Девушка соболезновала ей в душе и корила за проявленную глупость и упрямство. Когда помощники вновь поставили Ханако на колени, не внимая её стонам и всхлипам, Кацу не стал мешкать. Третий удар пришёлся чётко между трапецией и лопаткой, ведь калечить её мужчина не собирался. Ханако закричала, падая лицом в пол, лишь бы не на изнемогающую от жгучей боли спину. Она выла и судорожно дёргалась, вцепившись зубами в кляп, что было сил. Двое аккуратно подхватили Ханако, но та растолкала их и сама села на колени. Пронизанный болью взгляд вонзился в Хиаши и в этих глазах пробудилось нечто дикое. Но сам Хиаши сидел смирно и наблюдал за исполнением приговора без капли эмоции в глазах, словно его заменили восковой фигурой. Четвёртый удар по левой трапеции отозвался не только новой болью, но также задел предыдущие места. Ханако устояла, но тело начало неметь и трястись, Её бросило в пот. Она больше не могла выть, как щенок, но рычала, как волк, и рвала зубами тот мерзкий, намокший кляп. Ханако бросила вызов всем, кто здесь находился и не собиралась сдаваться, заглушая рвущую и ломающую боль истошным рыком. Последний удар Кацу любил наносить с особым энтузиазмом и некоторые попросту отключались после него. Мужчина выдерживал паузу, чтобы сконцентрироваться и это дало Ханако времени, чтобы укрепиться духом. Пятый удар стал последним. Она не видела его и не помнила ничего. Не помнила, как её оттащили из комнаты, как сняли путы, и не помнила, как люди покинули зал и что происходило вокруг на тот момент. Она даже не знала сколько времени прошло с того момента, как Кацу нанёс свой финальный удар, но кажется он всё-таки перестарался. — Ханако, очнись! Прошу, Ханако, ну-же! — чей-то смазанный крик и теплые, вспотевшие ладони касались лица. Ханако с тяжестью открыла глаза и ощутила, как боль, сковавшая тело, рассыпалась раскалёнными углями. Девушка скривилась и застонала, пытаясь вдохнуть. — Ох, Ханако… — Ютака прилипал лбом к её виску, а носом упёрся в щеку, улавливая солоноватый запах слёз. — Ю… Ютака, — растянуто пробормотала девушка, всё ещё находясь наполовину в бреду, — мне… больно. Что было потом? — Хиаши объявил суд завершённым и приказал отвести тебя к лекарям. Я вызвался самолично тебя отнести в одну из комнат до прибытия ирьёнина. Ханако… я… — Ублюдки, — протяжённо проговорила девушка, болезненно усмехнувшись, — они… ненавижу! — Успокойся, Ханако. Прошу тебя, — Ютака прижал голову девушки крепче, упиваясь её запахом и теплотой. Его сердце застучало громче и ему бы хотелось прижать её всей сущностью, если бы это не причиняло ей боль на избитом теле. — Я не смогу больше видеть, как они избивают тебя. Если ты будешь драться с ними, я стану за тебя, но я не хочу потерять тебя, пойми. Ханако, ты… — Отойди от меня! — внезапно оттолкнула своего товарища девушка и встала на ноги, пересиливая боль. Ютака замер в том положении, в котором оказался и лишь вопросительно глянул на Ханако. В ней до сих пор кипела злость и та самая первобытная дикость. — Я не желаю мириться со всем этим, я обязательно найду способ стать сильнее и… и тогда… я их… — Что ты говоришь? Что за ненависть в твоих глазах? Ответь, прошу! — парень подскочил и прильнул к девушке, вцепившись взглядом и вычёрпывая из её глаз всю ту сконцентрировавшуюся злобу. — Не пытайся остановить меня, Ютака. Я делаю то — что должна делать. В тот момент в комнату вошли две женщины с набором лекарственных мазей и трав. Обе принадлежали к побочной ветви и скорее всего были служанками в доме Хиаши. Словив угрожающий взгляд Ханако, женщины отстранились и не посмели что-либо сделать, когда она покинула помещение, захлопнув фусуму.***
Солнце уже успело скрыться за горизонтом, передавая право небесного светила — Луне. Так было задумано с самого начала. В мире всегда есть те, кто может рушить скалы и разделять реки, но они никогда не являлись властителями этого мира. У шиноби не было времени сеять поля и разводить скот, они привыкли только сражаться и убивать. Поэтому остальную работу выполняли люди, чьи способности были несопоставимы со способностями чакры, но их присутствие в этом мире было необходимо. Не все в клане Учиха были воинами и даже не все пробудили шаринган, потому что были простыми ремесленниками, не желавшими участвовать в круге ненависти. Эти люди уже покинули улицы, не решаясь спорить в полицией, неустанно патрулирующей территорию клана. — Ночь сегодня как-то особенно холодна, — один из полицейских выдохнул пар изо рта. — Поговаривают, что Фугаку-сама захаживал к Рен. Интересно о чём они говорили? — промолвил второй, сидя на старой лавке и натачивая ниндзято точильным камнем. Искры и звонкий скрежет бесперебойно следовали такту, а Луна поблёскивала в стальном отражении. — Да, плевать. Эта девка просто сумасшедшая, — третий из полицейских мочился в углу на стену какого-то здания. Все трое находились во внутреннем дворе, окружённый жилыми домами и, судя по всему, там же расположился оружейный склад. Жилища же, по всей видимости, принадлежали работникам тех самых цехов, что производили оружие. Однако цеха с определённого момента не работают указом деревни, потому здесь царит лишь пустота, а внутри складов нет ничего кроме крысиных нор и старых стеллажей и полок. Учиха, тот что точил свой меч, в один момент активировал шаринган и грозно, с подозрением посмотрел прямо. — Заблудился? — грубо спросил он, глядя на приближающегося человека. Второй среагировал быстро зашёл за спину незваного гостя. — Нет, — уверенно и слишком спокойно ответил тот. Полицейские с большой неохотой признали в нём самого Райдена. Это стало причиной ясно читающейся тревоги в их глазах, и шаринган не мог скрыть это. — Я шёл куда надо. — Раньше ты ловко избегал патрулей, но теперь смотрю храбрости набрался. А может и того хуже — глупости, — третий закончил свою нужду и стал медленно наступать на наглеца. В его взгляде, в единственном, не было тревоги. — Ты сделал большую ошибку, — мечник внезапно набрался уверенности и смелости, чтобы пригрозить шиноби, которого многие предпочли бы попросту обойти, сделать вид, что не заметили его, нежели развязать конфликт. — Жаль… — сухо процедил парень, не удостаивая полицейских особым вниманием. Скорее это звучало, как приговор. — Да что ты… Внезапная вспышка не успела ошарашить разхрабревших шиноби, которые почти обрели уверенность в победе. Удар последовал кулаком в челюсть тому, что до недавних пор испражнялся в углу, послышался треск и визг, а на месте Райдена остался лишь короткий разряд электричества. Второй Учиха, тот что даже в последний момент не смог набраться смелости, чтобы сравняться с товарищами, в тот же миг получил пробивной удар в живот и всё произошло до того, как первый успел упасть на землю. Очередная вспышка и Райден оказался над мечником, в вихре атакуя того ногой. Первый к тому времени всё ещё падал, но не касался земли. Все трое пали одновременно, а Райден стоял в победной стойке, в очередной раз, восхищаясь своей скоростью, за которую и получил прозвище (не только за глаза). Тот, что получил удар в живот единственный, кто не отключился и мог лишь дико стонать, и сжимать руками повреждённое, ноющее не отступающей болью, место. Послышались звонкие и протяженные хлопки, эхом отдавшиеся тёмным улицам. Райден активировал шаринган до того, как обернулся. Появление Римару он вполне ожидал, ибо тот всегда был хитёр, но даже он не мог поймать Райдена. — Не плохо, — Учиха с толикой восхищения, но не скрывая своего презрения, посмотрел на парня. — Я и глазом-то не моргнул, а троих ты уже поверг. Римару злорадно ухмыльнулся, но Райден даже не собирался вести диалог. Вспышка, треск, визг и звонкий хлопок — ничего нового. Кулак Райдена был заблокирован противником, несмотря на то, что того прибило к стенам одного из домов, а вокруг разрядилось несколько молний. Римару продолжал сжимать кулак, в котором всё ещё пульсировала энергия. Он даже почувствовал, как остатки райтона пощипывают его руки. — Ты быстр, но предсказуем, — Римару усмехнулся, ощущая более приятное чувство в противостоянии, нежели в простом избиении слабаков и трусов. Райден смотрел обжигающим шаринганом, но холодным взглядом и продолжал молчание. — В открытую атаку пошёл… я знал, что вы рано или поздно попробуете освободить Рен, но признаться, ожидал большего. — Римару грустно вздохнул, что было явным фальшем и сарказмом. — Тогда странно, что ты явился сюда, — наконец изволил заговорить Райден, опустив кулак. — Ты бы не стал сражаться со мной, ибо наш бой принесёт огромные разрушения. Тогда у меня есть вопрос, — парень был как всегда безмятежен, а глаза выражали полную уверенность даже перед таким человеком. — Ты прав. Я просто поговорить хотел, но ты уже успел вырубить тех ребят, — Римару на миг взглянул на корчащегося и стонущего полицейского, ползающего по земле. — Ты оставил этого бедолагу в сознании лишь по одной причине — он знал, где именно сидит Рен. Блестяще! Вы снова попались в мою ловушку и сделали это с особым энтузиазмом. Я даже не смог сдержать тогда своих аплодисментов, — Учиха не терял высокомерного тона, которым, как правило, он выводил многих из себя, но только не хладнокровного Райдена. — Не имело смысла, — парень был краток. — Не мне с тобой в скорости тягаться, но и не тебе со мной в хитрости, мой дорогой друг. Однако осмелюсь доложить, что твоё действие не имеет смысла, так как планы насчёт Рен немного изменились, — последовавшая за словами самодовольная улыбка по прежнему не влияла на молодого Учиху. Римару попросту имел скверный характер и язвил весьма часто. Райден воспринял последние слова соперника более эмоционально, о чём засвидетельствовал его дрогнувший взгляд. Райден в тот же миг исчез, оставляя на прощание лишь ту же яркую вспышку и скрежечащие электрические полосы.***
От одного вида сакэ куноичи выворачивало наружу. Коджи и Мэгуми не отказались пропустить по чашке, но Ханако отказалась наотрез. Она заказала лишь чашку чая. Непривычно было видеть капитана в повседневной одежде. Однако стоит отметить, что красная рубашка с высоким воротником и короткими рукавами, которую он не удосужился застегнуть, придавала ему брутальности. Серые штаны шиноби уже привычная одежда для всех представителей этой профессии. Боль скрылась за обезбаливающими, которые Ютака, не затаив обид, всё же принёс и передал в руки Кэори, а также набор целебных мазей и успокаивающих трав. Ханако не желала видеть никого, когда вернулась домой, но когда она вспоминала слова сказанные товарищу — всё внутри переворачивалось и душило её. Она просто хотела отпугнуть его, чтобы он не вмешивался в этот конфликт и более не страдал из-за её действий, но Ютака упрямо продолжал держать её за руку. Это злило Ханако, но в то же время было приятно. И когда Кэори натирала спину, посиневшую от столь сильных ударов, то не проронила не слова. Ханако помнит, что мать была предельно осторожна, чтобы не сделать больно. Её нежные руки согревали не только тело, но отогревали в душу, обволакивая скопившуюся горечь перламутром. Она помнила, как слышала, падающие на татами, материнские слезы. Видя Коджи и Мэгуми, Ханако могла отбросить все треволнения на задний план и придаться духу новой команды: их энтузиазму, веселью и настоящей высокой дружбе, которая ярким жемчугом отблёскивала в глазах и на улыбках. Капитан был раскован и прост вне миссий и позволял себе многие вольности, такие как: флирт с официантками, грязные шуточки, алкоголь и развязное поведение почти во всём. Он закурил сигарету и с довольной ухмылкой выдохнул табачный дым. — Ну, рассказывай, как твоё ничего? — Коджи расплылся на пустой лавочке, на которой обычно сидел Иоичи, но по какой-то причине он задерживался. — Мне особо нечего рассказывать, — улыбнулась Ханако, я много тренировалась за время выходных. — Вот-вот! — резко воскликнула Мэгуми и покосилась на товарища, — тренироваться надо, а не бухать и по борделям шляться. — Ну, в самом-то деле, женщина! — с глупой физиономией усмехнулся Коджи, — имей совесть. — Хах, да я сама вчера перебрала с саке, кстати говоря, в этом же заведении. — Неловко улыбнулась Ханако, почесав затылок. — И правильно! Отдыхать тоже надо. Кто знает, какое задание может стать для нас последним. Надо брать от жизни всё, а не ворчать, как Мэгуми. — Чё сказал?! — Я сказал, что ты много ворчишь, дамочка! — капитан нагло уставился на напарницу, подначивая её саркастичным смехом. Вдовесок Коджи поиграл бровями, нагло балансируя на вспыльчивом нраве компаньонши. — А ты много пьёшь, болван, — Мэгуми улыбнулась. Её клык часто торчал в такие моменты и по правде это придавало женщине особый контраст. — Мы сюда пришли задание обсудить, осмелюсь напомнить. — Ну, раз уж мы все тут собрались, — ответил Коджи с довольной улыбкой, перекатывая сигарету по губам. — Все? — удивилась Ханако. — А где Иоичи? — Иоичи перевели в Анбу, — спокойно ответила Мэгуми, хотя показалось, что она в негодовании из-за этого. Бесячий молодой человек успел заслужить не малое уважение дикарки, и она даже привыкла к постоянным ссорам. — Ого! Ну, дела! Здорово же. Не переживай, Мэгуми, а то вижу, что уже скучаешь по нему, — Ханако отправила колкую шутку в сторону женщины, что явно её не обрадовало. — Что ты… — дикарка оскалилась. — Хах, и то верно. Вы с ним отлично сработались, — капитан решил разрядить обстановку. — Но кто заменит его? Иоичи на редкость потрясный шиноби. Его навыки необходимы нашему отряду, — Ханако не на шутку заволновалась за успех своей команды. Хотя мысль о том, что теперь появится кто-то более новенький не могла отложиться отдельной радостью внутри. Иоичи и правда считался одним из лучших в своей области и заменить его было довольно не просто. — Не переживай, дедуля уже назначил нам нового члена отряда. Вот досье. Коджи положил на стол лист с фотографией и анкетой шиноби. Мэгуми лишь криво ухмыльнулась, но Ханако же потрясенно воскликнула: — Учиха Рен?! Но… как… я… какого вообще? — Вы что, знакомы? — женщина вопросительно смотрела на куноичи. — Ближе, чем хотелось бы. Это мы с ней подрались на набережной тогда… — Ханако сделала недовольную мину и сложила руки на груди. — Так это вы были? Нашли место для боя… — пробурчал капитан, — не важно. Ты знаешь правила в моём отряде, все личные дела оставить дома. Пока мы на задании, никаких конфликтов. — Что, кстати, с заданием? — Мэгуми что-то тихая сегодня. — Тадао довольно быстро раскололся, особый отряд знает своё дело, хех. Он открыл одно из секретных точек, где он производит незаконное оружие, которое продаёт Облаку. Наша задача накрыть это место, и да, в местную охрану входят шиноби. Встречаемся завтра за полчаса до восхода на том же месте. — Ясненько, — Ханако, не отрываясь, смотрела на анкету, предвкушая эту встречу.