***
На улице был уже день, когда Ханако проснулась. Она не заметила, как погрузилась в сон на родной и мягкой постели, едва успев снять с себя все вещи. Из-за глазной боли ей было трудно спать, и она часто просыпалась по ночам, чтобы принять лекарства. Сейчас боль заметно отступила, но использование додзюцу оставалось всё ещё за гранью дозволенного. Встав с кровати, Ханако первым делом осмотрела комнату, такую родную и уютную, где можно было закрыться и спрятаться от внешнего мира, от всех проблем. Эта комната с детства являлась убежищем, местом, куда она убегала от презирающих взглядов членов побочной ветви; убегала от отцовского гнева, требующего исключительного порядка и соблюдения законов. Хидеко не раз прибегал к строгим наказаниям, применяя розги или заставляя читать много книг, причём научных и, как правило, сложных для юного ума. Отец всегда был суров и требователен в воспитании, и никогда не пытался понять свою дочь, если её мнение и путь не совпадали с клановым мандатом. Спустя годы, Ханако не перестала бояться отцовского гнева и старалась соблюдать его правила, привыкла терпеть нравоучения и моменты грубости по отношению к своей жене, её матери, которая тем не менее всегда искренне любила мужа и заботилась о нём. Несмотря на всю свою строгость, глава ценил свою семью превыше всего и заботился о благополучии. Сегодня хотелось спрятаться от пережитой встречи с Ниби, забыть весь ужас, как кошмарный сон, а боль в глазах спихнуть на простое перенапряжение во время тренировок. Ханако не сразу заметила, что грязные вещи, которые она просто бросила на пол, отсутствовали. Девушка слегка улыбнулась и встала. Она подошла к шкафу, чтобы взять тонкую домашнюю юкату с витиеватым узором из красных ликорисов. После того, как она завязала пояс и отошла к комоду, на котором было несколько полок с фотографиями, её взгляд зацепился за ту, где было четыре человека. Она задержалась на этой фотографии, вспоминая своего учителя Генрю из клана Шимура — человека, который вопреки мнению о своём клане сумел доказать, что нельзя судить по происхождению. Другими на фотографии были: Ханако, у которой на тот момент волосы были длинные, заплетённые в хвост; парень с тонкими чертами лица, томным взглядом и каштановыми волосами до плеч, коим был гений без клана — Коджима Кейго; третьим был шиноби с глуповатым выражением лица, наполненными жизнью глазами и коричневыми лохматыми волосами. Ханако смотрела на третьего с печалью, но продолжала улыбаться. Ишимару ценил своих товарищей превыше собственной жизни и с радостью умер ради них, как поступил их учитель. Поставив рамку с фотографией на место, Ханако покинула свою комнату и вышла в гостиную. В доме всегда царил идеальный порядок, а растения разных размеров, форм и цветов обитали в разнообразных вазах. Кэори очень любила ухаживать за ними и просто смотреть. Именно поэтому Ханако вышла в сад. Там она встретила свою мать, возившуюся с кустарником чайной розы, что была королевой её богатого сада. Солнечный свет ударил в глаза, но проплывающее мимо облако заслонило его, дав девушке возможность более плавно адаптироваться к дневному свету. — Мама! — О, ты уже проснулась, дорогая. Хочешь есть? Ой, о чём это я, разумеется, хочешь. — Кэори была так рада видеть свою девочку целой. Трудно словами передать, как мать может радоваться простым вещам. Каждый миг испытывая необъяснимую радость от того, что её ребёнок живёт, и огромное счастье будет просто накормить дочку, наблюдать, как она ест, радоваться каждому дыханию. Невозможно передать тревогу матери при мысли, что она может этого лишиться. Женщина сделала то, что делала всегда, когда дочь приходила с заданий, — крепко обняла. Ханако привыкла к этой маленькой традиции и всегда отвечала взаимностью. Кэори всегда пахла цветами, землёй и чистотой. От неё всегда исходил свет, нежность и бесконечно крепкая любовь. — Твои глаза… — женщина держала щеки Ханако тёплыми ладонями и тревожно смотрела на неё. — Откуда ты… — девушка удивилась, ведь визуально её глаза не подавали никаких признаков болезненности. — Я видела лекарства на комоде. — Всё хорошо, они уже не болят так сильно. Если бы не бьякуган… — Ханако неловко усмехнулась с ужасом вспоминая тот день. — Пойдём в дом. Расскажешь все за обедом. Пока Кэори готовила обед, Ханако рассказывала ей обо всём, что произошло. Мать внимательно слушала дочь и гордилась её отвагой и силой. Когда Ханако дошла до биджу, женщина внезапно замерла, пытаясь воспроизвести момент заново, в надежде, что могла ослышаться. В тот момент домой пришёл отец. Мужчина шёл со встречи советников в доме Хиаши-самы. Он снял серое хаори, оставшись в идеально белой, будто новой, юкате. — Муж, — обрадовалась Кэори, — ты вовремя, я как раз почти приготовила обед. — Чувствую запах тэмпуры, — улыбнулся мужчина, поводив носом. Он почувствовал запах жареных овощей и креветок в яичном кляре, а также рисовое масло, на котором всё готовилось. — Да. Дочка в прошлый раз не успела отведать её, но сегодня точно будет довольна. — Рад видеть тебя, дочь. Как успехи на задании? — Хидеко вошёл в кухню, поцеловав жену, которая стояла у плиты. Ханако приветствовала отца, поклонившись, но не нашла, что ответить. Выжить в бою с хвостатым — редкая удача, но задание было провалено. — Твоя дочь сражалась с биджу, можешь себе представить? — Кэори с трудом верила в собственные слова, но видя робость Ханако, осмелилась ответить за неё. — Биджу? — всерьёз удивился Хидеко, едва веря ушам. — Где вы вообще умудрились найти его? — У Кумогакуре был джинчурики Ниби. Нам чудом удалось уцелеть, но задание… — Эти ублюдки никогда не задумываются о последствиях. Использовать джинчурики — сильнейшее оружие страны, это явно в их стиле. Варварам вроде них не положено иметь такую силу. — Хидеко особенно ненавидел Кумогакуре после недавнего инцидента в клане. Он достаточно рьяно высказал свое мнение, и Ханако не могла согласиться с отцом, как не могла сказать против. — Война и политика не лучшая тема для обеда, давайте отложим наш разговор. — И то верно, жена. Но всё же, как вам удалось выжить? — отец никак не мог уложить у себя в голове, что поединок с хвостатым демоном можно пережить, особенно учитывая воспоминания о Кьюби, которого удалось лишь запечатать. — К счастью, печать, сдерживающая биджу, была активна и требовалось только пробудить самого джинчурики. Только так мы могли победить. Кэори подала обед и принялась заваривать чай. Хидеко и Ханако заняли свои места на дзабутонах. — На последней войне мне тоже «посчастливилось» увидеть биджу. — Серьёзно? Ты никогда не рассказывал. — Потому что гордиться здесь нечем, — Хидеко опечалено вздохнул. — Мы вели наступление на Ивагакуре, когда они отправили большую часть войск за фронт и оставили деревню уязвимой. Мы на радостях думали захватить главное селение и прославиться, но что было потом… на подступах к деревне нам встретилось огромное существо. Горный ветер гладил его белую шерсть, как луговую траву, и над нами нависла тишина. Это было огромное существо с телом коня и рогатой головой схожей с дельфиньей. Оно смотрело на нас разумными получеловеческими глазами, и мы поняли, что ветер создают его пять длинных и извивающихся хвостов. Сначала мы приняли это за защитное гендзюцу, но когда я активировал бьякуган, то понял, что нам надо бежать. Я никогда более не видел таких объёмов чакры в одном существе, её было больше, чем во всей нашей армии. Демон не двигался и просто смотрел на нас до тех пор, пока вся долина не покрылась густым туманом. Мы не сразу поняли, что это был пар, и он весьма быстро нагревался. Мы бежали назад, что было сил и слышали, как этот биджу смеялся. Это похоже на китовый вой, смешанный с конным ржанием, только более протяжённое и холодное, от чего кровь в жилах стыла. Большинство наших попросту сварились заживо, были слышны их истошные крики, и я даже видел, как они корчились и катились по земле, прежде чем их сердца останавливались. Меня спас только бьякуган, который позволил видеть сквозь демонический туман. Всего лишь одно существо, дочь, уничтожило нашу армию и не двинулось с места. — Ничего себе! — воскликнула Ханако, округлив от удивления глаза. — Какая ужасная тема для обеда! — недовольно проворчала Кэори, поставив заварной чайник на дзатаку. — Ты права, жена. Мы обсудим эту тему в другой раз. — Итадакимас, — сказала Ханако. Её отец повторил и принялся поедать приготовленный женой ужин. — Вот же вкуснятина! Жена, ты всегда на высоте, — Хидеко с довольной улыбкой оценил блюдо, а затем обратился к дочери: — Твоя мать на заданиях, помнится, ценилась за свои кулинарные способности. А сытый солдат — хороший солдат. — от слов Хидеко на лице Кэори появилась смущённая улыбка, которую унаследовала от матери дочь. — Многие поговаривали, что именно благодаря ей мы взяли крепость Санкьёдай. — Капитан Коджи упоминал это сражение. Не думала, что вам приходилось сражаться бок о бок. — Удивление вновь застало лицо Ханако. — Он сильный шиноби и отличный командир. Это объясняет, почему вы пережили схватку с биджу, — Хидеко усмехнулся. У него было на редкость хорошее настроение, а также хороший аппетит, если учесть, как быстро он расправлялся с темпурой. — Твой командир, дочь, — будущий Пятый Хокаге, я тебе точно говорю. Тебе очень повезло попасть в его отряд, но будь готова выкладываться на всю и не опозорить наше имя. Слова, сказанные отцом, прозвучали удручающе для Ханако. Честь семьи и клана для него были выше смерти, и он бы скорее принял весть о гибели дочери, нежели позор. — Да уж, кто бы мог подумать, что на втором задании нам встретится такое… — Ханако старалась на задумываться о резких выпадах отца, воспринимая их, как обыденность. — Кстати, мы с твоей матерью как раз хотели пригласить их в гости… Ханако внезапно подавилась от неожиданной новости и посмотрела на отца крайне удивлённо. — Почему нет? Сейчас так много работы для шиноби, что времени на старых товарищей совсем не осталось. — Но почему сегодня? — Завтра я ухожу на задание. — Вот как? Хорошо, только одно приглашение я доставлю лично…***
Тишина — лучшее, что было сейчас у Рен. Она наслаждалась каждым мгновением этого, увы, редкого явления. Порой приходилось проделать немалый путь, чтобы найти тишину и погрузиться в ней всем существом. Только так можно услышать самого себя и то, что скрыто от ушей за людской суетой. То, что слышала Рен, никто не желал бы слышать, и даже она сама. Муки терзаемой совести, раскол собственной души в конфликте между двумя частями одного целого. Она любила брата, любила его родителей, как своих, ведь они приютили её, как родную дочь. Рен тяжело перенесла их гибель и никогда не забывала слова человека, которого считала вторым отцом; слова, которые можно было расслышать в тишине, внутри себя. «Я не Учиха, потому что клан Учиха давно умер. Он умер ровно тогда, когда заключил союз с Сенджу и признал их первыми. Я не ухожу, потому что меня не существует более, но я должен исполнить последнюю волю моих лучших друзей — твоих родителей, Рен. Я не вернусь, поэтому заботься о моём сыне, потому что он твой брат, а ты для его — всё». Рен временами винила Ариму за то, что он не может выбрать её путь, как винила себя в обратном. Они шли по разным дорогам, но братские узы прочной верёвкой связали их, отрывая по кусочку всякий раз, когда они делали следующий шаг. Молчание стало нормой, но приносило разочарование, а затем боль. Тишину прервал глухой стук. Кто-то пришёл. Он двигался весьма тихо, скорее всего являлось делом привычки. Так делают только шиноби, и сомнений не было, кто именно это был. Рен встала с кровати. На ней была лишь серая майка с моном клана на спине и короткие чёрные шорты. Куноичи подошла к стене, где видела мишень с торчащим кунаем и несколькими сюрикенами. Ей нужен был только кунай. Бесшумно шагая, Рен вышла из комнаты и направилась в прихожую, держа оружие наготове. Вряд ли кто-то мог бы услышать её приближение, тишина была для неё союзником и учителем. Шиноби был около двери, он стоял спиной и расстёгивал ремни на одежде. Кунай медленно поднимался вверх в предвкушении своего выхода. Глаза куноичи были холодны и не выражали никаких эмоций. — Я слишком хорошо тебя знаю. — Шиноби обернулся и посмотрел на Рен. — Тебя не застать врасплох, братец. — Улыбнулась девушка, опустив оружие. Арима повесил сумки на крючок и неожиданно почувствовал, как что-то весьма весомое навалилось сзади и на этот раз действительно был застан врасплох. То, что сестра встретит его с кунаем за спиной, было нормой. Но чтобы она прыгнула на спину, заключив брата в объятия, — нонсенс. — Кажется, на сей раз ты удивлён, — слегка рассмеялась Рен. — Что на тебя нашло? — удивился Арима. — Я просто рада тебя видеть. Ты голоден? Пойду что-нибудь приготовлю. Девушка слезла с брата и побежала на кухню. Парень застыл и некоторое время не мог прийти в себя. Не то, чтобы сестра всегда была грубой и молчаливой, но именно так было в последнее время. Готовила Рен явно хуже, чем сражалась, но Арима всегда любил, когда она это делала. Еда, приготовленная родными руками, всегда вкуснее чем та, что приготовлена руками повара в заведениях. — Первое задание так на тебя повлияло? — Арима последовал за сестрой на кухню. Девушка на том момент копалась в холодильнике в поисках продуктов для чего-нибудь простого. — Кстати, как оно прошло? Как новый отряд? — Отряд как отряд, — Рен достала упаковку с яйцами и пакет стручковой фасоли, а затем отправилась к плите, продолжая говорить с братом, — мне нет до них дела. — Дай им шанс стать твоими товарищами. Прекрати видеть только ненависть и боль, потому что они съедят тебя. — Я не хочу терять дорогих мне людей, брат, просто не хочу, — Рен ответила, на удивление Аримы, спокойно. Не бросилась с фразами вроде: «Не лезь не в своё дело!». — Ты привыкаешь к людям, а потом хоронишь их в этом грёбаном мире. Меня не существует более, но есть воля, которую я должна нести. — Но в моей жизни ты существуешь. Это важно для меня. — Я знаю, — синее пламя зажглось неповторимо ровными лучами вокруг конфорки, — но однажды тебе придётся выбрать путь, и если ты готов к этому, то должен быть готов убить меня. — Никогда не знаешь, к чему готовиться. Сегодня я даже не был готов, что ты навалишься на меня сзади, — Арима мило улыбнулся и подошёл к Рен, вынуждая её сдвинуться с места. — Сегодня завтрак буду готовить я, к чему ты, скорее всего, тоже не была готова. Девушка на миг оторопела и изумлённо посмотрела на брата, но спорить не стала. Она уступила место и в стороне наблюдала за тем, как он наливает масло на нагретую сковороду, а заодно включила электрочайник. Рен ощущала жизнь как-то иначе после битвы с Ниби, в которой могла погибнуть, если бы не… «Ханако» — прозвучала мысль в голове куноичи, — «она весьма сильна».***
В Конохе царил приятный солнечный день. Множество людей, как всегда, бродили по улицам, решая бытовые вопросы или просто ради удовольствия. Район клана Инузука располагался на окраине города и был окружён рощей. Мало кто так просто заходил на эту территорию. Вдоль дороги даже стояли знаки, обозначающие опасность в виде собак, да и сами члены клана не особо гостеприимны. Входить на территорию стоило исключительно через ворота. Девушка в длинном сером кимоно с белыми краями и повязкой на лбу, медленно вошла на территорию клана. Белые глаза выделяли её и тотчас определяли, к какому клану она принадлежит. Пройдя через рощу, девушка вышла к полю; там стоял высокий, плечистый мужчина. Рельеф накаченных мышц выглядывал из-под меховой жилетки, заманивая женщин, любящих диких и крепких мужчин. Каштановые лохматые волосы и пышные баки выделяли хищное лицо, а вертикальные зрачки на голубых глазах подыгрывали имиджу. Красная татуировка в виде клыка на обеих щеках была типична для шиноби клана Инузука. Мужчина давал команды трём молодым псам и был с ними довольно строг. — Чем могу помочь? — пугающая ухмылка, которая была чем-то между улыбкой и оскалом, и сверкнувший на солнце волчий взгляд, слегка напугал гостью. — Я… эм… — девушка опустила глаза, чтобы не смотреть на пугающий и в то же время очаровательный взгляд самца, — меня послал Хидеко-сан. Могу я увидеть Мэгуми-сан? — Видать Хидеко-сан очень злой человек, раз посылает таких очаровашек в столь непригодное для сих особ место. Самцы теряют голову, когда чуют запах самки в момент её особого периода, — девушка замерла и покраснела от слов этого странного, жутковатого человека. — Фури! — мужчина окликнул молодого бойцовского пса, который не постеснялся обнюхать гостью не самым приличным образом, чем окончательно застал её врасплох. Пёс выпрямился и гавкнул. — Приведи Мэгуми. Молодой пёс подал голос и побежал в сторону домов. — Хорошие псы, — улыбнулась девушка, чтобы хоть как-то разрядить сложившееся недоразумение и сменить тему. — Богачи часто любят держать рядом преданного и клыкастого товарища. Мы берём немалую сумму за своих собак, но пока никто не жаловался. — А предостерегающие знаки у границ? — Иногда псы очень своенравные. Один такой отгрыз моему кузену половину лица, хех. А ведь говорил ему, что та псина была отбитая. Ну, ничего страшного, такие уроки самые полезные. Теперь девушка убедилась на своём опыте, что члены клана Инузука соответствуют россказням о них. Она молча наблюдала, как этот шиноби гоняет собак, обучая их командам, побоявшись заговорить с ним вновь. Вскоре из ниоткуда появилась женщина, не менее грозного вида, несмотря на ссадины и залепленные пластырем раны. Левая рука висела на повязке. Женщина не стеснялась ходить всего лишь в сетчатой майке, через которую проглядывала часть нижнего белья. — Надеюсь, у тебя была веская причина позвать меня? — грубо спросила Мэгуми у товарища. — Ну, это зависит от того, что тебе хочет сказать та юная госпожа, пожаловавшая к нам, — самец вновь обнажил свою пугающую улыбку. Мэгуми фыркнула, а её взгляд не выражал никакого гостеприимства. Она желала узнать, ради чего её отвлекли от важных дел, и рассчитывала на правильный ответ. — Чего надо? — Прошу прощения за беспокойство, — с трудом вымолвила девушка, желая поскорее убраться отсюда, — Хидеко-сан, отец Ханако-сан, приглашает вас сегодня вечером на ужин. Отказа он не принимает. — Последние слова девушка произнесла с трудом, испугавшись возможной реакции дикарки. — Так-так, — Мэгуми улыбнулась. — В таком случае придётся дать положительный ответ. Девушка облегчённо выдохнула, будто бы с неё только что сняли обвинение и отпустили на свободу. — Может, тебя проводить, милая? — ехидно ухмыльнулся мужчина. — Н-нет, спасибо, — робко ответила Хьюга.***
Коджи живёт в одном из простых домов Конохи и найти его в этом каменном лабиринте было немного проблематично. К счастью, дома в деревне разнообразны, и девушка нашла нужный по описанию быстрее, чем по адресу. Изнутри здание приятное: светлые стены, убранная площадка, видно, что жильцы заботятся о доме. Посланница поднялась по лестнице, скользя ладонью по лестничным перилам, и принялась искать нужную дверь. Когда она её нашла, то не решилась постучать сразу. Слухи о капитане Сарутоби были разные. В основном, что это жёсткий и дисциплинированный шиноби, который поймал уйму нукенинов и которого знают даже шиноби других деревень, как крайне опасного противника. Дверь открылась и перед девушкой показался высокий и статный мужчина. Первый раз она видела столь именитого шиноби так близко. Капитан был в сером трико и без майки. Девушка обратила внимание, что его мускулатура не уступала тому мужчине из клана Инузука. В руке Коджи держал полупустую бутылку с пивом. — Чем могу помочь? — спросил мужчина. Запах хмельного напитка и сигарет быстро распространился вокруг, вызывая не самые приятные ощущения. — Эм… меня послал Хидеко-сан, он ждёт вас сегодня вечером у себя в дома и, — Хьюга запнулась, — отказ не принимается. — Для меня это большая честь. А что насчёт тебя? — Коджи игриво улыбнулся и подмигнул девушке. — Может, зайдёшь в гости? Девушка заметно смутилась, не зная, что ответить, и попросту сбежала, проронив лишь неловкое: — Простите, мне пора. Коджи проводил её удивлённым взглядом, пожал плечами и закрыл дверь.***
Ханако никогда не гуляла по району Учих. Для неё было крайне любопытно, как живёт этот клан. Множество простых людей бродили по улицам, ходили в магазины и захаживали в пункты питания. Детвора резвилась, бегая по улицам, едва не снося прохожих. Влюблённые проводили время вместе, и Ханако отметила в их глазах какую-то особую страсть: резкую и безграничную. Повсюду изображались символы клана, даже на одежде большинства прохожих и детей. Ханако, будучи в её любимом ярко-синем кимоно с цветущими ветвями белой сакуры, подаренной Ютакой, вызывала пристальное внимание местных. Учихи одевались в основном в серые, пурпурные и блекло-синие цвета. Некоторые члены клана просто провоцировали неодобрительным и дерзким взглядом гостью, но она успешно делала вид, что не замечает. Углубившись, девушка поняла, что заплутала, а также заметила, что некоторые Учихи невзначай стали её преследовать. Ханако ощутила странность и отчуждённость этого места, что совсем отличается от района Хьюг, и даже от всей деревни в целом. Она вспомнила тех двоих ребят тогда на крыше и более всего опасалась встречи с ними, однако если заручиться поддержкой бьякугана, чтобы избежать нежелательных встреч и проложить маршрут, можно было нарваться на Учих, которые явно не расценили бы такое действие. В любом случае глаза ещё не восстановились, и лучше всего просто не подавать виду и идти вперёд. — Ханако! — послышался мальчишеский голос сзади. — Исаму? До чего я рада тебя видеть! — куноичи искренне обрадовалась, когда увидела парнишку, помахав рукой. — Не ожидал увидеть тебя здесь. Вашим, признаться, тут не очень рады. Учихи вообще не любят, когда кто-то бродит по их району, а тем более Хьюги. — Не переживай, я была шпионкой и умею отмазываться, — добрый смех Ханако заразил мальчишку, и тот невольно рассмеялся сам. — Ты как? — Я собираюсь на тренировку. Мне разрешили пересдать экзамен на генина, нужно много готовиться. А ты? — Мне надо найти Рен. Случайно не знаешь, где её дом? А то спрашивать местных как-то страшновато всё же. — Рен? — встревожился Исаму. — Ты что, хочешь снова сразиться с ней? Послушай, это плохая затея… — Вовсе нет, с чего ты взял? Мы же с ней теперь в одном отряде, и у меня для неё есть послание. — Ханако усмехнулась, видя забавное от удивления лицо Исаму. — В одном отряде? Ну дела. Что ж, раз такое дело, я отведу тебя к её дому. Только не факт, что ты её найдёшь там. Она вообще редко появляется на улицах и мало с кем общается. Всё время на тренировках или где-нибудь ещё. Вот её брата ты можешь встретить, он всегда знает, где она находится. У Ханако пред глазами сразу всплыл тот день, когда она впервые увидела холодный взгляд Аримы. Ей не очень хотелось повторной встречи с этим человеком, хотя он остановил разгорающийся конфликт. Исаму пошёл вперёд, и Ханако последовала за ним. — Он, небось, такой же? — Арима, что ли? — усмехнулся Исаму. — Не-е, он хоть и серьёзный парень, но гораздо добрее Рен. Кстати, Ханако-сан! — Юноша резко обратился к спутнице. — Ханако-сан? — слегка смутилась куноичи. — Ну, да, — парень нелепо улыбнулся, — а не поможешь мне с тренировками? Я как раз работаю над новой техникой. — Конечно, Исаму! Я буду очень рада тебе помочь. — Очередная добродушная улыбка девушки ещё больше воодушевила парня. — О, вон бабуля Уручи, — юнец указал на небольшую лавку, где сидела милая пожилая женщина, — идём! Я угощаю. — Не стоит, — смущённое лицо девушки усиливало желание парнишки угостить её, поэтому он крепко сжал её ладонь и потянул за собой. — Пошли-пошли! Нигде таких больше не поешь. Бабушка Уручи! — воскликнул парень. — Исаму, — старушка мило улыбнулась, — идёшь на тренировку? Или… — бабушка осмотрела спутницу. Нет, точно не свидание, эта девушка слишком взрослая. — Это Хьюга Ханако, она согласилась помочь мне. Кстати, ей я обязан своим спасением от Шимы и его друзей. — Ох, так вот на кого Рен глаз точит? Не завидую тебе, дорогая, — Уручи тревожно глянула на куноичи, — она тебя в покое не оставит, так похожа на своего отца. — За неё не переживайте, — усмехнулся Исаму, — Ханако не из робкого десятка. — Дело не в силе, Исаму. Когда можно избежать сражения, лучше именно так и поступить. — Вы правы. — Вступила Хьюга. — У тебя красивые глаза, девушка, — бабуля вновь улыбнулась, — нет, не потому что необычные. Они добрые. Спасибо, что помогаешь этому мальчику. Клану Учиха не хватает таких людей, как он. — Он в надёжных руках. — Ханако улыбнулась и показательно сжала кулак. — Держите, — Уручи дала товарищам по крекеру, Исаму расплатился. Спутники пошли дальше и резко свернули налево. — М-м, вкуснятина. Не знала, что где-то в Конохе есть такие вкусные крекеры. Те, что продаются в магазинах, и не в сравнении даже, — выразила восхищение девушка. — В клане Учиха не только шиноби талантливы, — рассмеялся парень, — и повара тоже. Кстати, мы пришли. Солидный одноэтажный домик с богатым участком за деревянным забором: искусственный пруд, беседка, несколько цветущих слив и магической красоты камелия сорта Хагоромо, затмевающая собой остальную растительность. — Неужели Рен следит за этим садом? — от восторга у Ханако перехватило дыхание, она никак не ожидала увидеть, пусть скромный, но пронизанный любовью и заботой сад. — Да. Я помню она приходила, чтобы ухаживать за цветами ещё до того, как они с Аримой переехали в этот дом. Он долгое время пустовал. — Чем этот дом так важен? — Ну, Рен жила там с родителями, а когда они погибли на войне, то её приютила семья Аримы. Они же не родные брат и сестра. Когда его родители тоже умерли, они стали сдавать тот дом в аренду, а сами переехали сюда. — Это печальная история, спасибо, что рассказал, — нежный, полный заботы, доброты и сочувствия, голос Ханако вселял мир в сердце Исаму, и, видя её искренний взгляд, он вдруг допустил мысль, что, может быть, она сможет изменить Рен. — Какие проблемы, Ханако-сан! Ладненько, я побежал. — Исаму помахал подруге рукой. — Береги себя. Ханако медленно зашагала вперёд, ступив на каменную дорожку. Её сердце вмиг застучало, волнение огнём прошло по телу, и пот предательски выступил, выставляя внутренние чувства напоказ. Через силу она подошла к двери и, решаясь в течение некоторого времени, наконец постучалась. Мгновение тянулись долго, а дыхание утяжелилось. Вдруг, щелчок, и дверь стала распахиваться, сердце вздрогнуло. Куноичи тотчас узнала Ариму. Было сложно поверить, что они с Рен не родные, когда у них столь похожий лишённый взгляд. — Доброго дня, Арима-сан, — Ханако вежливо поклонилась, — я из отряда Рен. У меня для неё сообщение. — Я помню тебя. Проходи. Парень впустил гостью. Ханако вошла в гостиную, где увидела читающую книгу Рен. Старая потрёпанная обложка и пожелтевшие страницы говорили о старости книги, но её название: «Тысяча ночей перед рассветом», в особенности удивили Ханако — это был любовный роман. Взгляд Рен лениво оторвался от чтения, скользнул в сторону гостьи, не тая раздражения. Парень стоял около двери и молча наблюдал. — А тебе чего? — проворчала Рен. — Мой отец, Хидеко-сан, приглашает наш отряд в гости. Отказ не принимается, — Ханако сказала быстро и уверенно, подавив ком, который в тот момент стал в горле. — Я отказываюсь. Слова Учихи задели девушку. Нет, не сам отказ, а его форма. Хидеко не только уважаемый член клана Хьюга, но и не менее уважаемый шиноби в деревне. Приглашение от него является честью, и отбросить его как мусор — признак крайнего невежества. — Ладно, уговаривать тебя не буду, — резко и грубовато ответила Ханако, а затем повернулась к выходу. — Мы пойдём, — внезапно сказал Арима, чем спровоцировал грозный взгляд сестры. — Что? — Ханако, ошарашенная столь резким и неожиданным заявлением, не сразу нашла нужный ответ. — Если так, мы будем рады вас видеть. Девушка снова поклонилась, и Арима ответил взаимно. Когда Ханако покинула дом, Рен не смогла сдержать возмущение. — Что это значит? Снова решаешь за меня?! — Помнишь, что я говорил о товариществе? Я знаю, что ты не пойдёшь туда одна. Поэтому мы пойдём вместе. Отказ не принимается. Девушка недовольно хмыкнула, закрыла книгу и ушла в свою комнату.***
Ханако не раз вспоминала Рен с момента боя. Ещё тогда она увидела в ней нечто большее и почувствовала странную связь, словно их встреча была не случайностью. Ханако часто думала: стечение обстоятельств или судьба? Казалось она получила ответ, когда Рен приняли в отряд, но вопросы не оставляли девушку. Чувство, словно они когда-то давно были знакомы, но какое-то событие отняло память, оставив лишь глубокие чувства. Ханако надеялась, что Рен действительно будет сегодня вечером в гостях вместе с братом. Арима оказался не таким страшным, даже напротив — приятным человеком. За то короткое время их встречи Ханако успела почувствовать от него тепло. Тепло, греющее даже заледеневшее сердце Рен, и, возможно, этого тепла недостаточно, чтобы дать ему оттаять полностью. Ханако также думала об отце, который ничего не сказал про прошедший суд, хотя полагать, что он не знал, было наивно. Хидеко не любил переносить подобные разговоры на потом, поэтому скорее всего решил закрыть глаза. Ханако свободно выдохнула, надеясь, что это правда и думать о том ей хотелось меньше всего. Люди оживляли улицы деревни, выходя из домов. Ханако приметила среди них старую женщину, которая выкрикивала имя, по всей вероятности, своего пса, который затерялся где-то в толпе. Из зоомагазина выбежала радостная девочка с котом на поводке, в руках она держала пакет с покупками. Где-то наверху мужчина распахнул окно, чтобы покурить и насладиться привычным видом на улицы Конохи. Ханако подняла взгляд на Скалу Хокаге, рассмотрев одноимённый монумент из вытесанных голов четырёх предводителей Конохи. Глядя на мирных жителей, Ханако искренне верила, что их жертва за мир этих людей не была напрасной. Такова Воля Огня. — Ханако-чан! — знакомый голос раздался позади. Он принадлежал Ютаке. — Наконец-то я тебя нашёл! — Ты меня искал? — удивилась Ханако. — Я пол города оббежал, чтобы найти тебя, — тяжёлая одышка подтверждала слова парня, — едва вернулась с задания, а уже пропала! Беспорядок, скажу тебе! — А чего, собственно говоря, ты искал меня? — Ханако все ещё ощущала неловкость после того случая, хотя и напрасно: Ютака не любил держать обид и старался жить настоящим. — Я иду в госпиталь брата навестить. Может, вместе пойдём? — Рензо?! — Ханако удивилась. Удивилась не тому, что он в госпитале, а скорее тому, кто его туда смог отправить. Рензо действительно был одним из сильнейших мастеров клана. Никому прежде не удавалось сразить его, какими бы способами не пользовались враги. — Помнишь конфликт с Учихами? — Только не говори… — Именно это и хочу сказать. Представь, они напали на Кохаку и моего брата! Я не говорю о том, во что превратились некогда прекрасные места вокруг деревни. — В словах Ютаки не было скрытой ненависти, он досадно воспринял случившееся и не хотел искать виноватых. — С Кохаку всё в порядке? — Она-то в порядке: синяками да шишками отделалась. А вот брату досталось. — Разумеется, я пойду с тобой! — А ты чего, кстати, так нарядилась? Праздник что ли какой? — парень задумчиво почесал затылок, прогоняя в голове даты. — Разве девушке нужен повод, чтобы выглядеть красиво? — колко ответила Ханако, подначивая друга едкой улыбкой. — Разумеется нет, но ты… ты очень красивая, — щёки Ютаки в миг покраснели, что ещё больше развеселило девушку. Друзья отправились в госпиталь, но перед тем зашли на рынок за фруктами. По пути Ютака много рассказывал о том, как проводил время: как помог одной старушке найти непослушного пса, как тренировался и показал отличные результаты, и что его даже выдвинули на соревнования деревни между представителями разных кланов и других шиноби. Ханако по большей части молчала. Слова застревали на языке, и недосказанность тяготила внутри, но она ничего не могла поделать. Ютака ни за что не отступится и будет всегда держаться рядом, даже если придётся страдать. Ханако не могла выносить это чувство, будто в этом её вина, будто она сама привязала его к себе, а теперь эгоистично пытается оттолкнуть, разорвать узел, который без боли развязать не получится.***
Запах лекарств, горьких трав и хлорки, которой протирают каждый угол, витали в госпитале с момента основания. Больные с самыми разнообразными травмами и ранениями иногда ходили по белым безликим коридорам. Пройдя приёмный пункт, герои двинулись по лестнице вверх в поисках нужной палаты. Дверь открылась со скрипом, и яркий свет из окна ударил в глаза Ханако так, словно в них брызнули кислотой. Кохаку была уже там. Молодая куноичи опёрлась на стену и с самодовольным видом сложила руки на груди. Рензо лежал на кровати. Множественные ссадины и большая часть тела, обмотанная бинтами, вызвали шок у Ханако. Учихи казались настоящими монстрами, если смогли сделать такое, и кто знает, чем бы закончилось их сражение с Рен. — Привет, братец. Ну, как ты? — вступил Ютака. — Идиотский вопрос, — ухмыльнулся Рензо, критикуя младшего брата. — Хоть идёшь на поправку? Что врачи говорят? Мы с Ханако купили тебе тут… — Ютака выложил фрукты на тумбочку. Он мельком глянул на Кохаку и заметил, как у неё дрожат кисти рук, а бурлящий взгляд одолевал любого, кто рискнул бы посмотреть ей в глаза. Она не могла простить тех, кто виновен в случившемся. — Кто же из Учих смог отправить тебя сюда? — резко спросила Ханако. — Голубоглазая молния, — злобно процедила Кохаку, стиснув зубы. — Но ничего, эти красноглазые уроды ещё… — Прекрати. — Рензо оставался безразличным и его не интересовали мысли о мести. Он считал их слишком низкими и недостойными. В мире шиноби есть только победитель и проигравший, остальное для него не имело высокого значения. — И не подумаю! — огрызнулась Кохаку. — Настало время для сайго но шункан! — Сайго но шункан?! — ошеломлённо выкрикнула Ханако. — Техника навсегда лишающая человека использовать чакру? Она ведь относится к киндзюцу, откуда ты… — Не имеет значения, — грубо ответила куноичи, — важно лишь то, что тот ублюдок ходит по земле, а я сделаю так, что остаток жизни он будет считать воробьёв на заборе и пускать пузыри! — Я дал тебе в руки оружие, чтобы ты научилась им пользоваться, а не бездумно размахивать, как непутёвое дитя, — безмятежно промолвил Рензо, и его напарница отступила. — Братец, она в чём-то права. Это нельзя так просто оставлять. Что думаешь, Ханако? — Дальнейшие развитие конфликта приведёт к новым жертвам. Рензо прав, ты, Кохаку, ведёшь себя, как ребёнок. — Что? — возмутилась девушка. — Твоё мнение, Ханако-чан, последнее в моём списке нужных мнений. — Вам двоим определённо нельзя находиться в одном помещении, — Ютака усмехнулся, пытаясь разрядить обстановку между двумя куноичи. Он сразу уловил потухший взгляд Ханако. — Я и не говорю о драках. Нужно доложить об этом в руководство клана, и пусть сами с этим разбираются. А если об этом узнает сам Хокаге… — Да плевать мне на их руководство. Они моего друга на больничную койку упекли, а я буду жаловаться, как обиженное дитя? Мне жаль вас огорчать, но я не буду унижаться перед этими выродками. Я поступлю так, как поступает истинный шиноби! — решимости и напору Кохаку могли позавидовать многие. — Ханако, ты же сражалась с этой, как её, Рен, разве нет? Хотя бы раз не будь занудой и помоги мне. — Уймись уже, наконец, — строго ответила Ханако. — Понятно. Ты боишься Учих или только её? — слова девушки не могли пройти мимо, не зацепив собеседницу. Протяжённая пауза висела некоторое время. Ютака растерянно смотрел на куноичи, но на этот раз не вмешался. Он знал, что Ханако найдёт ответ и не позволит случиться конфликту. — Я боюсь за тебя, глупая, — нотка иронии и заботы уязвили Кохаку в самое нутро. Девушка разозлилась, пытаясь упрятать мимолётную слабость, но злость всё больше обжигала её. Она не смогла ничего возразить. — Ты имеешь право злиться на меня, ведь я не всегда была справедлива к тебе, и мне жаль. Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, поэтому прошу: остановись. — Что ты несёшь? — издевательский смех Кохаку разорвал чувственную нить, которую Ханако старалась завязать. — Думаешь сладкими речами меня одолеть? Это так смешно, но в то же время так глупо, что почти оскорбляет меня. Я более не хочу здесь оставаться. Кохаку не могла признать вспыхнувшие чувства, распаленные словами соперницы. Выдаваемый сарказм стал надёжным укрытием от горькой правды, и проще всего было уйти сейчас, нежели продолжать разговор, вызывающий внутренний конфликт. Кохаку опустила взгляд, скрыв его за водопадом каштановых волос, и гордо последовала к выходу. Ханако не стала её останавливать, потому что это было бесполезно; она была уверена в ней. — Оскорбляет… — Рензо неожиданно подхватил почти утраченную нить разговора. Кохаку остановилась в метре от двери. — Путь, которому я тебя научил, его нет там, куда ты хочешь пойти. Если же ты желаешь этого, вернись с победой, или не возвращайся вовсе. Наступила тишина. Кохаку долго стояла неподвижно, поняв, что он хотел сказать. — Ты уже остановилась, а значит, тебе не хватает решимости. Ты всё ещё уверена, что хочешь пойти туда? — Рензо нахмурился. — Брат, помоги мне сесть. Ютака бережно исполнил просьбу брата. Неожиданно послышался стук, и дверь палаты открылась. Вошёл тот, кого никто не ожидал увидеть. — Ты?! — прорычала Кохаку, мгновенно активировав бьякуган. Вошедший стоял перед ней, но голубые глаза остались безмятежны. — Напрасно ты явился, потому что я!.. — Кохаку! — грубо прервал её наставник, — успокойся. Он пришёл ко мне. Ханако и Ютака среагировали быстро и были готовы к любому неожиданному повороту. — Что-то это не похоже на дружеский визит, — куноичи прожгла Райдена грозным взглядом, но тот без труда выдержал остроту бьякугана. — Учти, я вижу тебя насквозь! — Хорошо, — флегматично ответил Райден и невзначай обошёл девушку. Он не обратил внимание на остальных, хотя заметил возникшее напряжение, нарастающую влажность и колебания воздуха, спровоцированные всплесками чакры обладателей соответствующей природы. — Я пришёл поговорить. — Райден остановился перед Рензо, оба по-прежнему сохраняли самообладание. — Тогда делай то, зачем пришёл. — Наш бой… — Учиха сделал паузу, и мимолётная тишина накалила обстановку, — ты победил. Все, кроме Рензо, испытали одновременное удивление, сам же парень задумчиво поднял глаза на гостя. — Ты так решил: почему? — Я не могу принять такую победу, потому что ты остановил удар, когда мог завершить. — Всё не так. Я мог добить тебя, но от ран умер бы сам. Сохранив твою жизнь, я искренне надеялся, что отплатишь тем же, и ты отплатил, приведя меня сюда. — Так это ты спас его? — изумлённо спросила Кохаку. — Впрочем, это ничего не меняет. Ты и твой больной друг заплатите сполна, и весь ваш проклятый клан! Слова девушки, брошенные камнем в спину, вызвали у Райдена улыбку. Он не принял их близко к сердцу. — Кстати, мой «больной друг» просил передать тебе привет, и что он очень ждёт «второго свидания». — Передай ему это, — Кохаку показала неприличный жест, с которым Нориаки уже ознакомился ранее. Райден усмехнулся. Синее пламя в глазах заменило ледяную пропасть, и это вызвало смешанные чувства девушки. Ханако выразила несогласие непутёвой куноичи за оскорбления клана Учиха. Ютака показательно потоптался на месте, чтобы обратить взгляд Ханако. Он всегда умел читать её как открытую книгу, и всегда умел говорить с ней без слов. Сейчас он хотел сказать, что не следует вмешиваться в разговор, чтобы сохранить бдительность. — Я никогда не проигрывал и боялся этого, но ты дал мне понять, что именно страху я проиграл давным-давно, — продолжил Райден, а затем протянул ладонь, — прими свою победу и позволь стать твоим братом по оружию. — Ничья, — резкий, бесстрастный ответ Рензо слегка удивил Райдена. Хьюга протянул ладонь в ответ, и шиноби закрепили союз крепким рукопожатием. Кохаку фыркнула и выскочила из палаты, хлопнув дверью. Ханако хотела догнать её, но Ютака вмешался, схватив за руку. Ему, как и всегда, не потребовалось слов, чтобы быть услышанным.***
— До сих пор не пойму, что Рензо в ней нашёл! — сердито проворчала Ханако, покидая больничный двор. Ютака пытался не отставать от быстрого темпа подруги. — Возможно, то, что не нашёл в других: непоколебимость духа, волевой характер, высокий потенциал, отчуждённость. — Иногда она бесит меня: эгоистичная! упёртая! наглая!.. — Не упрямее тебя, подруга, — Ютака, догнав девушку, приобнял её по-дружески, прижав к себе, как брат прижимает неприветливую сестру. Ханако скуксилась, но в следующий миг рассмеялась, вторя задорному смеху Ютаки. — Но я всё равно не могу понять, о чём думал твой брат, обучив её сайго но шункан? — Всё, что я о ней знаю: она одна из восьми ладоней, вроде хасангеки, кушо или хакудатсу, но мне никогда не приходилось видеть её. Может, расскажешь? — Запретная техника, которую обычно знает лидер клана и кто-то из приближённых: она направлена на тотальное разрушение тенкетсу, навсегда лишая возможности использовать чакру. Более того, ты, наверное, сам понимаешь, что подобное делает человека инвалидом, как физически, так и умственно. Сайго но шункан — крайняя степень наказания, а обучать этому такую бестолочь, как Кохаку — абсурд! — Я думаю, мой брат не стал бы это делать без повода, — Ютака прижал подругу крепче и весело рассмеялся, — не забивай голову. — Ладно. Кстати, отец сегодня пригласил мой отряд в гости, не хочешь присоединиться? — вопрос Ханако опешил Ютаку, а светлая улыбка достала до самых глубоких и тайных чувств. — С тобой мир кажется не таким тёмным. — С превеликим удовольствием!***
Вечерело. Ханако занималась приготовлением закуски из морского салата, а Кэори жарила куриные крылышки. Запах специй и жареного мяса быстро настиг мужчин, благоустраивающих гостиную. Ютака накрыл дзатаку и аккуратно разложил дзабутоны вокруг. Остальное время парень занимал разными разговорами Хидеко-сана, который на тот момент до блеска натирал роскошные самурайские доспехи и дайсё в нише зала. Над ними висела картина с изображением сакуры и ряда кандзи, означающих «Вечность в одном мгновении». Закончив, Хидеко направился в другой конец гостиной, где стоял книжный шкаф, а по бокам, в глиняных горшках, отсвечиваясь маслянистым блеском зелёных листьев, росли фикусы. Ютака осмотрел книги, которых немалое количество покоилось на полках, но особое внимание привлекла тоненькая книжечка с какой-то надписью на белой обложке. Ютака открыл её и с неподдельным любопытством уставился на письмена. — Какие чудесные стихи, вы любите поэзию, Хидеко-сан? — поинтересовался парень, рассматривая мелодичный стихотворный ритм и чудесные образы, описанные там. — Моя жена их писала, — с доброй улыбкой ответил мужчина, вспоминая дни, когда он впервые влюбился в Кэори. Она была так молода, безгранично красива и мечтательна, чем завоевала мужественное сердце непоколебимого воина. — Она читала их нашей дочке, когда та была ещё ребёнком. Ханако выросла, но мамины стихи читает всегда, как в первый раз. — Она такая же мечтательная, как Кэори-сан, и сильная, как вы. Вы, должно быть, гордитесь дочерью, Хидеко-сан? — А какой родитель не гордится своим ребёнком? Дети — результат наших стараний. Посмотри на этот фикус, — мужчина прервался от протирания пыли с книжных полок и указал на растение. — Что ты о нём скажешь? — Что тот, кто ухаживал за ним, вложил много сил и любви, чтобы он стал таким. — Верно. Не картина рисует художника, и кто проклинает своих детей — проклинает собственную плоть. Ютака задумчиво уставился в книгу, словно пытался найти там ответ на что-то очень важное. — Хидеко-сан, можно я возьму эти стихи домой? Я очень хочу прочитать их все, — парень поклонился, и мужчина, видя огонь и искренность в его глазах, не воспротивился ему. — И чего вы ждёте? — Ханако ворвалась внезапно, от чего Ютака вздрогнул и спрятал книжку, которую держал в руках. Он неловко заулыбался, почесав затылок и пытался придумать что-нибудь, чтобы ответить. — Пора на стол накрывать, скоро придут гости! Ты так и будешь в таком виде? — Я… э-э… — Беги домой и переоденься во что-нибудь приличное. Ханако удалилась на кухню так же быстро, как пришла. Ютака остался стоять ещё некоторое время, пока тяжёлая и твёрдая рука Хидеко-сана не коснулась плеча. — Не задерживайся, и книжку не забудь. Ютака улыбнулся и вновь вежливо поклонился хозяину дома, после чего поспешил исполнить просьбу Ханако. Спустя короткий промежуток времени дзатаку уже полнился разнообразными блюдами, в которые входили рис, салат из огурцов в кунжутном масле, с водорослями конбу и имбирём, якитори, картофельное рагу с мясом и овощами, жареные куриные крылышки со специями и салат из морепродуктов с луком и спаржей, суши темари для закуски, а также имбирь и васаби; из напитков были поставлены саке и белое сухое вино. Ханако стояла у двери, в ожидании первого гостя. Вопреки им, первым был капитан Коджи, который обычно имел привычку опаздывать. Одет он был в галантную оранжевую рубашку и чёрные брюки. От него исходил бьющий резковатыми нотками запах грейпфрута, но затем ублажающий экстракт кардамона и имбирного корня туманил рассудок, а привкус табака завершал чарующую композицию, перед которой женщины нередко сдавались в плен брутального мужчины. — Коджи-сан! — Ханако вежливо приветствовала гостя, поклонившись. Парфюм вскружил голову, и в тот момент ей хотелось остановить время, чтобы вдоволь насладиться магией запахов. Капитан поклонился в ответ и отметил, что Ханако отлично выглядит в кимоно, и что он даже не представлял, какая красивая девушка скрывается за формой шиноби. Комплименты Коджи потрясли и смутили куноичи, она не нашлась для ответа, но восторженное приветствие её отца перевело внимание гостя. — Давно не виделись, Хидеко-сан, — мужчины обменялись крепким рукопожатием. — Кэори-сан, кажется, время не властно над твоей красотой, неудивительно, что ваша дочь столь очаровательна. — Женщина засмущалась, и розовый румянец выступил на светлом лице. Хидеко рассмеялся, видя, как женщины в его доме раскраснелись и растерялись. — Не успел прийти, а уже сразил моих женщин, узнаю старого ловеласа! — Девятихвостого мне в кровать, да это же самурайские доспехи! — с восторгом заметил Коджи и уже через секунду кружился вокруг них, с трепетом разглядывая каждую деталь. Хидеко почувствовал гордость за декор, который и до этого привлекал внимание гостей. — Давненько я не видел представителей самурайских школ, кроме моего пушистого друга. — Ты видел самураев? — удивлённо спросила Ханако, в очередной раз восхищаясь опытом и бывалостью капитана. — Шутишь? — рассмеялся Коджи. — Мне довелось сразиться с одним ронином, и я скажу, мне повезло выжить. Самураи — худшие враги для шиноби, поверь мне. Они не используют ручных печатей, и атакуют прежде, чем это сделаешь ты. — Да-да, слышал я о железных людях севера, — Хидеко выразил скепсис, вступив в разговор о легендарных мечниках, которыми пестрят романы и мифы. Если люди чего-то не знают, они начинают придумывать сами, наверное, им просто так спокойнее. — Миром правят шиноби, а не самураи. Наши друзья и наши враги — шиноби. — Миром правит война, несправедливость и страх. А уж через кого они проявляются — вопрос случая. Но мне кажется, что это не лучшая тема, Хидеко-сан. Как твой «путь ниндзя»? — Коджи забавно усмехнулся и похлопал старого товарища по плечу. — Ты слышал о новой скрытой деревне в Стране Звука? Она так и называется — Отогакуре. Я собираю информацию и клянусь всеми хвостами Кьюби, что в стране было куда спокойнее без них. — Хидеко нахмурился. — Жители страны стали пропадать без вести, а их шиноби наводят террор на население, запугивая даже крупных феодалов. — Думаешь, нам стоит их бояться? — Думаю, да. Не исключено, что там скрывается сам Орочимару. Жители говорили о белокожем мужчине с волосами, как смола, который повелевает змеями. Они прозвали его демоном, змеем в человечьем обличье. — Орочимару?! — выразила неподдельное удивление Ханако, опередив капитана, который, меж тем, тоже пришёл в недоумение. — Легендарный саннин? Ученик самого Третьего? Чей-то стук ворвался в разгоревшуюся беседу, вынуждая прерваться. Кэори, наблюдавшая за увлечённым разговором со стороны, побежала встретить следующего гостя. Створки фусумы раздвинулись, и хозяйка радушно встретила Мэгуми, которая так же не поскупилась на очаровательно хищную улыбку. Ханако побежала первая навстречу гостье, выразив почтение и огромную радость. Волевой характер и бесстрашие куноичи клана Инузука снискали бесконечный восторг, создали волнующую бурю на безмятежных просторах души Ханако. Внутри неё всё, что было окостенелым столпами, расшатывалось, трещало и давало становиться чему-то новому, устрашающему, но необходимому, словно парус без которого корабль не может плыть дальше. Хидеко пригласил гостью за стол, с великолепием отметив про себя её яркий образ и вызывающий терпкий запах граната, сочетающий в себе мягкость сандала и бархатистый привкус пионов. Кэори больше оценила по-весеннему лёгкую куртку из покрашенной в чёрный цвет волчьей кожи и разных оттенков серого меха. Строгие тонкие лосины облегали длинные ноги, выделяя широкие подвижные бёдра, резкой волной переходящие к икрам твёрдым, как железо. — Проходи, присаживайся, — дружелюбным жестом указал хозяин дома. Коджи не смог удержаться от колкой шуточки, но, бросив лестный комплимент, он уравновесил порывистые эмоции напарницы, и сел рядом. Саке и закуски не заставили себя ждать, и компания торжественно приступила к принятию стола. Пока гости развлекали себя шутками и развесёлыми темами, которые Хидеко с Кэори с удовольствием поддержали, Ханако стояла подле фусумы, мучаясь тревожным ожиданием особого гостя. На предложение пропустить по чашечке саке, девушка вежливо отказалась. Коджи, испив первую чашку, взялся расхваливать Ханако перед отцом, вызывая высокое чувство гордости мужчины и робкое смущение самой Ханако, которая всеми силами пыталась вернуть разговор с небес на землю. Но Мэгуми, вторя капитану, безвозвратно запустила мужскую гордость, и Ханако, очарованная признанием своего кумира, окончательно растерялась. Короткий стук стал для Ханако спасением в неловкой ситуации, словно кто-то открыл потайную дверь там, где выхода не было. Вопреки ожиданиям, Ханако была безмерно рада подоспевшему Ютаке, который отлично преобразился, надев синее хаори с облаками, прятавшее более тёмное косодэ. Широкие нагабакама, заправленные в высокие белые таби, выделялись на худом парне, и простые соломенные дзори на фоне этого не портили подобранной композиции. Ханако дружески обняла Ютаку, смутив его, но парень был рад ответить тем же. — Ты выглядишь… потрясающе! — воскликнула Ханако. Ютака нерешительно улыбнулся и расплатился взаимным комплиментом, поправил сползающую чёлку перламутрово-синих волос. Ханако только в этот момент заметила, что он позволил проклятой печати быть на виду. Мутно-зелёный символ суасти с серповидными краями и такими же недостающими линиями с двух сторон, не привлекал излишнего внимания, но указывал на происхождение молодого человека. Ютака низким поклоном приветствовал гостей и по приглашению Хидеко-сана сел рядом с ним. — Это Ютака, — мужчина закинул ладонь на плечо парня, и от неожиданности он вздрогнул, — он не только друг нашей дочери, но друг для всех нас. Ютака чувствовал себя неудобно, но для него было огромной честью пожать руку самому Сарутоби Коджи и разделить с ним праздник. Кэори вновь позвала дочь пропустить по чашке саке, но девушка осталась в стороне, подавляя в себе желание присоединиться раньше времени. Её взгляд заметно помрачнел, что не осталось незамеченным для Ютаки. Он выразил мнение, что Рен не придёт, да и Учихи не вызывают доверия, но Ханако ответила грубым молчанием. Она верила до последнего и пыталась понять, что мешает ей присоединиться к остальным и отдать всё на волю случая. Кто такая Рен, что она не может выйти из головы? Ханако ощущала отсутствие чего-то целостного, словно что-то свыше распорядилось за них и соединило судьбы, не позволяя оспорить это решение. Это странное чувство давало неугасаемую надежду, невзирая на насмешливый скепсис Мэгуми, несогласие отца, уговоры матери и твердящий взгляд лучшего друга. Только капитан Коджи оставался оптимистичен и даже выразил поддержку в сторону Ханако, предложив отправиться за Рен лично и отдать распоряжение явиться в указанное место незамедлительно. Коджи, ко всему прочему, отдал приказ Ханако выпить со всеми, и ослушаться командира она не могла, да и не хотела вовсе. Едва Ханако коснулась чашки с рисовым вином, как позади раздался стук, и её сердце вздрогнуло. «Если это она…» — Ханако растерялась и не была готова встретить её прямо сейчас. Заметив это, Ютака первым решился встретить гостей. Фусума с глухим стуком распахнулась, снаружи подул сильный ветер, затем вошли двое. Первым делом бросилось то, что гости не заморачивались над нарядами, одевшись по стандарту своего клана, что, впрочем, никем не порицалось. В Конохе давно научились принимать странности друг друга или хотя бы не обращать внимания. — Простите за опоздание, — виновато проронил Арима и укоризненно посмотрел на сестру, — кое-кто долго собирался. Рен недовольно покосилась на брата, входя за ним, но его внезапная улыбка разом остудила её. Хидеко выразил почтение гостям и пригласил за стол. Арима сел рядом с Мэгуми, а Рен с краю, напротив Ханако. Девушки старательно избегали взглядов друг друга, словно чего-то опасались. — Арима, — Хидеко твёрдо глянул на пришедшего гостя, — наслышан о тебе. Ты ведь из приближённых вашего лидера, человек слова и чести. Можно задать тебе вопрос? — Разумеется, Хидеко-сан, — покорно ответил парень. — Когда ты ответил на моё приглашение, куда ты рассчитывал прийти? — вопросом мужчина поставил в ступор всех присутствующих; Кэори неодобрительно прокомментировала бестактный вопрос мужа, но Арима, глядя в глаза, наполненные решимых действий, не отступил. — Я часто иду туда, куда не хочу идти. Сегодня же я пришёл туда, куда сам желал. Полагаю, вы тоже часто видите тех, кого видеть не желаете? Гости в миг замерли, и всё внимание досталось хозяину дома. Мужчина гордо сидел, вглядываясь в черные глаза Учихи, а затем взял бутылку с саке, наполнил чашку и поставил перед гостем. — Пейте и веселитесь, сегодня мой дом — ваш дом. — Мужчина добродушно улыбнулся, и гости расслабились. — Дочь, позаботься о своих товарищах, — Хидеко, видя, как Ханако резко замкнулась, решил подтолкнуть её к действию. — Разумеется. Эм… Рен? — Ханако, пересилив себя, посмотрела на оппонентку и поймала на себе потерянный взгляд бездонно-чёрных глаз. — Саке? Или, может, вино? — Вино. Девушка с заботой наполнила два бокала. Насыщенный винной кислотой аромат облаком возвысился над столом, и Коджи был первым, кто оценил качество напитка. — Кампай! — крикнул тост Коджи и поднял чашку. Саке уходило с завидной быстротой, а еда была по достоинству оценена гостями; похвалы то и дело сыпались на Кэори и её молодую помощницу. Арима с лёгкостью поддерживал любую беседу и не отставал от других, но Ханако продолжала с подозрением наблюдать за ним. Она видела его три раза, и все три он был разным, словно всё время притворялся кем-то другим, и если так, то делал это превосходно. Рен молчала почти всё время, изредка отвечая на вопросы короткими фразами. Пока рисовое вино продолжало поступать в чашки, а количество еды уменьшалось, набивая животы досыта, тем для разговора нашлось много: политика, кланы за пределами Конохи, светские дамы, театр, диковины далёких стран и даже биджу, а особенно — опыт встречи с ними, которым отряд Коджи мог похвастать в первую очередь. — А я считаю, что биджу порождают сами люди! — отметил Ютака. Его голос заметно охмелел, а сам он набрался смелости. — Думаешь, люди сами призвали Кьюби в Коноху? — с искренним интересом поинтересовался Коджи. — Почему нет? Многие считают, что это диверсия, подстроенная Учихами, однако люди привыкли находить виноватых во всех, кроме самих себя. Наш собственный негатив манит к себе хвостатых демонов, как запах сырого мяса для голодного зверя. — Абсурд, — резко отрезала Мэгуми, — первое нападение Кьюби было делом рук Учихи Мадары, люди издавна взяли хвостатых на поводок и выдрессировали их, как домашних питомцев. — Мадара был отвергнут даже Учихами за своё безумие, — вступился Арима, — не исключено, что за последним нападением стоит кто-то из Учих, но действовал он по собственной воле, и скорее всего он не живёт среди нас. — Если так, почему Учихи остались в стороне? — Мэгуми не стеснялась говорить прямо, — занимались эвакуацией жителей? Хорошее прикрытие, тогда почему ваш район единственный уцелевший после погрома? — Поволокло… — Коджи ударил ладонью в лицо и покачал головой. — Справедливые вопросы, Мэгуми-сан. Но здесь всё не так просто: видите ли, чтобы контролировать биджу, простого шарингана мало, нужны особые глаза — мангекё, которые ныне запрещены в нашем клане из-за их неподконтрольной силы и разрушительности. — Мангекё? — удивилась Ханако. — Никогда не слышала об этих глазах. — Проклятые глаза, — неудивительно, что Коджи знал, о чём идёт речь, — в борьбе за власть и силу, одержимые Проклятием Ненависти, Учихи устроили настоящую резню внутри клана до тех пор, пока Учиха Наори не остановила их. Она известна, как Принцесса Бабочек и последний пользователь мангекё, тайну которого, как полагается, унесла в могилу. — Вы удивительно хорошо знакомы с историей нашего клана, капитан, — наконец, поддержала разговор Рен. — У кого-то прорезался голос, — рассмеялась Мэгуми, тем не менее, не вызывая никаких эмоций Учихи. — У каждого клана свои скелеты в шкафу, — Хидеко вмешался в дискуссию, чтобы она не переросла в ссору, хотя Арима не подавал никаких признаков, — вы слышали о Такахиро? Гордость клана Хьюга в последствии заключил союз с демоном и пытался свергнуть лидера. Ханако никогда не поддерживала отцовское мнение об этом человеке. Такахиро был из тех, кто пытался изменить клан и обрёл силу любой ценой, но они обвинили его в предательстве и пытались подчинить при помощи печати. Почему-то ей казалось, что Рен была иного мнения об Учихе Мадаре, нежели её брат, и это было ещё одной параллелью между ними. Кэори не любила разговоры о политике и войнах, а потому не нашла себя в горячей дискуссии, но она проявляла подлинный интерес к мнению и взглядам гостей. Она наблюдала за Учихами с особым интересом, пытаясь понять, почему их считают монстрами, но безуспешно. Арима оказался приятным человеком, который действительно стремился к миру, нежели к войне. Кэори знала, что это Рен напала на её дочь, но даже не помышляла о чём-то плохом по отношению к ней. Рен такая же молодая, как сама Ханако, такая же горячая и порывистая, но лишённая мира в душе. — Что-то ты изрядно набрался, друг мой, — проворчала Мэгуми, которая могла дать фору любому мужику, — опять мне тебя на руках до койки тащить? — Да ладно тебе, — протянул пьяным голосом капитан и плюхнулся с объятием на женщину, — ты же мой верный товарищ! — Сиди ровно! — Мэгуми грубо оттолкнула Коджи. Хидеко рассмеялся. — Такими я вас всегда знал! А помните… Пока троица обменивалась воспоминаниям славных времён, разгорячённый рисовым вином, Ютака решил заговорить с Аримой, находя в нём не просто интересного собеседника, но будущего товарища. — Арима-сан, пользуясь случаем, я бы хотел поинтересоваться: тот день, ты вмешался, на чьей ты был стороне? почему сделал это? — Я был на стороне своего клана, — ответ последовал быстро, без колебаний. Арима будто заранее знал о вопросе того парня. — Я хочу, чтобы мы, наконец, нашли взаимопонимание и разрешили все недоразумения. — Я знал, — улыбнулся Ютака по-детски искренне, но в сердце пылал дух мужчины. — Просто хотел убедиться. Убедиться, что мы похожи. — Ханако с интересом наблюдала за странным поведением друга, который на редкость расхрабрился. — Тогда у меня второй вопрос. Что больше: закон или близкий человек? Рен впервые загорелась интересом, хоть и предпочла остаться в стороне. Ей было интересно, как ответит брат, потому что этот вопрос действительно важен. Она намекнула брату, просто посмотрев на него, и Арима согласился с ней. Ханако поняла, что Ютака хотел этим сказать; он бы не стал говорить напрямую о произошедшем с Рензо, но суть была в этом. — Для шиноби есть только закон. Закон выше жизни: собственной или чужой, даже если она ценнее своей. Для человека важнее жизнь. Вопрос, кто ты в большей степени: шиноби или человек? — Человек, — гордо и прямо ответил Ютака, чем буквально выбил землю из-под ног у Ханако. Она не ожидала такого резкого и опасного ответа. — Тогда ты потенциальный преступник, виновный в проявлении чувств, пренебрегающий законами мира шиноби. Но, видишь ли, есть другая сторона: теряя кого-то дорогого, ты теряешь человека внутри себя и становишься кем-то хуже преступника, становишься чудовищем. Есть закон, а есть Воля Огня; она связывает нас чувствами и делает людьми. — Надеюсь, твоя сестра разделяет эту связь? — Ютака в очередной раз уколол собеседника острым вопросом, который вскоре был переадресован самой Рен. И вновь Ханако уловила глубину сказанных слов, теперь осталось с интересом внимать ответу. — Моё мнение? — самодовольный вид Рен насторожил Ханако, ведь Учиха всегда говорила прямо, а Хидеко-сан был резок на высказывания, противоречащим его идеалам. — Воля Огня — есть лишь абстрактная форма всё тех же устоев этого мира, вложенная в умы через поколения. Это ведь древняя догма клана Сенджу, не так ли? В истории они упоминаются, как клан хранителей порядка и проповедников любви и гармонии, только в учебниках забыли указать, сколько крови они пролили во времена Сенгоку Дзидай. И сколько не пытайся прятаться за Волей Огня, от Проклятия Ненависти не убежишь, ибо любовь порождает ненависть, как свет порождает тень. — И только любовь способна победить её, — вступила Ханако, заметив, что философский разговор привлёк внимание остальных. — И вновь скромняшка Рен обрела дар речи, — Мэгуми вызывающе глянула на Учиху, а затем по-товарищески, протянувшись через Ариму, хлопнула по плечу, — расслабься ты. Любовью или ненавистью, но мы все связаны и это факт. — Отличный тост! — эмоционально выдвинул Ютака и поднял чашку с саке. — Я хочу выпить за клан Учиха! — Поддерживаю! — вторил Коджи с не меньшим энтузиазмом. — Часть деревни — часть семьи. Несмотря на то, что саке подавалось тёплым, в этот раз оно, обогащённое горячим тостом, согрело не только тело. Ханако, чтобы выразить одобрение, решила выпить бокал залпом, что закончилось небольшим казусом: вино попало не в то горло, и девушка, закашлявшись, пролила его на кимоно. Когда кашель прошёл, она стыдливо опустила глаза, попросив прощение. Курьёз вызвал лишь дружеский смех гостей, от которого Ханако ещё больше засмущалась. Ютака разразился смехом больше всех, «подбодрив» подругу лёгкой шуткой. — Простите, мне надо переодеться. — С кимоно много хлопот, я помогу, — Кэори спешно встала из-за стола, не теряя очаровательной улыбки. Ханако часто попадала в нелепые ситуации, и это всегда забавляло тех, кто знаком с ней близко. — Мне достаточно создать клона, мам, — томно ответила дочь, торопливо удаляясь. — Тебе на тренировках мало ниндзюцу? — твёрдо, но в то же время заботливо спросил Коджи. — Иногда надо просто принимать заботу от близких. И мы должны помогать своим товарищам даже в мелочах, разве нет? — капитан перевёл взгляд на Рен, чем вызвал острое напряжение. — Что такое? Вы вдвоём сразили биджу, а с кимоно справиться не по силам? Ироничная насмешка капитана зависла в воздухе, продолжая неоднократно отзываться внутри Рен. Ханако побледнела, словно живой призрак. Она бы хотела дать вежливый отказ, но слова не подступали к горлу, будто кто-то в тот момент вытянул их из груди и парализовал тело. Когда Арима подтолкнул сестру, не оставив ей выбора, Ханако обдало кипятком, и это, признаться, вернуло контроль над телом, но слова продолжали забиваться тяжёлым комом, не доходя до языка. Она посмотрела на Рен, надеясь выловить что-то, но пока не знала, что это должно быть. Кажется, Учиха испытывала нечто подобное и тоже не могла набраться смелости, чтобы пойти вопреки сложившейся ситуации. Рен покорно последовала вперёд, уронив взгляд бездонно чёрных глаз, не рискнув посмотреть в белые, словно утренний туман, но совершенно тёплые глаза Ханако. Она не могла дать отчёта происходящему внутри, однако было что-то, что настойчиво твердило идти вперёд. Будучи на своей территории, Ханако почувствовала внезапное умиротворение, остудившее ряд нахлынувших эмоций. Когда шаги позади остановились, по телу пробежала мелкая дрожь. Ханако растерялась и спросила первое, что пришло в голову, впоследствии усомнившись в тактичности своего вопроса: — Ты умеешь обращаться с кимоно? — Думаешь, я всю жизнь боевую одежду ношу? — резкий ответ ударил в спину. — Нет, прости! Я не хотела… — Это не сложнее, чем убивать лесных бандитов. Аналогия Рен была малоприятна для Ханако, но она предпочла промолчать, чтобы не разжигать очередной конфликт. Грубые, лишённые заботы и тепла руки Учихи доставили неприятные ощущения, когда она стала развязывать оби-дзимэ. Ханако сморщилась, но Рен, завидев это, проигнорировала. Нет, Учиха не испытывала стыда или раздражения, однако её охватили совсем другие чувства, и они были странные, от чего пугающие. — Ещё недавно мы с тобой схватились, распугав жителей, а теперь ты помогаешь мне снять кимоно, — Ханако нерешительно усмехнулась, но приторное молчание было гораздо страшнее нелепых фраз. Рен хмыкнула, ничего не ответив. Узел оби-дзимэ поддался, и пояс белой лентой протянулся во всю длину перед тем, как девушка аккуратно смотала его. Следующим, более сложным этапом, был мару-оби, которому пришлось уделить больше времени. — Я видела твою книгу и, признаться, не ожидала, что ты любишь читать. О чём она? — О женщине, которая ждёт мужа с войны. Это настоящая история любви времён Сенгоку Дзидай. История падения клана Огава и их заклятых врагов Курихара. Героиня, несмотря на то, что не является шиноби, очень сильная женщина, и меня восхищает её дух. — Ты веришь в любовь? — Разумеется. Я люблю клан Учиха, я люблю брата, но иногда нам всем приходится жертвовать и причинять боль, иногда просто нет выбора. — Выбор есть всегда, однако порой мы боимся пойти по сложному пути и ищем себе оправдания. И, сказать честно, я тоже боюсь, тоже ищу оправдания. — Отец всегда говорил: «Сила в том, чтобы идти вперёд, невзирая на страх», и какой бы выбор не был сделан, выбор — это шаг дальше. — Правда. Книга, которую я сейчас читаю, называется «Аки Харада» — так звали одного странника времён Сенгоку. Он странствует по миру, помогая жертвам войны, и никогда не оглядывается назад, хотя в прошлом был одним из хитокири. Я поняла, что мир огромен и это свобода, которую ни один клан не может и не должен отнимать у других. Рен успешно справилась с мару-оби и затем, отложив его в сторону, без затруднений развязала коши химо, поддерживающий ткань, после чего подол кимоно, рухнув, распластался по полу. Ханако аккуратно сбросила кимоно с плеч, оставшись в белом полупрозрачном джубане, и принялась складывать все элементы. Взгляды девушек упрямо избегали друг друга; пока Ханако возилась, создавая занятой вид, Рен с любопытством оглядывала комнату. Её внимание привлекли фотографии на полках комода, на которых она видела совсем юную куноичи, и в тот момент вспомнила, как видела Ханако в академии и на сборах генинов. Рен вспомнила ту неприязнь, вызванную самомнением и честолюбием Хьюги, но глядя на неё сейчас, она увидела совсем другого человека. На самой крупной фотографии, вложенной в дорогую рамку, Рен увидела повзрослевшую команду чунинов во главе с джонином, очевидно их сенсеем. Фотография была сделана до третьей Нинкай Тайсен, и на соседней фотографии уже стояли трое джонинов, но без своего наставника. — Наш сенсей погиб во время войны, — Ханако, попутно надевая простую юкату белого цвета, подошла к увлечённой Рен и затем указала на весёлого паренька. На лице выступила печаль. — А это Ишимару. Эта фотография была сделана перед заданием, которое унесло его жизнь… — глаза девушки налились солёной влагой, и она отвернулась, якобы, поправить оби. — А где твоя команда? — Одного убили на войне, когда мы были ещё юны. Учитель давно покинул деревню и больше его никто не видел, но в последнее время он страдал от психических расстройств. Третий член команды вскоре тоже ушёл из деревни, став наёмником. Не знаю, жив ли он сейчас, да и не важно это. — Что же тогда важно? — Важно, к чему пришли мы. — Нам ещё долго идти, — Ханако улыбнулась и впервые их взгляды соприкоснулись. Странное чувство расцвело, обличив себя, и вспыхнуло огненной волной, сметающей в пух и прах все сомнения, впившиеся ядовитыми змеиными клыками в тело. Теперь они знали наверняка, что это всё не просто случайность, а что-то большее, связывающее разорванные нити воедино, и пока неизвестно, зачем и кому это нужно, но эту тайну можно открыть только, отдавшись воле рока. — Рен, знаешь… всё это время я думала о той встрече, наших разговорах и сражении с биджу, я не могу дать объяснений, но наши пути пересеклись не случайно. Учиха замерла, пытаясь убежать от правды, найти иное оправдание, но это было всё равно, что бежать от палящего солнца в пустыне. — Я тоже… не могу найти объяснений. Но такое чувство… — Будто мы знакомы всю жизнь! Рен дрогнула, но не подала виду, оставаясь такой же холодной снаружи и горячей внутри. Ханако продолжила: — Ты ведь любишь цветы? Пойдём, я покажу кое-что… Ветер, пропитанный вечерней прохладой, разносил мелодию садовых запахов. Ирисы покорно покачивались, словно исполняя дивный танец под ненавязчивый стрекот сверчков и пение свиристели, спрятавшейся где-то в ветвях голубой сакуры. Едва слышное журчание воды, тонкой струйкой вытекающей из бамбукового какеи в каменный породистый бассейн сусаку чаузубачи, вторило чарующей композиции. Звёзды гармонично мерцали, словно пульсирующие скопления чакры, пронизывающие бесконечную вселенную, как один огромный организм. Некогда полная луна начала медленно убывать с каждой ночью, стремясь вновь возродиться в начале мая. — Я, можно сказать, выросла в этом саду: пряталась среди цветов, размышляя о таких простых вещах, как запахи, звуки и чувства, а вечерами мы с мамой всегда приносили дары богини Инари. — Рен слушала речь Ханако, бредя за ней вдоль пышных листьев ещё не распустившихся рододендронов. — Многие называют Инари — Рисовая Богиня, но по правде она связана со всеми плодами земли и не только… — они вышли к каменной дорожке, усеянной папоротниками с двух сторон, а впереди обнажились те самые голубые сакуры, где пела одинокий свиристель, — она покровительствует любви во всех проявлениях и порицает ненависть. Поэтому кровь, пролитая незаконно, оскверняет богиню. Знаешь, мне казалось, что Кьюби, — это проявление злой стороны Инари, когда она гневается, ведь ей подчиняются кицунэ, и её также называют — Богиня Лис. — Я никогда не задумывалась о богах и не нуждалась в их покровительстве. Мне кажется, что слабые просто ищут в них утешения и оправдания. Я верю в силу, которая может сделать человека богом. Первый Хокаге, Хаширама, по сей день известен, как Бог Шиноби за его несравнимую силу. — Дело не только в силе, Рен. Мадара, который был едва ли слабее, не получил подобного титула. Хаширама сделал революцию и объединил всех шиноби, став символом нового мира, а его воля продолжает жить во многих. Некоторые считают, что он вовсе не умер, а обратился в дерево и продолжает наблюдать за нами. — Полный бред, — язвительно усмехнулась Рен, — будь оно так, он бы явился во времена Нинкай Тайсен, чтобы вновь положить конец кровопролитию, но он даже при жизни так и не сумел этого достичь. Новый мир погряз в старых войнах, которые в своё время и поглотили Хашираму, а всё остальное — раздутые тирады, чтобы скрыть суровую действительность. — Ты можешь не верить в богов, но знаешь… я вспомнила одно божество из древнего культа. Её звали Мататаби, а изображена она в виде кошки с двумя хвостами. В истории древности Мататаби почитают, как богиню гармонии между живыми существами. Она была очень важным звеном в бракосочетании её последователей. — Ты думаешь, двухвостый демон и есть богиня Мататаби? — с недоверчивой улыбкой ответила Рен. Ханако промолчала. Оказавшись среди сакур, девушки пришли к часовне, состоящей из четырёх пар красных столбов, несущих увесистую киридзуму. Внутри стоял камень с выгравированным изображением роскошной женщины, которое, словно сторожили, статуэтки лисов, аккурат расставленные вокруг. По сторонам тускло горели каменные фонари ихи доро, играя синеватым отблеском на смолисто-чёрных волосах Рен. — Почему ты ухаживаешь за той камелией? — вопрос Ханако ошарашил Рен, и потребовалось время, чтобы найти ответ. — Это всё, что осталось от мамы. У неё был свой сад, который я всеми силами пыталась сохранить, но выжили только камелии — её любимые цветы. — Я могу тебе помочь с цветами. Но для начала я попрошу тебя… — Ханако достала два маленьких сосуда, обмотанных тканью, — возьми. — Что это? — Кучиками саке. Мы делали его с мамой для приношения Инари. Узнав о содержимом сосудов, Рен слегка покривилась, но всё же приняла дар. Свиристель спустился на один из ихи доро; серые перья поблескивали розоватым оттенком, а красный хохолок был едва различим в полумраке. Птица внимательно рассмотрела девушек, словно хотела понять, кто потревожил вечерний покой. Убедившись, что пришедшие не представляют угрозы, птица выдала короткую трель и улетела обратно. В тот момент Рен ощутила себя частью чего-то большего и последовала за Ханако, когда та, преклонившись на одно колено, поставила сосуд на камень. Порыв ветра отозвался мурашками на коже Учихи; вечерняя прохлада дала о себе знать, а может, нечто другое… Ханако вступила резко. Рен вздрогнула. — Молчать больше не о чем. Я не отказываюсь от соперничества, но, несмотря на это, хочу стать друзьями. Это странно, но ты важна для меня и вопрос не в том, когда мы сразимся друг с другом, а готовы ли мы сражаться друг за друга? — Почему?! — Рен не выдержала. Многолетняя стена дала трещину, и эмоции хлынули, сметая рационализм. — Почему ты привязалась ко мне? У тебя есть друзья и семья, почему я?! — У меня есть друзья, но понять меня можешь только ты. Ты знаешь, какого быть против системы, быть изгоем. Ты бросила вызов миру, а я не знаю, что мне надо для этого, чего я боюсь и как перебороть страх. Никто не понимает и не поймёт. Никто, кроме тебя. Слова просочились глубоко, проделывая новую брешь в груди Учиха. Она не знала, что ответить, да и не надо было. В ажитации Рен выплеснула всё то, что хранилось так долго. — Довольно! Я не хочу ничего слышать более! ты не понимаешь! я ненавижу всё в этом проклятом мире! я люблю клан, люблю брата, но и ненавижу их! Ненавижу! и ты: не пытайся!.. — глаза Рен сверкнули алым огнём, когда в них вспыхнул шаринган. Ханако опешила от напора Учихи, попятившись назад. Рен не отступала и продолжала давить тяжёлыми фразами. — Мы в одном отряде, но мы не друзья! И настанет тот час, когда мне выпадет шанс разорвать тебя! — Если ты так ненавидишь всё, почему продолжаешь идти?! — Мама часто говорила, что я могу изменить судьбу клана. Она верила! и я не могу её подвести. Поэтому просто держись от меня подальше. Закончив разговор на низкой ноте, Рен отвернулась и хотела бы уйти, но буйный ветер сорвался неожиданно, и девушка оступилась, не сумев удержаться. Тёплые руки подхватили Рен, она ощутила дрожь и сладковатый, при том вызывающий аромат жасмина, и на миг отдалась нахлынувшим чувствам. — Похоже, сама судьба против тебя. Рен. — Ханако рассмеялась, а её сердце судорожно колотилось. Тонкий вишнёвый запах исходил из разгорячённого тела Учихи, а вместе с тем тяжёлое чувство тоски и боли, словно прикоснулся к старой ране, и она отозвалась забытой резью. Ханако помогла Рен встать на ноги, а затем посмотрела в охладевший взгляд. Шаринган вновь провалился в чёрную бездну её глаз, и на миг в них не осталось ничего. Ханако улыбнулась. Она медленно протянула ладонь и с теплотой положила на грудь Рен. — То, что у тебя внутри, — есть истина. Бесполезно обманывать себя. Просто поверь… Учиха вцепилась в запястье Ханако грубо и не менее грубо отбросила её руку. — Ты переходишь границу. Ты хочешь знать, в чём твоя слабость, я скажу тебе: забудь друзей, отрекись от семьи, направь их ненависть на себя и стань сильнее. — Ханако растерялась, Рен не дала времени на раздумья. — Моё почтение твоим родителям. Замечательный приём. Я вынуждена покинуть вас, не проводишь ли? Беспристрастный вид Учихи уколол Ханако в самое сердце, но она продолжила надеяться завоевать дружбу. Потому что она верила в судьбу. Ханако добродушно улыбнулась и проводила Рен к выходу. Весь путь они провели в тишине, среди мыслей и звёзд.***
Рассвет принес новый день. Лучи восходящего солнца раскалили белоснежные облака и наполнили горизонт блеском янтарного зарева. Луна не спешила покидать небосвод, иногда прячась в облаках, ещё не охваченных солнцем, а самые яркие из звёзд продолжали тревожить утреннюю композицию. На краю Скалы Хокаге, среди вековых деревьев, стоял мужчина, одетый в длинный чёрный плащ с рукавами до локтей. На спине мон в виде красного круга с чёрной спиралью внутри — символ Узушиогакуре; такой же изображён на форме шиноби Конохи. Под плащом были чёрное кейкоги и штаны таттцукэ-бакама, запястья и голени плотно перевязаны тканью; обут он был в дзори, а на голове носил амигасу, из-под которой на спину падала копна красных волос, завязанных в хвост. На поясе сзади висел огромный свиток. Мужчина долго смотрел вдаль, а затем исчез, словно и не было его здесь.