Арка 4: Холодный приём
Произошедшие события в Колизее оставили впечатлений на долгое время. Задание было выполнено, что радовало капитана Коджи, как шиноби; но как для человека, для него главное, что все остались живы, и стыдиться этого не было смысла. Несомненно, каждый, идя на миссию, был готов к смерти своей или товарища, и когда все, наконец, собрались, каждый выдохнул с облегчением. Мацухиро ещё несколько дней находился в коме, поэтому Коджи нанял повозку, а Мэгуми наслаждалась моментами той тишины и находила такое состояние самурая самым благоприятным. Для Ханако и Рен миссия принесла не только новый опыт и впечатления, но стала судьбоносным моментом в жизни, и это сделало их несговорчивыми почти всю дорогу. Когда Ичиготеру остался далеко позади и можно было вздохнуть свободно, Ханако постоянно думала о встрече с братом, ей не терпелось вернуться домой и узнать правду. Нет, она не сомневалась в том, что Ичиро действительно её брат-близнец, но её дух метался в поиске ответов, чтобы найти покой, но отчего-то она была уверена, что найдёт лишь новые вопросы. Рен не могла забыть встречу с отцом, которая заново разожгла в ней жизнь, а не только существование в ненависти. Каждую ночь она вспоминала его мелодичный голос, добродушную улыбку и то, как бережно он обнимал её, будто она была всё ещё той маленькой и хрупкой девочкой, которую он сажал к себе на шею. Рана на ноге почти зажила к тому моменту, как они добрались до Конохи, а на её месте остался лишь небольшой шрам, ставший напоминаем о силе глаз, которые так искала Рен, и это напоминание ещё сильнее наполнило мотивацию куноичи. Хотя от мыслей, что она правнучка Мадары, становилось не по себе, ведь, как известно, бывший вождь клана умер, не оставив потомства. Это звучало слишком хорошо, чтобы поверить так сразу. Всё это усиливало внутреннюю борьбу: она вспоминала Нараку, и тьма внутри неё сгущалась, но Ханако надёжно закрепила источник света в сердце Учихи. Для Мацухиро это приключение так же стало решающим и времени на раздумья и переосмысление пройденного пути было более чем предостаточно. Он всё ещё не знал, что ему делать и как относиться к обстоятельствам, но в одном он был уверен точно: в случившемся виноват отчасти сам, когда сбежал, бросив тело сестры на растерзание стервятникам; когда не сумел её остановить, потому что потерял самообладание. Возможно, победи он её ещё в первом бою, они бы смогли всё решить; возможно, она бы вспомнила, кем они были до того дня, как всё произошло, и ей бы не пришлось убивать невинных людей. Но ещё не поздно всё исправить, не поздно попытаться понять друг друга, закрыть глаза на прошлое и победить обстоятельства. Коноха встретила героев самым дорогим, что у них было: мирными людьми, которые продолжали расхаживать по улицам, радуясь миру и майскому солнцу; улыбками детей, несущихся по дорогам, не глядя по сторонам, что иногда заканчивалось неприятными столкновениями; работниками, что честно делали свою, пусть и более простую, но всё же не менее важную работу. Понимание того, что весь этот риск, боль и шрамы, полученные на миссиях, — цена этого самого мира для людей, наполняло это всё смыслом. Пока отряд держал путь до резиденции Хокаге, их моральный настрой восполнили оживлённые улицы Конохи, царивший в ней мир, и солнце, которое ещё недавно освещало арену Колизея, теперь висело над родным домом. Мацухиро всё ещё не оправился от последствий после боя с Хотару и передвигался с помощью подлокотного костыля, что значительно замедляло передвижение остальной группы, но никому не было в тягость. Самурай ощущал себя местами неловко, будучи единственным, кто пребывал в таком плачевном состоянии, но ни за что не показывал уныния и отпускал шутки, не забывая иной раз подколоть Мэгуми. Жизненной энергии его матери хватило, чтобы вновь запустить все процессы организма и излечить раны, но требовалось время, чтобы его тело восстановило полный запас той самой энергии, и он вернулся в прежнее состояние. Вымотанные долгим и нелёгким приключением шиноби добрались до Хокаге, чтобы отдать отчёт. Мацухиро так же изъявил желание лично повидаться с лидером деревни, вместо того, чтобы томиться в ожидании в холле здания, наблюдая за суетливыми гражданами, извечно воюющими с бюрократами, и местными шиноби, наблюдающими, чтобы эта «война» не выходила за рамки дозволенного. — А вот и вы, наконец, — с искренней радостью на лице отметил Третий Хокаге, сидя в своём кресле с трубкой во рту. Запах табачного дыма был завсегдатаем его кабинета, и Коджи с улыбкой вспоминал, как Минато, заняв должность Четвёртого, не один день проветривал и отмывал помещение, которое Третий умудрился вернуть в прежний вид за считанные дни. — Мне уже доложили о вашем возвращении, но с учётом того, как долго вы шли, я уже подумал, что мои люди обознались. Тем не менее я рад видеть вас всех в добром здравии. — Рад видеть вас в добром здравии, Хокаге-сама. — Коджи не забывал про субординацию во время официального визита, несмотря на близкие отношения с Хирузеном. — Задание выполнено. — Рад слышать. Надеюсь, всё прошло более-менее нормально? — Были сложности, поэтому хочу отметить, что без Мацухиро мы бы не справились. Он отлично справился с доверенной ему задачей. — Похвала капитана не смогла пройти мимо самурая, ведь его словами было очищено доброе имя охотника за чудищами. — В переделке он получил серьёзные раны, так что хотелось бы определить его в госпиталь. Он буквально с того света вернулся. — Хотя мог бы и не возвращаться, — не удержала сарказма Мэгуми. — Разумеется. — Хирузен остановил взгляд на немощном самурае, опиравшимся на костыль, и выдохнул табачный дым. — Твоя слава бежит впереди тебя, Мацухиро, и я рад, что ты не оказался нашим врагом. Как и обещалось, ты получишь свою награду, а все обвинения с тебя будут сняты. Я распоряжусь тем, чтобы тебе подготовили хорошую палату, где о тебе смогут позаботиться. — Ух ты, это куда лучше, чем сидеть в гнилой яме, пока тебя избивает дуболом с недостатком самооценки, — съехидствовал парень, вспоминая прошлый визит в деревню. — Что ж, как Хокаге этой деревни, я приношу искренние извинения за тот инцидент, и ты получишь компенсацию. Но я бы хотел предложить тебе нечто куда большее, — старик сделал паузу, чтобы насладиться очередной порцией табачного дыма, и никто не посмел вступить раньше него. — Я хочу предложить тебе стать джонином нашей деревни. Заявление Хокаге удивило всех, чьих ушей оно коснулось, кроме Мацухиро, который выглядел вполне расслабленно. — О, нет-нет, мне поводок не по душе, привык я уже к свободе. Так что извиняй, старик. — Ты с кем говоришь, болван?! — Мэгуми громко выразила всеобщее негодование из-за фамильярности Мацухиро, и она готова была забыть о его состоянии, запихивая эти слова ему в глотку. — Успокойся, Мэгуми, — усмехнулся Хокаге, которого ничуть не задело подобное обращение. — Я не ожидал другого ответа от человека из клана Узумаки. Они никогда не отличались покорностью и этикетом, всегда были прямолинейны и упрямы, и за это я ценил их. Я считал, что после смерти Кушины мне больше никогда не доведётся лицезреть этот дерзкий нрав Узумаки, но теперь я приятно удивлён, и рад, что не все погибли в Узушиогакуре. В любом случае члены вашего клана могли называть Коноху своим вторым домом, и ты не исключение, поэтому мы всегда рады приветствовать тебя здесь. — Замечательно, а я как раз хотел задержаться тут у вас, к тому же я не успел закончить в силу импульсивных выбросов вашей прекрасной куноичи. — Подбросив иголок в неустойчивый темперамент Мэгуми, Мацухиро добавил в её сторону нахальную улыбку, но женщина воздержалась от желания добавить наглецу нужду во втором костыле. — Я готов сотрудничать с вами, как наёмный шиноби. — Хочешь и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, ну и скотина же ты. — На сей раз в голосе Мэгуми было больше ехидства, нежели злости. — В моём мире приходится крутиться, так что, как говорится, не учи собаку лаять. Аки отреагировал на высказывание самурая тихим и протяжённым скулежом, демонстрируя недоумение. — Вот же беда, а нормальные люди подыхают, когда им протыкают сердце. — Тогда быть нормальным мне неинтересно. — Вижу, вы даже нашли общий язык, — рассмеялся Хокаге, — рад, что уход Иоичи не отразился на атмосфере вашего отряда. Озадаченное выражение лица Мэгуми позабавило Мацухиро, но только он хотел дружески хлопнуть её, как ноги предательски подкосились, и парень распластался по полу. — Ты в порядке?! — Ханако среагировала быстрее всех, бросившись к товарищу. — В полном, — саркастично ответил Мацухиро. — Вот что, Мэгуми, — объявил Третий, — помоги ему добраться до госпиталя и позаботься обо всём. — Но почему я?! — Считай это своим заданием ранга D: помочь больному дойти до больницы. Общий смех возмутил гордый нрав женщины, и она с крайне недовольным видом подхватила Мацухиро, чему самурай охотно поддался. — Тут минимум A-ранг, — пробурчала под нос Мэгуми. — Надеюсь, у вас хорошенькие медсёстры, — Узумаки не удержался от дежурной шуточки. Так ему было проще принять сложившиеся обстоятельства. — Может, лучше к тебе домой? — Ещё одно слово, и я отнесу тебя в морг! Словесная перепалка между ними двумя не переставала веселить остальных. Возмущения Мэгуми слышались даже в коридоре, пока они не добрались до лестницы вниз, и только тогда Хокаге продолжил: — Коджи, зайдёшь ко мне вечером и расскажешь подробности, а пока можешь быть свободен. — Третий явно указал, что свободен может быть только капитан. — Отдохну, наконец. Удачи вам, девчонки. — Улыбнулся Коджи и покинул кабинет. Больше всего он ждал того момента, когда сможет расслабиться и отдохнуть перед выходными, на которых он, как правило, времени не терял. — Вы что-то хотели от нас, Хокаге-сама? — первая обратилась Рен, что до сего момента стояла в стороне. — Хотел похвалить твои успехи: надеюсь, однажды ты сможешь обрести мир в своём сердце. А пока продолжай в том же духе, и ты станешь гордостью своего клана и всей деревни в целом. К тому же я очень рад, что вы сработались с Ханако-чан. Признание Хокаге взбудоражило дух девушки, по сей день терзаемый ураганом последних событий, но отрицать того, что эти слова были приятны ей, было глупо. — Да-да, мы теперь подруги! — с озорной улыбкой заявила Ханако, закинув руку на плечо Рен и крепко прижав к себе, отчего та вмиг опешила и нахмурилась. — Руку оторву! — рявкнула Учиха. — Ладно-ладно. — Отстранилась девушка, не переставая забавляться, видя рассерженное лицо подруги. — К тому же без руки явно неудобно, хотя кому я это рассказываю... Ироничная шутка про руку вызвала недоумение Рен, но та не могла злиться по-настоящему, глядя на непоседливый взгляд Ханако. На самом деле Учиха ценила эти моменты, просто не умела реагировать так же. — Что ж, не буду больше задерживать вас. Ханако, можешь задержаться на пару минут? — Конечно. — В таком случае я пойду. — Рен поклонилась Хокаге и покинула кабинет, одарив Ханако лёгкой, обещающей улыбкой напоследок. Когда дверь захлопнулась, Хирузен выдержал ещё небольшую паузу, втянув дым из трубки, и продолжил, попутно выдыхая его: — Когда я определил тебя в отряд Коджи, я был уверен, что делаю всё правильно, но ты даже превзошла мои ожидания. В прошлый раз ты смело бросилась в бой с Двухвостым демоном, чтобы спасти остальных, и я уверен, что в этот раз ты так же проявила себя с лучшей стороны. — На самом деле нет. Вообще-то я попала в плен и остальным пришлось меня спасать. — И хочешь сказать, что даже в плену от тебя не было пользы? — Ну-у... так-то я смогла изучить территорию врага при помощи бьякугана и это позволило Коджи составить хороший план. — Об этом я и говорю. Ты умелая куноичи и твоя сила не только в техниках, она в нечто большем, поэтому я хочу дать тебе кое-что очень важное. Хокаге неспешно поднялся со своего места. Ханако с замиранием смотрела в его сторону, завидев в его руке старый, но хорошо сохранившийся свиток. Старик медленно подошёл к девушке и протянул его, попутно объяснив его значение: — Этот свиток Тобирама-сенсей завещал тому, кто смог постичь не только его дзюцу, но и непоколебимый дух. Он доверил мне найти того самого человека, и теперь я точно уверен, что не ошибся. Возьми его. — В каком плане не ошиблись? — неуверенно спросила Ханако, приняв свиток. Хокаге усмехнулся и, ничего не ответив, направился к широкому окну с видом на деревню, но его внимание пришлось на Скалу Хокаге, а именно на Второго. Отчего-то он видел в каменном лице предшественника и учителя ту самую суровость и тяжёлый, вечно угрюмый взгляд, с которым он ходил большую часть времени. Может быть, Хирузен слишком хорошо знал своего учителя и видел в каменном отражении гораздо большее, нежели другие, хотя, с другой стороны, он и при жизни ходил с каменным лицом, поэтому отлично смотрелся на скале. — Ты ведь не единственная, кто учился по методике Второго и зашёл так далеко, но пока ещё никто не раскрыл секрет последнего свитка. Отправляйся в храм Сенджу, там ты найдёшь священный источник, примени свиток на нём, и он откроет секреты, а вот сможешь ли ты ими овладеть, зависит от тебя. Но я верю в тебя, девочка. В тебе сильна Воля Огня. — Что бы там ни было, я справлюсь! — уверенно заявила Ханако, ободренная словами Третьего. В свете последних событий она была разочарована в своих способностях, но теперь ей выпал шанс стать сильнее, подойти на шаг к своей цели. Может быть, тогда её действительно услышат.***
Шумиха в квартале Учих вышла даже за его пределы и дошла до Рен от лица двух сплетничавших около своего дома старушек. Они говорили о каком-то погроме, но ничего конкретного, однако этого было достаточно, чтобы задаться целью проверить эти слухи. Сам квартал на первый взгляд казался спокоен, но Рен, прожившая там всю жизнь, сразу заметила неладное: на улицах было тише обычного, жители были явно чем-то обеспокоены, а от того несговорчивы. Найти причину слухов оказалось несложно, это был идзакая Ниватсудори, был... теперь на его месте остались полусожженные развалины, вокруг которых скопился народ, среди которых были в первую очередь полицейские, хозяева заведения и его работники. Удивительно, что вокруг здания практически ничего не пострадало, по всей видимости его разрушила какая-то техника, а уже потом огонь дожрал обломки, пока не был затушен. Запах гари был свежим, но пламя было погашено полностью, а множественные лужи вокруг указывали на применение водяных техник, непопулярных среди Учих. — Смотрите, кто у нас здесь! — надменный тон, как скользкий червь, прополз внутри Рен, пачкая всё своей мерзкой слизью. — Римару! — буркнула девушка, покосившись на высокого Учиху, чей один только вид выводил её из себя. — Впрочем, я бы удивилась, если бы твой длинный нос не добрался сюда. Ищешь очередную возможность подлизнуть главе клана? — Ох, как я обожаю твою дерзость, так и хочется прижать тебя лицом к стене, сорвать юкату и хорошенько отходить розгами, да так, чтоб неделю сесть не смогла. — В чёрных глазах Римару блестела дикая страсть, будто одни только мысли об этом разжигали в нём неистовое желание, которое он готов был воплотить прямо здесь и сейчас. — Попробуй. — Вызывающий взгляд Рен раззадорил Римару, его лицо не скрывало звериной жажды разорвать наглую куноичи, и многие при виде этого лица утопали в первобытном ужасе. — С тобой никогда не было просто и мне всегда это нравилось. — Вмиг остыл шиноби. — Мы были прекрасной парой, всегда понимали друг друга и были рядом, как два кровожадных монстра, которых боялись другие, и только вместе мы обретали мир и покой. А теперь мы готовы разорвать друг друга до того, что едва сдерживаемся даже сейчас. — Закончил? — сухо ответила Рен, хотя его слова морозом прошлись внутри неё. — Я не хочу возвращаться к прошлому, ты мне противен. — О, мы ещё вернёмся к нему, ведь однажды я стану твоим палачом, потому что до сих пор люблю тебя и не могу позволить кому-то навредить тебе. И мне искренне жаль, что ты выбрала этот путь и повлекла за собой других, а теперь смотри, — Римару широки жестом указал на развалины бывшего идзакая, — смотри, к чему это приводит? Спор между Учихами закончился дракой, есть пострадавшие, но, к счастью, обошлось без убийств, однако кто возместит ущерб? Сколько непричастных людей осталось без работы? — Пускай Коноха сделает это, или вы недостаточно активно лижете ей пятки? — Однажды терпение нашего лидера закончится, Рен-чан, и тогда пятки лизать останется тебе. — Этот разговор мне наскучил. — До встречи, Рен-чан. — С лукавой улыбкой Учиха проводил стремительно отдалявшуюся куноичи. Разговор с Римару был сравним с валянием в куче помоев среди крыс и червей и всё нутро желало, как можно быстрее очиститься от всей этой мерзости, оставленной от его слов. Несмотря на свой несгибаемый характер, Рен чувствовала себя паршиво, будто сопливая девчонка, над которой каждый день смеялись сверстники. Ей было плевать на мнение окружающих, но только не тех, кто был ей близок, и отрицать, что Римару был так же близок, как и ненавистен, было бесполезно. Его слова всегда ранили её чувства, сколько бы она не пыталась стараться игнорировать это; каждый её вынужденный ответ на его колкости, оставлял неприятный осадок, но молчать, когда тебя ранит тот, кому когда-то доверял, было тяжелее всего. Когда-то он был её опорой, был рядом в трудностях, и они вместе могли закрыться от мира и мечтать о хорошей жизни, делясь фантазиями и радостями. Но их мечте не суждено было сбыться, потому что каждый видел путь к ней по-разному. Наполненное горечью сердце Рен рьяно искало свет в непроглядной тьме, но на этот раз свет действительно был. Одно лишь воспоминание счастливой и искренней улыбки Ханако, и то, с какой теплотой она всегда смотрела на неё, разогнало сгустившуюся тьму внутри Рен. Лёгкая улыбка на лице Учихи стала подобна пробивающемуся лучу солнца после протяжённой грозы. Вернувшись домой, Рен одолело какое-то странное чувство, чувство жизни и желания что-то делать помимо постоянных тренировок на полигоне. Всё давно привычное казалось непривычным и новым, словно она взглянула на всё под другим углом и это притягивало, но одновременно пугало. — Вернулась, наконец, — холодно произнёс Арима, сидящий в гостиной за столиком, нагромождённом кучей бумаг. — Как твоё задание? — Да так сразу и не расскажешь, — с энтузиазмом ответила Рен, что явно удивило брата, ведь обычно она отвечала одним словом и то неохотно. — Понятно. А я работаю, как видишь, хотя у меня сегодня выходной, и я планировал сходить куда-нибудь развеяться. — В словах Аримы читался упрёк, словно он винит сестру в своём несостоявшемся отдыхе, но вскоре он заявил открыто: — Твои последователи устроили вчера драку в Ниватсудори, в результате чего мы получили огромный ущерб, кучу виновников, с которыми надо разобраться, а всецело кучу работы, которой могло не быть, поверх той кучи, которая уже была. — О нет, и ты туда же. Да как вы меня достали! — всё ещё угнетённая после разговора с Римару, Рен не смогла сдержаться, особенно, когда перед ней был другой близкий человек. — Почему вы все вините меня? Я бы не сподвигла людей к революции, если бы не было повода, вы сами кормили их ненависть, а я была первой, чья чаша переполнилась! — Да, Рен, ты была первой, и остальные увидели в тебе лидера, за которым можно идти. Они всегда будут прикрываться тобой, а ты всегда будешь в ответе за их действия. — Да горите вы все в адском огне! Как по мне, так лучше бы весь этот квартал сгорел до моего возвращения, ибо лучше так, чем каждый день жить в позоре! Ты... ты даже не знаешь, что я прошла за последние дни, и в тот момент, когда я хотела поделиться с тобой, как с братом, с одним из самых близких людей, ты сыпешь на меня обвинения! Знаешь, а катись и ты туда же, куда весь наш проклятый клан — в бездну! Дверь хлопнула раньше, чем Арима успел что-либо ответить, а на его лице закрепилось недоумение. Парень без промедлений вскочил с места и, за пару мгновений преодолев расстояние до двери, широко распахнул её, выкрикнув имя сестры, однако от неё не осталось и следа. В глазах Аримы отразилось сожаление за проявленную несдержанность, ведь, несмотря на всё, она и правда была его маленькой сестрёнкой. Вместо того чтобы обвинять её, разжигая лишь большую ненависть, он должен был до конца оставаться опорой и помогать ей преодолеть свой гнев. И сейчас, когда в её сердце появилась Ханако, шанс изменить Рен был как никогда высок, но Арима собственными руками лишь подкормил её тьму. С этими мыслями парень вернулся к работе, хотя работать теперь стало невыносимо из-за смешавшихся мыслей.***
— Ханако-сан, Ханако-сан! — детский возглас раздался из уст маленькой девочки с волнистыми волосами. — Эй, братишка, это сестрёнка Ханако! — Эмико?.. — Ханако узнала бы этот голос, даже не оглядываясь, но она была рада снова увидеть юных близнецов. — Тошики, Эмико... — не успела куноичи договорить, как дети набросились на неё с объятиями, и ей ничего не оставалось, кроме как широко улыбнуться и прижать к себе. — Как же я рада вас видеть. — Ты совсем пропала, — обиженно пробубнила девочка. — Мы так ждали тебя! — парень говорил с большим спокойствием, чем сестра. — Представляешь, я недавно побил старшекурсника! Наша техника — сильнейшая, — с гордостью отметил Тошики. — Я не сомневаюсь, что в будущем ты станешь великолепным шиноби. — Ханако положила руку на плечо парнишки, и в её глазах он читал искренность сказанных слов. — Но больше никогда не говори, что наша техника — сильнейшая, хорошо? В мире много сильных техник и каждый верит, что его — самая лучшая. Ты же относить так, будто она вовсе не сильная, потому что, только видя свою слабость, ты сможешь стать сильнее. Сильным никто не рождается, даже если ты рождён в клане Хьюга. — А наш сенсей говорил, что мы должны верить в свою силу и что мы не такие, как все и поэтому всегда занимали самые высокие позиции. — Что ж, тогда мы сегодня с вами прогуляемся в одно место, хорошо? — Ура, мы будем гулять с сестрёнкой Ханако! — внезапно воскликнула Эмико, чем напугала брата. — Спятила?! — буркнул Тошики на поведение сестры. — Ханако-сан, а меня мама начала обучать основам медицины, и недавно я помогла мальчишке, который упал с горки и ушибся. Его родители были так благодарны мне, и я решила, что хочу быть, как мама, ниндзя-медиком! — Ты умница, Эмико, однажды ты станешь первоклассным ирьёнином. — Ладно, сестрёнка, — резко вступил Тошики, подхватив Эмико за рукав, — нам пора по делам. Мы помогаем маме по работе, пока есть время, выполняем мелкие поручения. — Ну бывайте, — усмехнулась Ханако, отпустив детей, после чего добавила вдогонку: — И передавайте привет матери! Такие юные, полные энергии и энтузиазма, а главное — вместе. Близнецы. Это невольно натолкнуло Ханако на мысль о брате. Неужели, сложись всё иначе, они бы тоже могли бегать вместе, тренироваться и делить мечты? С другой стороны, вполне вероятно, что кого-то бы определили в побочную ветвь и кто знает, как всё бы обернулось для самой Ханако. Прежде всего, ей надо было выяснить правду у тех, кто не может её не знать — родители. Несмотря на многие тёмные моменты, Ханако было приятно идти по родным улицам, отличавшихся от остальной деревни более старым и традиционными домами и уникальной атмосферой, будто в этом месте никто не мог навредить ей. Хьюга были преданы деревне и с готовностью оберегали её жителей, пусть и смотрели на вещи через око бьякугана, что придавало им излишней самоуверенности. Дисциплина и честь клана Хьюга заставляла относиться даже к простым миссиям с максимальной ответственностью и провалы были недопустимы, а потому каждый член клана выкладывался на полную и считал смерть лучше позора, даже если этой смерти можно избежать, и она не сделает мир лучше. Родной двор встретил запахом садовых цветов, среди которых больше не было запаха цветущей сакуры, но теперь деревья могли похвастать обилием зелёных листьев, обладавших собственным уникальным ароматом и неповторимыми красками. Сад цвёл и благоухал, отражая любовь хозяйки, которая годами заботилась о своём детище. Фусума тихо отодвинулась, и в дом вошла Ханако, первым делом ощутив запах жареного мяса со специями и риса с овощами. Этот запах всегда мог пробудить в ней зверский аппетит, но сегодня настроение девушки было хмурым, ведь скоро ей предстояло узнать правду; правду, наводящую трепет и страх. — Дочь! — радостно крикнула Кэори, едва показавшись из их с мужем спальни. Она знала, что задание, на которое отправилась Ханако, было очень опасным, и всё это время ей оставалось всеми силами верить в её возвращение, поэтому видеть дочку живой и здоровой было несравнимо ни с чем другим. Кэори бросилась в объятия так, будто её дочь вышла из тяжёлой комы, и Ханако понимала её чувства. Она ответила матери взаимными объятиями, уткнувшись носом в тёплую серую юкату, пахнущую едой, которая готовилась на кухне, и остатками цветов, оставшихся, по всей видимости, с её последнего визита в сад. Но самый приятный запах был — запах материнской любви, который отпечатался у любого ребёнка с первых секунд жизни, когда он только привыкал к окружающему миру, но уже тогда знал, что тепло той женщины, лежавшей рядом, — самое родное. — Всё в порядке, мама, — словно услышав тревожные мысли Кэори, ответила Ханако. — Дочь, — твёрдый голос отца прозвучал у входа на кухню. — Отец. — Ханако оторвалась от матери, вычитывая в глазах отца не только радость её возвращения, но и главный вопрос, который всегда интересовал его не меньше остальных. — Я вернулась. Я не опозорила наш клан и со мной всё в порядке, если это тоже тебя интересует. Лицо Хидеко слегка изменилось, и Кэори испугалась, что сейчас случится конфликт, но глава семьи промолчал. Вероятно, он увидел в глазах дочери причину её поведения, а может, спихнул на усталость, ведь задание и правда было серьёзным. — Ты, наверное, очень устала, — подметила Кэори, чтобы как-то разрядить атмосферу. — Пойдём на кухню, я как раз приготовила обед. Сейчас заварю расслабляющий чай, и мы вместе посидим, хорошо? — Да, мам. Я и правда устала, вы даже не представляете, что со мной было... — Ханако решила, что сейчас не лучший момент, чтобы всё вываливать. — Расскажешь за столом, я пока разложу всё, а ты помой руки. Собравшись за дзатаку в гостиной, семья приступила к ужину. Редко где Ханако могла насытиться отлично проваренным рисом и столь сочным мясом, если только не в приличном ресторане. Но даже несмотря на обилие еды, Ханако ела как-то неохотно, будто была не голодной, или эта еда была пресной и невзрачной. — Что с тобой? — поинтересовалась Кэори, не привыкшая видеть отсутствие аппетита у дочери. — Я бы предположила, что ты опять заглянула в Ичираку, но у тебя на лице написано, что что-то произошло. Хидеко молча согласился с выводом жены, но хотел, чтобы Ханако сама всё рассказала, а потому никто её не торопил даже в тот момент, пока она пыталась собраться с мыслями, чтобы не вывалить всё разом. — Мам, пап... — девушка подняла голову, одарив их строгим и решительным взглядом, после чего вздохнула и с полной уверенность в голосе объявила: — Это правда, что у меня есть брат близнец? От вопроса дочери в гостиной нависла настолько тяжёлая атмосфера, что казалось, будто время остановилось. Родители замерли, в их глазах отчётливо читалась растерянность и испуг, слова не могли собраться воедино, чтобы дать очевидный ответ. — Откуда ты узнала? — дрожащим голосом спросила Кэори. — Я встретила его на задании. Мы сражались, и он... он чуть меня не убил, но остановился в последний момент. — Ичиро! — Слёзы налились в глазах Кэори и ручьём скатились по щекам. — Быть не может, но... — Довольно, жена. — Хидеко, наконец, нашёл в себе мужество и силы поднять страшную правду, которая долгие годы оставалась лишь страшным сном. — Видимо, судьба любит злые шутки, раз вы встретились. — Так значит это правда, — взволнованно ответила Ханако. Её сердце трепетало и больше не могло сдерживать себя в желании узнать всё. — Но почему вы не рассказали мне сразу? — Потому что эта история пропитана позором. Моим позором! Как ваш отец и глава семьи, я не смог уберечь собственного сына! — громкие слова Хидеко заставили Ханако молча выслушать рассказ отца. Её сердце бешено колотилось, а неуёмная дрожь охватила всё тело. — Это произошло, когда вы с Ичиро были младенцами. Тогда на нас напали какие-то люди, их целью было похитить чистокровного ребёнка с бьякуганом и поэтому они похитили твоего брата. Я... я... — было заметно, что эти слова давались Хидеко с большим трудом, — я преследовал их до самой границы Страны Огня, пока не встретился с ним... Гоэмон... за всю жизнь и по сей день я не встречал кого-либо настолько сильного. Но он сохранил мою жизнь, сказав, что у меня осталась дочь, о которой я должен заботиться, но мой сын, Ичиро, отныне принадлежит ему и что это великая честь. Мне пришлось смириться с поражением только ради тебя, дочь, хотя на самом деле я должен был умереть, чтобы не нести этот позор всю мою жизнь. Кэори разразилась горьким плачем, но мужчина находил в себе силы, чтобы оставаться холодным, несмотря на раздирающие внутри чувства. — Наш сын, — сквозь слёзы проронила Кэори, обращаясь к дочери, — Ичиро, каким он стал? — Не важно, каким он стал! — отрезал отец. — Он более не наш сын. Мы потеряли его, когда те люди отняли его у нас и воспитали по своим законам. — Как ты можешь так говорить?! — не выдержала Ханако, что напрочь осадило Хидеко. — Он всё ещё ваш сын, он мой брат, о котором я не знала! Почему вы молчали о нём?! — Потому что было лучше, когда мы позабыли о том дне, как о страшном сне. Потому что, узнав об этом, ты бы бросилась на его поиски! Ты молодая и наивная, Ханако, ты видишь мир не так, как полагает взрослому человеку. — А, по-моему, это вы видите мир не так, как есть на самом деле! Видите только то, что выгодно вам, что хотите видеть! Вы смирились с поражением, а я не смирюсь! Ты сам так воспитывал меня, сам говорил, что смерть лучше позора, и пусть я умру, но я буду бороться до конца, потому что он мой брат! Может быть, для вас эти слова ничего не значат, но для меня это важно! — Да как ты смеешь так говорить! — Резко вскочил отец, напугав жену, но Ханако была настолько в гневе, что не боялась отца. — Ты умрёшь глупой смертью, и я не позволю тебе это сделать, я запрещаю тебе искать брата! — А я всё равно найду его, хочешь ты того или нет! — Ханако вскочила так же резко, как отец, и её решимость была неприступна. — Если вам плевать на собственного сына, не надо втягивать в это меня! Я одолею этого Гоэмона, если понадобится, но сделаю всё, чтобы вернуть брата туда, откуда его однажды забрали силой! — Одолеешь Гоэмона? Да ты сумасшедшая, ты даже не знаешь, на что он способен, а уже бросаешься столь нелепыми фразами. Я бился с ним! и поверь, этот человек — настоящий монстр! — Мне кажется, настоящий монстр тот, кто бросает тех, кто ему дорог! — Что ты сейчас сказала? — с холодной злостью спросил Хидеко, приняв слова дочери на свой счёт. — Пожалуйста, хватит! — закричала Кэори, положив конец семейной перепалки. Муж с дочерью в унисон переключились на бесконечно льющиеся слёзы матери, от неё разило неукротимой болью и добивать её было самым настоящим проявлением монстра. Оставаться в этом доме Ханако тоже не могла, ей было до невозможности тошно терпеть отца, хотя где-то в душе она понимала, что он просто боится потерять единственную дочь, как потерял сына. — Куда пошла? — грубо спросил Хидеко. — Проветриться, уж точно не брата искать. — Столь же грубый ответ дочери был вынужденно съеден отцом, и он не стал её останавливать.***
Уйдя из дома, Ханако отправилась на полигон, где выпускала пар, отрабатывая удары на манекене. Все её движения были отточены, и поэтому она даже не задумывалась над ними, это был всего лишь способ отвлечься и углубиться в себя. Она была настолько злая, что ей хотелось разнести этот манекен, а затем второй, и третий, и так до самого последнего. — Эй, наконец, я нашёл тебя! — тёплый мягкий голос, словно нежный бальзам, прикоснулся к мятежному сердцу девушки. — А, Ютака, это ты... — Едва я узнал, что ты вернулась, как поспешил к тебе, но тебя поймать сложнее, чем было ловить бездомных кошек, когда я был генином, — Ютака нелепо усмехнулся, понимая, что привёл не самый удачный пример, но Ханако улыбнулась в ответ, хоть её улыбка была лёгкой и печальной. — Что-то случилось? — Да ничего такого, просто я узнала, что у меня есть брат-близнец, а так всё нормально. — Что?.. Брат?.. Ты пытаешься меня разыграть? — растерялся парень, глядя в совсем невесёлые глаза подруги. — Но... в смысле брат-близнец? — Вот и я до сих пор не понимаю, как всю жизнь жила, даже не зная этого. — Погоди-погоди, но откуда ты узнала? — Ютака с волнением приблизился к Ханако почти вплотную, а его искренний тревожный взгляд умиротворял сердце девушки. — От него и узнала. А теперь и от родителей. Оказывается, нас разлучили ещё в детстве, когда его похитили. Отец не сумел... настичь виновников и остановил поиски, боясь за меня. А я... я и не знаю, что мне теперь делать. Ханако отступила назад, уперевшись спиной в манекен, и медленно сползла на корточки. Ютака поспешил сесть рядом, ему не терпелось во что бы то ни стало вновь восстановить жизнерадостную улыбку на её лице. — Я и не знаю даже, что сказать... если бы я узнал, что у меня вдруг есть сестра, я бы, наверное, захотел её найти... а может, и нет. Мне сложно судить, но одно знаю точно — не гонись за прошлым. Кто тебе сказал, что сложись всё иначе, было бы лучше? Но что бы ты не выбрала сейчас, я знаю, что ты выберешь верный путь, потому что знаю, кто такая Хьюга Ханако и на что она способна. — Заботливый тон и наполненный теплотой взгляд Ютаки восстанавливали мир внутри Ханако. Именно эти слова были ей нужны: понимание и поддержка, она хотела видеть людей готовых идти вместе с ней, не спрашивая дороги, отдаться на волю случая. — Спасибо, Ютака. Большое спасибо. — Тонкая улыбка постепенно обретала свет на её лице. — Лишь бы ты была счастлива. — Парень подвинулся вплотную к Ханако и закинул руку через плечо, что всё меньше походило на простое дружеское объятие. — Я всегда буду за тебя, даже если против тебя будет весь мир. — Заметив, что его слова вызывают у девушки смущение и неловкое чувство, он поспешил сменить тему. — Кстати, я пришёл попрощаться на какое-то время. — О чём это ты? — резкая реакция Ханако дала понять, что у Ютаки отлично получилось перевести тему. — Меня отправляют сторожить северную границу страны. Говорят, вы там таких дров наломали, что от Страны Молнии можно теперь ожидать чего угодно. — Вот как, — в голосе Ханако зазвучали печальные нотки, ведь присутствие Ютаки всегда было её собственным источником света. — Эй, ну чего это ты опять раскисаешь? Всего-то пару месяцев, может, больше, не прощаемся же. — Наивная улыбка парня была лишь для того, чтобы не думать о плохом, ведь для шиноби каждое задание может стать последним. Каждый раз, когда они с Ханако расходились, им оставалось только молиться, чтобы встретиться снова, улыбаться друг другу и гулять под небом. — А как вернусь, обещаю, что приглашу тебя в наше любимое кафе, и мы хорошенько отдохнём, ты только береги себя и не делай глупостей, хорошо? — Ты тоже, Ютака. Парень напоследок прижал Ханако крепче, будто этим они скрепили данные друг другу обещания, а затем отпустил и поднялся, взглянув на небо с таким чистым взглядом и детской улыбкой, что девушка будто заразилась его оптимизмом. — Мне пора на сборы, завтра утром мы уже покинем Коноху. Чтобы ты не предприняла, я буду верить в тебя даже находясь далеко. До встречи! Не дожидаясь ответа, Ютака умчался. Он не хотел тоскливых прощаний и закончил разговор на самой оптимистичной, насколько это возможно, ноте.***
В скором времени Ханако, как и обещала Тошики с Эмико, отвела их в то самое место. Вопреки всем детским ожиданиям, этим местом оказалось военное кладбище Конохи. Причину такого решения она не говорила им до самого конца, пока они шли вдоль неисчислимых памятных плит, которыми была усеяна огромная кладбищенская площадь. Большинство воинов было невозможно похоронить в родной деревне, поэтому их имена записывали на памятных плитах, куда можно было отнести цветы и фимиам, чтобы почтить память умершего. Кладбище всегда было важным местом, поэтому за ним следили должным образом, поддерживая это место в идеальном состоянии. Каждый день сюда приходили люди, почтить память павших шиноби, и это были не только их родственники или товарищи, а также незнакомые люди, которые хотели отдать дань благодарности за жертву, благодаря которой их дети могут спать спокойно. Пройдя почти через всё кладбище, и, вдоволь напитавшись мрачной атмосферой этого места, Ханако с детьми добрались до памятных плит жертв последней войны и остановились около одной из них. — Теперь ты нам объяснишь, зачем мы здесь? — сгорая от нетерпения, промолвил Тошики. — Да. Внимательно посмотри на имена людей, выбитых на камне. — Ханако стояла позади детей, словно их строгий учитель. — Но я всё равно не понимаю, — спустя полминуты беготни глазами по плите объявил парнишка. — Среди прочих здесь есть имена наших соклановцев. Ты хочешь сказать, что Хьюга не самые сильные, потому что тоже умирали на войне? — Нет, — вступила Эмико, которая тоже принялась разглядывать камень с именами. — Кажется, я поняла, что хотела до нас донести сестрёнка Ханако. Имена наших павших товарищей находятся вместе с именами других людей. Не имеет значения к какому клану мы принадлежим, потому что мы все часть одной деревни, поэтому никто не должен говорить, что он особенный. Я права, сестрёнка Ханако? Чёткий и искренний ответ ребёнка вызвал непередаваемую радость и гордость за подрастающее поколение. Прежде чем ответить, Ханако широко и мило улыбнулась, положив ладонь на мягкие волосы девочки. — Права. Не забывай этого, Тошики, не забывай, что все мы часть одной большой семьи и каждый уникален по-своему. Но ты тоже верно заметил, что Хьюга погибали на этой войне, а значит, нас можно победить даже с нашими техниками. Никто из нас не рождался сильным, мы все ими становились. Не забывайте это. — Я не забуду! — с весёлой детской улыбкой ответила Эмико. — Я тоже. — Решительный ответ Тошики обрадовал Ханако, ведь парнишка принял её наставление со всей серьёзностью. — Эй, Ханако-сан, — взволнованный тон Эмико тут же отвлёк на себя внимание куноичи. — А это не та девушка, которая на нас напала в прошлый раз? Последовав за взором девочки, Ханако убедилась, что глаза её не обманули. Рен подошла к одной из таких плит, заметив присутствие подруги ещё раньше. — Ну ведь она не станет нападать на нас здесь? — Напуганная Эмико спряталась за Ханако, крепко сжав ткань её кейкоги, а Тошики остался стоять впереди, как настоящий воин, готовый грудью прикрывать тех, кем дорожил. — Не станет. Ждите меня у выхода, а я поговорю с ней. — Ну вы ведь не станете... я имею в виду даже в другом месте? — В глазах Тошики читалась неподдельная тревога, и это позабавило Ханако. Он не хотел, чтобы та, кого он считал старшей сестрой, дралась с кем-то вроде таким беспринципным и опасным противником. — Да не переживайте, всё в порядке, — усмехнулась куноичи и легонько подтолкнула детей в сторону выхода. — Кто первый добежит, тому куплю мороженое. — Чур я первый! — моментально среагировал парень. — Эй, так нечестно! — затем побежала и Эмико, продолжая ругать брата за то, что он побежал так резко. Видя, как они резвятся, играют вместе, иногда спорят и ругаются, но всё равно стоят друг за друга горой, Ханако снова задумывалась о брате, но потом её мысли прервало воспоминание слов Ютаки, и она вдруг осознала, что он и был тем самым братом для неё, с которым они с детства были вместе, играли, ссорились и мирились. Вскоре внимание Ханако вернулось к Рен, которая до сих пор стояла у плиты, привязав взгляд к конкретным именам. В этот момент девушка будто отключилась от происходящего вокруг, словно мир заканчивался за пределами кладбища и самое важное было здесь. — Кенджи Учиха и Норико Учиха, — прочла Ханако, определив, куда был направлен взгляд Рен. — Третья мировая война шиноби. Твои родители? — Да, — невзрачно ответила Рен. — Как они погибли? — На границе со Страной Молнии. Попали в засаду вместе со всей своей группой. Никто не выжил. Кто-то их предал. — Последние слова вызвали особую злость у девушки. — Мне очень жаль. Поэтому тебя прозвали Акаикава но татсу? Ты отомстила за своих родителей, убив всех шиноби Облака? — Да. Но я так и не узнала, кто был предателем. — Твои родители не убежали, даже, когда знали, что им не выжить, они были героями. В следующий раз, когда приду в это место, я почту их память. — Спасибо. — Я планирую прогуляться, не хочешь со мной? Я могу подождать, пока ты... пообщаешься с родителями. — У тебя уже есть компания. К тому же они боятся меня. — Как раз самое время исправить это недоразумение. — Тёплая улыбка Ханако, по которой успела соскучиться Рен, согрела сердце Учихи, и ей захотелось продлить этот момент. — Ну же, давай? Мы с тобой столько пережили, к тому же, когда мы останемся вдвоём, я бы хотела с тобой поделиться чем-то важным. Пожалуйста, не заставляй меня умолять тебя! Я куплю тебе мороженое! Хочешь, куплю два? — Ладно! — буркнула Рен. — С тебя данго. — Да сколько захочешь! — Ты не представляешь, сколько я могу хотеть...***
— Эй, а она что здесь делает?! — возразил Тошики, покосившись на Рен. Сама куноичи оставалась невозмутимой, понимая реакцию детей. — Всё в порядке, она с нами. — Нелепо улыбнулась Ханако, пытаясь усмирить возгоревшийся пыл парнишки. — Что?! — одновременно удивились дети. — Мы теперь с ней в одной команде, так что не переживайте. — Шутишь? Да она нас чуть не убила тогда! А Рензо-сан?.. — С Рензо всё в порядке, он лично признал этот инцидент закрытым. Ваши беспокойства... — Обоснованы, — неожиданно для всех вставила Рен. Но к ещё большей неожиданности она подошла к детям и опустилась на колено. — Тогда я действительно хотела причинить вам вред в отместку за ребят из нашего клана и это повлекло за собой цепочку неприятных событий. Прошлого не изменить, но у меня не было такой мудрой наставницы, как у вас. Ханако простила меня, а что насчёт вас? Широкое высказывание Учихи привело в ступор не только детей, но и их сэмпая. Некоторое время дети пытались осознать происходящее, и первой решилась Эмико: — Наша деревня — одна большая семья! Я не держу на тебя зла. То, с какой лёгкостью ответила девочка, заставило улыбнуться даже Рен. — Я не могу простить того, кто хотел причинить вред моей маленькой сестрёнке, а также сестрице Ханако. — Ты такой вредный, братик! — буркнула Эмико, показав брату язык. — Ты прав, парень, — ничуть не оскорбившись, продолжила Рен, — я ведь тоже не прощу тех, кто однажды пытался причинить вред Ханако. Ты рассуждаешь, как настоящий шиноби. — Эй! — послышался грубый женский тон со стороны. Всеобщее внимание переключилось на девушку в чёрном плаще с коротким рукавом и длинными каштановыми волосами. Девушка, будто никого не замечая, стремительной походкой направилась к детям, попутно ругаясь. — Почему я должна искать вас по всему городу, не хотите объяснить?! — Но сестрёнка Кохаку... — тоненько промолвила Эмико, но старшая сестра была непреклонна перед детскими чарами и даже не дала девочке договорить. — Сначала напрашиваетесь в помощники, а потом исчезаете, а мне за вами бегать, как будто у меня других дел мало! — Угомонись, это я их задержала, — заступилась Ханако, выйдя вперёд, но настырную девушку её присутствие раздражало ещё сильнее. — Ну естественно без тебя здесь никак! Опять строишь из себя пример для подражания? Потащила детей на кладбище мантры читать? — Какие-то проблемы? — присоединилась Рен, и её тон был вовсе не дружелюбный, в отличие от Ханако. Кохаку ответила Учихе дерзкой ухмылкой и подошла почти вплотную, отчего напряжение между ними возросло до предела, будто над ними нависла огромная туча, извергающая бесконечный каскад молний. — Да, проблемы, и одна из них — вы, уложившие моего товарища в госпиталь с тяжёлыми травмами. К случаю, я могу подогнать и тебе местечко. — Кохаку! — не выдержала накала страстей Ханако, ведь конфликт между двумя импульсивными куноичи мог в одночасье перерасти в настоящее побоище с кучей новых последствий. — Чё? — злобно усмехнулась девушка, бросив надменный взгляд на Ханако. — Боишься, что твоя подруга не покинет кладбище живой? А как по мне, тут ей самое место. Это ведь она напала на моих брата и сестру, или я ошибаюсь? — Сестра, прекрати! — выступил Тошики, пытаясь оттянуть Кохаку за руку, но девушка тут же высвободила её из неокрепшей хватки брата. — Пожалуйста! — взмолилась Эмико со слезами на глазах. — Ладно-ладно, только не ной. Вечно ты ноешь, аж смотреть противно. Хочешь стать куноичи, перестань ронять сопли по каждому поводу. Пойдёмте, я отведу вас к матери. А с тобой, — Кохаку вновь вонзилась взглядом в Рен, — с тобой мы ещё поговорим. Дерзкое высказывание так и осталось без ответа, впрочем, Кохаку и не нуждалась в нём. Рен проводила взглядом уходящую куноичи, от которой так и несло самоуверенностью. — Кого-то мне она напоминает, — усмехнулась Ханако, привыкшая к невыносимому характеру Кохаку. — Ей голову полечить надо, — никак не могла угомониться Рен. — Да-да, ты себя-то вспомни: «С тобой мы ещё не закончили», — Ханако проявила отличные актёрские навыки, спародировав слова Учихи после их схватки на набережной. — Ой, всё! — Учиха подхватила шутливый настрой подруги. Портить и без того паршивое настроение из-за очередного нелепого конфликта было ещё более нелепо. — Кстати, а что там с моим данго?***
Закупившись сладостями, куноичи взяли путь на Лунное озеро — любимое место Рен. То самое озеро, где луна отражается даже в пасмурную погоду, вызывая благоговение и необъяснимое чувство покоя, будто треволнения так же не находят отражения в этом месте и остаются где-то позади. Путь не был близким, но серьёзный разговор девушки оставили на момент прибытия, поэтому говорили на самые разные насущные темы, от белок, нередко встречавшихся на пути, до новостей из столицы и своём опыте пребывания там. Солнце почти подобралось к горизонту, скрывшись за слоистыми облаками, вторящими вечерней синеве. Багровое зарево пробивалось сквозь тонкие щели между ними, оставляя перламутровый румянец. К тому моменту Рен с Ханако уже успели расположиться на лесной опушке, наблюдая за гладкой водой, в которой отражалось потускневшее небо, перламутрово-синие облака и осколки солнечных лучей, обещающих вернуться завтра во всём своём блеске. Сверчки уже начали монотонную симфонию, которую можно было слушать без конца, наслаждаясь запахом полевых цветов, среди которых были примечательны желтоцветы, из которых делают немало лекарств полезных для сосудов и сердца, а также успокаивающие бальзамы. Общение на фоне магических красок и мелодий природы приобретало насыщенный тон, и девушки, наконец, поймали тот самый момент, когда можно и нужно было выговориться о последних событиях, после чего на душе наступила неповторимая лёгкость. — Как же хорошо. — С блаженной улыбкой развалилась Ханако, проведя ладонью по мягкой, податливой траве. — Вот так бы и лежала тут целыми днями, и никаких тебе войн, заданий, каждое из которых может стать последним. — А мне нравится. — Рен сидела, вытянув ногу, и держала в руке недоеденный шарик данго на палочке. Лёгкий ветерок иногда покачивал пряди в форме кисточек в волосах девушки, а сама она глядела куда-то вдаль. — Так я ощущаю жизнь более ярко, а иначе ты перестанешь ценить эти моменты. Сложные задания, испытание выдержки, смертельные сражения, одно только осознание того, что всё можно потерять, заставляет моё сердце биться чаще. Всякий раз, выходя из пепла и огня, я прихожу сюда и наслаждаюсь жизнью, которую столько раз пытались отнять. Проживать день, словно он последний, ходить по лезвию ножа — вот она истинная жизнь шиноби, и меня она устраивает. Ханако вслушивалась в голос подруги так, будто он стал частью всеобщей гармонии этого места, и ей нравилось, даже несмотря на то, что её слова казались безумными. — Рен, — приподнялась Ханако, уперев ладони в землю, — тот день, когда ты заслонила меня, он всё ещё не выходит у меня из головы. Ты ведь не была уверена, что выживешь, но ты спасла меня. Зачем? Хождение по лезвию? Потерять жизнь ради безумного азарта? Учиха усмехнулась, но её взгляд по-прежнему устремлялся куда-то вдаль. — Ты единственная, кто принимает меня такой, какая я есть. Мы с тобой разные, но именно это нас и сближает, когда люди, казалось бы, имеющие столько общего, наоборот отталкиваются. Мне нравится это чувство наполненности рядом с тобой, чувство, будто я дома. А за свой дом я буду сражаться до последнего вздоха. — Мне тоже здесь нравится. Так не хочется возвращаться домой, да и тебе, наверное, так же. Слушай, а давай будем жить вдвоём? — резкое заявление Ханако заставило Рен отвести тот устремлённый взгляд и посмотреть на спутницу ошалевшими глазами. — А что? Будем снимать квартиру где-нибудь в нейтральном районе Конохи и тогда мы всегда будем дома. — О, нет, я не вынесу тебя каждый день, — усмехнулась Рен, а затем её лицо помрачнело. — Кроме того, что Учихам запрещено селиться за пределами своего района. — Оу, я не знала. — Теперь знаешь. Не переживай, мы с братом столько раз ссорились, что этим никого не удивишь. Когда вернусь домой, он скорее всего даже не вспомнит. Незачем ворошить прошлое, что было, то было, другого не дано. — Я нечасто ссорюсь с родителями, особенно с отцом. Хотя знаешь, я, кажется, поняла твои слова о хождении по лезвию. Быть может, пытаясь всё делать аккуратно и постепенно, я оставалась неуслышанной, но, если я попробую, как ты, пойти напролом, не бояться оступиться, жить так, будто сегодняшний день последний, может, тогда у меня получится повернуть застоявшийся механизм нашего клана. — И ты всегда можешь положиться на меня, — Рен ответила с доброй улыбкой, какой почти никогда не бывало на её лице. — Если твой брат так важен для тебя, значит, для меня это тоже станет важным, и никто не сможет помешать нам в погоне за мечтой. Услышав столь воодушевляющие слова Учихи, Ханако рассмеялась, вызвав короткое недоумение той. — Говорим так, будто нам по шесть лет. Хотя я и рада окунуться в безмятежное детство, при том, что в шесть лет я уже разбивала руки о манекены и бинты носила больше, чем любую другую одежду. — И правда. Помню, как училась метать кунаи и сюрикены, а на момент поступления в академию, я уже овладела некоторыми ниндзюцу. Мне было жутко скучно там, а тебя я помню, кстати, ты была любимицей среди учеников и учителей, а я считала тебя обычной зазнайкой и даже за соперницу не воспринимала. — Вот как? — вновь засмеялась Ханако, заразив Рен, которая, хоть и менее выражено, но всё же не сдержала короткого смеха. — Да-а, были времена, и всё так меняется. О, Рен, смотри, луна! В озере луна! — воскликнула Ханако, с удивлением заметив, что в озере она отражалась не только более ярко, чем на ещё не потемневшем небе, но она была полной, в отличие от оригинала. — Как так? Что это за волшебство? — Не знаю, сама всегда удивлялась. Об этом месте я прочитала в тайном свитке, где говорилось, что в своё время Мадара и Изуна приходили сюда, и именно здесь братья обрели свою легендарную силу. Я часто представляю, как они тренировались и, возможно, тоже о чём-то мечтали. В свитке написано, что за этим озером что-то скрыто и только тот, чьи глаза способны видеть большее, может узнать эту тайну, но сколько я не смотрела своим шаринганом — всё одно. — Может я попробую? Ханако поднялась и неспешно приблизилась к озеру, а Рен осталась на месте, с интересом наблюдая за подругой и заодно доедая последний шарик данго. Ханако активировала бьякуган и тут же замерла: луна, отражённая в воде, светилась синим цветом, если взять во внимание, что зрение бьякугана было негативное и не различало никаких цветов, кроме цветов чакры. Само озеро тоже слегка отдавало синеватым оттенком, однако, когда взор Ханако, подкреплённый силой додзюцу, устремился вглубь озера, она опешила ещё больше. — Вода! — воскликнула куноичи. — Она закончилась, а под ней какой-то проход. Только... в жизни такого не видела, Рен! Вода висит и не падает, а судя по её цвету, она наполнена чакрой. В пещере виден источник какой-то энергии, но я не могу понять что это. Проплыть туда не так просто. Рен молча наблюдала и внутри неё зарождалось два противоречивых чувства: смятение и удовлетворение. С одной стороны, Учиха пришла в негодование от множества потраченного времени и впустую возложенных надежд, с другой стороны, тайна, наконец, открылась, и Ханако спасла её от последующей траты времени. Странно только то, что в записях, добытых Рен, ничего не говорилось о том, что это должен быть бьякуган, ровным счётом, как и о шарингане речи не было. Кто-то предпочёл удержать истину в тайне, а упоминание этого места, как урочище для тренировок Мадары и его брата Изуны, лишь натолкнуло на ложный след и запутать хотел отнюдь не Учих. — Похоже, Рен, нам с тобой предстоит узнать эту тайну, к которой ты так стремилась. — Нет. Если бы это место было назначено для носителя силы шарингана, то его бы увидела я, а не ты. Возможно, мне там нечего делать, но я настоятельно рекомендую тебе не нырять прямо сейчас. Если это как-то связано с твоим кланом, найди больше информации, но не распространяйся: это место не зря скрыли.***
Юки но Куни находилась на огромном архипелаге к северу от Тсучи но Куни и Каминари но Куни, одна, несмотря на то, что Юки не входила в Великую Пятёрку, размерами она не уступала Мидзу но Куни, а военная мощь этой страны была неизвестна, так как они не принимали открытого участия в крупных военных конфликтах, но нередко предлагали услуги в качестве наёмных шиноби и те честь своего государства не посрамили. О культуре этой страны известно не так много, не больше, чем знать было положено. Земля на севере была суровая и снежная, окрашенная сосновыми лесами и разделённая высокими горными хребтами. Одной из именитых гор была гора Аматаками, куда путники захаживали редко и не без сопровождения шиноби. Всё дело было в том, что в этих краях обитало множество огромных диких зверей и таинственных ёкаев, которые редко принимали гостей. Ичиро брёл вдоль леса, с хрустом проминая нетронутый снег под ногами. Он довольствовался тишиной и морозным воздухом, приятно опалявшим лёгкие. На этот раз самурай не обременял себя чёрной повязкой, дабы сокрыть бьякуган от посторонних глаз, а поверх одежды надел волчью накидку мехом наружу. — Так-так. — Из-за одетой в снег ели вышел парень в сером длинном плаще с капюшоном, скрывающим его лицо. Ичиро остановился, но посмотрел в сторону человека со всем своим спокойствием. — Вот я и встретил тебя, убийца моего брата. Парень недобро усмехнулся и откинул капюшон. Он был точной копией Аобы, шиноби Акацуки, сражавшемся в Колизее. Ичиро оставался спокоен и не потому, что не являлся убийцей упомянутого Аобы, совсем не потому. — Аоки. Твой брат погиб, но не от моей руки. Его убил собственный напарник. — Вот как? — Лицо синеволосого шиноби вмиг посветлело. — В любом случае туда ему и дорога, а тебе я признателен, что согласился на мою просьбу. Я так и не смог убить его в прошлый раз, слишком уж наши силы... схожие. Проблемный был тип, скажу тебе, и совсем не то, что я бы хотел оставить после падения нашего клана Кумагаи. — Забавно, — Ичиро устремил туманный взгляд вперёд, его лицо помрачнело, — я отправился за головой твоего брата, а нашёл там свою сестру. И тоже не смог её убить. — Ну вот, давай я сделаю это? Так и сочтёмся. — Аоки, в отличие от близнеца Аобы, не получал удовольствия от сражений, он был его противоположностью, поэтому в его вопросе звучало желание поддержать товарища, нежели сыскать славу. — Нет. Мы встретились случайно, и пока она не переходит дорогу никому из нас, то и врагом не является. — Что ж, оно и понятно, вы ведь с младенчества брат и сестра, а мой братец родом из пробирки. Тогда я был достаточно глуп, чтобы заключить договор с этим Орочимару. Ладно, довольно болтовни, нас ведь Гоэмон-сама звал: у него для нас что-то важное. — Пойдём. Без лишних слов они оба продолжили путь сквозь ледяную стихию, и Аоки чувствовал себя в ней вполне уютно и с толикой грусти даже вспомнил, как годами ранее они с Аобой вместе тренировались в заснеженных горах, а потом путешествовали и предлагали услуги в качестве наёмных шиноби, однако уже тогда Аоки заметил в брате маниакальный уклон и порицал его методы. Он ведь знал, что Аоба любил его и считал своим братом до последнего, даже когда пытался убить, и на тот момент у Аоки не было никого ближе него. Ичиро долгое думал о том, о чём думал бы любой на его месте — встреча с сестрой. Стоило признать, что она оказалась на редкость способной куноичи и столкнуться с ней ещё раз не сулило ничего хорошего, но столкнутся ли они снова? Несомненно. Вопрос в том, врагами они будут или судьба даст им право выбора? Ичиро слегка приподнял край губы, понимая, что судьба никогда не была благосклонна. Лес заканчивался на краю плато и там открывался вид на просторную долину, где среди гор и хвойных лесов река проложила извилистый путь до самого края. За чертой леса ветер становился яростнее, вздымая снежные саваны и остервенело разрывая их в клочья, как дикие псы загнанного зверя. На окраине белого пустыря замертво лежал огромный обезьяноподобный зверь с ярко багровой шерстью, бычьими рогами и длинным красным носом. На могучем торсе чудища в позе лотоса восседал мужчина с гривой густых каштановых волос, собранных в пышный, жёсткий хвост до самого пояса, и был он одет лишь в плотные тёмные штаны. Накаченный, покрытый видными шрамами торс равно противостоял злому, кусающемуся морозу, и не знал он поражения. Мужчина неотрывно смотрел вдаль, и даже шаги позади не заставили его шелохнуться. — Это же... Акабана?! — удивился Ичиро, подойдя ближе к огромному телу. — Да, — ответил мужчина, сидящий сверху. Его голос был твёрдый и властный, передающий непоколебимую волю этого человека. — Я три дня выслеживал его, чтобы загнать в ловушку. — Так это вы его убили? — Аоки подошёл ближе и восторженно оглядел зверя, отметив главный факт, — судя по цвету шерсти он пришёл в ярость, а в этом состоянии акабаны крайне опасны. — Никогда не стоит упускать возможность испытать себя. Борьба в каждой секунде, остановился — проиграл. — Кстати, говоря по поводу борьбы, что за задание вы хотели поручить нам? — Это от Сугавары Юдзуру: отправляйтесь в Коноху и освободите его пленённого брата Сугавару Тадао, после чего доставьте целым и невредимым в Гокуракуро, где я буду вас ждать. Это крайне сложное и ответственное поручение, которое я доверяю вам, поэтому я жду только победы. — Коноха значит? — ехидно усмехнулся Аоки и обратился к Ичиро, поймав его отрешённый взгляд, — кажется, у твоей сестры появилась отличная возможность перейти нам дорогу. Что будешь делать? — Сестры? — прозвучало сверху. — Я встретил её в Колизее, она тоже принимала участие, и по воле случая мы встретились в бою. Я победил, но убивать её не стал, — Ичиро отвечал спокойно, он знал, что Гоэмону, своему наставнику, он мог доверять, как собственному отцу, и не сомневался в обратном. — Ваша встреча была ожидаемой, но, признаться, не ожидал я, что она случится так скоро. Именно поэтому, Ичиро, я и хочу отправить тебя в Коноху, это станет твоим испытанием, ведь ты можешь встретить там свою семью. Каковы будут твои действия? — Моя семья здесь, среди вас. А тех людей я не знаю, и коли перейдут нам дорогу — убью без колебаний. Гоэмон не ответил сразу, но было понятно, что он улыбнулся. После мужчина поднялся во весь рост и одним точным прыжком приземлился на снег, став лицом к Ичиро. У Гоэмона были оранжевые глаза, подведённые чёрными тенями, и холодный тигриный взгляд, также он носил серьги и ожерелье в форме матагам. Подойдя ближе к самураю, он одобрительно улыбнулся и промолвил: — Это я и хотел от тебя услышать. Выполнив это поручение, ты докажешь, что достоин пройти последнее испытание и стать одним из нас, стать Рэйби. От слов, сказанных Гоэмоном, Ичиро заметно приободрился, ведь всё это время он тренировался и побеждал для того, чтобы, наконец, стать полноправным членом своей семьи, как Аоки и другие.