***
Ее первое письмо он получил летом после пятого курса. Она выражала соболезнования по поводу смерти крестного, а еще — свою радость от того, что они подружились. Ее письма всегда были такими. В них могло подниматься три, а то и четыре не связанные друг с другом и отличающиеся по настроению темы. Но Гарри был рад этой переписке. Букля летала к ней несколько раз в неделю. Дурсли злились, кричали, но после очередного столкновения с Темным Лордом, смерти Сириуса, Пророчества, на их крики было как-то плевать. Его комната давно превратилась в свалку из номеров «Ежедневного пророка», немногочисленных писем Рона и Гермионы, учебников, которые он мог выписать во «Флориш и Блоттс» и обрывков пергамента с его каракулями. К мнению Дурслей он стал относиться также наплевательски, как к порядку в самой маленькой спальне. Его первый номер «Придиры» ему прислала Луна, как, в общем, и все последующие. В ответ на ее письмо со свежим выпуском Гарри поделился, что никогда раньше не читал журнал ее отца (вранье, на пятом курсе он пролистал несколько выпусков и посчитал его совершеннейшей чепухой, но ради Луны он никогда ей в этом не признавался), и у него нет подписки. И следующий выпуск Альма, сова Луны, принесла вместе с выпуском за девяносто первый год. Луне показалось символичным прислать журнал, выпущенный в один из дней рождений Гарри. Шифровать письма Луна стала с подачи одного из корреспондентов «Придиры», написавшего, что «совы могут прочесть ваши письма». Гарри еще тогда понял, что это был один из членов Ордена, который так завуалировано советовал избегать опасных тем в корреспонденции, во избежание попадания любой важной информации в руки Пожирателей. Луна зашифровывала свои письма лучше всех, за шесть лет их переписки она стала в этом мастером. За то лето Гарри рассказал Луне все, что только мог. О многих их «приключениях» она знала лишь понаслышке или из сплетен, гуляющих по Хогвартсу. За месяцы существования Отряда Дамблдора с ней мало кто общался: она была странной, и даже соседки по комнате старались избегать ее и не делились с ней своими секретами. Гарри писал ей о Седрике, Сириусе и Римусе, о том, что видел в зеркале Еиналеж и о многих других мелочах. Луна как-то призналась, что не хранит его письма, сжигая их. У Гарри не было причин не верить ее словам. Одно из последних писем того лета он написал пляшущими человечками из рассказов о Шерлоке Холмсе. Когда они встретились в школе, Луна светилась восторгом — она записалась в маггловскую библиотеку, чтобы выяснить, кто такой Артур Конан Дойл. Рон и Гермиона удивлялись их дружбе, но с Луной было хорошо. На завтраках, после бомбардировок совиной почтой, она всегда подходила и вручала ему свежий выпуск «Придиры» с какой-нибудь зашифрованной запиской внутри. Записки были разного содержания: ее комментарии по поводу той или иной статьи (магглы не могли полететь на Луну без магии, ракеты явно строили эльфы, которые сами когда-то давно прилетели с другой планеты), замеченные странности преподавателей (профессор Флитвик всегда размешивает какао правой рукой, а сахар в чае — левой), пожелания удачи в матчах по квиддичу. У нее на все было свое мнение и удивительная способность говорить неудобную правду. Гарри в жизни не встречал таких людей. И ему это нравилось. А еще с Луной комфортно было просто молчать. Иногда они часами сидели у Черного озера, наблюдая за передвижениями Кальмара в воде, и в солнечные дни Луна гладила его щупальца. Часто Гарри и Луна ходили в лес кормить фестралов, и девушка жалела, что здесь не водятся морщерогие кизляки, так как они очень пугливы. Иногда к ним присоединялась Джинни. Они втроем делали домашние задания, или Гарри чертил схемы игр, (как это когда-то делал Оливер, но его схемы, в отличие от вудовских, никогда не работали как надо), или обсуждали статьи из «Придиры» (чаще всего старые выпуски, которыми Луна продолжала делиться). В такие моменты Джинни выдерживала не более десяти минут и переводила тему, или уходила, ссылаясь на встречу с подругами или Дином. Однажды, когда погода уже не потворствовала длительному нахождению на улице, и они втроем сидели, обложившись учебниками за гриффиндорским столом в Большом зале, Джинни поинтересовалась, как пахнет для него Амортенция. — Пирогом с патокой и деревом от рукоятки метлы, — признался Гарри. — А третий запах? Гермиона сказала, что запахов у этого зелья чаще всего три, — не сдавалась Джинни. — Не помню, — пожал плечами он. Как-то странно взглянув на него, Джинни перевела разговор на тему их с Луной доклада по Прорицаниям. Зимой на том же курсе, когда Хогвартс был украшен к Рождеству, а Гарри на пути встречались толпы девчонок (преимущественно группировавшихся под омелой), спасением служили тайные ходы и переходы. И Луна. Она не любила омелу из-за кишащих в ней нарглов. Она даже подарила Гарри амулет, отгоняющий их. (Гарри носил его под футболкой, в тайне надеясь, что на девушек тот тоже подействует). Между Роном и Гермионой творилось что-то странное, и Гарри старался не лезть к ним ни с советами, ни с задушевными разговорами. Они не стали меньше общаться из-за Луны, скорее наоборот: из-за Гарри и Джинни она нашла много друзей среди гриффиндорцев. И потому Гарри обрадовался, встретив в тот день Луну, которая утешала Гермиону. — Хочешь пойти со мной на вечер к Слизнорту? Эти слова вырвались у Гарри прежде, чем он успел обдумать их. Он слышал свой голос будто со стороны. К счастью, они были одни, и никто не мог слышать его слов. Луна удивленно посмотрела на него: — На вечер к Слизнорту? С тобой? — Ага, — подтвердил Гарри, и, неожиданно для себя замямлил что-то про то, что полагается приходить с кем-то, и они пойдут просто по-дружески. Он очень надеялся, что она согласится. Третьим запахом была типографская краска, которой всегда пахли пальцы Луны, ведь она довольно редко выпускала из рук «Придиру». — О, конечно, мне будет очень приятно пойти с тобой по-дружески! — согласилась Луна с такой счастливой улыбкой, какой Гарри ни разу не видел. Он раздумывал, не поцеловать ли ее прямо сейчас, а она спрашивала, не сделать ли ей разноцветные брови как у него. Все испортил Пивз со своими неожиданно правдивыми криками: — Обормоттер в Полоумную влюбился-я-я! Отчасти Гарри даже благодарен полтергейсту за его болтливость. Тот быстро разнес эту новость по Хогвартсу, и уже через час Гарри поцеловал одетую в блестящую серебристую мантию Луну на глазах у половины школы.***
Гарри тяжело вздохнул, переворачивая страницу и сверяя написанный шифр с ключом. Ошибок быть не могло. Его жена зашифровала список покупок. Мерлин, кому вообще может потребоваться красть список продуктов Гарри Поттера? Разве что какой-нибудь полоумной фанатке, которых, к счастью, с каждым годом становилось все меньше. Ответ он написал так полюбившимися Луне пляшущими человечками Конан Дойля, сообщая о том, что будет к ужину. Подозвав старушку Альму, которая закончила с предложенным ей угощением, Гарри привязал к ее лапе скрученный лист пергамента и выпустил сипуху в открытое окно.