— Стой, ты уверен, что стоит туда идти? — Сонхва одергивает друга, когда видит, как вместо того, чтобы уйти, Ким идет в крыло танцевальной кафедры. — Может, мне пойти с тобой? Эти двое… выглядят странно?
— Слушай, Хва, — Хонджун смотрит на блондина снизу вверх, ярко улыбнувшись, — я, все же, должен получить практику в шитье, на одних манекенах не проживешь, — младший не слушает слов Пака и уходит с дизайнерским рюкзаком на спине и папкой для будущих чертежей в руках. Честно, Ким и сам боится до чертиков близнецов. Единственный, кто внушает доверие больше всего, — Юн, чья улыбка выглядит куда презентабельнее, чем вечно спокойное лицо Хо. Хотя они действительно выглядят как дополнение, продолжение друг друга. Иметь близнеца,
наверное, круто.
/танцевальный зал №15/
— Юн, когда ты выполняешь это действие, тебе следует быть дальше от брата на полшага, — диктует хореограф близнецов, и те, будто послушные машины, выполняют нужные указания, и связка, во время которой они врезались друг в друга, была исполнена идеально. — Хорошо, первую часть танца выучили. Вам следует попрактиковать ее до автоматизма, а затем выучим вторую половину.
— Как скажете, Юджин-сонбэнним, — синхронно отвечают с поклоном близнецы, и учитель удаляется из танцевального зала, оставляя Чонов для практики.
Учитель забирает какие-то бумаги со стула, стоящего неподалеку от двери, и направляется в свою аудиторию, размышляя о близнецах. При таком раскладе и данных они могут достичь лучших результатов не только среди студентов, но и в будущем, раз собрались начинать карьеру танцоров. Их синхронность в движениях, эмоциях и словах поражает даже Юджина — одного из строжайших учителей и хореографов. Плохому танцору всегда что-то мешает, но эти двое… Для них нет никаких преград в движениях и изменениях. Он не помнит, чтобы Чоны хоть раз возмутились, и это достойно уваж-
— Ах, простите меня, пожалуйста, — в хореографа врезается Хонджун, роняя на пол листы, на которых были нарисованы наброски двух тел с разных ракурсов. На каждом из листков имелась пометка с пробелом вроде «
рост», «
ширина плеч», «
обхват груди» и другие.
— Ты из художественного? — рассматривая один из эскизов, спросил Юджин, а после пометок добавил: — Или из модельного?
— Второе, сонбэнним, — забирая набросок, проговаривает русоволосый и, поклонившись, исчезает за поворотом в сторону танцевальных залов, на что хореограф лишь пожимает плечами и продолжает свой путь в кабинет.
Хонджун готов проклинать весь этот день с самого его начала. Сначала толпа, потом близнецы, испачканный пиджак, завязанный поверх футболки на поясе, словно это обычная рубашка, а не часть дорогого набора, потом снова близнецы, и теперь еще раз они. Будто бы их в жизни каждые два часа на паре не хватает… Делать нечего, ведь так сказал сам декан, чьих слов не стоит ослушиваться. Ким глазами ищет нужный ему танцевальный зал, от каждого из которых слышится разная музыка, начиная знаменитыми классическими произведениями и заканчивая современными хип-хоп песнями, но все эти залы имели
другие номера… Хотелось зайти в любую другую комнату, но только не в ту, над которой зловеще красовалось число
'15'. Была бы воля актера, он бы дал деру, да поскорее, только вот никто больше не будет делать эти злосчастные костюмы, а выговор от декана ой как не хотелось получить.
— Хонджун, соберись, ты не тряпка, а парень! — сам себе тихо говорит Ким и нажимает на ручку двери, чуть ее приоткрывая. На него тут же волной выливается душный воздух и резкие биты знакомой песни молодой айдол-группы, под которую пол в зале почти трясся от частых прыжков и движений, что прекратились буквально спустя пару мгновений.
Студент прошмыгивает в дверной проем, тихо закрывая за собой и выглядывая из-за угла. Его челюсть, имей она огромные размеры, будто у щелкунчика, сейчас бы могла достать до пола от увиденного. Говорят, что на сцене люди сильно отличаются от настоящих себя, но Хон не знал, насколько. Уставшие и потные братья Чон сидели рядом друг с другом, часто и глубоко вбирая кислород через легкие и жадно глотая воду из бутылок. Джун сглотнул, кажется, слишком громко от увиденного, раз его заметил Хо и с ухмылкой стер с лица и шеи пот полотенцем.
— Юн, наш хен, наконец, соизволил прийти, — с сарказмом в голосе говорит брюнет, и шатен тут же оборачивается,
заставляя самые глупые мысли лезть в голову модельера.
— О, хен! — вместе с разворотом и яркой улыбкой младший Чон открывает вид на
сильно выпирающий сейчас кадык, чуть дернувшийся при очередном сглатывании парня. — Мы тебя ждали! Мы покажем тебе танец, а ты подберешь нам костюмы, хорошо?
Юн умеет уговаривать людей, это знает даже его старший брат, поэтому роль убеждающего словами всегда лежала на нем. Младший говорит о чем-то, а Хонджун пространственно кивает, взяв в руки карандаш и тут же делая наброски на готовые эскизы двух тел, точно повторяющие близнецов. Они симметричны во всем, что вызывает эмоцию удивления. Лицо Юна имеет ту же четкую линию губ, тот же укрупненный нос и детские щеки, чуть выпирающие из общего фона острых скул и вытянутого лица, что и его брат. И все же что-то в каждом из них не дает сомнений в том, что они, действительно, индивидуальности, а не глупые копии друг друга. Ким слышит, как музыка начинает играть сначала, и, набросив последние тени, берет в руки небольшую тетрадь с немного другими пометками. Среди обычных «
рост», «
обхват талии» виднеются вопросы «
стиль?», «
расцветка?», «
тона?», «
предпочтения?» и другое. Во время танца модельер следит за каждым плавным движением близнецов, делает пометки в тетради и кивает чему-то своему в голове. Его мирок внутри дает свои картинки, создает уникальный образ, дополнивший бы движения каждого танцора, подчеркнувший бы его отличие от другого. Хонджун на секунду останавливает карандаш, поднимая взгляд на танцующих Чонов.
Сейчас это совершенно другие люди, отдающие себя танцу, попадающие даже дыханием в ритм музыки. Актер следит взглядом за каждым движением рук, ног и всего тела и не замечает, как сам не просто смотрит ради пометок,
а откровенно пялится. Чоны только строят из себя лишь танцоров, которые не замечают этих
скользящих взглядов по собственным телам, переглядываясь и едва поднимая уголки губ в ухмылке. Ким все же ловит себя на глупой мысли и чуть трясет головой под конец танца. Юн и Хо знают, что их тела имеют привлекательность, и пользуются этим, пока музыка не заканчивается, и близнецы не берут в руки по бутылке воды.
— Хен, тебе понравилось? — Юн подходит к старшему и заглядывает в его листы с набросками, что тут же прячутся от его взора.
— Угу, — слабо кивает Хонджун, поднимая голову и вновь цепляясь за новые детали в лице младшего.
Юн красивый, особенно когда по его шее медленно стекает блестящая капля пота, а сонная артерия слабо пульсирует от частого сердцебиения. Ким сглатывает, коротко прибавляя «очень» к собственным словам. Он чувствует, как к щекам приливает кровь после улыбки близнеца, и это происходит то ли от жары,
то ли от легкого стыда. К ним подходит Хо, поправивший намокшие волосы и заставивший словить старшего звездочки от увиденного. По мощной шее одиноко скатывалось несколько капель пота, исчезнувшие под прикосновениями махровой ткани полотенца и заставившие обратить внимание уже на другой факт. Руки Хо —
отдельный вид искусства, потому что эти выступающие на бледной коже вены и фигурные пальцы доводят до точки кипения одним своим видом.
Хотелось бы ощутить их на своем теле и почувствовать себя хоть на каплю слабее… Так, хватит о таком думать.
— Ваше выступление очень… Красивое и энергичное. Мне оно нравится… Как зрителю… Кхм, так вот, завтра после занятий я хочу снять с вас мерки. А сейчас мне нужно домой, до встречи, — Ким быстро вскакивает с места и проходит до двери с легкой надеждой, пока его не окликивают.
— Хен, — синхронно говорят близнецы с улыбками, — мы проводим тебя.
Хонджуну ничего не остается, как согласиться.
