Соленая капля надежды

Костя открыл глаза, когда кто-то в который раз вторгся в подвал. Но этот кто-то даже по фигуре не напоминал Рудольфа — пришедший сюда человек был более высок и худощав. Голова болела ужасно. Незнакомец оперативно взгромоздил Костю на плечо и с тихой, неразборчивой бранью втащил вверх, а там и вовсе вынес из гаража. Парень на его плече даже не барахтался, видимо, совсем ничего не понимая. Так и было. Косте было не до того, чтобы противиться спасительной операции. Рассеянный взгляд скользнул по открытой крышке люка. Потом по бетонному полу, а там перед взором возникли приоткрытые двери гаража. Свежий воздух обдал лицо легкой ночной прохладой — приятной прохладой. На улице было невероятно хорошо. Костя ни на миг не закрывал глаза, слезно глядя на медленно проплывающий пейзаж: ряд гаражей, растягивающийся вдоль дороги кустарник и серый каменистый песок под ногами незнакомца. Внедалеке он увидел два горящих огня. «Кот» — первое, что пронеслось в его мыслях. На губах проявилась слабая, безжизненная улыбка. Он уже и не слышал пыхтение несущего его парня, полностью отвлекаясь на свои мысли. Когда его брякнули на траву, он лежал так же неподвижно, как и висел на плече, не в силах надышаться свежим, вкусным воздухом. Костя зарылся руками в влажную траву, сбивая на землю росинки, и отчего-то тихо засмеялся, сразу морщась от своего же смеха. Нервный голос незнакомца еле-еле касался Костиного слуха. Не до того было. Соловьи пели где-то над озером. Так громко… мелодично. В подвале таких звуков не было. Голова разболелась еще сильнее. Воздух. Надышался уже. — Ко-о-от… — восторженно протянул парень, медленно ползя по траве в сторону приближающихся огоньков. — Ко-о-от… — Тебя наркотиками качали что ли? А ну стоять. Незнакомец преградил путь, снова взгромождая Костю на свое плечо. — Я хочу к коту… Очень быстро на место приехало такси, и Костю загрузили внутрь. Для него время, проведенное на улице, тянулось тягуче медленно, но ему все равно было мало. Хотелось больше. Он уже чуть ли не засыпал на плече незнакомца, но все старался держать глаза открытыми. Прекрасный сон. Просыпаться не хотелось. «Может, это и есть смерть?..» — еще в такси Костя посмотрел на туго перебинтованную кровавым бинтом руку, прежде чем окончательно заснуть.

***

Утро выдалось неприятным. Костю кто-то крепко тряс и будил, в конце концов больно схватив за поврежденную руку. Вскрикнув, как ошпаренный, Костя отдернулся в сторону. — Хэй, белеска, проснись! Проснись, кому говорю! В глаза ударил яркий, ослепляющий свет. Все зарезало, закололо, защипало. Первое время глаз и открыть не мог, беспомощно тря их кулаками. Тер бы и дальше, если бы этот кто-то не схватил его за руки. — Не три. Не три! И Костя перестал. Часто моргая и щурясь, уставился на держащего его парня. Все тело сковало судорогой — страх возник из ниоткуда. Дьявол!.. Ангел? Может, все же ангел? Незнакомца со всех сторон обрамлял свет, как в добрых сказочно-религиозных фильмах. «Не огонь, а священное свечение» — мысленно утешал себя Костя. — Тихо! Ну тихо! Ну чего ты, бля, я же не Рудольф! Сядь. Ляжь. Не дергайся. Руку. Его голос и вправду был не такой бархатистый, как у Рудольфа. Немного грубоват, местами хриповат, но тоже приятный. Успокаивающий… родной. У Костиного отца был похожий голос, только говорил он более монотонно. — Солнце. — Что? — некто сдул со лба рыжие пряди, нахмурившись, но быстро отставил это дело, продолжая перебинтовывать схваченную руку. Заодно сразу и раны на обоих запястьях обработал, пока новонайденный успокоился. — Солнце, — повторил Костя, глядя на огненный цвет волос. Дьявол. Дьявол, превратившийся в ангела. Сейчас он видел все цвета неестественно бледными, утренний свет засвечивал привыкшие к темноте глаза, но все же его удивил цвет волос Солнца. Яркий, огненно-рыжий цвет. Костя так давно не видел никаких красок, кроме серо-зеленых стен и темно-синего матраса, который там таковым не казался. А тут рыжий. Он никак не мог оторвать взгляда от волос незнакомца, теряясь где-то глубоко в себе. — Да что ты, бля, такое… мыться. Сам помоешься, воняешь дерьмом. Прямо как там, внизу. Костю отвели в ванную и оставили наедине с душевой кабинкой. Там же на стиральной машинке лежал комплект белья, какая-то женская сорочка и полотенце. Как ни странно, с душем Костя разобрался быстро, хоть и мылся очень долго. Несколько часов подряд торчал под горячей водой, трясущимися руками вымывая себя везде, где только можно. Даже внутри постарался сполоснуться. Недавнее изнасилование всплыло перед глазами яркими и пугающими флэшбэками. Да, он согласился. Да, все было добровольно. Но разве хотел ли он этого на самом деле? Нет. Обстоятельства и ложная вера вынудили дать согласие и подстелиться. Теперь Костя жалел о том, что позволил Рудольфу получить желаемое. Зато понял другое. Раз он теперь не в подвале, а в душе, значит его оттуда забрали. Рыжик — точно не Рудольф. Отчего-то Костю все еще волновали ложные сомнения. Может, это на самом деле Рудольф? Одумался и забрал из подвала — выполнил обещание, послав вместо себя какого-то нового друга? И уже сейчас друг ушел, чтобы оставить их наедине. Рудольф извинится, как всегда приласкает и любовно прижмет Костину голову к груди, зароется рукой в отросшие волосы и привычно прошепчет что-то ласковое и утешающее. Но это «привычное» уже не будет таким сладким, как раньше. Костя понимал, что нужно бежать как можно скорее и как можно дальше. Но когда Костя вышел, его встретил тот же самый рыжий парень, что и в постели. Костя замер в ступоре, а Солнце сразу утянул его на кухню. Под столом спал большущий, лохматый пес — почти такой же солнечный, как и хозяин. Чау-чау. Рудольф говорил, что завел себе собаку. Это его собака? — Где Рудольф? — первое, что спросил Костя, садясь пить приготовленный для него чай. Солнце глядел на него слегка высокомерно, скрестив руки на груди. Хмыкнул и вздернул рыжими бровями. — Нет Рудольфа. Дома, наверное. Как ты попал в тот подвал? — Обычно. Костя не был многословен, словно у него был ограниченный словарный запас. Не смотря на незнакомца, сосредоточил тупой взгляд на столе. Дома. Если Рудольф дома, а Костя здесь, значит Солнце и вправду выкрал пленника и притащил к себе? Глаза ужасно ныли от обилия света и красок, а голова — от размышлений. — Мда… ты, конечно, очень разговорчив… — Мы встречались, а он меня потом туда… спрятал. Он трахаться хотел… очень. Хозяин дома хмыкнул, якобы неверующе, но взгляд говорил обратное. А потом как-то уж весело улыбнулся. — Пизда-а-а, у меня с ним, короче, свиданка должна была быть, — более весело проворковал Солнце, падая на соседний стул. — Он задерживался, а я прошел дальше, ему навстречу. Услышал твои писки, а когда Рудя вышел, пошел в гараж. Такой счастливый был, ничего не закрыл. Забыл, наверное. Как рука? Ты вены резал? Зачем? Костя не вдохновился его рассказом. Скривил губы и глотнул чая. Непривычная сладость стояла в горле. Зачем? И вправду, зачем вскрываться, когда живешь в чертовом подвале и не видишь ни дневного света, ни дальнейшей жизненной перспективе вне подвала?! — Зачем?! Зачем?! Как можно это спрашивать?! Просто, как можно быть настолько тупым?! Надо! Подохнуть хотел! По-дох-нуть! Все! Я ждал этого ножа! Зажигалки! Я молился на него! Чай темной лужей расползся по столу, а кружка откатилась куда-то в сторону Солнца. Костя подскочил на месте, но, почувствовав удушение в горле, глубоко вздохнул и сел назад, нахохлившись. Хозяин дома чуть поморщился и кинул на стол полотенце, посмотрев на Костю брезгливым и непонимающим взглядом. — Не смей. Орать. В этом. Доме. Упырок. Вылетишь, как пробка. А то и Рудольфу отдам. Хочешь? Хочешь? А я отдам. Прямо сейчас могу позвонить. Он будет рад поскорее забрать свою игрушку. Ответа не требовалось. Костя весь зажался, сцепив руки в крепкий замок и хорошенько прикусив язык. Понял все с первого повеления. Тело пробила дрожь, а на глазах снова навернулись слезы. Он и сам от себя не ожидал, что может так сорваться на своего спасителя. А тот еще и отчитал таким холодным, безразличным тоном, словно и вправду может отдать назад Рудольфу. В холодную темницу на старый матрас совсем не хотелось. — Эй? Белый… белеска, ну чего ты… все, успокойся, — Солнце сразу поднялся, с какой-то неловкостью тронув плечо сковавшегося парня. — Тебе, наверное, еще поспать надо… пойдем. — Простите… Солнце… — Ромка. Нет тут никакого солнца, — фыркнул, снова сдувая волосы, хоть те и не лезли в глаза, — а вон там Тока. Пес. А так ничего… бывает. Тебе же это… время надо. Как там. Я когда щенка своего брал, мне заводчик говорил, что ему надо а-дап-ти-ро-вать-ся, — помусолил на языке и скривился, положив Костю на диван. — Тьфу ты, бля, мудрено слово. Короче, тебе тоже надо это самое, ну ты понял. Солнце очень быстро ушел, а Костя еще долго лежал и смотрел ему в след. Взгляд сам плутанул в сторону, когда из-за стенки показал морду пес, лениво подбредая к дивану, чтобы обнюхать парня. Костя даже улыбнулся, подставляя собаке руку, правда, улыбка вышла уж слишком грустной и неестественной. Такой же солнечный пес, как и Рома. Костя даже не видел разницы между светлой с легкой рыжеватостью шерстью и огненными волосами Ромы — сейчас для парня все оттенки были похожи друг на друга, а то и одинаковы. В его глазах все было таким невзрачненьким и бледненьким, что становилось тошно, правда, восторг от новых цветов парень испытывал яркий и настоящий. Его рука утопала в плюшевой шерсти пса. — Ромка… Ромка… смешное имя у твоего хозяина… как ромашка, но Ромка… если твое имя Рома… то сиди на жопе ровно, — бубнил, почти что сваливаясь на пса, обнимая его. — А Ромуля — капризуля… Ромчик — пончик… Ромка — соломка…