Сто причин

Хельга не могла найти успокоения, расхаживая по своей комнате из стороны в сторону. Она была похожа на зверушку, которую вот-вот поймали в ловушку и сразу посадили в клетку: она старается выбраться на свободу, она не может найти успокоения, оказавшись в тупике, а ещё она пытается понять, что же, чёрт возьми, произошло. Солнце давно попрощалось с жителями Хиллвуда, погружая город в темноту, отдавая свою работу городским фонарям. Стрелки часов показывали за полночь, и в это время Хельга уже спала, отдаваясь во власть другой жизни: мир грёз, что был преисполнен её мечтами, страхами, прошлым и настоящим. Но Хельга не притронулась к снотворному, думая, что даже такие сильнодействующие таблетки не смогут успокоить её. Его голос, его близость, его привычка брать круассаны со сливками. Хельга то и дело прокручивала этот момент в голове, благодаря всех существующих и несуществующих богов, что Арнольд её не узнал. Было бы неловко и… больно, потому что, несмотря на то, что они расстались по таким пустякам, она продолжала нежно, сильно, страстно и до фанатизма любить Арнольда. Было сто причин, чтобы расстаться, тогда это казалось лучшим выходом, потому что они стали задыхаться в их токсичных отношениях: оба усложняли, оба напрочь забыли слово «компромисс», оба вели непонятную борьбу, когда нужно было только одно – любить. Девушка хаотичными движениями набрала номер, нетерпеливо дожидаясь, когда на том конце ответят: – Алло, – ответил сонный голос по ту сторону. – Я заболела, подмени меня завтра, – приказным тоном быстро проговорила Хельга, не контролируя почти свои эмоции. Это казалось сейчас чем-то нереальным. Ей отлично удавалось держать их под контролем, когда он был в своём грёбаном университете, но когда он посмел вернуться зачем-то в Хиллвуд, её контроль резко дал крупную трещину. – Что? Хельга? – Саймон тут же проснулся, услышал взволнованный голос своей коллеги. Такого голоса он ещё не слышал: да, она сейчас старалась изо всех сил держать его стальным, непроницаемым, чтобы ни на метр не подпустить к своей душе постороннего человека, но Саймон сразу же смог уловить едва заметные новые нотки её интонации. И если бы Хельга сейчас попросила его прийти к ней, то он бы пришёл: он чувствовал, что девушке нужна помощь… хоть чья-нибудь… – Нет, Мать Тереза, – Хельга почти уже не следила за своим языком. Ей просто нужно было быстрее закончить разговор и заглушить свои эмоции… или же ещё больше раззадорить? – Подмени меня, пожалуйста, – смягчилась девушка. – Да, хорошо, – обеспокоенно проговорил парень. – Что-то случилось? – Всё в порядке, – ответила Хельга, сбросила вызов и выключила телефон. Никаких лишних вопросов, никаких глупых и пустых ответов, никакого псевдо-сочувствия. Ей нужно было остаться с ситуацией один на один, так сказать, столкнуться лицом к лицу. В холодильнике одиноко стояла даже не открытая бутылка мартини. Когда-то давно она купила её на особенный случай: либо ей будет слишком хорошо, либо – слишком плохо. Глупо было надеяться, что в её жизни, на которую Хельга собственноручно нагнала множество беспросветных туч, пробьётся спасительный золотистый лучик солнца. Хельга в такой обстановке просто не могла быть счастливой или же… не хотела? Девушка, погасив полностью свет в комнате, села возле окна и налила в стакан мартини. Сделав глоток, она поморщилась: слишком сладко, но выхода не было. Ей нужно было хоть как-то отвлечься, чтобы не сойти с ума от нахлынувших чувств и эмоций. Сидя в темноте, которую разбивал свет фонаря рядом с соседним домом, Хельга задумалась в очередной раз, когда её жизнь пошла под откос. Когда Мириам заболела? Когда она не смогла набрать баллы для поступления? Когда они с Арнольдом пошли другими дорогами? Когда же? Жизнь Хельги была настоящим лабиринтом, который постоянно вёл то к одним дверям, то к другим. За каждой дверью крылось какое-нибудь воспоминание, очень важное для самой девушки. Но этот лабиринт настолько был страшным, настолько запутанным, что выхода из него не было. Сотни дверей, и все тупики. Она поочерёдно стучалась в каждую, двери приветливо открывались, и за каждой из них можно было найти свои цветы: где-то цвели ландыши, которые Хельга так любила, где-то розы, красивые, очаровательные и колючие, а где-то была бесконечная пустыня, усыпанная кактусами. – Ну, раз сегодня такое событие, то можно, – бессвязно проговорила девушка, наливая ещё порцию мартини. Она редко позволяла себе войти за дверь, где цвели ландыши: такие нежные и девственно белоснежные. Прекрасные и лёгкие, ароматные и по-своему красивые цветы. Хельга несмело открыла дверь и прошла внутрь, буквально утонув в лучах солнца. Лучи её счастливого прошлого, когда… она не знала бед. Единственный отрезок жизни, когда не хотелось выйти в окно, раз и навсегда покончив с бесполезной и бесконечной погоней за чем-то под названием жизнь. Хельга будто возвысилась над прошлой собой, которая с непривычной улыбкой шла в пансион после школьных занятий. Октябрь выдался донельзя прекрасным, несмотря на ранние холода. Горожане слишком рано достали в этом году зимние курточки и шапки, летняя резина автомобилей сменилась на зимнюю, потому что начали появляться первые тонкие корочки льда. Пару дней назад посыпал снег, правда, шёл он от силы полчаса, но этого хватило, чтобы понять: скоро зима. Похолодание в октябре – явление для Хиллвуда непривычное, пожалуй, последний раз нечто подобное можно было наблюдать лет двадцать, а то и двадцать пять назад. Но всё же октябрь был по-настоящему прекрасен для девушки со светлыми волосами, которая спешила к себе домой. Домой… Это слово не вызывало отвращения, не вызывало страха, не вызывало тихого отчаяния. Это настоящий дом: с горячей едой, с постиранным бельём, со здоровой атмосферой и с Арнольдом, который немного приболел. Хоть он и рвался в школу, Хельга всё же убедила его остаться дома, чтобы не заразить смертельным вирусом под названием простуда школьников. Было холодно, но улыбка Хельги будто могла согревать её саму. Всё было настолько хорошо, что даже сложно было поверить, что это жизнь самой Хельги Джи. Патаки, а не какой-нибудь чёрно-белый фильм со счастливым концом. Сначала девушка даже боялась радоваться и хоть как-то проявлять собственное счастье, чтобы не потерять его… или не проснуться, ведь только в её очаровательно нежно-розовых снах она могла быть с Арнольдом. – Я дома, – оптимистично сказала Хельга, зайдя в свою комнату пансиона. Мириам подошла к дочери, обняла её и поцеловала в макушку. – Сегодня ты долго, – Хельга даже удивилась тому, что мать заметила это. Обычно такая рассеянная и невнимательная Мириам ничего дальше своего носа не замечает, а тут она обратила внимание на какие-то минуты. И это обрадовало Хельгу, потому что Мириам медленно, но верно боролась не только с алкоголизмом, но и сама с собой. – Я приготовила небольшой ужин. К сожалению, мне пора на работу, так что поужинай с Арнольдом. Мириам устроилась уборщицей в одну компанию. Несмотря на её феноменальные возможности, позволить большее, увы, женщина не могла. Ни образования, ни опыта, да ещё и клуб АА, в котором она числилась. Даже за кассу Мириам не рисковали брать, поэтому пока мать и дочь довольствовались тем, что есть. – Ладно, – Хельга достала из сумки несколько книжек и с огромным нетерпением помчалась в заветную комнату – его комнату. – Я, смотрю, ты ещё жив, – с усмешкой произнесла девушка, пройдя внутрь. Арнольд лежал под одеялом, читая какую-то очередную фантастику. Отложив книгу в сторону, он улыбнулся Хельге и встал, чтобы обнять. Она с охотой приняла столь тёплые объятья. Он рядом, и этого было уже достаточно, чтобы лишний раз улыбнуться. – Как прошёл день? – Как обычно: полный отстой, – Хельга чуть отстранилась от него, однако объятья не разрывала. – Но сейчас уже лучше, – нежно проворковала она. Она столько лет сдерживала себя, храня свою тайну. Ей много хотелось сказать Арнольду, много хотелось отдать и подарить. Всё, что она копила долгие годы, постепенно отдавала ему, но тем не менее именно она чувствовала себя голодной: ей казалось, что отдаёт слишком мало, но при этом боялась обрушить на него целый ком собственных чувств. Поэтому Хельга дозировано дарила ему всю свою нежность. – У тебя холодные руки, – деловито заметил Арнольд, посмотрев на руку своей девушки. – Да? Я даже и не заметила, – Хельга даже не взглянула на свои ладони. – Я согрею. Не хочу, чтоб ты болела, – Арнольд коснулся губами её холодной кожи. «Нет!», – резко вздрогнула Хельга, чуть не уронив стакан с мартини со стола. Она словно впала в своеобразный транс, где не было обжигающей реальности с тусклыми фонарями и раздражающим майским воздухом. Запах алкоголя резал нос, а его вкус вызывал стойкое отвращение. Но несмотря на всё это, девушка сделала глоток: ей было невероятно больно от собственного прошлого, которое вновь принялось раздирать душу в клочья. Хельге казалось, что она достаточно измучена, но, видимо, нет. Душа ещё цела, значит, она может чувствовать, значит, она может вновь терзаться, как несчастная птица в клетке. «Я добью себя до конца». Она перенеслась на несколько недель вперёд. Тогда Хельга уже успела найти работу в том самом магазинчике. Арнольд по возможности ей помогал, чтобы Хельга не забрасывала учёбу и не отставала от одноклассников. Он делал за неё уроки, когда она задерживалась, он приносил ей еду на работу и термос с чаем. По вечерам он всегда встречал Хельгу, чтобы она ни в коем случае одна не ходила по улицам. Осенью темнело рано, и Арнольд не мог допустить того, чтобы Хельга возвращалась одна. Они обожали их вечерние прогулки. У Хельги обычно всегда было приподнятое настроение, ведь она чувствовала себя свободной после рабочего дня. Арнольд был рад снова находиться рядом с ней, держать её руку, слушать её тихий голос, который казался ему самым нежным, самым очаровательным и самым милым. Каждый раз парень смотрел на неё, будто видел впервые: этот взгляд выражал лишь искренние эмоции любви, счастья, радости, вдохновения и спокойствия. С ней Арнольд не чувствовал себя безмерно одиноким и несчастным. Даже письма родителей он читал уже не с такой остротой и в присутствии Хельги, которая могла его утешить одними только прикосновениями. – Ну-с, какие планы? Сегодня пятница: кино, кафе, прогулка или ещё что-нибудь? – настроение Хельги играло яркими красками, и это было сразу заметно по её оживлённому голосу и выразительному взгляду. – Я думаю, – Арнольд чуть опустил голову и слегка улыбнулся, – я думаю, мы можем придумать что-то новое, – тихо сказал он, не рискуя посмотреть на девушку. – О, нет, я так и знала: ты хочешь поиграть со мной в «Эрудита», – Хельга изобразила страдальческий вид. Арнольд обожал эту игру, его подсадили Джеральд и Фиби, а Хельга ненавидела всё это занудство. Нет, бесспорно, она могла бы выиграть, но игра не вызывала у неё даже банального интереса. Арнольд сотни раз предлагал ей сыграть, и она сотни раз отказывалась. – Да нет, это не «Эрудит», – Арнольд рассмеялся, зная, что при одном только упоминании Хельга начинает беситься. – Надеюсь, тебе понравится. Пансион утопал в непривычной тишине. Хельга настолько была впечатлена этим, что даже не решалась нарушить возникшее спокойствие в этих стенах. С одной стороны ей было не по себе, причём, настолько, что её кожа покрылась мурашками. Но с другой она была рада остаться только вдвоём с Арнольдом, не боясь, что кто-нибудь зайдёт в комнату не вовремя, не раздражаясь от очередных разборок. Идеальная тишина для… идеального момента. Арнольд долго готовился к этому моменту, но, в итоге, решил, что не будет наводить лишний пафос, чтобы впечатлить Хельгу, потому что её невозможно впечатлить напыщенностью. Она любит всё простое, естественное, но в то же время захватывающее. И парень решил просто отдаться чувствам и этому моменту. Как только они перешагнули порог его комнаты, Арнольд немного растерялся. В своей фантазии он представлял, как поцелует Хельгу, как медленно подведёт её к постели, как будет целовать и ласкать её, чтобы она забылась в прикосновениях, в ласках и в целом во всей атмосфере. Но реальность как обычно всё ставит с ног на голову: он ощущал себя донельзя смущённым, оказавшись не таким смелым и решительным. Он боялся всё испортить, боялся, что она не готова, хотя Хельга не раз намекала ему, боялся, что ей будет как минимум неприятно. Арнольд, вдохновлённый всей затеей, на эмоциях совсем не подумал о таких нюансах. И все мысли промчались в его голове буквально за несколько секунд, потому что Хельга успела только снять с себя рюкзак и положить его на его красный диван. – Может, включим свет? Тут так-то темно, – с усмешкой проговорила девушка. – Нет, – сказал Арнольд и, сделав глубокий вдох, подошёл к ней. Первый раз в любом начинании – всегда самый страшный. Страх сделать что-то не так, ошибиться, всё испортить настолько велик, что вызывает неуверенность в себе и вообще во всём плане. Но Арнольд, который только взглянул на Хельгу, смог перебороть в себе и страх, и смущение, и любые сомнения. Он любил её, он чувствовал это, ведь, смотря на Хельгу в полной темноте, он ощущал, как эмоции постепенно овладевали его сознанием. От его взгляда, который отчётливо было видно даже в такой темноте, Хельга не могла пошевелиться. Что-то гипнотизировало её, сковывало, не давало даже вздохнуть. Всё тело млело, мысли путались, а потом и вовсе попрощались, когда Арнольд поцеловал её. Они тысячу раз уже целовались, но этот поцелуй был таким крепким, настойчивым и решительным, будто Арнольд пытался передать через него свою мысль. И Хельга всё поняла. Сквозь поцелуи она успела легко улыбнуться. Своими неловкими ласками она как бы давала согласие ему. Он понял. Они поняли. Они были согласны. Не было зажжённых свеч, не было лепестков роз, не было даже романтичной музыки на заднем плане. Вокруг царила лишь интимная темнота, которая сближала молодых людей, которая забирала их секрет себе. Над ними были звёзды, над ними было бесконечное небо, а внутри них зажигались новые чувства и ощущения. Вдвоём они ступали на новую ступень. Вся эстетика интимной близости, что раз за разом показывались в различных фильмах, была лишь иллюзией. На них не падал правильный свет, их тела не обладали идеальным загаром, а их стоны не выражали «все краски захлестнувшей страсти, перед которой не мог устоять даже фундамент дома». Нет. Всё было неловко, неумело и даже неуклюже, но это скрывало тонкое одеяло их чувств и их духовной близости. Тихие вздохи и стоны наполняли комнату, его волнение, её волнение. Горячий непонятный шёпот и снова поцелуи. Они ни разу не сказали, что любят друг друга в тот момент, но этого не требовалось. Порой слова бывают лишними, ведь намного красноречивее говорит обо всём язык тела. Они испытали сразу несколько противоречивых чувств, но тем не менее эта ночь действительно ещё больше сблизила их. Они были искренними друг с другом, ни капли фальши. Они старались передать как можно больше чувств друг другу, но даже сейчас им казалось, что отдать всё до последней капли не получилось, потому что было слишком много. Несколько минут они лежали, не решаясь даже посмотреть друг другу в глаза. Они, наконец, смогли заняться «взрослым» делом, о котором не принято было говорить вслух, о котором ходит столько легенд, сплетен, мифов и многого другого. Почему-то Хельга не чувствовала себя взрослой, когда устроилась на работу, но в ту ночь, закрыв обнажённое тело одеялом, она ощущала себя на несколько лет старше. Это так странно и так необычно. И Хельга сдалась. Она больше не могла сдерживать себя. Это был её персональный край, её бездна. Она разревелась: горько, отчаянно, взахлёб. Хельга не считала свои слёзы слабостью, но ей просто было неприятно проливать слёзы. Мокро, солёно, больно. Но то, что сидит в ней, с каждым днём становится только больше, не может находиться под расшатанным замком темницы. Хельга отодвинула стакан в сторону, сложила на руки на стол и уткнулась в них лицом. Она мечтала о машине времени, мечтала о былом счастье, мечтала, что всё само собой решится и её любимый Арнольд вот прямо сейчас постучит в старую дверь и скажет: «Эй, Хельга, не плачь, я с тобой, я рядом». Но спустя минуту, две и даже три стука не раздавалось, она продолжала плакать, не предпринимая попыток успокоиться. Да и что ей поможет успокоиться? Вернее, кто… Она знала ответ, прекрасно знала, и эмоции коварно нашёптывали ей, чтобы она набрала заветный номер или… даже пришла в знакомый пансион, где он наверняка сидел в своей комнате и слушал тихий джаз. Хельга на миг успокоилась и подумала, что это действительно хорошая идея: просто взять и прийти к нему. Без объяснений, без разборок, без всех ста причин и сложностей. Прийти и сказать: «Эй, Арнольд, я снова здесь, я рядом, я с тобой». Хельга была полна решительности, когда причёсывалась, когда надевала кремовый тренч, когда схватилась за ручку двери, но потом резко отступилась от этой глупой затеи. Девушка была слишком пьяна и слишком взволнована его приездом в Хиллвуд. Да, она безумно хотела его увидеть вновь, но не сейчас, не в таком состоянии и не в эту безумную для неё ночь. А вдруг он не один? А вдруг он даже не в пансионе? А вдруг… он больше не хотел её видеть после того, как Хельга игнорировала все его письма, СМС и электронную почту. Вдруг… он её больше не любит?..