Сто причин

Хельга много раз представляла их встречу: она постоянно думала, что скажет Арнольду при встрече, как будет стойко держаться перед ним, даже думала, какое платье наденет. Но всё оказалось совсем не так, как она себе представляла: он буквально застал её врасплох. Она была в старой пижаме, в пепельнице тлела сигарета со следами от помады, а на столе стоял стакан с недопитым мартини. Хельга была не готова, она была обезоружена. − Ну, здравствуй, Хельга… − как-то робко проговорил Арнольд, опустив взгляд. Он отвык смотреть ей в глаза. Её взгляд стал таким тяжёлым и чужим. Казалось, будто это какая-то незнакомая девушка, которую он видит максимум второй раз в жизни. Он её не узнавал. Нет-нет, Хельга внешне почти не поменялась, но от неё веяло отталкивающим холодом. Невозможно было поверить, что эти люди когда-то, совсем не так давно, пылко любили друг друга, обнимали друг друга в постели, сходили с ума от прикосновений. Будто это происходило в другой вселенной, где жили другие Арнольд и Хельга. − Да… привет, − Хельга была не меньше него смущена. Она сделала пригласительный жест, а затем закрыла за ним дверь. Всего на пару секунд она позволила себе некоторую слабость: пока она закрывала дверь, то успела зажмуриться, прикусить губу и сделать тяжёлый, глубокий вдох. Она сама отдала записку Джеральду, но почему-то бОльшая часть её души верила, а может, даже надеялась, что Арнольд никогда не придёт, не откроет дверь в прошлое, не заставит вдохнуть его аромат и на долю секунды погрузиться в сладкое прошлое. «Что сказать? Что дальше?», − пронеслось у них в голове. Арнольд стоял к ней спиной, не находя сил повернуться. Он словно окаменел. И дело было не только в неловкости и робости: сама атмосфера комнаты Хельги была такой странной. Она словно превращала человека в безвольный камень, который не мог ничего сказать, пошевелиться и даже сделать нормальный глоток воздуха. Тесно, душно, невыносимо. Арнольд не понимал, как Хельга вообще могла здесь жить. − Почему ты пришёл?.. – пожалуй, именно этот вопрос волновал Хельгу больше всего. Зачем спрашивать «как дела», ведь это до безумия глупо. А вдруг дела слишком плохи, и она только этим лишний раз заденет Арнольда? А вдруг у него всё слишком хорошо, и он сейчас скажет, что вскоре женится. Тогда Хельга точно не сможет нормально на это отреагировать. Да и… неуместно спрашивать у человека «как дела», когда всё так сложно и беспросветно. Было пролито много слёз, было много серых будней, было много «это в прошлом, забудь и не вспоминай». Хельга стояла, прислонившись плечом к входной двери. Она смотрела на её ручку, которая в тот момент казалась очень привлекательной и интересной. Она ковыряла ногтем эту ручку, слушая собственное сердцебиение. Хельге было, как и Арнольду, трудно поднять взгляд. − Я хочу поговорить, − Арнольд, сжав кулаки, осмелился развернуться к ней. И он тут же подумал, что это было ошибкой. Такая хрупкая, беззащитная и сломленная Хельга, которую немедленно хотелось обнять, согреть и больше не отпускать, чтобы она больше никогда не страдала. Но было поздно. Опускать взгляд уже было нельзя. Арнольд решился и обязал себя идти до конца. − А разве нам есть о чём говорить? − А разве нет? Хельга понимала, что он прав. Последний раз они так и не поговорили, а просто разошлись. Сначала был ужасный выпускной, на котором и Арнольд, и Хельга чувствовали себя отвратительно из-за смерти близких людей. Они сидели по разные стороны и думали о чём-то своём. Им было плохо, они знали об этом, но даже не могли приблизиться друг к другу, чтобы было хоть немного полегче благодаря поддержке в их общем горе. Возможно, их выпускной так бы и закончился «по разные стороны», но их сблизила глупая случайность. Дело в том, что один из одноклассников протащил в школьный туалет кучу спиртного, где вместе с несколькими своими приятелями напился. А когда ему стало очень хорошо и весело, он захотел потанцевать, правда, у него это получалось плохо, ведь он едва стоял на ногах. Арнольд решил вызвать ему такси и помочь дойти до него, но в одиночку это было сделать очень сложно, поэтому он попросил о помощи Хельгу. Ей совсем не хотелось тратить на это время, но она подумала, что здесь всё равно делать больше нечего. К тому же это был отличный предлог незаметно для Фиби уйти с выпускного, потому что она не хотела отпускать Хельгу. Фиби считала, что подруга должна хотя бы немного развеяться и побыть среди людей, а не сходить с ума в одиночку в четырёх стенах. − Спасибо, − отдышавшись, сказал Арнольд, переведя дыхание. – А с виду он кажется таким лёгким. − Да уж… − Хельга тоже позволила себе слабую улыбку. – Ладно, я, пожалуй, ретируюсь отсюда. Всё равно здесь донельзя скучно. − Не уходи, − неожиданно вырвалось у Арнольда. Он даже не заметил, как взял Хельгу за руку, но он тут же одёрнул свою руку, посчитав этот жест непозволительным. Арнольд мысленно выругал себя за дерзость, ведь Хельга запросто могла разозлиться из-за этого. В последнее время между ними стояла огромная, толстая стена, которая не позволяла им увидеть и даже услышать друг друга. Они были порознь и были безнадёжно ослаблены, прячась друг от друга за этой стеной. Может показаться, что самая прочная стена сооружена из кирпичей или базальта, но нет. Самая прочная стена состоит из всех ошибок, обид, нерешённых проблем и недоговорённости. Люди старательно выстраивают её, не понимая, что она не защищает, а уничтожает. Изолируясь от всего мира, человек теряет силы, веру, надежду, жизнь и хоть какой-нибудь её смысл. Одиночество, страдания, вечные мысли о «а что было бы, если…». Никакого покоя, только война… с самим собой. − Мне, правда, не хочется тут больше находиться. Как-то… странно смотреть на людей, которые веселятся и танцуют, когда… когда на душе столько дерьма от всех последних событий, − Хельга не разозлилась, потому что у неё не было сил. Она и так была опустошена смертью матери и расставанием с Арнольдом, а также безнадёжным будущим, которое её поджидало, ведь из-за всего, что на неё так резко свалилось, она не смогла сдать тесты на высокие баллы и, соответственно, куда-нибудь поступить. − Понимаю, мне самому скверно, ведь я тоже потерял любимых мне людей. Но одному мне будет ещё хуже. Может, хотя бы один танец? Первый и последний за этот вечер. Хельга, сама не зная почему, согласилась. Этот вечер уже не могло испортить ничего, но как же она ошибалась. После этого она тысячу раз проклинала себя за эту ошибку, за сиюминутную слабость, за эмоции и чувства, которые она просто в одно мгновение выпустила из-под контроля. Этот танец стал прекрасным и одновременно нереально ужасным. Он обнимал её, она чувствовала его дыхание и чувствовала, как сильно бьётся его сердце. Ей стало горько за себя, за него и за них. Хельга была слишком долго сильной и непоколебимой, что во время танца дала себе слабину. Она сдерживала слёзы после похорон матери, после того, как ушла из пансиона, и после того, как пришла на похороны сначала Герти, а потом Фила. Но у каждого человека свой лимит, и Хельга давно уже исчерпала его. У неё был резерв, который в один момент треснул и разорвался на тысячи осколков. Хельга не могла остановить слёз, ведь ей было чертовски больно. Она не хотела, чтобы этот танец, эта музыка заканчивались. Лучше бы это длилось вечно, чтобы она могла так и дальше прижиматься к Арнольду. Рядом с ним она могла дать слабину, почувствовать себя беззащитной. Только рядом с ним она могла показать истинные эмоции, что скрывала ото всех окружающих и... даже от себя. Это было так правильно: быть рядом с ним, проводить выпускной с ним, обниматься во время танца и чувствовать его руку на своей талии. Да, всё так и должно было быть. Хельга позволила себе мысль, что, может быть, он никуда не уедет, не бросит её, оставит на время свою мечту, чтобы остаться с ней в Хиллвуде, а потом вместе, рука об руку, пойти к своему общему светлому будущему. Наверно, из-за последних событий Хельге хотелось немного побыть наивной… наивной и хоть капельку счастливой. Она сама себе дала надежду, ведь всё могло измениться. Арнольд мог передумать и по-другому расставить приоритеты, но ничего не сказать Хельге, ведь они были за стеной вот уже продолжительное время. Она подняла лицо и поняла, что пропала. Его взгляд был таким добродушным, но вместе с этим бесконечно печальным. Потеря близких людей сильно отразилась на Арнольде и на его взгляде, который раньше привычно излучал позитив. Сложно оставаться позитивным оптимистом, когда в жизни всё идёт вверх ногами. Но он стойко держался и пытался не провалиться в бездну, чтобы окончательно не сгинуть в ней. Хельга решилась поцеловать его. Сначала легко, как бы спрашивая разрешения. А затем поцелуй становился более крепким, глубоким и даже отчаянным. Они пытались многое сказать и объяснить друг другу этим поцелуем. Возможно, даже слова бы не смогли передать весь спектр накопившихся эмоций так, как этот поцелуй. Спустя столько недель, часов, минут. Они остановились и обняли друг друга, не разрывая поцелуя. − Хельга, − шепнул ей на ухо Арнольд, когда прервал поцелуй. − Да?.. − Песня давно закончилась. − Нет… не говори мне этого, пожалуйста. Девушка не понимала саму себя. Ещё недавно она даже боялась приблизиться к нему. Они сидели вдали друг от друга и не пытались хоть как-то сблизиться. А сейчас она крепко сжимала его пиджак, словно это был её спасательный круг, и не желала выпускать. Он обещал, что это будет первый и последний танец, но ей не хотелось возвращаться в реальность, где она совершенно одна. Его снова не будет рядом, она не услышит его голоса и, что самое ужасное, не будет видеть. А так хочется вечно смотреть в его зелёные глаза, любоваться его улыбкой и понимать, что не было их расставания, не было лишних слёз и ста причин, по которым они расстались. − Давай сегодня мы останемся вместе. Как раньше. Ты и я. И больше никого, − продолжал шептать Арнольд, не убирая своих рук с её талии. Ему было так спокойно и хорошо вблизи с ней. Оказывается, для счастья нужно не так уж и много, но добиться этого счастья совсем непросто. Наверно, легче покорить Эверест и пережить наводнение, чем снова позволить себе счастливую улыбку. Потому что его счастье сейчас было в его руках, но он понимал, что оно вскоре вот-вот упорхнёт. Из-за этих мыслей Арнольд даже не заметил, как ещё сильнее прижал к себе Хельгу. Оказывается, в спасательном круге нуждалась не только она. − Поедем к тебе? − Да. Они не думали, чем закончится их ночь, когда жадно целовали друг друга, раздевали, ласкали друг друга торопливыми движениями. Они успели соскучиться, изголодаться и сейчас пытались наверстать упущенное. В тот момент Хельге невольно вспомнилась их первая ночь. Тогда было немного неловко и даже странно, но так хорошо. А сейчас было, скорее, больно и отчаянно. Но она пыталась заглушить свою боль надеждой, что утром они проснутся вместе, и он скажет ей: «Я остаюсь». Ах, как прекрасны эти мысли, как прекрасны его руки и мягкие губы, как прекрасен его запах и его аккуратные и медленные движения. Арнольд ждал этого, невероятно хотел снова обнять её и поцеловать. Глупо было отрицать, что, несмотря на все их невзгоды, он продолжал страстно и до безумия любить свою Хельгу. И сейчас он ощущал то, что невозможно передать словами. Арнольд понимал, что вот, это его счастье, но он был упрям, а из-за упрямства совершал много ошибок. Ему казалось, что сейчас, после этой ночи, Хельга обязательно его поймёт и отпустит. Не навсегда, а лишь на время. Как ему казалось, на короткий промежуток. Он не сомневался, что за время их разлуки они оба многое смогли понять. Арнольд осознал все свои ошибки и уже тысячу раз успел себя за них отругать: и когда он давил на Хельгу с учёбой, и когда в какой-то момент отказался ей помогать с ней, и когда позвал Боба на похороны Мириам, хотя Хельга просила этого не делать. Юноша надеялся, что и она успела подумать… Вот только они думали о разном… И это разлучило их… Утром поприветствовало их ласковыми солнечными лучами. Хельга впервые за долгое время проснулась с улыбкой. Надежда не угасла в душе, а, скорее укрепилась, ведь Арнольд был с ней. Они вместе встретили это утро, как она и хотела. Но счастье продлилось несправедливо мало, ведь она осталась при своём мнении, а он не передумал уезжать в университет. − Пожалуйста, не бросай меня здесь одну. Я… не смогу без тебя… Я задохнусь, − говорила Хельга, когда услышала от Арнольда те самые страшные слова. Она крепко держала его за руки. Хотя, скорее, девушка цеплялась за них. Ей казалось, что он точно никуда не денется, если они оба останутся в этой постели в это чудесное утро. − Хельга, − тихо говорил Арнольд, прижав девушку к себе. Он позволил вдохнуть аромат её волос и на секунду потерять голову. Именно в эту секунду он готов был передумать, но юноша быстро протрезвел. – Ты знаешь, как долго я стремился к этому. Ты знаешь, что это моя мечта и моё призвание. Я хочу помогать людям и спасать им жизни… − Но ты погубишь мою жизнь, Арнольд, − говорила Хельга, даже не скрывая слёз. Сейчас ей не хотелось притворяться сильной и бездушной, ведь она теряла человека, которого всю жизнь считала своим смыслом жизни, своей, в конце концов, настоящей любовью, которая со временем нисколько не угасла. − Я вернусь, ты знаешь это… − Но ты вернёшься не завтра, и не послезавтра, и даже не через год. Ты изменишься за такое долгое время, изменюсь и я. Возможно, мы кого-нибудь найдём себе, возможно, с нами что-нибудь случится, возможно, мы настолько отдалимся, что станем чужими людьми, которые будут вспомнить друг друга словами «а, да, когда-то мы были знакомы, но это было давно». − Так не будет. − Арнольд, − Хельга серьёзно посмотрела на него. Ей было очень больно, ведь она уже заранее знала ответ на свой вопрос: − Если ты сейчас скажешь, что хочешь уехать, я уйду. Но прежде чем ты ответишь на мой вопрос, просто знай: я люблю тебя, и, кроме тебя, у меня никого нет и, пожалуй, не было. Мы можем быть вместе, если ты останешься и поступишь в колледж в Хиллвуде. Ты и я. И больше никого. Ты останешься со мной? − Хельга с огромной надеждой посмотрела на него, всё ещё надеясь. − Прости, − прошептал Арнольд, отпустив её руки. Он отвернул голову, чтобы не смотреть, как она уходит, чтобы не видеть её слёз и огромного разочарования. Только что он отпустил любовь своей жизни, думая, что поступает правильно. Он думал, что время подлатает их раны, и вскоре они снова смогут сойтись. Поэтому он окончательно не отпускал Хельгу и писал ей СМС и электронные письма. Арнольд не получал ответов, но он не сдавался, правда, его хватило на полгода, а потом пришло осознание, что он чертовски несчастлив в университете своей мечты. Он стремился к тому, чтобы помогать людям, но у него не было вдохновения и стимула. Арнольд думал, что будет просто, но всё оказалось невероятно сложно. Хельга была права. И чтобы не потерять её раз и навсегда, он вернулся спустя год, чтобы, наконец, принять правильное решение. И вот сейчас он стоял в её комнате, не зная, что даже сказать Хельге. Она была разбита, был разбит и он. Этот год изрядно потрепал две и без того несчастные души. Было ошибкой тогда расстаться, уехать и бросить её одну. Он ненавидел себя за это решение, за то, что заставил её страдать. Он не спас ни одну жизнь, но, видимо, успел погубить одну, самую ценную и любимую. − Я был неправ. Ты была права, когда говорила в то утро, что время только отдалит нас. Хельга, я страдал. Я пожалел в тот же день, когда отпустил тебя. Напился до беспамятства, и мне было хреново. Я еле пришёл в себя и почему-то как дурак верил, что моя мечта стать врачом хоть немного приглушит боль. Я не хотел забывать тебя и отпускать навсегда. Думал, что если мы будем общаться по переписке, то со временем сможем начать всё сначала. Но я был до ужаса наивен, − Арнольду было тяжело дышать, словно он сейчас пробежал целый марафон в знойную жару. Хотя… даже это не казалось такой пыткой, как видеть такую измученную Хельгу. − Ты думаешь, что твои слова сейчас хоть что-нибудь поменяют? У нас было не менее ста причин расстаться. Ты не слышал меня, ты шёл наперекор моим желаниям, делая только хуже, ты просто сдался, когда отказался помогать мне с учёбой, хотя я нуждалась в этом. Возможно, мы бы вместе смогли поступить, понимаешь?! И не было бы этого чёртового года! Да, мы изменились, но всё, по сути, осталось на своих местах. Я до безумия ревнива, я собственница с ужасным характером, а ты наверняка всё тот же оптимист, который всегда будет стараться помочь. Но именно от этого были все наши беды. Мы несовместимы, Арнольд, − Хельга не могла остановить поток слов. Она оторвалась от двери и ходила по комнате, нервно жестикулируя. Все её слова были продиктованы только её больными эмоциями, а не здравым смыслом. Или… быть может, именно здравый смысл нашёптывал эти слова, а сердце говорило, что это всё чушь, что Арнольд – её всё. − Я не брошу тебя… − Я это уже когда-то слышала. А что, если у тебя появится новая мечта? Может, ты захочешь жить в джунглях или в Арктике? Ты опять бросишь меня и слепо поедешь за тем, что быстро разочарует тебя. − Я больше не совершу таких ошибок, потому что, Хельга, моей мечтой всегда была ты, − Арнольд попытался её остановить, но у него не получилось. Хельга была на взводе, и она не позволила даже до себя дотронуться. − Я − твоя мечта? – Хельга горько усмехнулась, потому что это казалось чем-то нереальным. – А если я тебя разочарую, как и твой университет? Что тогда? Стоит ли начинать всё сначала, когда мы вроде уже смирились с одиночеством и жизнью друг без друга. Ещё чуть-чуть, и, я уверена, боль пройдёт. − Ты сама веришь в то, что говоришь? − А ты? И снова ответ вопросом на вопрос. Ох, как же они этим похожи друг на друга. Сейчас было даже сложно приблизиться друг к другу, потому что у обоих в мыслях пронеслись все те моменты, что привели к этой ситуации. Хельга не могла учиться, потому что пыталась заработать денег. Особенно сложно ей далось, когда она узнала, что Мириам втайне продолжала пить и уже давно не посещала клуб АА. Арнольд не понимал и сказал, что устал и не собирается больше делать за неё домашние задания и отмазывать в школе. Она же не понимала, что убивает их отношения своей неконтролируемой ревностью, вспыльчивостью и гордостью. Хельга почти не умела прощать, поэтому она не смогла простить Арнольда, который пригласил Боба на похороны Мириам, хотя Хельга много раз говорила ему, что не хочет его видеть. Но он думал, что так будет лучше, что, возможно, и Хельга, и Боб многое осознают в тот тяжёлый момент и попытаются стать семьёй. Ведь он пришёл, он извинялся и даже предлагал помощь, но Хельга из-за ненависти и неприязни к нему отвергла всё, что он предлагал. Она даже Ольгу не смогла простить, которая не приехала попрощаться с матерью из-за осложнений после родов. В итоге, похороны превратились в настоящий семейный скандал, и Хельга винила в этом Арнольда. Но и она не смогла оказать должной поддержки, когда умер Фил, ведь тогда они уже были за стеной. Она была в том зале, она видела, как ему было больно, она понимала и разделяла его эмоции, но так и не смогла подойти и хоть что-нибудь сказать. Только лишь издалека наблюдала за его горем и слезами, сама едва сдерживая свои слёзы. Но главной причиной стало стремление Арнольда уехать. Хельга это расценила как то, что он хочет подальше убраться от неё и Хиллвуда. И не смогла простить. Он променял её на свою мечту, хотя мог бы остаться и всё равно стать врачом. Арнольд был уверен, что университет его мечты позволит ему многого добиться, обеспечить достойную жизнь ему и Хельге в будущем. Он не понимал, почему она так бесится. Они не пытались решить проблемы, не пытались говорить и пустили всё на самотёк. И это привело к тому, что даже сейчас они не могли нормально поговорить и показать, что на самом деле чувствуют. А ведь это было взаимное притяжение, взаимное «люблю» и «безумно скучаю», взаимное «хочу» и «никогда не отпущу». Но те сто причин не давали этого сказать. Хельга боялась снова потерять его, она боялась снова попасть в тот ад, из которого, собственно, до сих пор не могла выбраться. Но ей казалось, что будет только ещё хуже. Арнольд не любил её так долго, как она его, не жертвовал многим. Он не смог остаться в Хиллвуде, когда она с ним пошла буквально на край света, чтобы отыскать родителей. − Нет, ничего не выйдет, − сказала Хельга поникшим голосом. Это точно говорили её обиженное сердце и её истерзанная душа. – Пожалуйста, уходи. Она подошла к двери, открыла её, закрыв глаза. Ей не хотелось видеть, как он уйдёт не только из комнаты, но из её жизни на этот раз навсегда. − Нет. Не в этот раз, Патаки. Я больше не отпущу тебя, − сказал Арнольд, позволяя себе взять её за руку. – Никогда…