***
Пожалуй, первая стабильная неделя в их общении. В общении «ни туда и ни сюда». Они приветствуют друг друга с утра, пару раз вместе обедают, даже перекидываются какими-то офисными сплетнями. Еще Якуб вновь ходит с ним на перекуры. И, конечно, мило, с дежурными улыбочками, как ни в чем ни бывало, прощаются по окончании рабочего дня. Покидают вместе здание офиса. Якуб садится в свою Audi и укатывает в известном Виталию направлении. А Виталий, еще раз закуривая, бредет к спуску в метро. И вот этого он так страстно желал? Как там пишут? Простого человеческого общения? Нет. В чем-то Якуб был прав. Ему день ото дня сложнее изображать обычное, бескорыстное участие. Потому что он — не положительный герой в этой пьесе. Он вообще — не герой. Кривить душой никогда не было в его правилах. Но он не был искренен на все сто той ночью.***
— Долго играть в приятелей будем? — Ты о чем? Очередной дружеский перекур. Правда, Якуб едва успевает затянуться, как тут же ломает сигарету пополам и отправляет ее в урну. — Ты же понял. К чему это якобы неведение? Якуб отвечает не сразу. Как-то неуклюже переминается с ноги на ногу, а затем прислоняется к стене, чуть согнув колено правой ноги. — Ну, а что бы ты хотел? Чтобы — глаза в пол, при каждой встрече с тобой… или лучше было бы намеренно игнорировать твое присутствие? Да собственно… что случилось-то? Ничего же не произошло. — Я бы так не сказал. — Виталь… правда ничего не случилось. По крайней мере из того, за что хотя бы одному было совестно. Ну… если не считать моего ночного набега с вином к тебе домой. Если это беспокоит до сих пор — прости. Больше такого не повторится. — Да… ничего не случилось. Если не считать того, как ты с утра удрал, что заяц, вприпрыжку. Так из гостей уходят, когда ничего не случается? Ну да. Рядовая ситуация. Чего уж там. — Так. Разговор, смотрю, не в очень хорошую сторону сворачивает. Может, остановимся, пока не поздно? — Да без проблем. Покончив со своей — недокуренной — Виталий первым возвращается в офис.***
Очередное déjà vu. Дождь в косую линейку. И ветреная улица. Его взъерошенный взгляд на полпути к сиденью на водительском. Нет только телефонного звонка, как тогда. Где голос бы на другом конце сообщил ему то, что заставило бы его вмиг забыть о мокнущем под этим проливным парне. — Домой? Утвердительное, заглушенное ливнем, да. — Садись, подброшу. Даже если бы он тысячу раз был зол на Якуба, в его теперешнем положении включать гордого было бы, как минимум, глупо. — Спасибо. Поеживаясь, — все-таки успел промокнуть, — Виталий поглубже тонет в куртке. — Возьми-ка, — Якуб протягивает ему бумажный стакан, в котором, судя по аромату, — свежий кофе. — Взял себе, но тебе нужнее. — Да не… сам выпьешь. — Пей уже. Сам-сам. Бронхит подхватишь — я один буду проект доделывать? — Какой ты корыстный, оказывается. А я-то думал… — театрально съязвит Виталий. — Очень смешно, — и правда сам усмехнется. — Пей, в общем. Все равно пробки. Быстро не сможем ехать. Виталий замолкает и принимается по глотку вливать в себя горячий напиток. В салоне по-прежнему тихо. Якуб, конечно же, не проронит больше ни слова. Даже когда минутами стоят в заторе, только подпирает ладонью щеку и изредка бросает взгляд в зеркало заднего вида. — Ты к нему сейчас? — Виталий не выдерживает этой тишины. — Нет, — устало качает головой. — С утра был. Только завтра теперь поеду. — А. — Ага, — может и без задней мысли так реагирует Якуб, но получается похожим на передразнивание. Они сворачивают, но совсем не на ту улицу, что ведет к району, где снимает свою скромную квартирку Виталий. Поначалу его это не сильно беспокоит: мало ли что, на дороге ремонт, объезд. Только когда улицы, здания и вообще все окрестности становятся чужими, Виталий решается спросить: — Мы вроде проехали мой район. Здесь уже другой начинается. — Знаю. Знает… Окей. И что дальше? — И как это понимать? Якуб резко жмет на тормоз. Обоюдное замешательство длится меньше пяти секунд. Затем он осторожно вынимает из рук Виталия стаканчик с глотком кофе на дне и убирает его на бардачок. Нервно щелкает пальцами по кромке руля, а потом переводит взгляд на онемело таращащегося на него Виталия: — Давай так решим: это случится и всё. Ты получишь то, что хочешь. И забудешь. И я — забуду. — Ты что сейчас мне предлагаешь? Ты себя вообще слышишь? Разве этого я хочу? Да ты же… да случись, как ты выразился «это», ты сперва-наперво себя возненавидишь… И меня. Следом. А как потом… как ты потом к нему поедешь? Не… так не надо. Не нужно, правда. Якуб не сводит с него глаз: — Другого шанса не будет.