vampire's bride

Весна в их стране была достаточно теплой. Снег сошел еще в конце февраля, никак не задев прекрасный месяц март. Чуя любил это время года. Любил за хорошую погоду, за прекрасные песни птиц и за различные цветы, распускающиеся с каждым днем. В его деревушке первого марта — в день начала весны — был праздник под названием День Святого Давида. То самое время, когда высшие силы защищают людей от нечистой силы, а все жители могут вздохнуть с облегчением. Естественно, как это обычно бывает, никто не знает, откуда появилось это мероприятие. Оно просто однажды было сказано у кого-то на устах, а вера в лучшее будущее без частых нападений голодных до крови хищников была сильнее. Накахара тоже верил в смысл этого праздника и чувствовал каждый раз себя под защитой, однако, оставаясь с вампиром один на один в этот особый день, он осознал, что тот ведет себя как обычно — выходит за чем-то ночью, читает книги, сидит у камина и, о Боже, даже гуляет в дневное время суток по поместью! Это противоречило всем известным фактам о кровососущих существах, которые знал юноша. Конец апреля наступил слишком быстро. День рождения Накахары был уже завтра. Целый день он был словно на иголках: бегал туда-сюда, не сидел в своей комнате, даже не ел. Вампир его поведению был слегка удивлен. Его озадачило неспокойное поведение. Впервые он видел его таким энергичным и полным жизни. На все расспросы о причине Чуя лишь отмахивался и снова куда-то уходил. Про его праздник Осаму знал — специально запомнил, дабы не забывать. Он даже подумывал отпраздновать его, но идей не было, а с виду это выставило бы его глупцом, коим он являться совершенно не хотел. Он и так проявил милосердие, когда обеспечил его продовольствием. На большее пусть не надеется. Чуя заперся в своей комнате. Беготня прекратилась. В поместье вновь наступила тишина. Дазай насторожился. Ничего хорошего это не предвещало. Юноша явно готовился к чему-то грандиозному, ибо зачем ему тогда возиться целый день? Решив махнуть рукой на все и просто закрыть глаза, вампир задумался над подарком. Все же живешь в одном поместье с ним, невольно становишься соседом и начинаешь делиться со всем. Последнее он не любил, а предпочитал быть единоличником, зажравшимся эгоистом, который предпочитает все и сразу. Однако он знал, что человек по своей природе тянется туда, где его поощряют и оказывают всяческое внимание. Вампиру хотелось приклеить к себе юношу, плотно закрепить и не отпускать. Чуя должен стать его пленником на всю жизнь, посвятить всего себя этому одинокому хищнику и привыкнуть к чужому образу жизни. Что дарить — он не имел ни малейшего представления. Он знал, что юноша любит читать, открывать для себя что-то новое и порой радоваться обычным вещам. Однако в такой праздник простые вещи дарить нельзя — сочтут за грубость. Касаемо Накахары, он метался по дому в раздумьях. Ему исполнится шестнадцать лет — первый день рождения, который он отпразднует в логове вампира. Будь он в деревне — закатил бы маленький пир и пригласил гостей, однако Осаму не ел людской пищи, а лишь пил кровь. Ну какой тут праздник, когда из тебя высосут пол литра? Но отпраздновать хотелось до жути. В конечном итоге, не придумав ничего, кроме как отдаться воле судьбы, Накахара накрыл у себя в комнате столик из того, что для него принес вампир. Еда была богатой и тут же заполнила легкие приятным ароматом. В глубине души он сомневался в том, захочет ли к нему в эту ночь присоединиться хищник и разделить компанию, но попытаться стоило. Именно поэтому он тихонечко подкрался к креслу у камина и положил руки на чужие плечи, в желании испугать. Однако никакой реакции не последовало. Дазай лишь повернул в его сторону голову и немо спросил: «Что случилось?» Чуя слегка улыбнулся и сел на диван, стоявший рядом. Дрова потрескивали в камине, а на них танцевало яркое пламя, похожее на маленькое солнце. — Через два часа мой день рождения, — сказал юноша уже не со страхом в голосе, — Я хочу провести его с тобой. Ты придешь? — Звучит соблазнительно, — ухмыляется вампир и смотрит своими алыми глазами на собеседника, — Я совершенно не против. Как раз мне нужно вручить тебе твой подарок. Чуя удивленно смотрит на вампира, прикусывая губу. Тот явно выглядит странно. Будь юноша вампиром, он не стал бы баловать своего человека, хоть и находится в его шкуре. Он прекрасно понимал, что с едой нельзя церемониться, либо вы поменяетесь местами. Тогда почему Осаму решил побаловать его? Вначале обильная еда, а теперь и вовсе какой-то подарок ему собирается дарить. Чуя смущен. — Тогда я жду тебя через два часа, — человек встал со своего места и слегка поклонился, развернувшись корпусом, дабы оказаться спиной к вампиру, — Не опаздывай, пожалуйста. Вампир проводил его взглядом, а затем выдохнул, вновь уставившись на танцующее пламя. Оно оранжевым цветом отражалось в алых глазах, придавая им искры жизни. Дазай порой видел в нем различные картины своего прошлого: от детства до первой любви, которая принесла ему лишь страдания. Если бы не она, то он не сидел бы сейчас в этом старом кресле и не смотрел на это пламя, цветом похожее на огненный закат. Характер Чуи менялся со временем, и вампир это прекрасно замечал. Из боязливой лани он превращался в смелую, готовую к новым приключениям и открытиям. Это одновременно злило и радовало. Он больше не сможет контролировать его, но чувства, исходящие из ошейника на чужой шее, были восхитительны, от чего кровь закипала в жилах.

***

— Проходи, Дазай, — улыбнулся юноша, сидя за накрытым столом, — Я ждал тебя. Вампир бесшумно прикрывает за собой дверь и слегка улыбается. Его глаза уже не алые, цветом сродни с тёплой вишней, что растворяется в сладкой карамели. Чуи нравится этот прекрасный блеск, который он старается всячески запомнить. Осаму проходит к столу, садится за него и внимательно оглядывает — ничего съестного для него здесь нет, пока юноша не ставит перед ним бокал и небольшую бутылку. Он тут же напрягается. — Я подумал, что будет некрасиво, если есть буду только я, поэтому в течении дня я пытался нацедить свою кровь. Вышло мало, но ты можешь выпить еще и из меня, — Дазай замечает на чужих запястьях бинты, которые он старательно пытается скрыть длинной кофтой, — Сегодня ты мой гость, и я хочу, чтобы нам с тобой было хорошо, ведь день рождения — светлый праздник. Он тронут. Это наверняка больно и требовало больших усилий, но Накахара характером очень мягкий в данный момент. Вампир берет бутылочку в руки и наливает кровь в стакан, пробует, смакует и улыбается. Он наблюдает за тем, как юноша принялся за еду, как аккуратно и красиво он кушает, от чего в животе рождается странное чувство. Сейчас он симпатичный, опрятно одет, вьющиеся волосы заплетены в небольшую косичку, а огненно-рыжие пряди будто стали цветом заката. Он словно изменился за эти считанные минуты, либо Осаму никогда раньше не вглядывался в его внешность. Часы пробили ровно час ночи. Из-за густых облаков показалась полная Луна, которая серебристым диском осветила их небольшой стол. Подул легкий ветерок, и юноша сильнее натянул на себя кофту, которая слегка спадала с его плеча. Вампир наблюдал за этим из-под опущенной челки, а затем поставил стакан на стол с громким стуком, заставляя человека вздрогнуть. — Что-то случилось? — Чуя обеспокоенно взглянул в чужие глаза, закусив губу, — Ты в порядке? — Пришла очередь подарить тебе мой подарок, Накахара Чуя, — Дазай встал из-за стола и обошел его, протянув юноше руку, — Ты готов? — Да, — протянул человек и встал, тут же оказавшись на чужих руках. Он вцепился в одежду вампира и зажмурил глаза, когда тот встал на подоконник открытого окна. Стало страшно. Кровь принялась закипать в жилах, от чего он задрожал и уткнулся носом в плечо. Неужели Осаму собирается прыгать? Это же третий этаж, черт возьми! Чуя почувствовал лёгкий ветерок на своей щеке и какую-то странную невесомость. Он приоткрыл глаза и взглянул вначале на Осаму, в глазах которых отражалась полная Луна. Накахара немного отстранился и огляделся. Он находился на достаточной высоте над землей и словно парил в воздухе. Сильные руки крепко держали его, обеспечивая безопасность, от чего он расслабился и даже улыбнулся. Они явно направлялись куда-то, и раз компанию ему составил сам Осаму, то значит это место действительно особенное. Эти мысли пришли ему в голову сразу же, как только за лесом начало виднеться небольшое озеро. Слабые волны искажали отражение ночного светила, превращая его в смятый диск. Кругом словно все замерло, как только вампир приземлился вместе со своей ношей на густую траву у обрывистых скал. — Где мы? — Чуя вопросительно посмотрел на Осаму и оглянулся, — Что это за место? — Это место носит достаточно красивое название — Слёзы падшей девы. Ты не знал? — он обошел его по кругу и встал за спиной, прикрыв глаза ладошками, — Чуя, как только я открою твои глаза, смотри только вперед. Понял? Юноша кивнул и почувствовал, как его ведут вперед. Под ногами всякий раз с новым шагом чувствовались камни разной фигуры — от острых до мягких, от круглых до неизвестной формы. Человек не представлял себе, куда его ведут и что хотят показать. В эту минуту он доверился своему хищнику, а там будь, что будет. Ледяные ладони холодили кожу, заставляя немного ёжиться. Казалось, что согреть их было просто невозможно, ибо Чуя давно сделал бы это. Тепло, как известно, передается. Чуя чувствует, как пальцы покидает его веки, а глаза открываются сами собой. Он пару раз моргает, прежде чем выполнить обещанное. Взгляд небесных глаз устремлен перед собой — туда, где хорошо видны под светом Луны лебеди, воркующие между собой, туда, где волны небрежно ласкают камни песчаных берегов, туда, где сердце Чуи пропустило удар, а дыхание пропало из-за невероятной красоты. Вампир, считай, показал ему новое чудо света, о котором даже никогда не читал. Он протягивает руку, будто старается ухватиться за что-то, но его ладоней тут же касается невероятно теплый ветерок — совсем не подходящий по погоде и времени суток. — Где мы? — повторяет он свой вопрос. Вампир лишь улыбается, подходит к нему ближе и встает плечом к плечу, показывая явную разницу в росте. — Мы там, куда человеку трудно пробраться, — говорит Осаму, а голос его бархатный и мелодичный, — Мы там, где вампиры обычно приходят для исповеди. Мы там, где мой дом. Чуя вопросительно смотрит на него, чуть хмурится, ибо ни черта не понятно. Дазай лишь смеется и спешит ответить на немой вопрос. — Видишь ли, — он подходит к самому краю обрыва, будто собираясь прыгать, — Это место скрыто от людских глаз зарослями кустарников и густым лесом. Само по себе озеро можно увидеть и даже пробраться к нему, но человеку стоит это больших усилий. Вампир же просто может как бы прилететь сюда и не спеша любоваться. В общем, я решил показать тебе этот клад. Пошли дальше. Он тянет юношу к себе и обвивает его талию рукой, тут же прыгая со скалистого обрыва. Накахара зажмуривает глаза и кричит, крепко прижимаясь, а вампир лишь заливисто смеется. Они приземляются тихо на твердую землю, а в теле человека чувствуется лишь дрожь. — Не пугай больше.. — он запнулся и еле разлепил глаза, — так. Осаму смеется и снимает с себя сапоги, тут же босыми ногами ступая в воду. Она прохладная, а земля под ней немного шершавая. Приятное чувство, дающее расслабление. Чуя жмется в стороне, почему-то никак не решается, но с выдохом все же оголяет свои ноги. Он еще никогда не был в воде. Он еще никогда не видел озеро. Вода ощущается как нечто приятное, пускающее миллион мурашек по всему телу. Он наклоняется, касается ее еще и пальцами, а невооруженным взглядом можно заметить и мелких рыбёшек, которые стайкой кружатся вокруг него. Он с интересом рассматривает увиденное, а затем широко улыбается, начиная смеяться. Щекотно. Осаму наблюдает за ним со стороны и просто стоит, не в состоянии сделать что-либо. Он обескуражен, будто пленен. Сегодня юноша воспринимается им совершенно иначе, будто в другом свете. Это одновременно пугает и порождает интерес. — Дазай! — крикнул человек, и, не успев вампир опомниться, как в него летят брызги холодной воды, — Защищайся! Казалось, Накахара забыл о том, кто перед ним. Его игривый характер взял вверх, отчего хотелось хорошо провести время. Сидеть в четырех стенах было уже невыносимой пыткой. Хотелось почувствовать что-то новое. Например, то, о чем пишут в романах читаемых им книг. Там есть и поцелуи, и жаркое соитие, за чтение которого он иногда корил себя. Естественно повторять такое он не собирается, но позволить себе маленькую шалость в свой день рождения может. — Это ты защищайся! — Дазай смеется, а Чуя на несколько секунд виснет. Вампир только что издал новую эмоцию, показал себя с другой стороны, и, черт побери, она нравится ему! На Накахару летят брызги, от чего он старается прикрыться, но капли все равно мочат одежду. Он улыбается, представляя, как они со стороны кажутся хорошими приятелями или детьми, решившими поиграть, дабы развеселиться. Это льстит как Чуе так и Осаму. Нужно ли говорить, что Осаму впервые за столько столетий смог нормально улыбнуться? Да, определенно стоит. Чуя меняет его, а он вовсе не против. Нужно ли говорить, что Чуя больше не боится Осаму? Да, определенно стоит. Вампир тянет его в бездну, а он вовсе и не против. Ему нравится эта пленительная тьма.

Заставь меня открыться тебе.