The first story.
Это случилось в один из дождливых весенних дней. Чуя взял очередную книгу из библиотеки и уселся на диван у камина. За окном лил теплый дождь, а жар камина согревал, заставляя расслабиться и полностью погрузиться в чтение. Треск поленьев порой отвлекал, но стоило взглянуть на танцующее пламя, как все мысли сразу же отходили на второй план, а сюжет книги вновь принимал в свои объятья. Иногда юноша заваривал себе чай и пил его, закусывая бутербродом, а в некоторые особо дождливые и пасмурные дни позволял себе открыть бутылку хорошего вина, которым Дазай изредка баловал его. «Так кровь становится лучше» — улыбался он, наливая ему очередной бокальчик. Его разморило от стука капель по стеклу и треску дров в камине. Чуя не заметил, как уснул, а читаемая им книга с глухим стуком упала на пол. Ацуши гулял где-то в особняке, поэтому юношу никто не трогал. Он мог спокойно отдохнуть, не думая ни о чем, что считалось сейчас до ужаса правильным. Вампир подошёл к нему совсем незаметно, посмотрел своими кровавыми глазами и улыбнулся. Его рука взяла лежащую книгу, а затем он просмотрел страницы. Когда-то он её читал и не раз. Она была интересной, оставляла после себя приятный осадок, а с последней прочитанной страницей хотелось невольно улыбнуться. Главные герои не были слишком глупы, как это бывает в обычных романах. Напротив, они боролись за любовь и шли против обсуждающего их общества. Осаму ценил таких людей, восхищался их поступками и симпатизировал до самого конца. Едва он сел в кресло, как небесно-голубые глаза приоткрылись, а хриплый после сна голос произнёс его имя. — Дазай? — Накахара зевнул и приподнялся, приняв сидячее положение, — Что-то случилось? — Нет, — Осаму протянул книгу, слегка улыбнувшись, — Почитаешь мне? Чуя кивнул и забрал предмет с чужих рук. Он открыл нужную страницу и пробежался по ней глазами. Вдохнув побольше воздуха, он принялся за чтение. Её глаза выражали то ли грусть то ли смятение. Она стояла передо мной — вся яркая и слишком красивая для этого мира. Её волосы, цвета скошенного сена, были аккуратно заплетены в толстую косу, придававшую ей некую невинность. На лице расположился ряд родинок. Черные точки соединялись между собой, будто создавая узоры, в которых, если приглядеться, можно было узнать созвездия. Его восхищала не только её внешность, но и характер, который притягивал к себе не хуже магнита. Яркая, вечно солнечная с широкой и доброй душой девушка. Сейчас же всё было иначе. Всё это время Дазай сидел с закрытыми глазами и внимательно вслушивался в читаемый Накахарой текст. Кругом всё будто замерло, не смея прерывать появившуюся идиллию. Каждый представлял девушку по-своему. Дазай видел ее худощавой с бледным лицом и тонкими кистями, которые были присущи художникам. В её глазах блеск давным-давно потух, превратив их в безжизненные блюдца. Для Чуи же она была живой, яркой, красивой и с задорным блеском в глазах, среднего роста и аккуратной фигурой. Удивительно то, какой разной она была для них обоих, хоть автор романа описывал её одинаково для всех. Чуя остановился, прекратил чтение вслух и поднял свои глаза на Осаму, чтобы внимательно рассмотреть его. Если бы юноша не знал, что он является вампиром, хищником и угрозой, он бы подумал, что тот просто уснул, погрузился в сладкий сон, дабы избежать суровой реальности. Его рука потянулась к чужим волосам, коснулась кончиков волос. В ответ не было никакой реакции. Накахара осмелел. Рука прошлась дальше, погладила по голове, пальцы остановились у уха, очертили его и перешли на скулу. Кожа вампира была мягкой и гладкой, но холодной словно лед. Прекрасный контраст, называемый эстетикой. — Что ты делаешь? — Осаму открыл глаза и посмотрел на Чую. Юноша быстро одёрнул руку, прижав её к себе, — Отвечай. — Я.. — он запнулся, но быстро взял себя в руки, — я просто хотел узнать, какова твоя кожа на ощупь. — И как ощущения? — Приятные, — Чуя слегка улыбнулся и закрыл книгу, отложив её на диван, — Дазай, можно мне после дождя выйти из поместья, чтобы прогуляться вместе с Ацуши по территории? Воздух будет чистым и приятным. Не хочу упустить момент. — Хорошо, — Дазай ответил согласием, — Можешь гулять целый день, но ты прекрасно знаешь, что я сделаю с тобой, если надумаешь сбежать. — Я знаю.The second story.
— Дазай! — злой Накахара яростными шагами шёл по коридору в сторону чужой спальни, — А ну выходи. Дубовая дверь открылась, а в проёме показался вампир, который спокойным, но в то же время удивленным взглядом смотрел на юношу. Тот был злой и походил на маленькую собачку, которую неожиданно разозлила более крупная. Первая старалась всячески отстоять свои интересы, в то время как вторая спокойно наблюдала за этим. — Что случилось? — Осаму оперся о дверной косяк, — Если ничего серьёзного, то я пойду. — Еще как серьёзно, Дазай! — выкрикнул со злости юноша, — Зачем ты ударил Ацуши? Что он тебе сделал? — Пусть не подходит ко мне, — Осаму нахмурился, — И сбавь тон. Мне он не нравится. — Извинись перед ним, — Чуя нахмурился в ответ, — Каждый раз, когда ты обижаешь его, он прибегает в мою комнату, прячется под кроватью и может не выходить днями. Ты хотя бы в курсе того, какой это стресс для молодого организма? — Чуя, твой оборотень какой-то неполноценный, — хмыкнул он и сложил руки на груди, — Ему уже давным-давно пора бегать в своём человеческом облике. Однако он все ещё таскает по поместью свою шерсть. Разберись лучше с этим, а мне не мешай. Он развернулся и уже хотел закрыть дверь, как юноша быстро юркнул в чужую комнату и встал перед Осаму с гневным лицом. Вампир выдохнул и запустил пальцы в волосы, чуть-чуть их сжав. — Чуя, иди в свою комнату. — Извинись перед ним, — юноша всё наступал и наступал, — Я не уйду, пока ты не захочешь извиниться. Дазай рыкнул и схватил Накахару за запястья, прижимая к стене. Цвет его глаз с алого перешёл на бордовый — жуткий и страшный, отчего у юноши подкосились колени, а в животе будто все скрутило. Сейчас перед ним стоял хищник, зверь, готовый в любой момент наброситься на пойманную им жертву. Клыки показались из чужого рта, а взгляд устремился на шею. Чуя сжал кулаки, зажмурил глаза и приготовился к болезненному укусу. Когда Осаму был зол, его кусали больно, драли шею и разрывали тканевые клетки. После этого он долго не мог встать с постели, прижимая руку к израненному плечу. — Уходи, — хватка ослабла, а дрожащие руки упали, не в силах подняться. Накахара сполз по стене, держась за сильно бьющееся сердце, — Уходи и приходи только вечером. Я буду ждать тебя. Ты уже слишком долго не выполнял свой долг. Я избаловал тебя. Накахара поднялся и мигом выбежал из чужой комнаты. На глазах выступили слезы, а животный страх все никак не хотел покидать его. Он бежал быстро, изредка спотыкался, но все же заперся в своей комнате. Ацуши вылез из-под кровати и посмотрел своими необычными глазами на юношу. Тот упал лицом в подушку и обнял её, начиная тихо плакать. Его ещё никогда в жизни так не пугали. Ацуши прыгнул, лёг рядом и стал облизывать чужое лицо и руки. Он мурчал, ластился и тёрся, привлекая к себе внимание. Чуя сдался. — Я никогда не видел его таким, — он обнял оборотня и запустил пальцы в его белоснежную шерсть, — Я даже не думал, что у него бывает такой взгляд. Сегодня он показался мне страшным монстром. Даже в первую нашу встречу я не был так сильно напуган. Ацуши мяукнул и потерся мордочкой о чужие руки. Они были холодными, а юноша никак не мог унять дрожь. Мысль о том, что ему предстоит идти в чужую комнату вечером, угнетала его, заставляя эмоции захлёстывать с головой. Ему было действительно страшно. Время летело неуловимо быстро. Юноша и не заметил, как Солнце зашло за горизонт, а на небе появились первые звёзды. Пришло время идти в логово к хищнику, мысленно молясь о том, чтобы выйти оттуда живым. Умирать совершенно не хотелось. Он ведь столько всего ещё не увидел! В его мечтах он путешествовал по всему миру, читал новые книги, изучал языки и знакомился с знаменитыми писателями. Осаму же в любой момент мог разрушить его мечту, ради которой он жил все эти годы. В комнате вампира было темно. Приглушённый свет исходил лишь от слабо горевшей свечи, которая грозилась вот-вот потухнуть. Накахара смог разглядеть лишь два ярких красных глаза, которые смотрели на него в упор, отчего становилось жутко. Он аккуратно прикрыл за собой дверь, мысленно молясь, чтобы ночное светило показалось на небе, рассеяв весь мрак. — Иди ко мне. Голос был хриплым, но бархатным, приятно ласкающим чужой слух. Чуя аккуратно сделал шаг, второй, третий и уже скоро был напротив вампира. Тот улыбнулся, пальцами обвивая чужое запястье и притягивая к себе. Юноша опёрся о чужую грудь и осторожно сел на колени хищника, дабы тому было удобнее обнять его за талию и получить доступ к шее. — Боишься? Накахара сжал чужие плечи и отрицательно помотал головой. Злить Дазая совершенно не хотелось, ибо он не знал, что тот может выкинуть со злости. Вампир лишь усмехнулся и провел по коже языком, почувствовал солоноватый привкус, а затем резко впился клыками. Юноша вскрикнул. Еще никогда с ним так не обращались. Обычно он был нежен, прокусывал осторожно, даже иногда поглаживал по спине, но в этот раз всё иначе. Он будто мстит за что-то, причиняя адскую боль, которую выдержать не каждому по силам. Чуя чувствует, как его глаза закрываются, а руки опускаются. Слабость окутывает всё тело, принося за собой лишь мрак, пустоту и тишину, в которую юноша окунается с головой, окончательно теряя связь с внешним миром. Осаму отстраняется, вглядываясь в чужое лицо. Чуя с закрытыми глазами выглядит как ангел, спустившийся с небес — такой спокойный и умиротворённый. Аккуратно поднимая безвольное тело на руки, Дазай несёт его в спальню. В ней светлее чем у него — свечей больше, да и южная это сторона. Луна светит ярче и показывается чаще. Ацуши мурлычет как-то злобно, а шерсть его встаёт дыбом. Однако стоит вампиру подарить ему убийственный взгляд и хищный оскал, как смелость тут же пропадает, а оборотень прячется под кроватью. Он всегда его боялся. Юношу кладут на постель и укрывают одеялом. Его кожа побледнела, а пульс стал слабее. Осаму порой не контролировал себя и пил больше положенного, а Чуя потом подолгу лежал в постели и не мог встать из-за слабости. В такие моменты вампир чувствовал себя виноватым. Он провел рядом с ним не один час и ушел ближе к рассвету, любуясь чужим лицом. Правда Чуя никогда не узнает об этом, если Ацуши случайно не проговорится, когда примет человеческий облик. Однако это уже совсем другая история.The third story.
Июльская жара вступила в свои права совсем неожиданно для троих обитателей поместья. Оборотень стал особенно активным, постоянно бегая по коридорам и заползая в потаённые уголки поместья. Дазай выходил каждую ночь. Куда именно Чуя не знал, да и спрашивать было не прилично. Лишь изредка тот брал его с собой, чтобы показать что-нибудь красивое и необычное. Они могли уйти на час, а порой задерживались до рассвета. Такие моменты Накахара считал интимными и не хотел портить сложившиеся отношения. Между ними порой проскальзывала идиллия, сопровождаемая взаимопониманием с обеих сторон. — Чуя, может прогуляемся сегодня? — спросил Дазай, наблюдая за тем, как Накахара готовил себе обед. Рядом вертелся Ацуши, которого юноша подкармливал вяленым мясом. — А куда пойдем? — юноша вопросительно посмотрел на Осаму, — Вроде бы ты показал мне все приближённые места. А большое расстояние мы пройти не сможем. Ты можешь пострадать, если мы не вернёмся до рассвета. — Я хочу, чтобы ты увидел кое-что. Она появляется только раз в год и именно сегодня ночью, — Дазай улыбнулся и подпёр подбородок рукой, — Тебе она понравится. — Хорошо, — Чуя ответил согласием и тоже улыбнулся, — Уже хочу увидеть то, что ты собираешься показать мне. В их повседневной жизни происходило всё меньше и меньше ссор. Осаму просто привык к чужому присутствию и ходячему сосуду с кровью, а Накахара смирился с тем, что от вампира ему не сбежать, как бы сильно он не пытался. Хищник найдёт его даже на краю света и притащит обратно, закроет в комнате и не выпустит больше. Быть вечным пленником из-за единожды совершённой им ошибки ему не хотелось. С наступлением темноты показалось звёздное небо. Чуя взглянул в окно и посмотрел на ярко мерцающие звёзды. Луна ещё не показывалась из своего укрытия, но юноша был уверен, что та сегодня будет невероятно яркой, ведь на небе ни облачка, а звёзды россыпью раскинуты по приятной мгле поверхности — такой загадочной и манящей. Неожиданно послышался стук в дверь. Накахара быстро преодолел небольшое расстояние и открыл её. В коридоре стоял Осаму. Его глаза цвета вишни в тягучей карамели лучезарно светились, отдавая алым блеском. Словно в предвкушении он прошел в чужую комнату и улыбнулся улыбкой, полной радости и нетерпения от предстоящего путешествия. — Ты готов? — Да, — Чуя кивнул, поправляя на себе рубашку цвета спелых яблок. В его глазах отражался не менее задорный блеск от того, что сегодня он увидит что-то новое, — Мы отправляемся прямо сейчас? — Верно, — вампир обвил пальцами его запястье и притянул к себе, взяв на руки. Это вошло уже в привычку, и Чуя часто чувствовал себя какой-то леди, которую вечно таскают на руках, — А теперь в путь. Дазай никогда не открывал входные двери и всегда уходил через окно. Там он приземлялся на дубовые ветви, а позже отталкивался от них и мог прыжком пролететь несколько метров. В такие моменты Чуе казалось, что у него выросли крылья, способные отнести его, куда душа только пожелает. Он тешил себя мыслью, что удостаивался такой чести, как быть на чужих руках, несколько раз в месяц, и порой даже обнимал Осаму за плечи, утыкался носом в холодную шею и прикрывал глаза. Запах вампира успокаивал и дарил такой желанный покой. Ветер дул им в лицо, портил причёску. Накахара вытянул руку вперёд и пытался коснуться шального потока, но он ускользал меж его пальцев. Вампир улыбался и отшучивался, называл ребёнком и смеялся, но юноша не переставал. В такие моменты он был будто обычным человеком, совершенно забыв о том, что является пленником древнего хищника. Осаму это не понять никогда, а Чуя просто не будет делать замечание, не желая будить чужой гнев, который обязательно обернётся чем-нибудь воистину страшным. — Мы на месте. Осаму отпустил юношу, и тот ступил на мокрую после дождя землю. Вокруг стоял запах цветов и травы, что успокаивало и дарило наслаждение. Казалось, что звёзды здесь были куда ярче чем те, которых он привык видеть с окна своей комнаты. Накахара осмотрелся. Они находили на поляне, усыпанной различными цветами, начиная от маков и заканчивая лилиями. Юноша подумал о том, что здесь, возможно, собраны все цветы с тех книжек, которые он прочитал. Сейчас он мог потрогать каждый и даже нарвать себе небольшой букетик, чтобы украсить свою скромную комнату таким простым декором. — Почему мы здесь? — Чуя перевел взгляд с цветущей поляны на вампира, — Здесь произойдёт что-то интересное? — Да, — Осаму кивнул, — Где-то через пять минут взгляни на небо, и ты увидишь то, что, определенно, никогда в своей жизни не видел. Я могу гарантировать тебе это. Накахара уже был в полном предвкушении. Ему весь день было интересно, что же именно он должен такое увидеть. Каждый раз слова вампира интриговали его всё больше и больше, отчего юношеский мозг представлял себе уже что-то из ряда несуществующего на свете. Чуя был любопытной личностью, любил сюрпризы, но терпеть не мог ожидание, как и разлуку. Он считал это сродни наказания, которому подверглись грешники, не способные покаяться в своих грехах. Пять минут прошли слишком быстро, а на небе выглянула полная Луна. Юноша поднял свои глаза и тут же ахнул. То, что он увидел, было прекрасно — Луна, некогда белая и прозрачная, имела бордовый отлив, будто налившись кровью. Чуя даже не моргал — только остолбенел, а в его небесно-голубых глазах отражалось ночное светило. Ещё никогда в своей жизни он не видел такого явления. — Что это такое, Дазай? — спросил он у затихшего вампира, который тоже не сводил свой взгляд с показавшегося чуда. — Это кровавая Луна, — ответил Осаму, — Красивое явление. Я видел его уже тысячи раз, но с каждым годом оно поражает меня всё больше и больше. — Луна сегодня необычайно прекрасна, — Чуя улыбнулся и смотрел уже на вампира, широко улыбнувшись, — Спасибо за то, что делаешь мою жизнь ярче. Дазай в ответ подарил лишь легкую улыбку и почувствовал холодный ночной ветерок. Накахара съёжился и обнял себя руками, прикусив губу. Осаму заметил это краем глаза и почему-то приметил, что все это время улыбка не сходила с его лица. Он снял с себя кофту и закутал в нее юношу. Чуя не почувствовал тепло, лишь холод, но постепенно она согревала его, а тело расслабилось. На щеках появился алый румянец. — Спасибо, — Накахара прижал к себе кофту, сжимая её в руках, а приятный запах успокаивал. Эту ночь, безусловно, он внесет в список самых прекрасных за всю его короткую жизнь. Они ещё долго разговаривали, сидя на поляне, окруженной пахучими цветами. Луна освещала их, придавала сложившейся ситуации капельку интимности, заставляя обоих изредка смущаться. В такое время каждый из них понимал, что встреча человека и вампира будто была предписана самой судьбой, от которой, как говорится, не сбежишь. В такие моменты хотелось раскрыть самые потаённые секреты, поделиться наболевшим, ведь вампир давно уже не раскрывал свое сердце, а Накахара не знал определение таким словам как «родственная душа», но втайне он понимал — Дазай определённо станет его родственной душой. Однажды я подарю тебе книгу о своей душе, дам пролистать пыльные страницы. Ты улыбнёшься для меня, скажешь тёплые слова, и тогда повесть моей жизни продолжится, а ты будешь частью новой главы — яркой и полной счастья.Дазай Осаму.