В двенадцатом часу

      Вечер пришёл слишком быстро, как и Астиагей, которого внезапно заволновала судьба друга. Не сказать, что тот был нелюбопытным и чёрствым, за ним всегда наблюдался интерес к чужим делам, но не такой же явный. Раамсеса это немного напрягало, как и желание избавиться от ненужного посетителя до второго часа ночи. Словно Сет будет недоволен лишними ушами. Предчувствие крайне редко обманывало. Особенно тогда, когда оно едва ли не кричало во возможных неприятностях.       — Что у тебя там? Последнее время выглядишь неважно, — заметил Астиагей, лениво потягиваясь.       — Ничего особенного. Сижу, сею, молчу.       — Последнее похвально, но по глазам вижу, что задумал какую-то гадость. Ты уверен, что ничего неправильного в голове нет?       — Точно нет, с чего ты так забеспокоился?       Астиагей покачал головой, тяжело вздохнул. По нему видно, что его абсолютно не устраивал этот разговор, но сделать ничего не получалось. Раамсесу не приходили в голову великолепные планы, как отвадить нежелательного собеседника, или хотя бы немного логичные вещи, чтобы он не заподозрил неладное. Разум постоянно уплывал в мёртвое царство. Если вспоминать легенды, то сегодня одна из самых неприятных частей. Или всё же завтра? Мысли об этом мучили весь день, не давая сосредоточиться на работе.       За всё время Раамсес никогда не слышал всей легенды, мало кто знал её полностью или хотя бы с описанием каждого из этапов путешествия. Да, говорили о том, что ладья проходит двенадцать залов, которые должны представлять собой тот самый загробный мир. Только вот описания всех залов он никогда не встречал, о них не говорили даже жрецы. Только пограничные зоны и последний момент. Из тех легенд, которые доходили до него, вспоминалось лишь население второго и третьего часа.       — Ты меня слушаешь? — Астиагей недовольно хлопнул его по плечу, едва не сбив с ног.       Всё же силы у него было куда больше, чем следовало. Собственно, это никогда не удивляло. Астиагей потомок весьма воинственных людей, которые даже смогли ненадолго захватить Та-Кемет. Удивительно и вполне логично. Наверное. Раамсес вздрогнул, пытаясь отогнать от себя такие мысли. Он не хотел думать о Дуате. Нет. Никогда. Не хотел. Лучше тратить время на изучение каждого предка своего друга, это куда правильнее, чем лезть в тайны Сета.       — Всё нормально, я слушаю, — но песчаная бездна возвращалась в голову, заставляя думать только о ней.       — Вижу. На вопрос будешь отвечать?       — Какой вопрос?       Раамсес никак не мог вспомнить, спрашивали ли его о чём-то. В голове возник образ человека, которого он не хотел бы видеть ни при каких обстоятельствах. И теперь думать о том, что пытался выяснить Астиагей, не хотелось. Не то настроение, не та ситуация. Отчаяние и страх захлёстывали сознание, доводили до полного изнеможения.       — Послушай. Мне кажется, что Сет так просто твою голову не оставил. Он точно простил такие слова? Ты уверен?       — Простил? Не думаю. Скорее решил медленно убить.       — Ничего не хочешь мне рассказать?       — Прости, может, не сегодня?       Раамсес чувствовал удивительную неловкость от этого разговора. С одной стороны он понимал, что ведёт себя странно. Но это скорее последствия постоянных переживаний, чем чего-то более серьёзного. Однако с другой… никто не мог дать гарантии, что Сет не решил под шумок избавиться от него. Да, он дал наказание, но нигде в его словах не прозвучали планы о том, что прогулка по Дуату будет проходить в живом виде.       — Не знаю, что там происходит, но позволь дать совет, — Астиагей внимательно посмотрел в глаза, словно пытаясь вытащить переживания, вырвать их с корнем, — тебя уже давненько тащат мёртвые. Не стоит с ними связываться. Какое бы наказание тебе не назначили, помни тот случай и знай, что ты слабее, чем думаешь. Старые знакомства всё ещё сказываются на тебе.       — Да помню я. Помню. Ничего меня не тащит.       — Раамсес, я знаю, что ты переживаешь. Но Сет — божество хаоса, войны и смерти. У него не будет никакого желания бегать за тобой. Будь осторожен. Тем более тогда, когда твоё рен уже ненавистно в Дуате.       — Я понимаю.       Астиагей успокаивающе похлопал по плечу и начал собираться домой. У него всегда было много дел. После того, как Та-Кемет снова стал независимым, наследники гиксосов ударились в земледелие близ бывшей столицы. Впрочем, это не сильно повлияло на их способ жизни. Кто хотел, вернулся к привычному военному ремеслу, кто решил остепениться, тот находил себе спокойные деревни. Семья Астиагея, кажется, довольно долго жила на этих землях. Хотя утверждать это никто не решится: больно там всё странно и непонятно. Даже сами боги не знают, какие тайны скрывают эти люди.       — Вот и хорошо. Всегда держи это в голове. Сет жестокий, но справедливый. Просто так ничего не сделает, не зли его ещё больше.       Раамсес обречённо кивнул, вспоминая, не успел ли он часом сильнее разозлить своего мучителя. Смотреть за тем, как другие готовятся к работе, внезапно приятно. Сразу так тепло и легко на душе становится. Как будто фараоном стал. Раз — и всё. Но позволять себе забыть о проблемах — плохое решение. Тем более сегодня.       Попрощавшись, он сел на песок, тревожно ожидая ночи. Солнце медленно клонилось к горам. Становилось прохладно. Сидеть в такое время на улице — не лучшая идея, но Раамсес ничего не мог с собой поделать. Его что-то тревожило. Неприятное чувство крутилось в груди, создавая совсем уж гадкие мысли. Раз за разом становилось всё хуже и хуже. А время шло. Как и Солнечная Ладья. Мысли о Сете не оставляли.       Все знали этого бога. Кто-то приписывал ему едва ли не всю тьму на земле, другие боготворили, так как хотели воевать, третьи связывали жизнь с его именем. И каждого можно было понять. Так или иначе. Но вот самого Сета и его мотивы понять не получалось. И это сильно напрягало. Быть зависимым от воли этого существа и не понимать её — ужасно. Словно слепой, идти на ощупь, моля Осириса даровать помощь.       Желтоватые дома медленно погружались в сумерки, песок поблёскивал, словно внезапно стал драгоценным. Слух улавливал лёгкий зов, влекущий в самое сердце пустыни. Туда, куда никто по своей воле не пошёл бы. Но на этот раз зов был тише, почти неслышный. Голова даже могла думать и понимать. Впервые за последние несколько лет. Раамсес с ужасом осознавал, что раньше следовал за этими странными звуками безоговорочно. С того самого дня... Наверное, амулет, который потребовал носить Сет, значительно смягчал влияние других существ. Кто бы мог подумать, что получать наказание настолько выгодно.       Время шло, песок холодел, звуки из пустыни становились всё громче, противиться им почти невозможно. Внезапно что-то клацнуло и вихрь закрутился вокруг головы. В глаза лезла пыль, а вместе с ней и куски какой-то ткани. Маленькая буря разыгралась вокруг, утягивая, едва ли не вдавливая в воздух. Стало тяжело дышать. Песок забивался в ноздри, пролезал в рот, оставлял после себя неприятный хруст на зубах. Раамсес с трудом ухватился за что-то в полной темноте. Самочувствие ужасное, как и звон в ушах.       Внезапно всё затихло, боль яркой вспышкой пронеслась по ногам. Медленно и мучительно она поднималась от босых ступней до спины, скручивая что-то внутри во внушительный комок. Тот давил, душил, стремился остановиться в желудке и вытрясти ка*. Раамсес нагнулся, обхватил руками плечи, стараясь выровнять дыхание и привести себя в порядок.       — Долго ещё стоять будешь? — голос Сета прозвучал доброжелательно, хоть где-то в глубине чувствовалась угроза и недовольство.       Раамсес открыл один глаз, смотря на вторые врата. Да, это были они. Холодные и каменные в конце Тайного Зала. По крайней мере, недовольные крокодилы весьма красочно на это намекали, высовывая зубастые морды из тёмной воды. Но подойти ближе всё так же не решались. Сет их отпугивал. Он всех отпугивал, даже таких же богов. Тот ещё неприятный человек.       — Ты там до утра крутиться собрался? У меня нет столько времени.       Быстро отряхнувшись, Раамсес тяжело вздохнул, послушно принимая из чужих рук ещё один амулет. Его уже не волновало что это будет. Пусть даже какая-то глупость. Раз суют, то пригодится. Не умирать же от собственной недоверчивости. А тут всё не как на земле, сплошные ограничения и трудности. Подозрительные вещи порой творятся, всегда ждёшь подвоха.       — Так значительно лучше. Иди сюда.       Сет остановился перед вторыми вратами. Они ожидаемо были закрыты и не подавали никаких надежд пройти дальше. Но Раамсес больше не верил этому ощущению. Если можно открыть первые без единственного, кто знает нужную молитву, то и здесь случится чудо. Предчувствие не обмануло. Сет покрутился возле каменных врат, недовольно осмотрел их и с силой пнул. С другой стороны послышались недовольные возгласы и двери открылись.       — Вечно ведёшь себя как погань ночная, тебе не надоело? — из темноты показался Непри. — Ходишь тут, порядки нарушаешь. Мне вообще-то не положено открывать тебе по первому зову. Тут порядок есть, правила, знаешь ли.       — Хватит брюзжать. Ты не меняешься.       — А как тут поменяться? Каждый день одно и то же: открывай врата да выращивай еду. С ума сойти можно. Но я не жалуюсь, не подумай. Моя жена отлично помогает в этих делах, но иногда просто накатывает недовольство.       — Ты именно жалуешься. Раз кормишь умерших, то делай это молча.       — Тьфу, тоже мне большой бог. До Ра не дорос ещё. Да и вообще он тебя недолюбливает.       — Это взаимно.       — О, а кого ты привёл?       Непри внимательно посмотрел в глаза Раамсеса, приветливо улыбнулся. От него веяло теплом и заботой, несмотря на вечное брюзжание. Каждый пшеничный колосок, обвивавший его тело, источал приятный запах. Бог земледелия, бог плодородия — приятная встреча. Сразу вспоминались те пышные празднества, которые так часто проводили в его часть. Они были долгими и вкусными. От таких мыслей становилось приятно в сердце, хотелось едва ли не петь.       — По глазам вижу, что рад. Так чего ты сюда живого человека притащил, а, Сет? Ра узнает, опять по шее получишь.       — Не узнает.       — Самоуверенность у тебя зашкаливает, но ничего необычного.       — Это Раамсес, — Сет скривился, произнося имя, видно, оно его волновало. — Он заслужил довольно жестокое наказание за свой длинный язык.       — Тебе языка своих жён не хватает? Или уже не женат? За твоими похождениями и не уследишь. Молчи! Знаю, что говорить будешь. Ну если у твоего человека такое наказание, то проходите. Поедим, что ли. Будете?       Сет недовольно пожал плечами, но Раамсес, чувствуя, что контроль ослабился, подошёл к Непри. Он не мог унять своё восхищение. Увидеть такое божество во время наказания! Да это ведь несказанная удача! Путь предстоял долгий. Их вели через пшеничные поля, на которых трудились умершие. Они не обращали внимания на шагающего в отдалении Сета. С другого конца второго зала доносились крики восхваления Ра. Да и полоска солнечного света всё ещё была в поле видимости.       Непри вёл их по песчаной дороге вглубь своих владений, иногда успевая уколоть каждого встречного какой-то маленькой тайной, которую лучше бы сдержать за зубами. Раамсес чувствовал неловкость и восхищение. С одной стороны, бог больно болтливый, но с другой… это ведь существо, отвечающее за еду. Он важен, его нельзя никем заменить. Но что-то всё же мешалось. Пришлось перевести взгляд на трудящихся мёртвых. Они делали привычные вещи: выращивали пшеницу, собирали финики, крутились возле каналов. Видеть спокойные рутинные дела немного неловко. Словно подглядываешь за другими людьми, влезаешь в их мысли.       Непри отвлёкся, когда Сет подошёл ближе. Было видно, что он не особо хотел говорить с человеком, но вынужден вести себя дружелюбно. Куда больше его волновали проблемы других богов. Интересно, он как те женщины на рынке? Собирает новости и разносит их потом всюду? Хотя кому можно принести чужую тайну, когда живёшь среди мёртвых и сутками выращиваешь еду? Эти мысли позволили снова вернуться к разглядыванию одежды и колосьев.       — Ты ещё долго молчать собираешься? Мне ведь интересно. Не так часто соглашаешься поболтать. Раз уж пришёл в более-менее нормальном настроении, то посвяти день старым знакомым.       — У меня и без твоих расспросов забот много. К тому же, эту ночь, как и все последующие, я проведу за работой.       — Если в качестве работы ты расцениваешь прогулку с живым человеком, то у нас разные представления о занятости.       — Ну конечно, — Сет недовольно тряхнул головой, отмахнувшись от летающей мошкары, — тебе же выращивать всё это сложнее.       Непри покачал головой, но улыбка так и не исчезла с его лица. Раамсес, вслушавшись в разговор, не заметил, как под ногами закончилась дорога, медленно уходя вправо. Пальцы ног не почувствовали опоры, и тело едва ли не упало с небольшого обрыва. Только вот тёплая, обвитая колосьями рука Непри вовремя придержала его.       — Он всегда такой недовольный, — то ли серьёзно, то ли с издёвкой заметил бог, указывая на Сета.       Раамсес не решился ответить. Он прекрасно чувствовал недовольство своего спутника и не стал бы так просто направлять на себя чужой гнев. Им ещё далеко не одну ночь вместе проводить, лучше перестраховаться и ничего агрессивного не делать. Его имя и без того не самое лучшее в Дуате. Этого уже достаточно, чтобы не высовываться. Похоже, Непри излишняя молчаливость не нравилась, хоть он и любил ездить по свободным ушам.       — Вот что ты с парнем сделал? Молчит и всё. Ну какое неуважение.       — Неуважение? А сам-то? Ты можешь помолчать хоть немного? — хоть Сет и говорил с недовольством, но в его голосе не было злости, скорее расслабленность и спокойствие.       — А зачем? Это тебе как-то поможет? Лучше давай обсудим твоих жён. Ты всё ещё с ними или уже нет? Вообще тебе не кажется, что они меняются больно быстро? Ты не способен на длительные отношения?       — Я? В этой ситуации ко мне претензий быть не должно.       — Согласен, ситуация крайне неприятная, но всё же. Ты уверен, что так должно быть? Ничего нельзя сделать?       — Отстань.       Они остановились у небольшого стола под навесом, где крутилась Непит. Она смотрела колко и недовольно, словно не любила Сета. Собственно, её можно было понять: более неприятное существо ещё поискать нужно. И богиня в этом плане права: не каждый вытерпит такое соседство. Раамсесу даже стало её жалко. Он-то понимал, насколько тяжело выдерживать подобных друзей семьи. Ей и так приходилось несладко: всю жизнь провести в тишине загробного мира, тут кого угодно возненавидеть можно.       — Всё же пришёл? — спросила она, осматривая Сета с ног до головы.       — Стоило не приходить?       — Ты же знаешь: мне неприятна твоя компания. Но садитесь, раз уже пришли. Не выгонять же.       — Не возмущайся, — Непри плюхнулся за стол, тут же утягивая Раамсеса за собой. — Ну, парень, расскажи-ка, что натворил. Не помню, чтобы Сет такие наказания устраивал. Неужели так сильно провинился? Храм разграбил? Статую разбил?       Даже поплохело от таких предположений. Представить сложно, какие кары могут последовать за такие действия. Да там и жрецы до смерти доведут быстрее, чем боги. Прямо двухуровневая мука получится: сначала все почки отобьют, а потом и на суде не пропустят в Дуат, сожрут душу и конец на этом. Жуть. Представив сцену поедания своего сердца, Раамсес совсем замолчал, стараясь справиться с тошнотой. Но она накатывала всё с новой силой, заставляя едва ли не сгибаться пополам прямо за столом.       — Ты преувеличиваешь, — мягко поправил Сет. — С таким списком до меня не доходят. Тут просто оскорбления. На пустом месте, прошу заметить.       — Ну… странное наказание.       — Это не совсем наказание, я просто хочу посмотреть, что у этого парня в голове.       — От тебя подобное звучит устрашающе.       Раамсес не мог не согласиться. Он тоже чувствовал напряжение от таких заявлений. Неужели его бросят где-то в Дуате, предварительно хорошенько огрев чем-то по голове? Интересно, способен ли на такое Сет? История Осириса намекала, что вполне, но надежда всё ещё теплилась в сердце. Ну не станет же он так поступать. Это неправильно. Если бы хотел убить, мог придумать что-то менее многоуровневое и затратное по времени.       — Может, перестанешь обо мне говорить? Как не прихожу, всё разговоры о жёнах да характере. Надоело уже.       — О чём ещё с тобой поговорить можно? Вроде женат не один раз, а всё неудачно. Каждые отношения заканчиваются не самым лучшим образом. Надо же понять, почему так получается. Может, посоветую чего. Хотя тебе давать советы — неблагодарное дело. Никогда не слушаешь. Так вот, как там тебя? Раамсес?       — Ты можешь не произносить это имя? Бесит, — возмутился Сет.       Стало неловко: неужели от одного имени может быть столько проблем. Да, оно посвящалось Ра, но это не означало, что следовало постоянно на это обращать внимание. Ра и только Ра от него в сердце не появлялся, да и особого отношения к этому богу не было. Или Сета раздражало даже упоминание? Впрочем, как самый непонятный и всем недовольный, он вполне мог себе позволить быть таким. По статусу подходит.       — Перестань, совсем парень не понимает, как себя вести с таким нервным богом. Будь спокойнее. Подумаешь, имя Ра. Как будто он сам его себе давал. Так вот, парень, расскажи-ка мне: нравится Дуат?       Раамсес не мог подобрать слов. Зачем его об этом спрашивают? Если сказать «нет», то можно получить кару? Или как? Задумавшись, он не заметил, как еда на столе закончилась, а солнечные лучи скрылись за третьими вратами. Стало темно. Не так, как в первом зале, но всё же не столь радостно и беззаботно. Слова счастья и благодарности, витавшие по залу, исчезли вместе с ладьёй. Стало тихо. Только короткие песни трудящихся иногда улавливал слух.       Непри переключился на свою жену, доказывая, что Сет не такой уж плохой друг. Самого же виновника всего этого балагана почти ничего не беспокоило, он с сомнением смотрел в сторону, где скрылось солнце. Будто бы его что-то тревожило, притом очень сильно. Раамсес улавливал это настроение. Напряженное и недовольное, трудноразличимое. Появилось желание сказать что-то утешительное? Подбадривающее? Просто нейтральное. Пожалуй, так будет правильнее.       — Здесь стало темно…       — Да, Ра попал в третий зал, свет ушёл вместе с ним. Но здесь куда лучше без лишней радости.       «Царство вечной тьмы», — промелькнуло в голове Раамсеса, однако он не стал это озвучивать. Слишком оскорбительно звучит. Судя по всему, Сет часто находился в Дуате, даже местные стражи врат его знали. Он способен пройти туда, куда простому богу не добраться. Даже Ра не подвластны многие двери. Но почему? Понять не получалось, а спросить страшно. Интерес вспыхнул с новой силой. Странный всё-таки мужчина, со своими тайнами и такой силой, которая в сотню раз превышает простую божественную.       — Пожалуй, хватит на сегодня. У меня ещё есть дела, а с тобой встретимся на третью ночь. Прощайся, и я отправлю тебя обратно.       Непри покачал головой, начал быстро говорить тёплые слова. От этого потока света и тепла Сету стало не по себе, и он отошёл в сторону, ожидая конца бесполезной церемонии. Кажется, ему не нравилось излишнее внимание со стороны, пусть даже и не к своей персоне. Как только это произошло, на ухо Раамсесу тихо прошептали:       — Твой друг ему не нравится. Будь осмотрителен.       Спросить ничего не получилось: вокруг поднялась маленькая песчаная буря и мир мертвых исчез за болезненной и длительной песчаной бурей. Интересно, слышал ли этот совет Сет? И что он значил? Когда песок наконец-то вытолкнул его из своих объятий, получилось заметить дома. Вторая ночь прошла спокойнее, чем стоило ожидать, значит, третья будет страшной?       — Наконец-то я тебя нашёл. Где ты ходишь? — Астиагей появился из-за угла.       Не ожидавший такого Раамсес напрягся: зачем другу приходить ночью? Вспоминая добродушного Непри, он совсем растерялся, пытаясь выдавить из себя лёгкую улыбку. Не показывать же недовольство в такой ситуации. Только вот расспросы оказались глупыми: где то, где это, можно ли взять на время тот горшок? Обыденные вещи, о таком действительно часто спрашивали, но не ночью ведь. Если Сету не нравится этот человек, стоит ли с ним говорить во время наказания?