В двенадцатом часу

Раамсес долго крутился у чужого дома, пытаясь решить: а стоит ли ждать дальше? Если подумать, то и без Астиагея вполне можно справиться, но это потребует куда больше сил. Придётся провозиться с перебиранием фиников, а в одиночестве таким заниматься как-то не особо весело. Ещё раз посмотрев на стену, Раамсес всё же остался, терпеливо ожидая, когда хоть кто-то появится на улице. Солнце припекало макушку, заставляя недовольно трогать волосы рукой и мысленно обращаться ко многим богам за помощью. Мимо проходили люди. Одни шли на поле, другие к реке за рыбой, кто-то бежал за бамбуком. Раамсес с интересом наблюдал за мальчиком с исполосованной спиной. Учится, значит. Будет писцом? Ну да, это определённо лучше, чем вечно торчать в земле. А записывать кто сколько сдал и разрешать лупить за неуплату — чем не счастливая жизнь? Женщина у соседнего дома смерила его каким-то презрительным взглядом, даже головой покачала и скрылась из виду. Раамсес вообще заметил, что последнее время на него бросают недовольные взгляды. Нет, он понимал, что вернулся живым и даже не принёс никакого развлечения погрязшим в земельном труде людям. Но разве это его вина? Почему никто Сету не говорит о несправедливости скрытого наказания? Вот как раз к нему с таким недовольством и следует обращаться. Астиагей подошёл сзади, от неожиданности аж ноги подкосились. Раамсес последнее время очень настороженно относился к таким вещам. Мало ли кто подкрадётся и с какой целью. Он всё ещё помнил недавний разговор с Непри и прекрасно понимал, что если Сету какая-то мелочь не понравится, ему вполне под силу действовать без лишних церемоний. Вообще как бога его окружает много непонятного. И если излишнюю заинтересованность в делах простых смертных можно понять, то связи с загробным миром уже вызывали вопросы. — Долго тут стоишь? — Достаточно. Где ты ходишь? Я не могу столько на улице ждать. Смотрят и смотрят, словно у меня хвост вырос. Ну что им нужно? — Думаю, ничего особенного. Просто ты их пугаешь, они не понимают твоего поведения, боятся и испытывают неприязнь. Ничего необычного. Расслабься, позволь себе отдохнуть. Ты смог пережить наказание бога, чем не повод для гордости? — Не спеши, ничего я ещё не пережил. Всё только начинается… Пойдём? Астиагей кивнул и пошёл вперёд. Он всегда так ходил. Вроде они и вместе, а вроде и отдельно. За ним тяжело успевать. Эта привычка появилась давно, и Раамсес прекрасно о ней знал. Пусть она была странной и хорошо знакомой, но всё равно вызывала неприязнь. Плестись сзади не хотелось. Тем более когда все с нескрываемой злобой смотрели в спину. От Астиагея никакой помощи. Только сильнее привлекает внимание. Дома пахло глиной. Раамсес не знал, откуда шёл запах, но уже был недоволен. Ему совершенно не хотелось проводить весь день в таких условиях, однако особого выбора не было. Астиагей сел на песок, высыпал перед собой на грубую ткань кучу фиников и расставил вокруг корзины. Пришлось кивнуть и опуститься напротив. Работа есть работа, тут ничего не сделаешь. Хотя, если совсем уж честно, Раамсес не особо жаловал финики. — Так твоё наказание всё ещё не свершилось? — спросил Астиагей, разгребая руками кучу фруктов. — Вроде того. — Вроде того? Ну, раз тебе так кажется, то пусть будет так. Ты совсем ничего не говоришь, это плохо. Мне сложно помочь тебе в такой ситуации. А я хочу. — Мне не нужна помощь. Всё хорошо. Ничего ужасного не произошло. — Как знаешь. Раамсес молчал, глядя на гору фиников. Его грызли сомнения: сказать или нет? С одной стороны, это очень личное. Раскрывать такие вещи перед кем-то опасно, но с другой как же хотелось обсудить всё произошедшее! Невольно вспоминались слова Непри, который уверял, что Сету не по душе Астиагей. Интересно, почему? На это ведь должны быть какие-то причины. Разглядывать руки друга как-то странно. Ладони у него большие, все в мелких ранках и порезах, кое-где проглядывались довольно серьёзные шрамы. Вечно он тащит кучу всякой ерунды домой, вроде старых кувшинов и статуэток, которая в результате оставляет на нём свои следы. Но этого человека убедить в чём-либо очень сложно, он всегда всё делает так, как хочет сам. Гиксос, что с него взять? Раамсес вздохнул, запустил руки в финики, чувствуя как те противно обступают кожу, скользко касаются её со всех сторон. И зачем матери столько? Она никогда их особо не использовала, а именно в этом году решила изменить привычкам. Астиагей перебирал эту кучу довольно быстро. Он уже давно привык к подобной работе, словно прошлое никогда не было для него проблемой. Просто внезапно принял такой расклад и начал делать всё, что от него требовалось. Странный человек. Разглядывая его черты лица, Раамсес отметил собственное любопытство, которое разгоралось всё сильнее. Его стало настолько сложно сдерживать, что вопрос словно сам сорвался с губ: — Скажи, вот ты почитаешь Сета, так ведь? — Хм? Странный вопрос. Конечно, я почитаю Сета. Это важное божество, одно из самых важных. Для нас, по крайней мере. А что? — Да так… Как думаешь, какие люди могут ему не нравиться? — Сету, что ли? Возможно, чрезмерно спокойные? Это отметалось сразу: Астиагей на спокойного человека походил только с очень большой натяжкой. Его скорее можно было назвать непоседливым и упрямым. Значит, что-то другое. Говорить больше не хотелось, и Раамсес продолжил своё невесёлое занятие. Его и не перебивали, видимо, чувствуя, что так будет лучше. Возможно, чуть позже придётся рассказать о своих проблемах, но явно не сейчас. Третья ночь мучила своей неизбежностью. Отдохнув от расспросов Непри, Раамсес как никогда почувствовал, что именно в этот раз он встретит того, кого предпочёл бы не видеть. Теперь уже точно неприятной встречи не избежать, и от этого становилось так плохо. Если бы была возможность просто не пойти, пусть даже и с последствиями, стоило поступить так. Но здесь выбирать не предлагали, и сбегать тоже. Третий зал, третье испытание, третья встреча. И именно она обещает быть не самой приятной. Раамсес помимо воли вспоминал обстоятельства, при которых получил своё личное проклятие. Смешно, но этот человек перешёл в загробный мир намного раньше, однако его слова навечно прицепились к рен и теперь не могли быть ничем отмыты. Попрощавшись с Астиагеем, Раамсес сел у стены, с напряжением вглядываясь в темнеющее небо. Ладья уже подходила к горам, откуда начиналось ночное путешествие. Осталось всего два часа, и неизбежное произойдёт. Найти себе места не получалось. Где-то в глубине души крутилось желание прогуляться пустыней, но разум твердил, что это опасно. Очень опасно. Особенно сейчас. Время шло, ночь становилась темнее, а амулет на шее постепенно нагревался, становясь всё более обжигающим. Привыкнуть к оглушающей и палящей боли не получалось. Приходилось закрывать глаза, глубоко вдыхать сухой воздух и пытаться справиться с чувствами. Скоро вокруг появится песок, проникающий в нос, раздирающий горло. Сет никогда человеколюбием не отличался, а его методы порой были довольно жестокими. Раамсес знал это. Он понимал, что для бога подобные перемещения не были болезненными, а вот для человека… Темные песчаные вихри обвили тело, как змеи. Они медленно ползли по рукам, пережимали кожу, застилали глаза. Раз за разом вздрагивая, тело послушно переносилось в нужную местность. Как это происходило — никто не знал, кроме богов. В голове был странный треск, словно там растирают зерно. С каждым разом всё громче и громче. Внезапно всё стихло, и слух уловил обеспокоенный голос. — Тебе не кажется, что это довольно жестоко? Всё же он человек, — Непри подал руку, помогая подняться. — Нормально. От песка ещё не умирали, — Сет пожал плечами, вглядываясь во что-то за спиной Раамсеса. — Вообще-то как раз от песка и умирали. Притом не раз. — Это не мои заботы. Заметь, конкретно я такими методами не пользуюсь. Непри ухватил Раамсеса за локоть, таща за собой в сторону врат. Он продолжал недовольно отвечать Сету, то и дело заявляя, что вежливость — это самое главное в загробном мире. Нельзя ведь всегда ходить с таким кислым лицом. Однако самого Сета всё это не беспокоило, он изредка отвечал на выпады и пожимал плечами, когда это требовалось. Раамсес отвлёкся от разговора, разглядывая заканчивающиеся поля. Здесь было достаточно темно, но работа всё равно продолжалась. Мёртвые, попрощавшись с Ра, возвращались к своим вечным обязанностям. Это выглядело не особо радостно. Сразу же появились мысли о том, чем здесь занимается знать. Не будет же она сеять и молоть зерно. Значит, у неё своя роль? Раамсес понимал, что скоро узнает ответ на вопрос, но он всё равно отчаянно пытался занять себя хоть чем-то, чтобы не прислушиваться к разговору. Не то чтобы ему не нравился Непри, скорее наоборот, но терпеть его слишком долго порой было невыносимо: болели уши. Слишком болтливый, слишком далёкий от земных хлопот. У него был свой взгляд на многие вещи, а ещё беспросветная скука в мире мёртвых. Каждый день одно и то же. Бессмертному такое может быстро надоесть. Правда, Раамсес не замечал особой скуки за Сетом, тот выглядел скорее взволнованным, но его можно понять: последнее время такому богу поступало очень много молитв, и каждую надо услышать. А как он вообще это понимает? Раамсес посмотрел на рыжие волосы, отмечая, что те насыщенного и яркого цвета. Почему-то возникла мысль о языках пламени. Глаза такие же алые, словно он сам в своём песке раз пять утонуть успел, но взгляд какой-то странный. Это не раздражение, не злость, скорее напряжение. Непри остановился у врат, несколько раз постучал, только вот ему никто не спешил открывать. Похоже, здесь у всех дверей проблемы с открыванием. С одной стороны это было правильно: только Ра под силу пройти все залы, но Непри ведь хозяин нескольких врат, почему его никуда не пускают? Что тут вообще происходит? Всё не по правилам. — Нет, ну и что за наглые создания? Я тут бегаю, есть им даю, а они всего лишь двенадцать часов у врат сидеть не могут! — Непри такой расклад абсолютно не устраивал. — Не начинай, — спокойно ответил Сет, — они скоро вернутся. — Для того, кто спешит, ты безумно спокоен. А как ко мне заваливаться, так устраиваешь концерты. То я слишком медленно хожу, то плохо открываю. Сам попробуй бегать, когда всё тело обвито колосьями. Не так-то оно и весело, знаешь ли. И вообще, долго ещё людей собираешься мучить? Слишком мало заданий? — Успокойся, врата открывают. Действительно. С той стороны послышался грохот, и Непри сразу же переключился на своих привратников, осыпая их недовольствами. Раамсес вздрогнув, мысленно попросил всех богов, чтобы ему никогда не досталась такая роль. Сет почему-то улыбнулся. — Не переживай, — тихо сказал он, пока Непри, довольный открытыми вратами, начал объяснять, кто чем должен заниматься, — ты недостоин такого занятия. — Что-то совсем не жалко. А ты как узнал, о чём я думаю? В голову без разрешения лезешь? — Ты сам начал обращать ко мне молитву. А пока источник желания находится возле меня, я слышу эти глупости. Делать мне больше нечего, кроме как лазить в чужих головах. Много чести. — А смысл тебе верить? Ты хоть раз свои обещания выполнял? Очень даже навряд ли. — И всё же забавный ты человек, — Сету почему-то стало смешно. — Не так часто мне настойчиво пытаются доказать, какая я сволочь. Да, безнадёжный носитель имени Ра, я действительно та ещё сволочь, но не тебе об этом говорить. За тобой вполне интересные грешки числятся. Раамсес вздрогнул, поглядывая на Непри. Сейчас он как никогда хотел скрыться от всевидящего взгляда, а прошлой ночи вполне хватило, чтобы понять: именно бог плодородия способен хоть немного заткнуть Сета. Непри мог заткнуть вообще кого угодно. Но он был слишком занят. Стало не по себе, холодок пролетел по коже. За вратами слышались какие-то вдохновлённые возгласы. — Чего притих? Не переживай, мне без разницы, какие проблемы с людьми у тебя были. Меня куда больше интересуют последние события. А такая мелочь может подпортить будущее только живым. Мертвым уже будет плевать. Идём, а то Непри там надолго застрянет. Раамсес понимал, что для богов проклятое рен — это мелочь, в которой нет смысла, но также он знал, что источник проклятия где-то здесь. И этот источник постарается при любой удобной возможности встретиться. Сет выхватил Непри прямо во время разгара выяснения времени работы и бесцеремонно потащил за собой в сторону третьего зала. — Вообще-то я ещё не закончил, — Непри с трудом можно было узнать: он стал как будто зеленоватым. — Ты сам за мной увязался, а теперь отвлекаешься на всякую ерунду. Иди быстрее. — Конечно, увязался. Оставить тебя одного в своих владениях. Ага, сейчас. От твоих появлений обычно куча неприятностей. То песком еду засыпет, то земледельцев распугает. Лучше контролировать. Вот дойдёшь до пятых врат и делай что пожелаешь. А тут порядок нужен. Раамсес посмотрел вперёд. Они шли по какой-то плоской вершине, которая медленно опускалась к реке. Широкая и полноводная, она несла с собой ил, а вместе с ним и жизнь. Вдали за верхушками пирамид виднелось солнце, которое освещало третий зал. Так, значит, именно здесь живут умершие. Даже с такого расстояния Раамсес мог сказать, какая пирамида кому принадлежит. По размеру, украшениям и храмовым комплексам, которые разворачивались у их подножья. Здесь было всё: и мастабы, и пирамиды, и погребальные пещеры — словно люди из всех веков собрались в одном месте. Это было близко к правде, если не считать, что большую часть всё же сожрали за чрезмерно чёрное сердце. Раамсес сделал шаг вперёд и тяжело выдохнул: жарко. Непри всё так же занимал внимание Сета, вокруг никого нет. Возле врат обычно очень тихо, но было понятно, что достаточно пройти чуть дальше, и загробный мир наполнится звуками. Те, кто давно усоп, поднимутся из гробниц под ласковым солнцем. Нужно было идти дальше.