В двенадцатом часу

      Раамсес вернулся домой в не особо хорошем расположении духа. Ему совсем не хотелось заниматься всем этим. Двенадцать ночей такие тяжёлые и бесконечные. Ещё и тянутся слишком долго. С такими путешествиями совсем можно потерять связь между миром людей и богов. Каждый день как не дома. Это начинало раздражать. Да и времени на сон значительно меньше. Пусть Сет крадёт у него всего один ночной час, но утром такое плохое самочувствие, что кричать хочется. Правда особого выбора не было. Даже если сильно захочется, нельзя уйти от наказания. Пусть и настолько странного.       Сет просил финики, Иалу просил жизнь. Слишком много всего за одну ночь. Раамсесу казалось, что ещё немного, и он совсем потеряется в этом бесконечном колесе. Хотелось поговорить. Хоть с кем-то. Это ведь такое крохотное желание, неужели его нельзя выполнить? Раамсесу в голову приходила только одна идея: озвучить свои сомнения Астиагею. Тот должен куда лучше знать Сета. Гиксосы всегда отдавали предпочтение этому богу. Даже Осирис не пользовался у них такой популярностью. Интересно, почему? Неужели причина в излишней воинственности? Раамсес не знал. И не мог этого знать, как бы ни хотел. Оставалось только спрашивать или забывать свои вопросы.       Последний вариант не нравился, первый слишком трудный. За Астиагеем не наблюдалась разговорчивость. Хоть он всегда и ходил в приподнятом настроении, это никогда не означало, что тот открыт к диалогу. Скорее наоборот. Чем лучше настроение, тем меньше получится узнать. Так было всегда. Собственно, за многими знакомыми такая склонность замечалась.       Раамсес покрутился возле дома, но, так ничего и не придумав, отправился к храму. Ему не следовало показываться слишком близко к нему: жрецы всё ещё следили за каждым шагом. Однажды попавшись, можно потом всю жизнь спасаться. Но это не так важно. Хотелось чего-то, а разобрать собственные ощущения не получалось.       Дорога уходила вглубь, вилась змеёй между домами, поворачивала в сторону храма. В ней столько скорости, кажется, всего одно мгновение, и снова растопчется людьми, как и много лет назад. Песчаные пути завораживали, привлекали внимание к себе. В них всегда таилась какая-то загадка. И это вовсе не та подозрительная змея, которая так не вовремя решает переползти на другую сторону. Это настоящая магия. Дороги привлекают и манят за собой, как и пустыни. Некоторые люди говорят, что даже в вечных песках можно различать пути, но Раамсес никогда не умел этого делать. Сету, должно быть, такое под силу.       Храм уже виднелся вдалеке. Его толстые стены внушали скорее ужас, чем величие. Собственно, этого и добивались. Ну зачем Сету какие-то дополнительные способы обратить на себя внимание? Он явно не из тех, кто отчаянно ищет возможности встретиться со своими почитателями. Иначе давно бы все гиксосы после смерти за ним увязались.       — Ты куда? — Астиагей тащил за собой внушительных размеров корзину.       — Да так… просто.       Ну, а что ещё можно было сказать? Просто после вчерашней ночи хочется куда-то пойти? Глупо звучит и вызывает вопросы. Раамсес всё ещё не был уверен в том, что ему нужно рассказывать о своих наказаниях. Может, с Астиагеем и знакомы ещё с детства, но всё же… тема довольно неприятная.       — Поможешь? — Астиагей потёр красные ладони.       Раамсес не думал, что вцепится в корзину с такой силой и жадностью, словно это единственная возможность вернуть голову в нормальное состояние. Он слишком много думает и ищет. Это нельзя назвать чем-то правильным в такой ситуации. Но слова Непри до сих пор не желали уходить. Интересно, что же произошло? Почему Сет негативно относится к своим почитателям?       Корзина в руках тяжёлая, тянуть её за собой — то ещё удовольствие. Подкашиваются ноги, ноющая боль в руках не даёт сосредоточиться. Сплошное мучение и ничего больше. Даже дышать нормально не получается. Воздух с таким трудом проталкивается в лёгкие, что становится дурно. Раамсес невольно вспомнил Иалу. Стало куда хуже. Ещё и это солнце… нет, полнейшее издевательство.       — Слушай, ты давно почитаешь Сета? — вопрос вырвался словно сам по себе.       — Что? Как-то непонятно звучит. С детства, как и все. А что?       — Просто думаю. А Осирис?       — Не понимаю, что ты хочешь этим сказать? Осирис как Осирис. Он всюду одинаковый и узнаваемый.       — Да, но в этих краях его имя встречается не так часто.       Астиагей задумчиво посмотрел себе под ноги, он всегда так делал, когда внимательно что-то обдумывал. Порой казалось, что этому человеку прямая дорога в писцы. Ну или жрецы. Куда угодно, но не на поле собирать пшеницу. Это ведь даже смешно выглядит. Ну нет в нём того запала, который бывает у рождённых в семьях земледельцев детей. Нет и всё. Словно его забросили в непривычную среду обитания.       — У Осириса есть причины ненавидеть Сета, у Сета тоже они есть. Думаю, их вражду можно оставить за пределами человеческого понимания. Не нам судить, пусть сами решают свои проблемы. А в наших краях… Ну, как бы это сказать… Осирис известен всюду, даже значительно южнее. Все ведь хотят после смерти проснуться. Но вот Сет. Сет одновременно и властитель хаоса, и важный бог для нас. В этих краях всегда были войны, вот и получилось, что победа куда сильнее согревает тело, чем посмертие. Но я не уверен, что правильно это всё понимаю. Тебе лучше у жрецов спросить. Но только не в ближайшие несколько лет. Пусть забудут сначала.       — Ага, они забудут.       — Согласен, такие вещи редко остаются без внимания, но надежда всегда есть. Ты ведь получил своё наказание, значит, можешь быть прощён.       — Это не совсем так…       Раамсес опустил голову, дёргая корзину за собой куда активнее. Он и подумать не мог, что заговорит об этом так просто, будто бы случайно. От осознания своей наглости закружилась голова. Нет, разве можно было такое даже представить? Определённо невероятное стечение обстоятельств. Но Раамсес уже не боялся говорить об этом. Он чувствовал слишком острую необходимость выговориться. Да, опасался, что Сет узнает, но всё же хотел поговорить. Ведь если не думать именно об этом боге, то он ничего не узнает, ведь так? Сам говорил, что не любит бежать по первому зову и следить за живыми.       Раамсес старательно пытался выдворить мысли о Сете из головы. Нет, не думать, не озвучивать просьбы, ничего. Тогда разговор останется в тайне и можно будет спокойно обсудить некоторые моменты. Но мысли яснее не становились, в них только сильнее пробивались непрошеные образы.       — Что случилось? — мягко спросил Астиагей.       — Видишь ли, мне нужно ходить в мир мёртвых, чтобы отбывать там своё наказание. Каждую ночь.       — Но ведь всё не так плохо, не правда ли? Могло быть куда хуже.       — Оно-то так, но всё равно не особо верится в то, что такие путешествия закончатся положительно.       Раамсеса немного напрягло спокойствие Астиагея. Тот словно ни капельки не удивился сказанному. Да, часто приходилось попадать в не самые приятные наказания. Но такие пришли впервые. Почему всё настолько спокойно?       — Не переживай. Сет не из тех богов, которые будут молча терпеть обиды. Если тебя сразу же не убили, считай, что ты удобен для каких-то дел. А в таком случае никто не станет совсем уж сильно наказывать. Только в пределах первоначального плана.       Да, это походило на Сета: скрыть свои истинные мотивы, но всё равно какое-то напряжение витало в воздухе. Астиагей никогда ничему сильно не удивлялся, за время войн его хорошо потрепала жизнь, но неужели он успел получить наказание от богов, что так спокойно его воспринимает? Нет, глупость полнейшая. Причина не может быть в этом.       Раамсес закрыл глаза в попытке хоть немного сосредоточиться на том, что нужно говорить дальше. Ну и выгнать мысли о Сете, чтобы тот случайно не услышал. Интересно, такая мысленная связь всегда срабатывает или бывают неудачные моменты? Пришлось покачать головой, чтобы перестать думать об этом. Нет, и без того сплошные проблемы на макушку упали, нужно следить за мыслями.       — Почему ты так в этом уверен?       — Ну, сколько раз его именем проклинали неугодных, умирали только настоящие мерзавцы. Видно, их уже заждались чудовища. А так ничего особенного не происходило. Обычно проклятые или наказанные Сета даже в глаза не видели. Думаю, он не заинтересован в них. А ты его так сильно задел, что он аж сюда пришёл?       — И да, и нет. Не знаю даже, что больше. С одной стороны, Сет действительно преследовал свои собственные цели, но с другой — пришёл ведь. Я не знаю, что думать и как себя вести.       — Да так же, как и обычно. Только язык прикуси, уж слишком он у тебя длинный. А остальное — мелочи. Не переживай на этот счёт. Я действительно не знаю тех, кто был бы наказан Сетом за слова. У него нет привычки вообще людей слушать.       Раамсес бы с этим поспорил, но всё же промолчал. Не говорить ведь, что уже несколько раз связался с богом мысленно. О таких вещах жрецы должны в первую очередь предупреждать, чтобы потом таких неловких моментов не было. И почему они всегда молчат? Ну знают ведь все тайны, а держат их в секрете. Это сколько богов уже могли услышать не самые подходящие для них молитвы! Ужас.       Значит, Астиагей вполне неплохо знаком с теми мелочами, которые касались общения с богами. С чего бы это? Корзина в руках какая-то слишком уж тяжёлая. Не булыжники же он тащит. Но Раамсесу совсем не хотелось об этом думать. Его ждала очередная ночь, на этот раз в четвёртом зале. А что там — не знал никто. Ну, может, кому-то были известны такие мелочи, но явно не маме. Она бы рассказала так же, как и обо всех остальных легендах. Мир мёртвых уже давно начал вызывать напряжение. Мало того, что в нём почти не было ничего хорошего, так ещё и происходили какие-то непонятные вещи. Откуда взялся Иалу? Почему он свободно перемещается между разными залами? Понятно, что таким может заниматься только привратник, но, как оказалось, Сет тоже весьма легко переходит границы, да и Непри. Почти все. Кроме, разве что, Ра. Или это обычный пафос? Раамсес ничего не мог понять. Он чувствовал: половина верных догадок просто ускользает от него.       — Ты в порядке? — спросил Астиагей. — Выглядишь помятым и несчастным.       — Да, всё нормально. Не хочу ничего, устал.       — Пф, от чего? Днём ведь почти ничего не делаешь.       — И что теперь?       Раамсес чувствовал, как более-менее сносное настроение ускользает от него. Снова и снова все эти споры. До такого доходило очень часто. Астиагей всегда был чем-то недоволен и не боялся показывать свои эмоции. Это раздражало. Особенно в те моменты, когда его чрезмерно длинный язык помогал говорить неприятные вещи. Странно, что по отношению к богам возмущений и подколок не было. Только к тем, кто согласился дружить.       Ну, Раамсес не мог назвать это дружбой. Они жили в соседних домах. Было правильным поддерживать хорошие отношения, потому что всегда нужна была помощь. Нет, Астиагей — хороший человек, пока не начинает говорить непонятно что. Если проводить с ним не больше часа, то всё будет нормально. Как только засиживаешься — приходят не особо хорошие слова.       Но Раамсес старался не обижаться. Для него очень много значила эта дружба. В городе ходили слухи о том, что он был проклят. И о том, что у него непонятное отношение к богам. Это всё сильно влияло на жизнь. А знакомства нужны. Когда начинаются проблемы с посевами или подготовкой к сезону жары, многим требуется помощь других людей. Да и одиноко, когда совсем уж не с кем поговорить.       Мать всегда дружила с семьёй Астиагея. С самого момента приезда и до последних событий. Она со всеми была в хороших отношениях, что странно, ведь после смерти отца за ней не замечалось прежней жизнерадостности. Яркая и живая когда-то, мать превратилась в куклу без желаний. Иногда Раамсесу казалось, что его собственное проклятие перешло на неё. Ну не могла так выглядеть женщина, только убитые ходили без эмоций.       — Не начинай эту бессмыслицу, — Раамсес с трудом заставил себя подобрать нормальные слова.       — Да, пожалуй. Но я ведь серьёзно. Попробуй что-то делать кроме ежедневных обязанностей. Должно стать значительно лучше, ведь сейчас у тебя нет никаких причин выполнять свои обязанности.       — Не думаю, что от дополнительных проблем они появятся.       — Но ведь последнее время жить стало веселее, не так ли?       — Ты всегда всё знаешь? Да, немного лучше, но это не значит, что идеально.       Астиагей задумчиво посмотрел куда-то в сторону горизонта и улыбнулся. Он всегда казался неправильным, слишком не египтянином. Такие люди выделялись. Они не такие, как нубийцы, вообще не похожи на них. Они особенные. Раамсес покачал головой, удобнее перехватив корзину: не время сейчас думать обо всякой ерунде. Лучше дотащить поскорее эту тяжесть и найти финики. Когда зайдёт солнце, делать это будет значительно сложнее.       — Просто дай ему время и увидишь, что такие боги никогда ничего не делают просто так, — добавил Астиагей.       — Что ты хочешь этим сказать?       — Просто предупреждаю. Если он всё ещё с тобой возится, то этому есть причины. Что-то в этом роде.       Раамсес понимал, что ему нужно быть осторожнее, особенно с Сетом. Только вот не всегда это получалось. Попрощались уже у дома. Заходить в гости не хотелось, домой возвращаться тоже. Выбор сам собой пал на пустыню. Давно уже туда никто не ходил. Чуть севернее от последних домов, скрытое за тяжело проходимыми дюнами раскинулось поле недавнего сражения. Туда никто не любил ходить. Но некоторых, обычно проклятых, тянуло только в то место.       Раамсес не знал, с чем это было связано. Правда, теперь догадывался, после встречи с Иалу. Голос пустыни преследовал уже довольно давно, но таким сильным стал в последнее время. Его невозможно было преодолеть. И, как оказалось, тянуло именно к месту свежей крови. Сжав покрепче амулет, Раамсес направился в пустыню. Он не знал верной дороги. Мало кто её знал, и все молчали. Но едва ощутимый голос подсказывал направление, едва ли не толкал в спину сильными ветрами, которые неожиданно разыгрались в такое время года. Непривычно. Больше похоже на время Сета, когда Та-Кемет заваливает песчаными бурями. Впрочем, недавние поля сражений ведь находятся во владениях именно этого бога.       Небо закрывал песок. Он всюду. Стоит только открыть глаза, и мир меняется. Меняется до неузнаваемости. Здесь, посреди пустыни, царил хаос. Песчаные вихри закручивались над свежими захоронениями и уносились прочь, на север. Интересно, воины, которые погибли в бою и не получили гробниц, что их ждёт в Дуате? Если задуматься, конкретно воинов Раамсес не видел. Были богатые люди, были бедные, но не воины. Значит ли это, что есть ещё залы, населённые душами?       — Тебя всегда сюда тянет?       Голос знакомый, насмешливый, с толикой нескрываемого интереса. Казалось, что забыть его получится не скоро. Ещё бы! После таких мучений разве получится стереть из памяти виновника этого ужаса? Раамсес даже не стал поворачивать голову, он и без того прекрасно ощущал, как ослабевает ветер, пропуская единственного хозяина этих захоронений ближе.       — Да, уже несколько лет.       — И ты не знаешь, в чём причина.       Раамсес не стал отвечать. Собственно, его и не спрашивали, скорее утвердительно сказали, что он не разбирается в тех вещах, которые привлекали в подобные места. Так и было. Он мог бы попробовать найти ответы на них, но… зачем? Разве от этого что-то изменится? Разве перестанут приходить писцы, чтобы пересчитать каждое зёрнышко? Разве в следующем году будет нормальный разлив, а не это издевательство? Конечно, нет. Так и зачем тогда забивать голову ненужными вещами? Даже посмертие не изменится.       Раамсес слишком ярко представил, как песок обжигает босые ноги. И даже негде спрятаться от него. Знатные люди с деньгами строили пирамиды, которые служили уютным и неприступным домом для них. Бедные довольствовались малым. Какая гробница — такое и посмертие. Даже жрец Сета, попав в неприятное место, не смог обеспечить себе нормальное продолжение. Что может обычный человек?       — Знаешь, я бы посоветовал всё же разобраться в этом.       — Зачем?       — Раамсес, посмотри на небо. Что ты видишь?       Задирать так высоко голову даже немного больно. Что там? Ничего особенного. За время прогулки Ра перешёл в ночную ладью. Теперь сгущались сумерки. Ещё немного и солнце уйдёт в загробный мир, чтобы радовать тех, других. На небе блестели звёзды. Они плохо проглядывались сквозь песок, разносимый ветром, но всё же были видны.       — Сириус.       — Верно, а почему ты его видишь? — Сет наклонил голову и его длинные рыжие волосы растрепались на ветру.       — Почему?       Раамсес отвлёкся на них. Уж больно эти волосы длинные и яркие. Такой цвет необычный. Такого не было ни у кого. Даже у гиксосов, хотя это те люди, которые собирали в себе порой неожиданные черты. Такой цвет… Интересно, какие они на ощупь? Жёсткие, как у всех, или мягкие, как у некоторых иностранцев, о которых рассказывали торговцы?       — Потому что ты знаешь о ней. Видишь ли, ты замечаешь только то, о чём тебе говорили. Всё, что выходит за рамки знаний, тебе не под силу увидеть.       — Да ну? Звучит не очень убедительно.       — Хм, возможно. Ну, например, в тех камнях живёт змея. Ты её не видишь, но она там есть. Я знаю это и могу обойти то место. А как бы поступил ты?       — Наверное, просто подошёл к камням.       Сет пожал плечами и сцепил руки в замок за головой. Он постоянно так делал. Раамсес уже привык. Отчасти все эти сложности были понятны, но с другой стороны... Нет, это абсолютно не то, что хотелось узнать. Тянет и тянет. Пусть остаётся так. Раамсес чувствовал, что просто не готов принять ту правду, которая на самом деле стоит за всеми проблемами.       — Мы отправляемся в четвёртый зал?       — Нет, ещё есть время. Вот скажи мне, почему люди так любят выходить ночью? Не могут найти лучшего времени?       — Освободился и пришёл. Не вижу в этом ничего необычного.       — В отличие от тебя, я работаю каждую ночь и мне немного неудобно пересекаться с тобой. Это очень серьёзная проблема.       Раамсес удивлённо посмотрел на Сета. Он и не ожидал такого услышать. Тем более от бога, который особо работой-то и не занимался. Целый час ходить без дела он может, а прийти посреди ночи — нет. Странный. А ведь если подумать, в этой части пустыни Сет оказался не случайно. Тем более знает, где какая змея живёт. Значит, бывает здесь часто. С чего бы?       — Ты здесь что-то искал?       — Да, нужно было ещё раз проверить могилы.       — Разве этим ты занимаешься?       — Думаешь, за этим следит Анубис? — Сет скривился, когда произносил это имя, так отчётливо чувствовалось его недовольство. — Он провожает до пятого зала и защищает на суде. Не его дело — могилы смотреть.       Раамсес не нашёл, что ответить. Оно-то понятно, но всё же… Бог хаоса смотрит за могилами убитых солдат? Никогда бы в голову не пришло. Да и жрецы никогда о таком не рассказывали. Может, они и сами не знали. Раамсес растёр ладони, стараясь отвлечься от назойливых мыслей. Сет в хорошем расположении духа, значит, можно ещё поспрашивать. До начала наказания ещё есть время.       — Скажи, ты часто бываешь среди людей?       — Странный вопрос. Все боги иногда появляются в человеческих поселениях. Не просто так, конечно же. Вас нельзя надолго оставлять без присмотра. Сразу начинаете делать совсем уж странные вещи.       — Например?       Даже в голову не лезло, что такого делают люди, чтобы возмутить богов. Ничего не вспоминалось. Ну что это может быть? Может, проводят ужасные ритуалы? Ссорятся? Уничтожают Та-Кемет? Боги, что же?       — Что за глупые предположения? — Сет аж повернулся от возмущения. — Это всё не имеет значения. Но эти глупые ушебти. Это ужас. Нет, ну ты же их видел? Какая безвкусица!       Ушебти? Раамсес опешил от этих слов. Чем Сету не угодили статуэтки, которые после смерти должны обслуживать своего хозяина и выполнять все его поручения? Они ведь существовали множество лет. Каждый богатый египтянин старался взять с собой таких помощников.       — Чем тебя ушебти не устраивают?       — От них одни проблемы. Ничего не сделаешь нормально. Понавырезают тупые деревяшки, а потом я за ними бегаю. То Непри портят урожай, то проникают в недоступные для них залы. Если бы я был верховным божеством, не допустил бы появления таких глупостей.       — Ра не хочет вам помочь? Или Осирис?       — Конечно, какое дело солнцу до мира тьмы? Какое дело хозяину пятого зала до того, что творится в соседних? Никто не будет помогать, мы сами по себе. Так что терпеть не могу этих ушебти и иногда наведываюсь к людям, чтобы отговорить от их создания.       — Получается?       — Нет. Если бы это сказал Осирис, толку было бы больше. Но в его владения я даже не сунусь.       Раамсес не особо помнил, где больше всего почитали Осириса. Явно не в этих местах. Здесь после завоевания расцветали храмы Сету в таких количествах, что становилось страшно: не забыли ли все о других богах? Но это осталось со времён гиксосов, которые почему-то посчитали именно Сета идеальным для себя.       — Вот почему ты постоянно здесь крутишься.       — Да, в этих местах мне уютно. Но это пока что. Со временем мир вернётся к прежним убеждениям. Тогда не будет смысла вообще покидать долины умерших. Пока тебя почитают, можно и прогуляться. К тому же, давненько я не выходил.       — Хочешь сказать, что тридцатидневные песчаные бури — это не твоих рук дело?       — Ну надо же иногда расслабляться.       Сет сказал это настолько просто, что мимо воли даже стало стыдно. Ну как можно отказать в отдыхе? И неважно, что после него приходится восстанавливать невероятное количество разных построек. Раамсес понимал, что бог хаоса не будет развлекаться, как люди, но не перебор ли это? Он не знал. А сейчас, под светом звёзд, даже думать не хотелось. Болела голова, ноги, шея. Немного пекли пальцы: на них остались следы от ручек огромной корзины. Если бы была возможность никуда не идти.       Раамсес прекрасно представлял, как ляжет спать и увидит приятные сны. Чем не идеальный отдых от дневной рутины? Но ведь говорить об этом Сету нет смысла? Он, наверное, вообще не спит. Всем телом чувствовалось, как убегают последние секунды спокойной ночи. Совсем скоро наступит четвёртый час, а вместе с ним откроется вход в Дуат.       Закрыть глаза хоть на минутку, расслабиться, забыться. Только бы время не уходило. Только бы месяц в небе не смещался. Но звёзды двигались. Раамсес этого не видел, но знал, что так и есть. Они движутся, постоянно движутся. Достаточно всего лишь открыть глаза и понять, что остановить время не выйдет.       Тёплая, даже горячая рука Сета опустилась на плечо. Неожиданно стало так трудно стоять. У него очень тяжёлая ладонь. Кажется, что она может пробить кости насквозь всего одним движением. Раамсес посмотрел в алые глаза и понял: так и есть. При желании Сет может сделать это голыми руками. Это не тот бог, которому нужны всякие дополнительные оружия для того, чтобы быть сильным.       — Пора. Не отходи от меня. Похоже, амулет сломался, он работает неправильно, придётся перемещаться таким способом.       Раамсес покорно закрыл глаза: всегда при перемещениях песок в них лез. Потом приходилось несколько минут пытаться проморгать всё то, что в них попало. Не особо приятное дело. Сет сжал ладонь чуть сильнее, чем требовалось. Стало больно. Песок полез в рот. Горячий, почти огненный, он окружал, но не причинял боли. Только собирался в кучи под ногами. Раамсес мысленно повторял одну из молитв: она удивительно точно ложилась во время перемещения. Заканчиваешь говорить и оказывается, что уже всё закончилось, можно открывать глаза. Только вот сильная рука немного мешала: больно. Очень больно чувствовать её на плече, она словно обжигала. Довольно неприятный способ перемещения.