В двенадцатом часу

      Время неумолимо приближалось к пятой ночи. Раамсес знал, что от неё не следует ждать ничего хорошего. Встречи с Осирисом — дело опасное и малоприятное, особенно, когда идёшь в компании Сета. Но выбирать особо не приходилось. Непонятно почему, но наказание продолжалось. Оно началось из-за Иалу? Нет, в таком случае мучения закончились бы давно. Почему же тогда они всё ещё движутся вперёд?       Раамсес задумался, сел на песок. Чем дальше, тем больше ему не нравилось происходящее. После того, как Сет ушёл из их дома, мать стала веселее. Только вот её слабость усиливалась. Она почти не ходила, только смотрела куда-то в сторону, словно вспоминала. Раамсес всё чаще замечал недовольство, направленное на него. Похоже, братья не особо рады тому, что они родственники. Мимо воли пришлось задуматься о будущем. Не о том, которое ждёт в жизни. Это всё глупость. Жизнь лишь большая подготовка к смерти. Его волновала другая. Та, которую уже приходилось видеть своими глазами. Значит, без памяти на этой стороне не будет жизни на той? Неприятно. Выходит, у Раамсеса просто нет выбора. Что бы он ни делал, исчезнет без следа. Если, конечно, пройдёт суд.       Сет появился незаметно. Он любил так делать. Только хрустящий песок намекал, что рядом стоит божество, но к этим противным звукам привыкнуть уже давно получилось. Раамсес молчал. Даже если бы и хотел что-то сказать, не смог. Слишком давила на плечи неопределённость. То, что скрывалось за ней, оставляло вопросы. В груди теплилась странная, не поддающаяся объяснению надежда на лучшее. Но холодный и отстранённый голос Сета быстро разрушил её.       — Она не продержится долго.       Раамсес усмехнулся. В этих словах не было ничего удивительного. Они звучали так, как и требовалось: правильно. Глядя на мать, становилось понятно, что дальше так продолжаться не может. И никаким врачам не под силу справиться с вырывающейся из тела душой. Это должно было произойти. Но Раамсес всё равно не мог в полной мере привыкнуть к тем чувствам, которые у него вызывали эти слова. Если бы так сказал не бог…       — Сколько? — сухо спросил он, пытаясь подавить отчаяние.       — Не могу сказать. Больше, чем тебе кажется, но меньше, чем ты хочешь.       — Промежуток слишком большой.       — Правила, Раамсес. При всём моём желании, я не могу их нарушать.       — Лжешь.       Сет засмеялся. Тихо и как-то бесцветно. Словно звенел песок. Нет, не так: словно готовилась настоящая буря. Его голос переливался разными нотами, которые сложно различить человеческим ухом. Они вспыхивали яркими искусственными звёздами и быстро гасли, не оставляя после себя даже тени. Раамсес слышал такое впервые. И он жадно вслушивался, пытаясь понять, как он это делает.       — Ты прав, я лгу. Но тебе же лучше таких вещей не знать. Видишь ли, правило такое, что смертным не положено точно предсказывать дату смерти. Только в очень редких случаях.       — И почему такое ограничение появилось? — Раамсес спрашивал без интереса, скорее чтобы поддержать разговор.       — Почему? А сам как думаешь?       Он не знал. Вообще сложно понять логику богов. Те слишком долго жили и видели всё существование человечества. С самого начала. Должно быть, они знали, зачем устанавливают такие правила. Раамсес пожал плечами. Он не мог сказать, что безумно интересовался этим вопросом. Скорее просто так спросил. Время приближалось. Это чувствовалось даже по завываниям ветра. Совсем скоро придёт пятый час ночи. Время, когда умершие поднимутся из песка и предстанут перед Осирисом.       Сет смотрел. Долго и без эмоций. В его глазах не было ни капли интереса, скорее извечная скука. Раамсес слышал шум ветра, чувствовал разбушевавшийся песок под ногами и… о боги! видел, как поднимаются души. Они были бледные и безжизненные, словно ушебти, вставали, медленно расправляя плечи. Почему это выглядит настолько?.. Раамсес закрыл глаза. Он не мог смотреть на это, но увиденное всё ещё мелькало в памяти яркими вспышками.       Недавние души, затерянные в песках, поднимались и начинали жалобно скулить. Анубис доходил до них с опозданием. Он привык отправляться к настоящим могилам, а не искать остатки человеческой плоти в непонятных местах. Сет нахмурился, наклонил голову, вглядываясь в небольшую насыпь. Кажется, его что-то взволновало. За четыре ночи Раамсес уже научился относительно хорошо понимать его эмоции. Пусть это давалось с трудом, результат порой радовал. Интересно, если привыкнуть ко всем этим странностям, то получится разобраться в том, что тревожит Сета? Что заставляет его грустно смотреть вдаль и фальшиво улыбаться?       Как Раамсес не пытался игнорировать этот факт, он слишком сильно привязался к богу, влезть в мысли которого не смог бы и сам Ра. Почему-то уверенность в этом была непоколебимая. Почему именно так, а не иначе? Хотелось бы знать. Только вот Сет всегда держался отстранённо. Несмотря на внешнюю дружелюбность, он не любил идти на сближение. Ну, его право.       Раамсес наклонил голову, пытаясь разглядеть в песке то, что привлекло внимание бога. Но там совсем ничего не было. Мгновение — и появился Анубис. Как всегда в таких обстоятельствах, с головой животного. Только Сет не злоупотреблял своими образами. Интересно, а сколько их? Почему-то казалось, что далеко не один.       Тишина ночной пустыни наполнилась плачем забытых душ. Они исчезали, растворялись в песчаном вихре и медленно рассыпались осколками. Раамсес знал, что исчезать им предначертано долго, но, в отличие от душ, забытых после попадания в Дуат, эти обречены бродить по миру, не зная спокойствия. Их никто никогда не увидит. Ветер был подозрительно горячим, даже обжигающим. Из него, словно невесомый, выскользнул Анубис. Он вздрогнул, увидев Сета, но всё же подошел к крохотной бедняцкой могиле, подзывая душу к себе.       Раамсес впервые видел такой момент. Ночью выходить из дома нельзя. А кто и выходил — никогда не видел ничего подобного. Это большая тайна, известная лишь богам. Анубис быстро рассказал, что из себя представляет их путь и потянул испуганную душу за собой, постоянно оглядываясь. Похоже, с Сетом ему не хотелось пересекаться. Судя по тому, как кривился сам Сет, это взаимная неприязнь. Ещё бы. Мало кому хотелось видеть ребенка от измены собственной жены.       Внезапно стало интересно. Раамсес много раз слышал эту историю, даже в храмах о ней рассказывали. Только вот насколько она правдива? И женат ли Сет до сих пор? Те легенды, которые были известны, говорили, что он и сам не любил долгие отношения. Только вот теперь кажется, что все его разрывы скорее вынужденные. Пустыня смолкла. Растворяющиеся души исчезли. Они постоянно приходили к Анубису надеясь, что их заметят. Но боги игнорировали забытых. Так велел Ра. Так говорили жрецы. Так было на каменных обелисках. Так…       Сет подошёл к одной из насыпей, протянул руку. За неё тут же ухватилась другая. Высохшая и окровавленная, даже не забинтованная. Из-под песка показался воин, потёр переносицу, молча склонил голову. Так… Так не должно быть! Песок под ногами стал мягким и податливым, словно нежная полупрозрачная белая ткань, которую носили танцовщицы.       — Пойдём, пришло время отправиться в Дуат, — Сет говорил так мягко, в его голосе не было и тени недовольства. Только всепоглощающая доброта.       Слышать такое немного странно. Почему-то казалось, что так должен говорить Осирис, приветствуя на суде. Так, чтобы не вызвать даже тени страха, чтобы внушить уверенность. Почему всё настолько неправильно? Всего одно прикосновение Сета к плечу воина затянуло уродливые шрамы на лице, вернуло два недостающих зуба. Раамсес с удивлением и отвращением смотрел, как сгнившая кожа на пальцах снова стала целой, закрыла торчавшую кость. Он видел, но не верил. Это ведь совсем не так, как рассказывали жрецы.       — И ты не стой, пора возвращаться к наказанию.       Сет махнул рукой, и песчаной вихрь закружился перед глазами. Он становился всё сильнее, песчинки лезли в рот, они столбом уходили в небо. Давило руки, сдавливало глотку. Казалось, ещё секунда, — и сердце не выдержит этого испытания. Каждый раз как в последний. Сладкая и пугающая крохотная смерть. А ведь это правильно. Попадая в Дуат, человек должен погибнуть. Если заставить себя думать, что это плата за посещение загробного мира, то становится легче.       Раамсес открыл глаза, стараясь заставить себя смотреть. Прямо перед его носом были огромные колонны с тяжёлыми вратами. Сердце замерло на несколько мгновений. Легендарные пятые врата, за которыми вершился суд. О них знали все, даже самые маленькие дети. Именно это место — главное испытание в жизни. Аж пятеро стражников стояли перед ними, в почтении склонив головы: несколько секунд назад тут был Ра.       — Владыки Времени, — тихо сказал Сет, глядя на врата. — Мы дошли до них.       — Господин, — стражники говорили мягко, но с явно звучащим недовольством, — эти врата закрыты для тех, кто не входит в свиту Ра.       — Да, да, я уже много раз слышал это. Открывайте.       — Нет, господин. Сейчас вершится суд, если вы хотите поговорить с господином Осирисом, придите позже.       — Зачем мне ваш Осирис? Я сам открою.       Сет поднял руку, положил её на каменные врата, но тут же на ней повис один из стражников, едва доставая до земли. Он с таким страхом и отчаянием шептал защитные заклинания, что даже Раамсесу невольно становилось смешно. Заклинания против бога? Навряд ли такое сработает. Смотря на крохотный рост стражников, на их странное выражение лица, на крутящееся возле них отчаяние, он с трудом сдерживал улыбку. Бессмысленно.       — Вы не станете применять силу в таком священном месте! Сет, одумайтесь, существуют правила, вы должны им подчиняться.       — Исчезни. Твоё священное место стоит во мраке или забыл об этом?       Сет выдернул руку из цепких пальцев, положил ладонь на врата.       — Разверзнись для меня. Отвори врата перед Хозяином мрака, когда он поглощает солнечный свет и успокаивает Тайный Зал.       Врата скрипнули, засветились. Ярко-жёлтые, они начали наполняться тьмой. Блестящие черные потёки коснулись позолоты, поглотили её всего одним движением. Стражи с ужасом завизжали, пытаясь оттолкнуть Сета. Странно, где-то в памяти крутились совсем другие слова. Те, которые произносил Ра, чтобы оказаться в Чертоге Двух Истин. Именно сейчас Раамсес понял, что бог, которого он постоянно видел перед собой, куда сильнее, чем может показаться на первый взгляд. От таких мыслей стало невыносимо плохо.       Врата со скрипом и грохотом распахнулись. За ними сияло солнце. Длинный, усеянный колоннами зал казался огромным и невероятно ярким. Глаза болели от этой неестественной красоты. Несколько секунд назад было лишь небо с огромными звёздами, теперь же от каждого рисунка позолота отбивала свет. От такой яркости немного тошнило, но Раамсес не решился останавливаться. Он должен идти следом, ведь встреча с Осирисом — это серьёзно.       Солдат шёл совсем близко к Сету, почти плечо к плечу. Он всё так же молчал, лишь поглядывая по сторонам. Так хотелось понять, почему всё изменилось, но спросить не получалось. Возможности нет. Оглушительный звон рассказал хозяину о прибытии новых гостей. Осирис появился внезапно, словно вырос из-под земли. Раамсес с удивлением почувствовал сладковатый запах фруктов. Странно, но светлейший бог, которому положено дарить надежду, только скривился, глядя то на Сета, то на солдата.       — Ты не мог припереться чуть позже? У меня важные гости. Научились расхаживать по своему желанию, только отвлекаете от работы. Сейчас Анубис приведёт души, мне подготовиться надо.       — Пропусти его дальше, — Сет кивнул в сторону солдата.       На лице Осириса промелькнуло отвращение. Он рассматривал сильные руки и холодный взгляд, что-то старательно обдумывая. На Раамсеса даже внимания не обратил. Ещё бы! Тут проблемы серьёзнее.       — Пусть придёт, как полагается, и мы обсудим чистоту его сердца.       — Нет. Ты сделаешь это сейчас.       Сет говорил медленно и чётко, но уверенно. Каждое слово словно врезалось в голову, оставаясь там до конца дней. И, судя по недовольному лицу, это работало не только на Раамсесе. Боги, о, боги! Даже боги боялись его! Почему? Это ведь абсурдно и невозможно. Этого ведь не должно быть!       — Признаю тебя достойным, всё, только уходи отсюда. Если опять сцепишься с Ра, мне не хочется разгребать проблемы. Делай это за пределами моего зала. Уходите.       Осирис развернулся и уставился прямо в глаз Раамсесу. Эмоции на его лице менялись с невероятной скоростью. Удивление, страх, возмущение — всё кружилось в этих тонких чертах. Казалось, он сейчас побагровеет от злости. Раамсес неосознанно сделал шаг назад, но этого не требовалось: Сет стал прямо перед ним. Приятное тепло разлилось по телу. Это так странно: чувствовать себя в безопасности, хотя стоишь за спиной бога хаоса.       — Это живой человек? Ты совсем рехнулся?       — Не живой.       Ответ на мгновение погрузил зал в тишину. Осирис внимательно смотрел, словно ему хотелось испепелить Сета на месте, но в то же время от него веяло любопытством. Раамсес едва мог видеть, что творится вокруг, спина слишком сильно загораживала обзор. Что там? Почему все замолчали?       — Убитый, что ли? — Осирис вздохнул. — Вечно приносишь с собой всякую… ерунду.       — Я уведу солдата в другой зал, пусть Раамсес пока что побудет здесь.       — Ты издеваешься? Смертный в зале. Послушай, Сет, я не хочу с тобой ссориться, но это уже переходит все границы. Ты так не думаешь?       — Ничего с тобой не случится, если просто не будешь обращать на него внимание.       Осирис задумался и, наконец-то, кивнул. В то же мгновение Сет и солдат исчезли. Раамсес остался в одиночестве перед богом, с которым не хотел бы пересекаться. Почему-то, глядя ему в глаза, становилось страшно. Не так, как с другими. Если в глазах Сета и Непри рушился мир, то в глазах Осириса он видел собственные неправильные решения. Да что там решения! Всю жизнь!       — Просто не попадайся на глаза. Я не могу отказать брату, но если будешь мешаться, придётся ускорить время твоего суда.       Раамсес кивнул. Он слишком хорошо знал: его судьба довольно жалкая. После смерти шанс попасть в Дуат маленький. И сейчас, когда перед ним был сам Осирис — бог, которого восхваляли на всей территории Та-Кемет и даже за её пределами, — он ощущал клубящуюся на дне сердца тьму. Она медленно поднималась и разрасталась, захватывая сознание. Глядя в эти чистые, наполненные муками смертных глаза, Раамсес вспоминал…       Кто он? Как он стал тем, о ком семья предпочитает молчать? В какой момент перестал верить в Сета? Он помнил. Помнил то, что много лет назад осталось на границах памяти едва заметным пятном. Жизнь, построенная по чужим правилам, была слишком непривычной. С самого начала Раамсесу выпала судьба стать сыном солдата. Одного из немногих, кто смог добраться до дельты, где давно укрепились гиксосы. Именно с этого момента жизнь не заладилась. Смешно, но большая победа фараона обернулась огромной трагедией для семьи.       «Кто ты?» — спросил холодный голос, звучащий отовсюду. В нём не было и тени заботы или интереса, скорее безликий вопрос и тьма, идущая из самого сердца. Если на него не ответить, то ничего не изменится. Только вот из сердца рвались слова. Они не складывались во что-то вразумительное, скручиваясь тяжёлыми комьями в глотке.       «Кто ты?» — ещё раз спросил голос.       Раамсес оглянулся, но не увидел возле себя никого. Только высокие колонны, которым не было конца. Весь пятый зал был расчерчен ими, как шрамами. Но вокруг не было живых душ. Яркий свет бил в глаза, он сбивал с ног, портил зрение. Так хотелось пошире распахнуть глаза и увидеть обладателя голоса, и в то же время зажмурить их плотнее. Кто говорил? Зал? Колонны? От этих мыслей начинала болеть голова. Какая безумная глупость.       — А… ты? — робко спросил Раамсес, всё ещё слыша эхо.       «Я — тайна этого места. А кто ты такой?»       — Моё имя?       «Нет, кто ты?».       — И кто же?       «Ответь на вопрос. Я жду».       — Человек, — это было первое, что пришло в голову. Ну, учитывая, что вокруг Дуат, это важное уточнение.       «Человек? С каких пор он начал водить людей? Я помню нашу первую встречу до начала времён. Тогда его характер был более взбалмошным. В то время я бы поверил тебе. Но сейчас это кажется глупостью. Ты уверен в том, что ты человек?».       — Да.       «Вот как… Времена меняются, он вместе с ними. Мне будет интересно увидеть его живым. Я буду наблюдать за тобой. Тот, кто доходит до пятого зала вместе с этим богом, не может быть… дрянью».       Последние слова разлетались повсюду и медленно таяли. Они даже не отбивались эхом. Простая тишина, бесконечная и безумная. Первое, что пришло в голову: слишком много света. Раамсес не мог понять, кто говорил с ним. И сейчас, когда глаза перестали болеть, он снова видел длинные коридоры и ничего больше. Что это было? От догадок по телу прошлась дрожь.