В двенадцатом часу

      Шестая ночь — ровно половина наказания. Раамсес не мог в это поверить. Казалось, прошло не так много времени, а жизнь полностью изменилась. Нет ничего, что напоминало бы о беззаботности. Теперь, когда тайны богов начали раскрываться, появилось желание поскорее закончить это безумие. Всего лишь двенадцать ночей. Ещё немного. Раамсес поднял голову, посмотрел на небо. Луна сияла, словно её не волновали проблемы людей. Собственно, так и было. Богам нет дела до смертных. По крайней мере, до тех пор, пока они не переходят границу миров.       Астиагей оказался прав: знание не принесло совсем ничего. Божество. Даже не из этих мест. Просто развлекается, пока особой работы нет. Но Раамсесу это знание никак не помогло и ничего не дало. Совсем ничего. Мир не изменился, вообще ничего не поменялось. Астиагей как приходил за помощью, так и приходит. Только теперь чаще казалось, что он просто издевается: ну не может божество быть настолько человечным. Пришлось помотать головой: так много лишних мыслей. Хотелось, чтобы скорее пришёл шестой час. Нужно обсудить это всё с Сетом, на этот раз объяснения должны быть.       Но вызывал напряжение даже не предстоящий разговор, а то, что следующие залы — тайна. О них не говорили жрецы, не пели в песнях. Словно после пятого не было ничего. Но все знали, что это не так. Последний, двенадцатый, — стал одним из самых узнаваемых, а перед ним сплошная тьма. Теперь предстояло своими глазами увидеть её. Лишь одна мысль об этом сковывала руки. Неужели пришло время узнать то, что скрывается за тонким слоем легенд?       Раамсес с долей нетерпения ждал, когда песчаный вихрь подхватит его. Болезненное преодоление границы миров стало почти привычным. Должно быть, никому и в голову не приходило, что это можно сделать так. Внезапно стало страшно. Липкий ужас расползался по телу, воспоминания подсунули момент восстания. Он мёртв. И уже давно. Значит, его душа уже принадлежит Дуату?       Мысль разрушилась вместе с песчаной стеной, которая разом упала к ногам Сета. Только вот он даже не посмотрел в сторону песка. Его внимание полностью поглотили врата. Такие же яркие и золотистые, как те, которые только открывали вход в пятый зал. На этот раз стражники перечить не стали и сразу же раскрыли их.       Впереди бесконечная чернота, которую едва-едва разбавлял тонкий луч света. И это казалось странным, ведь Раамсес готов был божиться, что видит ладью не так далеко от этого места. Сет не дал подумать: ухватил за локоть и потащил в следующий зал. Ворота за спиной захлопнулись с грохотом, и мир растворился в темноте.       Ничего не видно. Лишь тихая пустыня, погружённая во тьму. Раамсес с трудом различал очертания ладьи. Казалось бы, очередной зал, а тут даже звёзд нет. Только странные звуки напоминали, что ничего хорошего от таких мест ждать не стоит. Дорога уходила на другой край мира в обществе крокодилов и бегемотов. Ещё иногда между камнями мелькали хвосты змей, но вся нечисть держалась на расстоянии. Лишь недовольное шипение мелькало то тут, то там. Слишком близко живность не подходила.       Раамсес уже знал, что это обычно для прогулок с Сетом. Тьма к тьме не лезет. Наверное, по такому правилу здесь всё работало. По крайней мере, хотелось в это верить. Совсем не было желания ввязываться в неприятности. Значит, шестой зал пустой. Как бы ещё Сета заставить говорить? Он явно знает куда больше, чем можно предположить. Его объяснения многое могут прояснить.       — Сет?       — Чего?       — Вчера приходил Анубис.       — Да, я знаю. Не особо приятная вещь. Метки, которые он ставит, что-то вроде проклятия. Действует безотказно, но только на живых. Мёртвым они не страшны.       — Звучит не особо радостно.       — Видишь ли, — Сет задумчиво почесал макушку. — Хоть ты не совсем обычный человек, Анубису всё равно. Он делает свою работу. До тех пор, пока душа не покинула тело, ты остаёшься под властью проклятия. Ему непривычно разделять людей. Но это, может, и правильно. Только бы не использовалось по первому зову Осириса.       Слова об этом боге заставили вздрогнуть. Раамсес не был готов к такому. Несмотря на то, что Иалу уже несколько раз пытался его добить, ничего не менялось. Привычная жизнь оставалась такой же, в неё не вмешивались всякие особые силы. Да и особо понять, что к чему, не получалось. Вокруг сплошные тайны.       — Скажи, какое место занимал Иалу в том восстании?       — М? Решил залезть в прошлое? Ну, не особенное. Обычный парень, единственное, слишком большой почитатель Осириса. Это пошло ему на руку. Участвовал в кровавых возмущениях против меня, умер через несколько лет после них. Везучий.       — И это ты называешь везением?       — Да, у него было нормальное посмертие. Раамсес, ваша цель: заработать нормальную жизнь. Если то, что происходит вокруг, означает только твоё благополучие на первые пятьдесят лет, то от посмертия зависит вечность. Ты ведь не хочешь однажды узнать, что её у тебя не будет? Вот и он не хотел. Будучи любимчиком Осириса и его самым преданным почитателем, Иалу заслужил чуть больше, чем требовалось.       Раамсес наклонил голову, вглядываясь в тусклый луч света. Он едва-едва касался песка, теряясь в пастях ночных чудовищ. Крокодилы, бегемоты, змеи — днём почитаемые существа, ради которых возносились молитвы, а ночью бесстрашные и жестокие стражи истины. Жуткие создания, которые в любой момент могут убить. Так было всегда.       — Тебе не нравится Астиагей?       — Ну, вроде того.       — Потому что он бог?       Сет аж вздрогнул от такого заявления. Не ожидал? Раамсесу всегда казалось, что этот бог знает вообще всё и обо всех. А тут такое удивление. Каждой волосинкой на теле чувствовалось то напряжение, которое повисло в воздухе. Оно скручивало нервы, привлекало внимание, становилось едва ли не частью жизни.       — Уже успел узнать? Что же, это должно было случиться. Судьба неизбежна.       — Но ты недоволен таким поворотом.       — Я просто не ожидал, что Астиагей так быстро себя выдаст. Он мне казался немного более осторожным. Ну да ладно. Да, мне не нравится говорить с другими богами. Особенно с теми, которые совсем не понимают, что здесь им не рады. Я думаю, не секрет, что не всем приятно любопытство.       Раамсес покосился в сторону. Крокодил медленно следовал за ними по воде, разглядывая всё блестящим глазом. Тихий плеск легко услышать, и он до безумия раздражал. Просто выводил из себя преследованием. Почему так? Сет, конечно, отпугивает ночную живность, но явно не настолько хорошо, как хотелось. Дрожь в коленях отвлекала от мыслей. Так хотелось спрятаться, уйти от неприятных ощущений, вернуться. Шестой зал казался неправильным и колючим. В нём не было ничего привычного. Только тьма и песок. Бесконечные вещи, которые никогда не оставались без внимания.       — Сет?       — Что?       — Почему ты так любишь тьму? Здесь ведь неприятно.       Раамсес поморщился, когда горячий песок прилетел прямо в лицо. Темно, неприятно, непонятно. Ещё и от Сета веяло чем-то странным. Становилось немного жутко. Голова кружилась, дрожали руки. Тонкий луч скользнул по дюнам и совсем исчез. Ладья спустилась ниже, а вместе с ней ушла вся уверенность.       — Ну, такая вот у меня судьба. Здесь уютно, пусть и немного пустовато.       — Кому принадлежит этот зал?       — Он сам по себе. Почти середина ночи. Кстати, сегодня твоё путешествие будет немного короче. Придётся вернуться раньше.       — Почему?       — Узнаешь на следующую ночь.       Раамсес не знал, что сказать. Темнота и глаза хищников заставляли подрагивать. Сет больше не казался таким уж приятным. Он хорош при свете звёзд. Спокойный, уверенный, таинственный, но когда приходит тьма, привычное поведение рушится. В этой бесконечной тишине даже при желании не получится отыскать ответы. Почему так? Всё скручивается в бесполезный комок.       Раамсес помнил: за шестым залом следует что-то такое, на что лучше не смотреть. Где-то поблизости должен был начаться переломный час, приближающий ладью к краю, где притаилось великое зло. Неужели Сет отведёт его прямо в пасть самого воплощения тьмы? Раньше об этом не приходилось задумываться. Песок с силой полетел в лицо, ударился твёрдыми, немного влажными песчинками, скатился по щекам.       — Мне здесь не нравится, — признался Раамсес, обхватив себя руками.       Он всё ещё слышал, как за ними следуют не самые приятные существа ночи. Каждый плеск в великой реке напоминал о том, что чаще всего люди встречают свою смерть именно там. Крокодилы, бегемоты — все пытались укусить. Всё внутри сворачивалось от таких мыслей. Совсем не хотелось в один день стать едой. Жутко. Дрожь тонкими дорожками спустилась по рукам, рухнула прямо в сердце. Пальцы судорожно сжались, и тут же что-то тёплое коснулось плеча.       Раамсес не мог повернуть голову, чтобы посмотреть, но уже догадывался, что это рука Сета. Сомнения били прямо в сердце. Хотелось увернуться, уйти как можно дальше, пусть даже в реку, только бы эта темнота хоть немного разбавилась. Мама всегда говорила, что в таких местах таится зло. Что нельзя выходить на улицу поздно ночью, что за тьмой следует смерть…       — Расслабься немного. Всё нормально, — тихий голос прямо на ухо.       Раамсес дёрнулася, но сильная рука удержала его. Сначала показалось, что Сет просто легко дотронулся, однако одного непредсказуемого движения оказалось достаточно, чтобы ощутить всю мощь, которая скрывалась под внешней добротой. Глотку опалило словно горячей лепёшкой. Раамсес дёрнулся ещё раз, пальцы только сильнее впились в кожу, сдавливая до боли.       Жутко. Темнота. Вокруг совсем никого нет. Только странное божество, которое в такой тьме кажется ещё более зловещим. Поворачивать к нему голову было плохим решением. Алые глаза казались яркими, горящими, как пламя. Сет не был человеком, и сейчас это ощущалось как никогда раньше. В какой момент Раамсес успел забыть такую простую деталь? Да, Сет улыбался, иногда шутил, дружил, вёл себя обычно. Даже когда пользовался своими особенными силами, не казался чужим, но здесь, сейчас, в этой темноте ощущались все грани его нечеловеческой природы.       — Успокойся, — повторил он. — Здесь нечего бояться. Кроме нас и богов на ладье здесь никого нет.       Это и пугало! Раамсес готов был божиться, что сейчас ему совсем не хочется оставаться с Сетом. Он лучше прыгнет в реку к крокодилам и бегемотам. Повторить судьбу отца? Да легко. Только бы не видеть эти бесконечно яркие алые глаза, в которых почему-то только во тьме так явно плещется кровь. Кажется, что она вот-вот вырвется, выплеснется, зальёт собой пески.       Раамсес закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Нет. Он должен принять такую правду. Сет не станет причинять боль. Зачем ему это? Если бы такая идея была, она осуществилась в любой другой момент. Постепенно становилось спокойнее. На душе словно пусто, ни одной крошки сомнения. Да, это судьба.       — Почему-то многие люди не могут перенести этот путь. Даже те, которым предстоит жить в следующих залах. Это так странно.       — За вратами есть жизнь?       — Конечно, ты ведь не считаешь, что все помещаются в четырёх залах? Некоторым дорога во вторую половину ночи. Но почему же люди так боятся этого места?       — Здесь темно… и ты жуткий.       — Я?       Сет громко засмеялся. От этого приятного звука Раамсесу стало спокойнее. Он даже расслабился. Ну да, разве может тот, кто так искренне смеётся, оказаться не самым приятным божеством? Нет. Вон, Осирис вообще не смеялся. Даже не улыбался, только кривился всё время.       — Я не жуткий и вовсе не пытаюсь тебя напугать. Будто делать мне больше нечего. Нет уж, я хочу довести тебя до конца живым. Так надо.       — Кому надо?       — Что за странный вопрос. Мне, конечно.       Раамсес не особо верил такому ответу. Уж слишком подозрительно звучит. Почему Сет порой вёл себя слишком странно? Почему у него столько непонятных привычек? Почему в его глазах постоянно плещется кровь? Ну, последнее понять не сложно: что ещё должно быть у бога хаоса, но вот остальное… Безумие — единственное слово, которое приходило в голову в такой момент.       — Порой мне неуютно находиться рядом, — слова словно сами вырвались из сердца, Раамсес даже не успел их толком обдумать.       — Пожалуй, такую жалобу я могу понять. Видишь ли, так положено. Тебя пугает моё настоящее лицо, всех пугает, даже моих жён.       — А что у тебя за проблемы с жёнами? Непри постоянно говорил о них.       — У меня нет проблем, у меня есть небольшие неприятности. Я не особо люблю неверность в отношениях. Очень не люблю.       Раамсес вздрогнул. Сет? И такое. Да ну. Не верится. Он, конечно, непривычное божество, но явно не настолько странное. В мифах всегда создавался образ совсем другого существа, которое не привыкло получать отказы и не было против провести время с интересными девушками. Или здесь главное слово «интересными»? А что Сет считает интересным?       — Они просто изменяли и переставали нравиться?       — Не могу сказать, что они мне нравились с самого начала. Это скорее вынужденный брак. Меня женили очень часто. По сути, единственный брак по моему желанию был с ней. С матерью Анубиса. Но не будем об этом.       — Нефтида?       Сет выдохнул. Пожалуй, не стоило произносить это имя. Женщина, которая родила ребёнка от Осириса, будучи женой другого. Сету она явно не нравилась. Впрочем, Раамсес даже понимал это. Но расспросить всё же хотелось. Это ведь такая интересная женщина, о которой после этого никто не слышал. Она словно исчезла, перестала появляться в мифах.       — Вы давно не вместе?       — Очень давно. Дольше, чем существует ваше царство.       — И где она сейчас?       — Где-то в пятом зале. Я даже не знаю, чем она занимается. Это явно не то божество, с которым мне бы хотелось поговорить. Ты так не думаешь?       Раамсес понял, что не следовало поднимать эту тему. Уже по тихому голосу слышно, как сильно она задевает. Не стоило так спешить. В голове была только одна мысль: как его поддержать? Идея появилась словно сама собой: всего лишь прикоснуться к теплой коже пальцами. Легко и почти невесомо, словно случайно. Сет никак не отреагировал. В груди что-то оборвалось от облегчения. Да, это лучше, чем слушать возмущения или ещё что-то.       — Почему тебя так волнуют мои жёны?       Раамсес не нашёл ответа. Он и сам не мог понять, почему подумал о подобном. В этом ведь не было никакого смысла. И вообще не особо вежливо спрашивать о таких вещах. Но почему так получилось? Тьма постепенно начала разбавляться тёплым светом. Он бил откуда-то из-за туч, словно спускался на землю длинными полосами. Блестящий песок завораживал, его дюны поднимались над неровным берегом, тонкими струйками падали прямо в чистую воду.       Тепло. Приятная расслабленность растекалась по мышцам, хоть они не останавливались ни на мгновение. Здесь, в месте, где потусторонний Нил освещался странными столбами света, плескался и накатывался на берег, грыз высокие обрывы у берегов. Так хотелось подойти и посмотреть с высоты на чернеющие далеко внизу камни. Удержать бесконечное желание не получилось: шаг, второй… Перед глазами бездна.       Внизу — далёкая и недоступная река. Призрачный Нил, который в какой-то момент круто сворачивает и уходит в другой мир, в Дуат, в место, где никогда не бывает солнца. И сейчас это чудо рядом. Стоит только протянуть руку. Под ногами начал скатываться песок. Он, подхватываемый ветром, нёсся прямо в пропасть, быстро растворяясь в воде. Даже плеска не было. Зал поглощал все звуки.       На спине отчётливо чувствовалась рука, будто вот-вот столкнёт вниз. От этой мысли внутри всё разбилось на непонятную кучу разных осколков. Словно душа раскололась на тысячи кусочков, которые сиганут в бездну, растворятся там и перестанут существовать. Его сознание распадётся и исчезнет, растворится в канве мира. Тогда больше не получится осмысленно жить. Это… жутко.       В глубине души зашевелилась тьма, обвиваясь вокруг сердца. Её влажные сгустки только сильнее нагнетали. Нет, Раамсес не хотел умирать вот так. Ему хотелось продолжить бесконечное существование в счастье. Или даже в муках. Только бы существовать! Руки словно сами собой оттолкнули Сета. На мгновение в голове зародилась странная мысль, которая тут же улетучилась, как только приятный голос прошептал на ухо:       — Ты чего? Я ведь не собираюсь ничего делать.       — Ничего?       Сет поднял ладони, показывая, что полностью открыт и не собирается делать странных вещей. Но искорки в его глазах казались подозрительными. Раамсес внимательнее присмотрелся. Странно. Ещё не так давно в этом взгляде была только кровь, а теперь столько мягкости и спокойствия. А всего лишь свет отразился в глазах. И всё же крайне странный бог.       — Успокойся, сегодня ты совсем нервный. Мне не особо это нравится, — сказал Сет, убирая волосы с лица.       — Это место не самое приятное. Мне здесь не нравится.       — Всем не нравится, но нужно же быть немного более открытым. Да, это ново и непривычно, но будь спокойнее.       — Да-да, я в порядке. Далеко ещё?       — На сегодня хватит. Ты прошёл достаточно, можешь лечь спать немного раньше. А вот завтра я заберу тебя до наступления седьмого часа.       — Не радует.       — Расслабься и смотри. Тебе понравится следующий зал, обещаю, — шёпот на ухо немного напряг тело. — И не переживай на счёт Анубиса, эта маленькая проблема ничего не изменит.       Раамсес едва успел оглянуться до того, как его отнесли домой. Песок быстро скрывал тонкие черты лица и рыжую шевелюру. Мягкую — почему-то скользнуло на краю сознания. Казалось, что мир вокруг колышется, тает, совсем как воск летом. Растекается странными узорами прямо на голове, успокаивая и немного расслабляя. Значит, завтра.