***
Амегакуре всегда плачет. Выливает тонны воды на пришедших и живущих то ли из-за несчастья, то ли из-за злости. Никто не любил главное убежище, потому что в нём сыро и холодно одновременно. Коридоры ветвятся получше столетних дубов, поэтому только Лидеру, может, и известно, кто квартирует в следующей комнате. Единственное, что Дейдара знал наверняка: теперь обе соседние комнаты пустовали, так как их владельцы, Сасори и Какузу, скоропостижно скончались. Иронично, что каждый из них считал себя по-своему бессмертным. Дейдара скинул плащ и бросил сумки с глиной на стол, который был вряд ли лучше той рухляди, что так любят впаривать торговцы. В комнате витал запах пыли: давно никто не заходил. Окон не было, а тёмно-серые стены делали атмосферу ещё более гнетущей. Здесь Дейдара всегда скучал по тем жалким гостиницам, в которых можно было выйти и хотя бы луной полюбоваться. В голове пролистывались картинки минувшего сражения. Одного из. Канкуро, можно быть уверенным на сто процентов, передаст Гааре то, что было велено, но что это меняет? Дейдара вздохнул и присел на кровать, которая тут же неприятно скрипнула. Гаара уже попрощался и сделал это даже два раза. Вряд ли он будет настолько глупым, что позволит бывшему любовнику-нукенину подобраться к себе или подорвать и так уже пострадавшую репутацию. Ждать ещё одной весточки — бесполезно. Получить её — опасно. Дейдара не без стараний отодвинул эти мысли в самый угол. Хидан был прав: нужно было убить и Канкуро, и всех суновцев, чтобы было понятно, что с Акацки шутки плохи. Но сделанного не переделаешь. Наверное, к счастью. Фигурка весов напомнила о себе неожиданно и ненавязчиво. Выпала из кармана и будто говорила, возвращая обратно отодвинутое: «Вот она, я». Дейдара смотрел на неё, на эту бросающую молчаливый вызов статую, и понимал, что обязательно ей проиграет не потому, что слаб, а потому, что по-другому и быть не может. Битву прервал грубый и звонкий стук в деревянную дверь. Дейдара открыл быстро, уже зная тех, кто мог бы прийти. Он не разочаровался: Хидан и Тоби стояли в неприличной близости от двери и нависали над открывшейся щёлкой. Тоби заговорил первым: — Семпай вернулся! — проворковал он. — У нас тут та-а-а-а-а-а-акое говорят про ваши любовные похождения. Дейдара застыл на долю секунды, но тут же пришёл в себя. Нельзя ничего показывать этому дурачку. Нельзя-нельзя-нельзя. Как мантра, как недосягаемая цель. — А вы покраснели, семпай, — хохотнул Тоби и выставил большие пальцы на обеих руках. — Одобряю. Казекаге — интересный выбор. — Проваливайте, м, — зашипел Дейдара и уже собрался захлопнуть дверь. Хидан ему этого сделать не позволил. Просунул ногу и никак не отреагировал на полученную боль. Так и до перелома недалеко. — Я никому ничего не говорил, — заговорчески прошептал он. — Джашин в свидетели. — Меня не волнует, м. — Меня волнует! — взвизгнул Тоби. Хидан убрал ногу. Дейдара захлопнул дверь. Тишина душила щупальцами пыли. И почему не выбрать для убежища место, где есть окна? Всё просто. Чтобы никто не сбежал. На следующий день — день ли? здесь всегда начинаешь путать время — Дейдара встал с синяками под глазами, которые свалил на неблагоприятную атмосферу. Кошмар возвратился. Повторялся из раза в раз, обретая всё больше и больше подробностей. У Гаары отметина на верхней губе: балка царапнула. Испуганное лицо девушки в окне с чёрными шторами. Знакомые черты, чуть ли не до боли. Мира смотрит и узнаёт. Тогда всё началось. Дейдара помотал головой. Прогнать не получится, но отогнать, хотя бы ненадолго, весьма возможно. Коридоры мало чем отличались от комнат. Такие же пустые и безжизненные, но хотя бы без клубящейся пыли. Общая столовая имела грубый стол, пару стульев, дешёвый холодильник и шкафы с разнообразными боевыми пилюлями. Нормальной еды, как и всегда, было мало. Повезло, что хотя бы что-то досталось. Первые пять минут прошли в блаженной тишине, и Дейдара уже надеялся, что так пройдут и следующие, но в проёме показалась женская фигура. Конан была бледной и не улыбалась. Как обычно. Смотрела, чуть наклонив голову набок, и не делала больше ни шага. Здесь, в этой вечно плачущей стране, она была Ангелом, защищающим и властвующим, скрывающим за своей чуть сутулой спиной настоящего Лидера. Конан, наверное, пыталась понять и, очевидно, не понимала. — Это принесло нам неудобства. Некоторые отозвали свои заказы, потому что думают, что мы связаны со страной Ветра. Её голос шуршал тысячами листов, обречённых стать материалом для оригами. Конан и сама своего рода бумага. Идеальная, ровная, без вмятин и клякс. Ей легко упрекать. Её упрекнуть невозможно. Она даже не удосужилась обозначить предмет разговора. «Это» режет больнее её бумажных кунаев. — Это слухи, м. Дейдара знал, что она не верит, что уже никто из Акацки не сомневается. Если Хидан расскажет про ту схватку с Канкуро, то последствий точно не избежать. И надо ли от них бежать? Дейдара поймал себя на мысли, что ужасно устал. — Больше не давай людям повода их распускать. Конан растворилась во тьме бесчисленных коридоров, будто и не стояла тут несколько мгновений назад. Звуки её шагов утонули в вязкой тишине. Дейдара почему-то нахмурился, когда вокруг опять ничего и никого не стало. «Это» давит, заключая, кажется, союз с этими коридорами. Еда оставлена на столе, а стул не задвинут. В комнату — быстрее. И почему тут так мало воздуха? А вопросы роятся, вскрывая без ножа. Почему-то плохо. Извечно — почему? Ответов — ни одного. Дверь на замок. Не спасёт, но отсрочит. А на кровати стоят они. Если бы Дейдара вылепил им тогда лицо, то сейчас оно бы ухмылялось. Весы смеются. Горят десятки сколов. Их бы теперь никто не купил, но Дейдара бы их и не продал. Ни за что. Хотя так было бы проще, разве нет? Не видеть этого единственного напоминания о том, чего и быть не должно было. Не видеть эту безжизненную глину, оживавшую только в присутствии одного человека. Сасори, наверное, хохочет, глядя откуда-то снизу. Ему в раю уж точно не место. Как и Дейдаре. Как и любому из шиноби. Во время их партнёрства Сасори ни разу не смеялся: уже не мог. Дерево мимикой не обладает. Но сейчас, когда его бывший напарник, всегда такой принципиальный и горящий, тухнет, осыпаясь пеплом рядом с паршивой фигуркой, он, наверное, заливается. Вечное искусство проиграло, но и мимолётное в выигрыше не осталось. А ведь так легко всё исправить. Или кардинально невозможно. Как посмотреть. Дейдара выбирает второй ракурс.***
От созерцания мертвецки-бледного лица, являвшегося в каждом из снов, оторвал стук в дверь. Бесспорно и неоспоримо Хидан. Открывать не хотелось, но было нужно. Дверь отворилась медленно, будто и сама желанием не горела. Хидан был хмур. Перебирал в руках медальон и смотрел куда-то сквозь. — У нас новая миссия. Страна Огня. Собирайся. И Дейдара собрался. За пять минут. Взял сумки со стола, стянул плащ со спинки стула и — непонятно зачем — на каком-то сломанном автомате сунул в карман фигурку весов, почувствовав пальцами пару сколов. Хидан шёл молча, демонстрируя тем самым, что он либо не на шутку взволнован, либо не на шутку сконфужен. Дейдара уже успел обрадоваться тому, что у болтуна кончились слова, но тут Хидан всё-таки не выдержал: — Блять, сам виноват. Даже оборачиваться было не нужно, чтобы услышать в этом фальшь. Хидан так не думал. Упуская тот факт, что мыслить ему вообще было сложно, можно было предположить, что ему жаль. Дейдара не предполагал. — И я виноват, — снова подал голос Хидан. Тут фальши уже не было. Дейдара молчал. Смотрел на сыплющиеся капли, стучащие по поверхности воды, и шёл. На новую миссию. С новым-старым напарником. Амегакуре плакала, провожая двоих шиноби. Были ли эти слёзы настоящими — загадка, которую разгадывать не хотелось. Что-то всегда должно оставаться тайной. — Конан попросила за тобой наблюдать. Чтобы ты больше «не ставил под сомнение независимость Акацки», — закончил, старательно пародируя женский голос. Вышло совсем плохо. — И что, м? Безразличие пополам с отвращением. Дейдаре и правда всё равно. У него есть только он и его искусство. Отбирать нечего. И было ли когда-то что-то, за что стоило бояться? — А ничего, — сказал Хидан и наконец-то догнал, а через мгновение даже перегнал. — Шевелись. Дейдара ускорил шаг. Дождь прекратился только на границе. Опорные пункты соединялись между собой змейкой забора. Страна Дождя не любит гостей. Страна Дождя имеет только одного союзника — страну Дождя. Одинокая и маленькая. Обиженная. Выпустили без лишних вопросов, как и до этого впустили: чёрные с красными облаками плащи тут всегда желанные гости. Дейдара облегчённо пожал плечами, радуясь тому, что вечный ливень остался за спиной. Он обычно всегда этому радовался. Теплота появилась внутри при упоминании «обычно». Ничему не под силу разрушить устои. И никому. Хидан, как он обычно любил это делать, болтал. Даже это раздражало чуть меньше. Ничего не изменилось. Совсем. Лес шелестел и делал это намного лучше бумаги Конан. Приятнее. Пахло деревьями, греющимися на солнце, и смолой. Страна Огня совсем не соответствует своему названию: она не огненная, она тихая и спокойная. Она — дремлющий зверь. В раздумья тут же врывается Девятихвостый со своим джинчурики. Наруто Узумаки. Парень, победивший бессмертного Какузу. Парень, вдохнувший жизнь в мёртвого Казекаге. Попахивало волшебством и вымыслом, сплетающимися воедино так, что не разделить даже острым кунаем. Наруто Узумаки — не их цель сейчас, но если бы удалось его захватить, то дела бы точно поправились и никто бы не сомневался в лояльности Дейдары. — Ты меня слушаешь вообще? — Хидан помахал рукой прямо перед носом, а Дейдара в ответ зло шикнул. — Я говорю, что сейчас перекрёсток будет. — И? — Там могут быть шиноби. — И? — Блять, ты совсем? Нам всё без шума сделать надо. Дейдара качнул головой. Да, без шума будет сложно. Но отправлять подрывника и радикального сектанта на миссию, которую нужно выполнить скрытно, — верх гениальности. — Тогда будем осторожны, м. Хидан продолжил нести несусветный бред про всё на свете, включая недавно принесённую жертву и то, что его кто-то ждёт после миссии. Про ритуал он болтал больше, чем про личность того, с кем должен встретиться, что опять говорило в пользу того, что Хидан в целом был не так уж и глуп. — Тоби — мудак, — неожиданно заключил Хидан и резко остановился, поворачиваясь лицом к своему спутнику. — Он не должен был лезть не в своё дело. — Зачем ты сейчас это говоришь? Дейдара, на самом-то деле, знал, зачем. Хидан не просто не глуп, а умён. Строит около себя эти стены из безумия и слабоумия, возводит старательно, огораживаясь от всех и каждого. Смотрит с вершины своей крепости и выбирает тех, кто может быть полезен. Сейчас он выбрал Дейдару. — Хочешь запретить мне говорить? — улыбнулся почти естественно, но лишь почти. Хидан — искусственный насквозь. Ненастоящий, как и все Акацки. Дейдара пытался вспомнить, когда ему это надоело. — Мне плевать, что ты думаешь, м. Он не станет союзником этому безумному и искусному манипулятору. Дейдара ведь тоже не глупец: помнит, кто именно отправил сообщение старейшинам. Это не предательство, но Хидан, без сомнений, предатель. Если бы Дейдара выбирал страну для того, чтобы провести в ней остаток своей жизни, он бы не выбрал ни Коноху, ни Суну, ни Амигакуре. Похоже, он был слишком разборчив. Ну, или предпочитал не связываться со всей этой прогнившей системой управления, с которой был знаком не понаслышке благодаря длительному пребыванию в своей родной Ивагакуре. Благо, что Ива осталась позади. Разрушенная ровно наполовину и жалкая. С Цучикаге, бросающим вслед своему бывшему лучшему ученику проклятья, и с Куроцучи, у которой на руках сияли красным царапины и порезы: разбирала завалы. Деревня отстроилась. Дейдара не вернулся. До перекрёстка дошли быстрее, чем ожидалось. Хидан тут же это подметил и начал рассказывать историю о том, как он со своим другом бродил по лесу два дня. Было не особо интересно, поэтому Дейдара пропустил середину, но уловил конец, который гласил, что друг в итоге стал отличным подношением для Джашина. По коже пробежал холодок. Не от страха. От отвращения. — Ну и ну! — раздался знакомый голос с тропинки, ведущей в Суну. Он быстро приближался. — Нужно быстрее в Коноху! Из-за поворота вылетело оранжевое пятно, улыбающееся весело и задорно. Оно рамахивало руками, оборачивалось назад и тут же подначивало отстающих весёлыми речёвками. Наруто Узумаки всё ещё соответствовал описанию, которое дал когда-то Итачи, и впечатлениям, полученным Дейдарой самостоятельно. Мальчишка. Было странно знать, что Казекаге одного с ним возраста. Позади Хидан чертыхнулся, и в унисон ругательству раздалось звонкое: «Ты!» Дейдара потупил взгляд, будто и не ожидал, что Наруто заметит их на такой бешеной скорости, хотя прекрасно знал с самого начала: такие плащи не увидит только слепой. Узумаки остановился тут же, прямо напротив в метрах шести. Взгляд горел красным, переливаясь на полуденном солнце и превращаясь в оттенок, присущий расплавленной смоле. Наконец-то появились его спутники. Канкуро, увидев тех, от чьей руки не так давно чуть не погиб, издал сдавленное «о», слышное даже на таком расстоянии. Вторая, с веером за плечами, лишь округлила глаза. Да, похоже, они не думали, что им так повезёт. — Это был ты! — верещал Наруто. — Это ты тогда его убил! Дейдара молчал. Внутри скопилась пустота, грозящая прорваться наружу и заполнить собой всё, смести подобно сказочным техникам из далёкого прошлого. Он не знал, как обозначить это чувство, но и не особо раздумывал: было как-то не до этого. Впереди маячил Девятихвостый в боевой стойке, а по обе стороны от него виднелись шиноби Суны, одного из которых нужно было убить ещё при прошлой встрече. Хидан под боком нещадно сыпал вопросами. Звуки казались далёкими, неземными. — Давай по-быстрому убьём этих двоих и заберём Девятихвостого, — прошипел Хидан прямо в ухо и тут же отстранился, показывая тем самым, что ответ его не интересует. Довольно громко, уже обращаясь прямиком к Наруто, он добавил: — Эй, пацан! Это ты убил Какузу? Джашин будет рад такому подношению! Он ринулся в бой первым, как обычно, но Наруто, не уступающий в идиотизме, бросился навстречу. Канкуро и девчонка с веером, договорившиеся, похоже, о каком-то построении, красиво обогнули схлестнувшихся и двинулись прямиком к Дейдаре. Сороконожки и пауки уже бежали навстречу, но делали это довольно бессистемно, из-за чего от потока ветра, созданного с помощью веера, пришлось уворачиваться. Птица взметнулась в небо вместе с Дейдарой, унося его и от орущего угрозы Хидана, и от Наруто, отвечающего в похожем стиле. Марионетка полетела следом, но нити чакры оказались слишком короткими, чтобы преследовать не зависящую практически ни от каких сторонних факторов глиняную птицу. Поле боя с воздуха представлялось очень неудобным. Несколько бомб спикировали вниз, задев взрывом не только марионетку, но и её владельца: Канкуро отлетел на несколько метров. Девчонка, закрывшаяся своим веером довольно вовремя, не пострадала. Потоки воздуха упорно продолжали пытаться сбить птицу. Уже готовясь к новой бомбардировке, Дейдара заметил, что Хидан отделался от Наруто и отчаянно жестикулирует, привлекая внимание напарника к себе. Дейдара неохотно спустился ниже и увидел причину. Плотный кокон из ярко-рыжей чакры клубился вокруг джинчурики Девятихвостого, поднимаясь пузырями, которые тут же лопались. Дейдара спикировал к Хидану, попутно прикрывая свои передвижения быстрыми С1. — Я не получил его кровь, — тут же отрапортовал Хидан. — Быстрый мелкий засранец. Нужно увести этих двоих отсюда, чтобы разобраться с Девятихвостым. — Уведи, м. — Хочешь оставить всё веселье себе? — на лице Хидана появилась полубезумная улыбка. — Это хороший повод продемонстрировать силу моего искусства. Хидан хохотнул, зачем-то ударил по плечу и с молитвой, больше похожей на клич, скрылся в той стороне, где минуту назад были и девчонка, и Канкуро. В этот раз Дейдара не станет мешать Хидану. В этот раз брату Казекаге суждено умереть. Похоже, это судьба, а от судьбы, как известно, не уйдёшь и не убежишь. С2, приобретшая форму невиданного животного, представляющего из себя помесь льва и антилопы, плавной линией обежала Наруто, готовящегося к атаке, оставляя за собой тысячи маленьких бомбочек. Техника была рассчитана на то, чтобы заманить врага на линию взрыва и нанести таким образом нелетальный удар. Идеально для захвата. — Я всё знаю, — неожиданно тихо произнёс Наруто, но Дейдара, несмотря на шум битвы, его услышал. Руки, уже складывающие печати, остановились сами по себе. Мир качнулся. Звуки вновь затихли. Неужели Гаара доверился ему, этому мальчишке, не способному даже контролировать своего хвостатого? — Ты даже не представляешь, что сейчас творится в Суне, да? — голос у него был спокойный, плавный, а чакра, окутывающая минуту назад плотным коконом, начинала пропадать. — Ему очень тяжело. — Не понимаю, о чём ты говоришь, м, — упрямо произнёс Дейдара, хотя побледневшее лицо выдавало его полностью. — Ты можешь сдаться прямо сейчас, — продолжал Наруто, будто не услышав. — Мы что-то придумаем. — Мне неинтересно, что там творится с Казекаге и всей деревней. По лицу Наруто пробежала тень, оставшаяся грустной улыбкой на его губах. Он, этот мальчишка, неопытный и взбалмошный, возможно, действительно хочет помочь, склеить для кого-то разбитое, хотя у самого с тысячу осколков и столько же порезов на руках от неудачных попыток. Наруто не сдаётся. — Ты мне кое-кого напоминаешь, — сказал он, а голос предательски просел. Дейдара понял, кого имел в виду Наруто. Кто во всём мире мог похвастаться незнанием этой истории? Саске Учиха ушёл из деревни. Наруто Узумаки пытается вернуть. Вот только, как бы Наруто ни хотелось видеть сходства, их не было: Дейдара никогда не был суновцем, а Гаара о том, чтобы вернуть, не думал. Разные, совсем. Но Наруто смотрел такими глазами, будто прямо тут, прямо сейчас, видел перед собой не подрывника из Акацки, а своего старого друга. Взрыв прогремел оглушительно. Дейдара привык к такому шуму, но лишь от собственных техник. Откуда-то слева валил дым и доносился отчаянный крик. Убить бессмертного Хидана невозможно. Но есть способ обездвижить. Не могли же они додуматься до этого? Разгадать Хидана и его тактику — легче лёгкого, и это известно всем Акацки. Именно поэтому его и поставили в пару с Какузу: он не давал противникам, которые уже когда-то видели технику, ухватиться за её слабое место. Но Какузу умер, а Дейдара таким талантом не обладал. Наруто смотрел, глуповато наклонив голову набок, будто наблюдая за реакцией. Хотел ли он усмотреть заботу о напарнике или что-то другое, осталось загадкой, потому что печати были наконец-то сложены. Взрывы теперь уже близко и знакомо раздавались вокруг Наруто, окутывая его тёмно-серой дымовой завесой. Дейдара сорвался с места одновременно с тем, как взорвалась самая первая бомба. Если Хидана не спас его Бог, то это сделает Дейдара. Лужайка, на которой проходило сражение Хидана, находилась совсем рядом с перекрёстком, поэтому добежать до неё за минуту не составило никакого труда. Наруто не преследовал или очень тщательно скрывался. Второе было совсем не в стиле джинчурики Девятихвостого, поэтому Дейдара склонялся ко второму варианту. Канкуро и девчонка с веером стояли почти ровно посередине лужайки и смотрели на довольно глубокую на вид яму, края которой были запачканы кровью. Рука с перстнем валялась неподалёку. Сжатая в кулак. Кость боязливо выглядывала из-за мышц. Если бы Дейдара не был привыкшим к такому, он бы точно отшатнулся. Марионетка, учинившая такую кровавую расправу, восседала рядом со своим хозяином. На её «лице» была кровь. Солнце делало красное багряным, поэтому казалось, будто это просто краска, нанесённая совсем недавно. Лица суновцев были непроницаемы. Но кричал точно кто-то из них. Наруто появился спустя пару секунд, оглядел всю представившуюся картину, метнулся к своим сопровождающим и тут же сложил печать теневого клонирования. С десяток Наруто Узумаки готовились к атаке. Он больше ничего не говорил. Глины оставалось довольно мало: не было расчёта на ведение открытого боя. Несколько паучков и птиц с четырьмя крыльями бросились к противникам. Большая половина клонов от соприкосновения с глиняными животными тут же исчезла. Поток воздуха просвистел рядом. Дейдара перескакивал с дерева на дерево, быстро рассуждая о том, в какое из убежищ дойти быстрее и легче. Глиняный клон яро отбивался от трёх атак сразу. Через пять минут Дейдара был уже далеко, а его клон взорвался, опалив марионетку Канкуро.***
— Ты уверен, что Хидан мёртв? — лепетал Белый Зецу, выглядывая из каменной стены убежища. — Я возьму глину и проверю, м. — Сам проверю, — сказал Зецу и тут же притих. Менее, чем через минуту, он произнёс: — Его тела там нет. Дейдара, ты уверен, что не ошибся с местом? — Значит, они забрали его с собой, — пожал плечами Дейдара и закрыл сумку, которая уже не вмещала в себя глину. Очередное убежище не отличалось от остальных ничем. Такая же неприметная пещера, открывающая сущность только при правильной комбинации печатей, такие же боевые пилюли, такие же припасы, в которых нуждались члены Акацки. Из этого убежища ещё не убрали масла для марионеток и яды Сасори. Похоже, забыли. Почему-то вспоминалось, как Сасори вылезал из Хируко и неохотно показывал свою истинную форму, отворачиваясь и не давая рассмотреть детали. Дейдара хмыкнул. «Вы чем-то похожи на этого джинчурики, данна». Сасори фыркнул и не ответил: не любил пустых разговоров. Дейдара никогда не видел в нём настоящего человека. Уважал выбор слиться с искусством, но думал, что выбрано это самое искусство неверно. Сасори умер. Склянки с маслами остались. — Тоби нагонит тебя позже. — Больше никого нет? — Дейдара заранее знал ответ, но всё равно спросил. Сейчас, как никогда ранее, не хотелось видеть рядом с собой эту раздражающую рыжую маску, напоминающую тыкву, и слышать сиплое «семпай». — Нет, — Зецу ответил ровно так, как и ожидал Дейдара. Акацки потеряли многих. Сасори, Какузу, Хидан. Но хвостатых собрано было уже больше, а значит в минусе организация не оставалась. Дейдара вздохнул. Он стерпит общество Тоби. Как-нибудь.***
Две недели в компании Тоби оказались настоящей пыткой. «А какой он был в постели? Ваш Казекаге». «Да знаю я, что это правда! Что вы как маленький, семпай?» «Уберите глину обратно, пожалуйста!» «Ну, Дейдара-семпай, вы сами виноваты, что потратили на меня глину и вам не хватило» «А у него больш…» Хотелось выть и взрывать Тоби сразу же, как он открывал рот. В первую неделю было невыносимо, во вторую вспомнилась давняя привычка — игнорировать. Хидан, конечно, был тем ещё идиотом, но хотя бы примерно знал, когда нужно заткнуться. Тоби никаких рамок по этому поводу не имел, поэтому нахождение с ним в одном номере было сущим адом, но гостиница ничего больше предложить не могла. Это была та же гостиница, в которой Хидан встретился с тем пареньком из Ивы. Дейдара сам для себя решил, что если увидит его, то обязательно скажет о том, что его знакомый мёртв. Знать всегда лучше, чем мучиться догадками. — Тут такие мягкие кровати! — проголосил Тоби и с разбегу плюхнулся на довольно твёрдую, по мнению Дейдары, кровать. — Семпай не хочет прилечь рядом? — Не хочет, м. — И даже подумать не хочет? — Нет. — Вообще? А если я приму сексуальную позу? Дейдара вздохнул и не ответил. Тоби рассмеялся, но маска делала его смех похожим на хрип. Хотелось есть. Два дня на боевых пилюлях не спасали от желания вновь почувствовать вкус нормальной еды, которое по прибытию в деревню только усилилось. — Я за едой, — бросил Дейдара и тут же направился к двери. — Будьте осторожны, семпай. Я слышал, что тут пропадают люди, а потом их никто не может найти. — Ты сейчас серьёзно, м? — усмехнулся Дейдара и вышел, не дожидаясь ответа. Хозяин узнал своего бывшего гостя, что было видно по его улыбке, когда он передавал ключи от номера, но спрашивать о Хидане не решился. Наверное, потому что Дейдара никаких признаков узнавания не показал вообще. Снаружи светило солнце и бегали дети. Неподалёку какие-то мужчины курили и разговаривали о том, что три или четыре человека пропали бесследно. Похоже, пропавшие были довольно неприятными людьми, потому что Дейдара уловил «так им и надо» и «зло всегда возвращается». Это становилось уже интересным. Кому нужно убивать обычных селян, когда вокруг почти каждый день происходят стычки? То, что пропавшие мертвы, было ясно, как день. Дейдара знал, что нормальную еду можно найти в небольшом заведении неподалёку от гостиницы. Вывеска выцвела, но всё ещё можно было прочесть «Приятного аппетита!», которое было слишком неуместным в своём обшарпанном виде. В прошлый раз Хидан купил тут довольно сносные суши. В этот раз это предстояло сделать самому Дейдаре. Помещение встретило посетителя бьющим по рецепторам обоняния запахом рыбы не первой свежести и алкоголя. За стойкой чуть боязливо улыбалась женщина средних лет, оглядывая шумную компанию, собравшуюся за одним из круглых дубовых столиков. Мужчины спорили о сумме, которую надо назначить за голову «разбойника, похищающего людей». Дейдара хмыкнул и направился к стойке. Женщину пришлось окликнуть дважды. — Простите, — поспешно заговорила она, когда всё-таки соизволила обратить внимание на своего клиента. — У нас тут кошмар, сущий кошмар. Никогда такого не было… Обычно-то тихо, а сейчас всё это… — Порцию суши, м. — Да-да, конечно. — Женщина крикнула кому-то заказ и тут же вернулась на своё, похоже, излюбленное место, и затараторила вновь: — Вот мне кажется, что это всё приезжие. Вы тоже приезжий? Ну, это точно не вы. По вам видно, что вы порядочный. Вот недавно поселились тут двое шиноби. И, скажу по секрету, отступники из разных деревень! А живут-то вместе. Мы тут к отступником нейтрально относимся: есть и есть, но эти двое… Странно всё это, очень странно. Один из них ко мне иногда заходит, но он такой разговорчивый и хороший, а вот второй… Ой, не знаю я, что будет. Дейдара не посмел прервать весь этот поток слов и даже немного прислушался. После того, как женщина закончила свой монолог, он наконец-то вгляделся в её лицо. Умные серые глаза, расплывшийся овал лица и несколько неглубоких морщинок. Наверное, в молодости она была красивая. — А как их зовут? — спросил Дейдара, чтобы хоть как-то продолжить разговор. — Который иногда заходит — Нобу. Земля качнулась. — Вы уверены, м? — Обижаете, — хохотнула она. — Я не настолько стара, чтобы путать имена. — Из какой деревни? — Ой, а вот этого не скажу. Никогда не разбиралась во всех этих обозначениях на повязках. Но раньше никогда такой не видела. Три вертикальные полоски. После этих слов женщина скрылась на кухне. Дейдара остался один на один с полученной информацией. Образ Хидана навязчиво лез в голову, а логика тут же подсказывала, что это попросту невозможно. Но почему нет? Тело не нашли, но возможно ли обмануть Зецу, видящего и слышащего всё? Практика говорила, что да, иначе другие Акацки никогда бы не занимались скрытными миссиями. Женщина говорила, что поселились пришедшие на краю деревни. Ничего не случилось бы, если бы Дейдара проверил, кто там. Возможно, это принесёт какую-то пользу. Женщина принесла еду через несколько минут. Дейдара быстро поглотил пищу и тут же двинулся к тому месту, где должен был находить одинокий домик. Солнце всё ещё припекало. Постепенно двухэтажные и трёхэтажные здания сменялись приземистыми домишками, некоторые из которых уже приседали на бок. Деревня была не из богатых. По дорогам гоняли мальчишки, и они даже осмелились увязаться за Дейдарой хвостом и позадавать вопросы. Утолять их любопытство было весело, но отделаться было нужно. Одного тупого куная хватило для того, чтобы они отстали и побежали играть в шиноби. Домик и правда стоял довольно далеко от всех остальных. Небольшое каменное здание, одной стороной которого уже овладел плющ. Почти красиво. Разбитые ступеньки и разбитое окно, скол на котором блестел, переливаясь. Похоже, раньше дом был заброшен. Отступники часто занимали такие вот домики на окраинах, до которых не было дела никому. Правда, выселялись они оттуда через неделю или две, потому что жизнь отступника — это не что-то, что можно просто прекратить, забравшись в уютное убежище. Отступников ищут, отступников ловят, отступников убивают. Дейдара постучал. Сначала за дверью не высказывали ни единого признака жизни, но вскоре кто-то шаркающими шагами подошёл. Таинственный «кто-то» открывать не торопился. — Кто? — донеслось приглушённо. В голосе слышалась хрипота. Это точно не Хидан. — Я ищу Нобу, — бросил Дейдара наугад. — Или назвать настоящее имя? Дверь открылась. Глаз со шрамом выглянул из темноты. Дейдара узнал сразу. — Ты, м? — Я, — усмехнулся паренёк и открыл дверь шире. — Он говорил, что видел вас в городе. — Где он сам? — Скоро придёт, — пожал плечами Тоцуби, но тут же пожалел об этом жесте и закашлялся. Дейдара наконец-то заметил. На правом боку очень неаккуратно были наложены швы, а на шее виднелись несколько повязок. Стычка? Тоцуби приглашающе качнул головой. Грубый деревянный стол, пара стульев. Диван с множеством разноцветных заплаток. Куча бинтов и лекарств на тумбе и недоеденные суши рядом. Пахло кровью и пылью. — Сколько уже тут, м? — Восемь дней, — ответил Тоцуби и тут же лёг на диван. — Почему ты меня пустил? Ответа не последовало. Полумрак окружал со всех сторон. Источников света не было, а солнца, проникающего через единственное окно, и то занавешенное, было недостаточно. В голове крутились вопросы, которые можно было ещё задать этому пареньку, но Дейдара молчал. Похоже, раны были серьёзные, потому что даже обычный разговор был проблемой. Как же тогда они сумели уйти так далеко от места «смерти» Хидана? Тишина висела около десяти минут и разбавлялась только частым кашлем Тоцуби и хрипами. Один раз он попросил стакан воды, стоявший на столе. Замок щёлкнул. Хидан, как он умел всегда это делать, ворвался в пространство подобно урагану. Подлетел к дивану, тыльной стороной ладони потрогал лоб возмущающегося Тоцуби, заверил, что температуры нет, тут же бросил новую порцию бинтов и лекарств на тумбу и развернулся к Дейдаре, улыбаясь. Он совсем не изменился, но улыбался будто чуть по-другому. Дейдара смотрел отстранённо на этого воскресшего мертвеца. — Пропажа людей — твоих рук дело? — спросил Дейдара и встал со стула. — Мог хотя бы сделать вид, что рад, что я выжил, — оскалился Хидан и кивнул на дверь. — Выйдем. Свежий воздух казался даром самих богов после душного помещения, пропахшего кровью и болезнью. Хидан пошёл в направлении леса, а Дейдара безмолвно двинулся следом. Домик пропал из вида, лес становился всё гуще. На небольшой полянке Хидан остановился. Было очень тихо. — Я закопал их здесь. Ветерок, будто в подтверждении этого признания, этого кровавого заявления, пошевелил листья на ближайших деревьях и прогулялся по траве. На поляне виднелись несколько бугорков, тщательно забросанных травой. Заметить было сложно, но сейчас, когда Дейдара приглядывался и начинал считать, становилось жутковато находиться на этом никому неизвестном кладбище пропавших без вести. — Джашин требует жертв. Я не могу его ослушаться. Несуществующий бог просит смерти настоящих людей. Хидан не мог поступить иначе, потому что он всегда приносил чёртовы жертвы, над которыми потешались все в Акацки. Сейчас Дейдаре было несмешно. Он будто бы впервые в жизни понял цену бессмертия Хидана. — Что с твоим спутником, м? Дейдара не решился спрашивать, кем были люди, гниющие в земле. — Ранили, — коротко ответил Хидан и вздохнул. — Я решил послать нахуй Акацки, потому что он попросил, понимаешь? Никогда бы сам не ушёл. — Ясно. — Нет. Тебе ничего не ясно. Хидан наконец-то повернулся лицом. Он не менялся. Никогда и никак. Было неизвестно, мог ли он умереть от старости, но бессонные ночи никогда не оставались на его лице кругами под глазами, а раны заживали без единого шрама. Хидан не был похож на шиноби, потому что шиноби — это, во-первых, страх за свою жизнь. Хидан не боялся. Ветер стих. — Акацки думают, что ты умер. Я не буду их разочаровывать, — проговорил Дейдара, смотря сквозь. — Другого я от тебя и не ожидал, — хмыкнул Хидан. Потом он рассказал, как Наруто с его провожатыми бросились в Коноху сломя голову, как Тоцуби откопал его по частям и сшил тут же, как они наткнулись на группу анбу, как отбились и как оказались тут. Хидан говорил сбивчиво. Он оправдывался, что сбежал с тонущего корабля. Дейдара слушал и иногда посматривал в сторону маленьких холмиков. — Его раны не заживают за день, как мои, а я не владею техниками лечения. Недавно начал мёрзнуть. Местная знахарка определила, что лихорадка. Какузу всегда говорил, что если эта фигня, то полный пиздец. — Он умрёт, м, — констатировал Дейдара. — Не позволю. И тут Дейдара понял: Хидан давно знает, что этому пареньку осталась неделя-две. Может, какой-то сильный и умудрённый ниндзя-медик и помог бы, но отступник — это клеймо, а у Тоцуби рядом с диваном валялась повязка с зачёркнутым символом Ивы, точь-в-точь как у Дейдары. — Джашин поможет нам, — деловито добавил Хидан и направился обратно. — Я даже научился делать эти дурацкие перевязки, прикинь, да? Дейдара в последний раз посмотрел на поляну, греющуюся в лучах солнца, и пошёл следом. Хидан привычно болтал всю дорогу, не требуя никакой ответной реакции. Оказалось, что Тоцуби стало лучше, чем вчера, но хуже, чем позавчера. Хидан знал и не верил. Дейдаре казалось глупостью это ослиное упрямство: так просто принять и не сопротивляться. Когда дом начал мелькать на горизонте, Хидан остановился сам и остановил Дейдару. — Больше не приходи, — сказал он. — Будешь продолжать убивать гражданских, м? — Нет. Он против. Это был последний раз, когда Дейдара видел Хидана. Он постарался запомнить его таким, относительно нормальным и даже — подумать страшно — заботящемся о близком человеке, а не тем сумасшедшим, который выглядывал на поле боя. Дейдара не сопереживал и не пытался искать встречи. На назойливые вопросы Тоби ответил, что тренировался. Тоби посмеялся и сказал, что не верит, — взрывов слышно не было, — но расспросы прекратил. Как-то, когда пришлось пересечься с Итачи и Кисаме, второй упомянул что-то про ещё одного джашиниста, которого видели в одной из самых западных деревень. О том, что он был не один, Кисаме не сказал. Дейдара ничего не спросил. Он всё и так понял, хотя где-то совсем глубоко надеялся, что Хидану повезло.***
Идти через лес, а не дорогами и тропинками — идея, конечно, хорошая, но, когда в просветах зазывно мелькает ровная местность, где не будешь спотыкаться каждые десять минут, в этом сомневаешься. Тоби ворчал всю дорогу. Дейдара упорно не слушал. Небо пряталось за верхушками. Было жарко и душно. — Семпай, — позвал Тоби в очередной раз. Дейдара даже не повернулся. — Семпай, — настойчиво повторил он, но уже потише. Ветер, казалось, впервые за день колыхнул листву. — Семпай, — совсем пискляво. Дейдара обернулся, чтобы сказать, что всё, что может сообщить Тоби, его не интересует, но вымолвить ему не дали ни слова. Тоби довольно ловко схватил за рукав и утянул в ещё большую чащу, хотя дорогу по-прежнему можно было разглядеть, если прищуриться. — Шиноби, — шепнул Тоби. — Кажется, Суна. — Кто именно, м? Тоби замер на минуту, всматриваясь. — Казекаге со свитой. Дейдара отшатнулся и зачем-то задержал дыхание. Раз-два. Вдох. Три-четыре. Выдох. — Ого. Не думал, что он может быть ещё бледнее. Тоби, наверное, издевается, а иначе это и не объяснить. Дейдара наконец-то ловит взглядом красную макушку и шествующий с ней рядом чёрный капюшон. Тридцать шагов навскидку. Кажется, дальше быть попросту не может. Дейдара чуть прищурился, чтобы не дать картинке кружиться, хотя она это делать очень хотела. А Тоби прав: бледен, как мертвец. Скулы на лице обтянулись кожей, и думается, что дотронься — порежешься. Дейдара отступил ещё. Тридцать один. Гаара уходит. Уже все тридцать пять. — Пойдёмте, семпай. Они уже далеко. — Я знаю, м. «Даже дальше, чем обычно, » — хотелось добавить, но Дейдара смолчал. Ни к чему это всё ему. И Казекаге тоже. Иначе бы кто-то что-то сделал, да? Но Дейдара стоит в тени редкого леса, скрываясь от палящего солнца и желанного взгляда. То, что должно, произойдёт. Сейчас важно совсем другое.***
— Где Итачи? — повторил мелкий Учиха раз пятый. — Если скажете, то я вас отпущу. Учиха. Хочется кривиться только от одного упоминания, а тут прямо перед стоит один из. И глазеет так, будто пустое место. Он совсем не понимает силы искусства. Надеется только на свои полуволшебные глаза, изображает центр всей Вселенной и не уважает никого, кроме себя. Все Учиха такие. Без исключений. — Тебе придётся выбить из меня эту информацию, м. Бой получился жаркий, хороший. Для шиноби такая битва — лучшая награда. С Учиха всегда можно хорошо подраться. Хоть в чём-то полезны. Внутренний счётчик чакры завис на отметке, близкой к нулю, а глины осталось так мало, что иного выхода попросту нет. Дейдара всегда был готов умереть во имя искусства, разлететься на тысячу кусочков и слиться с ним воедино, чтобы каждый увидел, насколько прекрасно истинное искусство, чтобы каждый понял, что Дейдара, этот непризнанный при жизни творец, был прав. Рука медленно потянулась к запечатанному рту на груди. Кости ломило, и даже это движение доставляло боль. А Саске смотрел испуганными глазками-омутами, не веря в то, что может умереть. А он мог. Он отсюда совсем недалеко. Успел уйти? Минута — не больше. И Дейдара даёт эту минуту тому, кто её даже не просил. Не Саске, пытающемуся встать на собственные две ноги, но Гааре, бредущему сейчас где-то неподалёку со своей свитой. Гаара не должен умереть от этого взрыва. Гаара должен остаться бледной тенью в тёмном мире, чтобы хоть кто-то вспоминал о нём и его славной смерти. Пятьдесят. Пятьдесят один. Саске с трудом поднимается. Пятьдесят два. Пятьдесят три. Встаёт, кашляя, и падает, хватая руками воздух. Пятьдесят четыре. Пятьдесят пять. Что-то совсем не так, абсолютно не так. Пятьдесят шесть-семь-восемь. Песок подлетает молниеносно до такой степени, что Дейдара сначала даже не понимает, что его сбило, и окутывает тело, не давая и пальцем шевельнуть. Напротив Саске заточён в точно такой же тюрьме. Сверкает потухшими глазами, и даже в воздух просачивается его ненависть. Гаара использовал данную ему минуту по-своему. Стоит в зоне видимости, дышит тяжело-тяжело. Похоже, бежал. Через минуту раздаётся звонкое: «Саске, даттебайо!». Саске поворачивает голову так быстро, что тут же шипит от боли. Не ожидал. Дейдара ловит какой-то прилив удовольствия, когда замечает следы растерянности на таком холодном до этого момента лице. Снова смотрит на Гаару. И тут уже не до смеха над противником. Казекаге щурится, выходя из укрытия деревьев. Песок ползёт вверх, покрывая горло шершавыми и колючими слоями. Их не убьют, но Дейдара думает, что лучше было бы умереть. На минуту, всего на мгновение, из-за кустов показывается голова Тоби, смотрящего также безжизненно и никак, как обычно. Он исчезает, искажая пространство вокруг, оставляя после себя меньше, чем ничего. Надеяться не на что. Но этого делать и не нужно.