Мой друг по переписке

"Мой замечательный человек, это мое последнее обращение к тебе. Так много времени прошло с момента твоего ухода, с тех пор как захлопнулась дверь за тобой. Мне жаль, что эта история обернулась именно так, мне чудовищно жаль, но правда такова: моих чувств к тебе больше нет. Думаю, их и не было вовсе. Ты был моим временным пристанищем, вместилищем моего сердца, но увы, я ушел. Безвозвратно. Сперва ушел ты, и именно тогда унес с собой мою любовь к тебе. И теперь ты стучишься в закрытую дверь, но нет в этом никакого смысла - дом пустует, я давно перебрался в местечко поуютней. Прости, я знаю, что такое невзаимность. Мне жаль писать тебе это письмо, заведомо зная, как сильно оно тебя расстроит. Увы. Но я больше не твой, и все, что тебе остается - принять правду." Прощальная записка Джексона. …………………… Джексон сидел на кожаном диванчике, неприятно поскрипывавшем от любого движения - в окружении парней-хостов. Один из них шептал ему на ухо слова любезности, другой просунул руку ему между ног, нежась на плече Вана, а третий стоял позади, массируя плечи. Глубокий бит музыки бил по всем стенам, отбиваясь в центр, где танцевали молодые люди. Джексону поднесли бокал с крепким напитком - четвертый по счету, и он, щедро наградив официанта чаевыми, продолжил пить. Вскоре он забудется. Еще немного - и он не будет помнить произошедшего с ним несколько дней назад, забудется в алкоголе, смешается с ним и приползет в номер отеля, где остановился. Корея ему не понравилась - он слишком привык к Америке с ее привычками, с ее извращенными вкусами и откровенностью. Люди здесь были занудами, слишком сладкими, слишком правильными, и это выбивало из колеи. Он не привык к тому, что нужно вести себя хорошо, пусть у себя дома он и был паинькой, но здесь... все его обыденные привычки считались развязным поведением. - Милый, ты не слишком пьян? - Прошептал долговязый хост. Что ж, по крайней мере здесь одни азиаты, и это действительно здорово - ведь у Джексона фетиш на внешность. - Хочешь уединиться? - Прошептал другой хост, крепче ощупывая ширинку Вана. Хост с кукольным лицом, настолько сладкий, что, глядя на него, задница слипается. - Ну уж нет, дорогуши, он мой, - третий хост, стоявший позади и массирующий Джексону плечи, обвил руки вокруг его шеи и поцеловал в висок. Его длинные черные волосы коснулись лица Джексона - мягкие, шелковистые наощупь. - Девочки, не ссорьтесь, - весело выкрикнул Ван, - да меня на всех вас хватит! Он осушил свой бокал в пару глотков, и кивнул официанту: тот пришел к нему с очередным напитком. Но не успел он и глотка сделать, как кто-то подошедший выхватил у него из рук бокал, швыряя его на пол, и отталкивая всех приклеившихся хостов. - Да что, черт возьми, ты здесь устроил! - Лицо Джебома выражало негодование. Он грубо схватил Джексона за ворот мотоциклетной куртки и потянул к выходу из танцевального зала, на лестницу. - О, боги, - пьяно ворчал Джексон, едва перебирая ноги, - мамочка пришла… - Идиот, - рыкнул Джебом, - да за тобой глаз да глаз нужен! Стоило мне уехать на полдня, и что ты устроил? Джексон промычал что-то невнятное. - Установить навигатор в твоем телефоне было очень предусмотрительно, знаешь ли, - прорычал Джебом. Он забросил Вана себе на плечи и понес его пьяное тело наперевес - спускался с ним по ступенькам так, словно парень был пушинкой. - Прости, - промычал Джексон, - я хотел развеяться. - Угу. Когда они спустились, Джебом вновь вернул Джексона на пол, но тот совсем не держался на ногах, и поэтому Джебому пришлось забросить одну руку Джексона себе на плечо, поддерживая его. Они побрели к выходу, а после Джебом усадил пьяное тело в первую попавшуюся машину такси. - Сегодня спишь у меня, - произнес Джебом, садясь рядом. Он назвал адрес таксисту, и машина тронулась. Джексон, не в силах принимать сидячую позу, улегся прямо на колени Джебома, и тотчас уснул. "Ну что за идиот,"- подумал Джебом, перебирая волосы Вана длинными пальцами. Джексон вышел из самолета совершенно разбитым, с израненной душой. Его сердце стерли в порошок, и он улетел от своего прошлого бог знает куда и зачем. Джебом встретил его в аэропорту, и хотел показать окрестности, но Джексон решил заселиться в первый попавшийся отель, отказавшись от удобств, которые ему собирался предоставить друг. Его друг по переписке оказался немного не таким, каким он представлялся самому Джебому, но так было даже лучше: узнавать Джексона было интересно и трепетно. Словно открываешь новую книгу, листаешь страницу за страницей, и не знаешь, что ждёт впереди. Кое-как дотащив Вана до своего дома, Джебом донес парня до кровати. Сняв с него грубые ботинки и мотоциклетную куртку, Джебом удрученно выдохнул: придется теперь полы вымывать. И как вообще они там в Америке носят уличную обувь в квартире? Что за идиотская привычка... Закончив с полами, Джебом отправился в душ, оставив окно комнаты, где спал его гость, открытым настежь. А после, выйдя из ванной, он обнаружил Вана свернувшимся в калачик. - Замерз же, - Джебом накрыл Джексона одеялом. Какое мирное, спящее лицо! Теперь-то он может его как следует разглядеть: достаточно твердый профиль с ярко выраженными скулами, но при этом линия подбородка смягчала его суровое лицо. Его кожа была сродни шелку - к ней приятно прикасаться. Он пахнет шоколадом, темным, но не горьким. Кто же ты такой, Джексон Ван? Почему Джебом не ощущает в нем естество альфы, а, напротив, он чувствует в нем некую... слабость? "Неужели... ты гамма?", - подумал Джебом. Он провел длинным пальцем от переносицы до кончика носа, спустился ниже – в выемку над губой, задерживая свой палец там, и очертил по очереди его губы. Прекрасен он, чертов китаец, но какого хрена он такой идиот? Прилетел же за тридевять земель, чтобы - что? Чтобы напиваться и лапать местных хостов? И нашел же этот чертов клуб, и ему вообще повезло, раз его не еще арестовали. "Тебе совсем плохо…" - Безрадостно подумал Джебом. Он-то думал, что проведёт крутые выходные с другом, а встретил лишь его тень. Что ж, не время ночных раздумий. Оглядев Джексона еще раз, спящего на его кровати, Джебом достал из шкафа еще одно одеяло и подушку, и отправился в соседнюю комнату - спать на гостевой койке. …………… Джексон проснулся от того, что его телефон буквально разрывался от звонков. Приоткрыв глаза, Ван нащупал телефон в карманах своих брюк и выудил оттуда противную штуку, борясь с желанием швырнуть гаджет в стену. - Алло, - буквально прорычал Джексон. - Господин Ван, где вы? - Его безымянная помощница тараторила в трубку обеспокоенным тоном, чем еще больше раздражала Джексона. - Я в Корее, - произнес Ван, тем самым заставляя девушку умолкнуть. - Ч-что? Повисла пауза. - Ага, да, - тяжело выдохнул Ван. - Не знаю, который у вас там час, но у нас раннее утро, и не могла бы ты мне не звонить без веской причины? - Мистер Ван... - Произнесла девушка, и постепенно ее голос обретал уверенность, - поступили новые бумаги, и еще нужно определиться, что делать с тканями для вашей коллекции... - Бумаги отправишь мне в виде сканов, - произнес Джексон, - я скажу куда. А что с тканями? - Но вас долго нет, ткани прибыли в положенный срок, и что с ними делать? - Можешь отдать их ... Югёму. Это имя выговаривать было тяжело, так, словно звуки обжигали язык. - Что мне ему сказать? - Спросила девушка, старательно не выдавая волнение в голосе, но Джексон слишком давно ее знал, чтоб не уловить это. - Коллекция его. Вся. Пусть творит с ней, что хочет, мне все равно. Для меня эти лохмотья – лишь якорь в прошлое. Джексон и сам желал в это верить, но не хотел впадать в уныние, если начнет задумываться о том, что же значила эта коллекция для него на самом деле. Все дело в любви. Определенно в ней. В той любви, которую вкладываешь, когда прикасаешься ткани и представляешь, каким будет изделие. В той любви, когда делаешь первые наметки иголками и булавками, и пристально рассматриваешь каждый сантиметр – ведь все должно быть идеально. Он вложил все свои чувства, одарил любовью, на которую был способен, одежду, которую шил, а в конечном итоге остался ни с чем. Его доверие предали. До чего же наивным он был... - Мистер Ван? - Джексон успел позабыть, что все это время он вообще-то говорил по телефону. - Да, спасибо, что позвонила. Я скоро пришлю тебе адрес электронного ящика, куда отправить документы. ............ Когда Джексон поднялся с постели, он сразу пошел, следуя аромату кофе. Было странно блуждать по чужой квартире, непривычно рассматривать интерьер. Вкус у его иностранного друга был отменным: сдержанный и лаконичный, без излишеств, но при этом не лишенный украшений. На стенах были фото на холсте. Это было странным для корейцев - зачастую молодые люди украшали свои жилища симпатичными вещицами или картинами. Это говорило о том, что у владельца взрослый взгляд на окружающий мир. - Я помню, что ты любитель тыквенного латте, - произнес Джебом, когда Джексон вошел в кухню и застал друга у плиты. - Но это ты еще не пробовал мой кофе. - Я не любитель горького, - произнес Джексон. - Знаю. Поэтому я сварил его по-особенному. Когда Джебом поставил чашку перед Джексоном, нос Вана уловил ароматный черный кофе, без изъянов - не было даже намека на горчинку. Сквозь терпкость аромата пробивался едва уловимый оттенок апельсина. Когда Джексон сделал глоток, его вкусовые рецепторы распознали еще и пряность корицы. Джексон поднял на Джебома удивленный взгляд, смешанный с восхищением. - Если знать правильные пропорции, можно даже из простых вещей приготовить нечто шедевральное... После кофе они плотно позавтракали - Джексон знакомился с традиционными блюдами, так не похожими на те, что он привык есть в Америке. А потом Джебом рассказал о своей работе - он оказался модным фотографом. На самом деле, Джебом писал еще в чате о своей профессии, но Джексон и подумать не мог, о каких масштабах идет речь. Оказалось, он был фотографом у айдолов, корейских певцов и танцоров, что были популяризированы по всей стране. - Я запечатлеваю время в фотоснимках, - произнес Джебом, показывая очередной снимок, - момент, который произошел, упущен навсегда, но фотография делает его фиксированным, понимаешь? Джексон утвердительно кивнул. - Знаешь, почему я фотографирую только людей? - Не имею ни малейшего понятия. - Мне нравится многогранность людей, - продолжал Джебом, - нравится показывать их красоту. Как будто они бросают тебе вызов восхищаться ими. Джексон слушал друга и ловил себя на мысли, что ему нравится Джебом. Нравится его порядок в голове, нравится взвешенность. Его внутренняя сила. С ним Ван чувствовал себя в безопасности. После того, как Джексон просмотрел работы Джебома, он засобирался обратно в отель: ему остро было необходимо привести себя в порядок и сменить, наконец, одежду. - Останься здесь еще на день, - произнес Джебом, - я весь день буду работать, а вечером у меня сьемки. Все вещи я тебе предоставлю. - Мне нужно распечатать кое-какие документы, - произнес Ван, - и подписать их. - Тогда ты можешь воспользоваться моим кабинетом. А пока они будут печататься, ты можешь принять душ и переодеться. Джексон взвесил все "за" и "против", и все-таки решил остаться. Первую половину дня Ван провел за рабочим столом Джебома - подписывая бесчисленные документы, предварительно изучая их. А после он поискал адреса ближайшего магазина тканей, записал их на клочке бумаги и отправился искать Джебома. Тот работал в своей проявочной - здесь царил полумрак, повсюду были развешаны фотоснимки, и стояло несколько резервуаров с раствором. Лицо Джебома было сосредоточенным, напряженным, и это делало его по-своему прекрасным. Джексон не чувствовал себя чужим здесь, когда Джебом находился рядом с ним. Он ощущал себя иначе, немного странно, но при этом защищенно. - Даже цветок, отцветая, - задумчиво произнес Джебом, глядя на проявленный снимок, - мечтает о том, что зацветет вновь. Джексон не ответил, да и к чему были слова? Он чувствовал, что им они не требовались. Ему достаточно было слушать, наблюдая, как работает его друг. - Что ж, - выдохнул Джебом, разворачиваясь к Джексону, - где-нибудь пообедаем? Покажу тебе хорошие места. ......... Джексон вновь напился. Он не испытывал облегчения, когда пил алкоголь, по сути, он вообще больше ничего не испытывал - словно эту его функцию в нем отключили. Но все, что он теперь ощущал ярче, чем раньше — это разочарование. В себе. Потому что он повел себя, словно маленький ребенок, словно неоперившийся птенец. А ведь не стоило доверяться человеку, которого совершенно не знаешь. И начинать с ним работать. Он игнорировал слова Бэма, или как там его назвал Югём... Сердце неприятно кольнуло. А ведь он обещал самому себе больше не вспоминать это имя... - Джексон... Иди ко мне... Я тебя не брошу... Их голоса смешались с ритмичной музыкой, и Джексон уже не мог выделить чей-то один. Хосты вокруг него ласкались, вились, словно змеи. Так он сможет хотя бы на время забыться... - Отстаньте от него! Послышался еще один голос. Шум. Возня. - Да отвали ты, я сказал! Джексон хотел было свалиться на пол - он никак не ожидал того, что хостов, окруживших его, кто-то разбросает так, словно они были невесомыми. Чья-то сильная рука подхватила его, не дав упасть, и в какой-то миг Джексона «оторвали» от дивана, и он почувствовал, как безвольно повис на чужом плече. - Джебом... - Смог вымолвить Джексон с явным усилием – язык его заплетался. - Да заткнись ты, - проворчал Джебом, - стоило мне на полдня оставить тебя, и что ты опять устроил? Джексон послушно молчал, пока его отволокли в машину. Назвав адрес таксисту, Джебом бережно уложил парня себе на колени и вновь запустил свои пальцы ему в волосы. - Я и подумать не мог, что тебе настолько больно... Джексон не ответил: то, что Джебом делал с его волосами, успокаивало его, да так, что его вновь клонило в сон. "Я не дам тебе раствориться в своей боли..." ............ Когда утром Джексон проснулся, он был один. Совершенно один. В квартире царила идеальная тишина. На подушке возле себя Ван обнаружил записку. "Мне срочно пришлось уехать по работе. Буду в обед. В холодильнике для тебя смузи - выведешь токсины из организма. В духовке пирог, сам готовил. Оденься теплей к моему приходу, отвезу тебя кое-куда. И да, я забрал у тебя кошелек и телефон. И запер. Будешь знать, как шляться по клубам." Джексон даже рассмеялся - происходящее его забавляло. С другой стороны, тот факт, что он заперт без средств коммуникации, один, в чужой квартире, в другой стране, немного пугал его. Кто знает, что в голове у этого парня? Выйдя из комнаты в коридор, Джексон не сразу мог продолжить идти туда, куда собирался. Внезапно он обнаружил, что все стены, где он сейчас находился, обвешаны... фотографиями? Подойдя ближе, Джексон разглядел на них самого себя... Спящего, с разными выражениями лица, порой забавными, порой дурацкими. Некоторые из них ему даже понравились. На каждой фотографии было написано от руки послание от Джебома. "Ты прекрасен!" "Сейчас ты не веришь в здоровые отношения, но пройдет время, и ты сам этого захочешь..." "Мне уже кажется, что все мои мысли пропитаны тобой..." "Когда закрываются двери, открываются окна..." "Я испытываю к тебе жгучие чувства..." "Мир так многолюден, но он пуст, если нет в нем тебя" "Влюбись в меня поскорее"