Твой глас не слышно

      Школьный пиджак парень стащил и намеренно оставил в укромном местечке — в кустах у забора. Вопросов школьник, который гуляет за пределами учебного заведения в урочное время, вызывает немало, а лишнее внимание Тсуне было ни к чему.       Неприятные воспоминания о прошлом всколыхнули в нем мутный осадок разочарования и потащили за собой скверное настроение.       Тсунамару поймал себя на том, что бездумно дошёл до Логова.       Та самая недостройка, на которой он впервые встречал рассвет в свой первый день приезда, впоследствии стала местом сбора для его банды.       Да, банды. Тсунамару мог уверенно это сказать. Меньше всего он и его группа напоминали обычную компанию друзей, и уж точно не Семью.       Тсуна пнул ногой бумажный рулон из-под промышленной пленки и лёгким шагом вошёл на лестницу.       Его ребята обустроились на третьем этаже. Не так близко к земле, но и не видно снизу отсветы зажженных сигарет или костра, который разводили в строительной тележке.       Но Тсунамару предпочитал самый высокий этаж.       На удивление, ни один из парней так и не понял, что у Мару здесь был тайник. Их интересовал лишь свой «склад».       Складом они называли вентиляционный колодец недостроенной шахты, который удачно маскировали неиспользованные стройматериалы.       Туда, в нагромождение планок и выломанных из стены крюков арматуры, укладывались и развешивались сетки, гамаки для пива, курева, презервативов и достаточно опасных игрушек. Пару месяцев назад один из ребят даже притащил пакет травы, предлагая раскурить, но Тсунамару взъярился не на шутку, осознав к чему его склоняют.       После приезда в Намимори Савада-младший очень ясно осознал, что рос в весьма… серой среде. Однако даже у него были свои принципы.       Никакого курева. Сигарета — друг снайпера и причина смерти своего владельца. Это в него вбила Лар Милч, нарочито целясь пейнтбольными шариками, начинёнными перцем, в рот.       Никакой наркоты. Орегано дотошно разъяснила, чем опасна потеря контроля над собой, и показала каковы эффекты психотропных веществ на самом Тсуне. Дозы были ослабленные, вместо наркотиков применяли седативы из набора психушки, а происходило все под полным контролем медиков с разрешения Внешнего Советника. Отходняк после этого — слабость дрожащего, абсолютно не поддающегося контролю тела, медленные, спутанные мысли, ломота в костях, сухость во рту, а главное - безумная жажда облегчить муки приёмом новой порции. Все это осталось одним из самых больших страхов детства.       Не доверять женщинам. Большей частью его учителями были дамы, которые, прикрываясь красотой и наивностью, могли совершать настолько безжалостные убийства, что Аллиево продирало до мурашек. Только матушку Тсуна с огромным трудом выделял из этого правила. И, пожалуй, Лар из-за честности. Малышка-Аркобалено никогда не пользовалась своим преимуществом перед ним или своими противниками, а весьма открыто требовала внимания к своей персоне. Чутьё подсказывало, что даже если она решит или получит приказ Мара убрать, то честно предупредит об этом.       Заключая сделку, предлагать равнозначное. Это правило сформировала в нём сама жизнь. Всё в этом мире имеет свою цену. Потерять одно имя и получить другое. Стать Наследником, чтобы найти и удержать самое важное в жизни. Познать боль, чтобы получить силу. Подчиниться в начале, чтобы править в конце. Хотя последнее только в перспективе.       И тут половину его принципов так безжалостно порушили. Он тогда хорошо отделал Облако, буквально вбивая четыре фразы в чужую голову.       Но сейчас что он видит? Несколько одноразовых шприцов с мутным содержимым и пара косяков.       Савада не стал трогать ничего, лишь аккуратно вернул на место штукатурку и присыпал свои следы сухой строительной смесью.       Кажется, кто-то не понимает по-хорошему. Но, посмотрев правде в глаза, Тсунамару признаёт, что это лишь повод. Один из многих, которые теперь весьма обоснованны для Наследника.       Отец весьма резко высказался об отсутствии у него связей с Хранителями, которых полным комплектом подобрали специально для него. И практически прямым текстом велел закрепить узы.       Тсуна тогда едва сумел сдержать себя, так и не вырвав из себя пресловутое: «Да как бы я это сделал?! Как будто мне кто-то объяснил!..»       Мар Аллиево очень мало знал о Пламени. Всё его понимание основывалось на техническом испытании его сил внутри CEDEF и на наблюдениях того, как технологии, этот вид пламени символизирующие, против него использовали.       Парень имел весьма отдаленное понятие о том, чем оперировал едва ли не искуснее, чем собственным телом.       Была базовая информация об атрибутах. Небо — объединение и стабилизация, Ураган — разрушение и уничтожение, Солнце — стимуляция и усиление, Дождь — умиротворение и очищение, Облако — накопление и расширение, Гроза — упрочнение и защита, Туман — созидание и контроль.       Небеса — это центральный атрибут связи, который объединяет остальные шесть между собой. Каждое Небо может образовать одну-единственную связь с одним атрибутом от каждого из шести видов.       Ни больше, ни меньше. Свыше этого Тсуне удалось узнать совершенно случайно. Чутьё навело тогда еще мальчишку на вдрызг пьяную Лар Милч, что в одиночку заливалась в тупике около тренировочных залов.       От неё парнишка узнал, что связь будет действовать до смерти одной из сторон. Только после разрыва уз можно и даже нужно образовать новые, потому что резко оборвавшаяся связь причиняет боль своему носителю. Возникают психологические расстройства, депрессия, возможны срывы и хаотичность ума. Очень опасное состояние, которое делает человека и его атрибут нестабильным, по крайней мере, на несколько дней, даже если Воля сильна.       Несмотря на то, что Луче не была её Небом, носительница сломанной пустышки не могла прийти в себя около трёх дней, и то просто потому, что связь поддержала и переключила на себя Ария. А так состояние могло затянуться на неделю и дольше.       По идее, есть также нечто, называемое Истинной Связью, когда Небо и атрибуты идеально подходят друг другу. Но это Лар упоминала мельком, как нечто тоскливо-щемящее и донельзя желанное. И даже говорила, что такая связь — приоритет, и можно ради неё легко уйти из любой Семьи. Последнее Тсуна списал на пьяный бред, потому что от крошки-аркобалено несло спиртом, а сама она несла бутылку с вином, что комично было одного с ней размера…       Единственным исключением из правила «один-атрибут-одно-Небо» являлся особый тип Неба, что мог закреплять связи со множеством атрибутов — Истинные Небеса. Живым примером была Ария Джиглио-Неро, глава семьи Джиглио-Неро и Небо Аркобалено с установленными связями. Более того, Истинное Небо, по идее, могло связать и даже повлиять на другие Небеса.       Еще одним примером таких Небес был предок нынешней линии крови — Рикардо Скайрини. Второй Босс Вонголы, племянник Джотто Примо был Истинными Небесами, который после переворота связал узами первое поколение Хранителей.       Так что этого атрибута Тсунамару стал закономерно опасаться.       Впрочем, как объяснила всё также пьянющая Лар, Ария Джиглио-Неро — единственные известные Истинные Небеса. Это родовая особенность только семьи нынешней Аркобалено неба.       Известные — не значит единственные, подумал тогда про себя Тсунамару, подхватил засопевшую совсем не с девичьим присвистом девчушку и понёс в её комнату.       После этого на подобные темы они не говорили, а Тсунамару тщательно сохранил всё в своей памяти. Правда, главного он так и не узнал.       Как образовать эти самые узы, для него было загадкой.       Осталось тайной это и после приезда человека от Тимотео.       Реборн взялся за тренировки физические, разбрасывался громкими фразами про Наследника, заставил учить законы мафии, которые парень знал едва ли не лучше любого крючкотвора, и законы Вонголы, которые мальчик мог цитировать в любую минуту с любого места, разбуди его хоть посреди ночи.       О Пламени он упомянул вскользь, также стандартно раскидав его по первичным характеристикам, рассказал то, что Тсунамару и так знал. И всё.       Прикативший через месяц после Реборна Фонг аналогично ситуацию не прояснил. Правда, от него плюс всё-таки был. Он приучил Тсуну к совместным медитациям, которые, впрочем, быстро закончились из-за резко вспыхнувшей дружбы между Тсунаёши и китайцем. Представитель триады, как в известном анекдоте, на Тсунамару не поставил, а положил.       Благодаря взгляду в себя, юноша обнаружил тонкие ниточки связей с самим собой от своих подчинённых, из-за чего был растерян и безумно насторожился.       Чутьё подсказало ему на каком-то интуитивном уровне, что это то, что надо, те самые пресловутые узы, просто не с теми людьми.       Они были тонкие, хилые и, парень четко это осознал, односторонние.       Каждая была по цвету атрибута и разной степени прочности.       Самой тонкой была связь с Солнцем.       Самой крепкой — с Дождём.       И на то были свои причины.       Тсунамару сел на край крыши и прикрыл глаза, сосредотачивая в них своё пламя. Когда Наследник открыл глаза, они сияли тёмным, глубинным огнём. Темно-коричневые отблески жесткого пламени скрыли за собой зрачок, превращая юношу в реалистичную куклу. Потому что не могло быть таких однотонных глаз у человека.       Он перевёл взгляд на своё тело и стал разглядывать связи.       Его Дождь был похож на спрута. Тяжелые голубые канаты уз опутывали всё тело Тсунамару, непрестанно пытаясь пробиться сквозь жесткий самоконтроль к пламени, слиться с его Небом, но Тсуна и агрессия его своевольного огня просто не позволяла образоваться этой привязке.       Самая жадная связь, внезапно, принадлежала человеку, который оказался самым неверным.       Тсуна узнал, где были его Хранители, когда он позвал их на помощь.       Солнце уехал в Киото. Туман и Ураган зажигали в Токио. Облако улетел в наркотические дали. Гроза забила на него, вырубив телефон. А Дождь был рядом, в Кокуе. В полутора километрах через реку, в спальном районе на своей конспиративной квартире трахался со своей бабой и по совместительству Грозой, которая и отрубила телефон.       Что ж, отец был однозначен — необходимо заручиться связями с наиболее подходящими Хранителями. Но сделать это, уже имея односторонние узы невозможно, а значит… Значит, нужно избавиться от того, что мешает.       Тсуна оценил крепкую хватку щупалец самого «преданного» своего Хранителя. А почему бы и не да?       Об их существовании как Хранителей пока никому не известно. Ни Реборну, который сразу по приезде заявил, что со своей бандой отбросов Никчемный Тсунамару может попрощаться, ни отец, отославший наблюдателей, ни брат, который о них только слышал мельком от матери в контексте «пошел гулять с парнями».       Так и стоит оставить их в прошлом.       С десятым поколением он попробует договориться. В крайнем случае, шантаж никто не отменял. Всё равно их путь в мафию уже проложен по праву рождения. Сбежать выйдет только вперёд ногами. Отец аж трясся, упоминая, как важно установить связи именно с этими детьми.       Хорошо, он установит.       Но опять же, шесть потенциальных языков за спиной оставлять нельзя. Турмерик, один из помощников отца, очень четко прояснил Мару науку уборки. Это только в мультиках брата можно героически оставлять врага побитым и поверженным, чтобы присоединить к своей кодле, а в реальности такой вот выживший и низверженный может стоить многих проблем в будущем. Нормальный мафиози избавляется от неприятностей в зародыше.       Савада-младший достал из кармана телефон и посмотрел на время. Двадцать минут пополудни. Он повернул голову на север.       Кокуё. Как много связано с этим районом. Добраться до него — дело пятнадцати минут. Сегодня четверг. С полудня и до четырех часов, два раза в неделю, по понедельникам и четвергам его Дождь имеет очень милое занятие.       Стоило бы его навестить.       Парень спустился на этаж ниже и залез рукой в воздушный колодец. Там, немного копируя тайник на третьем этаже, свисали со вбитых в бетонные стенки крюков несколько плотно запакованных пакетов с запасной одеждой. Один из них юноша вытянул и распаковал.       Тсунамару подвигал руками и поморщился. Бок болел не по-человечески, и сил на полноценные этюды с переодеванием у него было недостаточно. Так что неброскую одежду он натянул прямо на свою форму.       Темные просторные с широкими карманами на бёдрах, штаны полностью спрятали узкие клетчатые школьные брюки. А болотного цвета толстовка с капюшоном закрыла собой белую рубашку и воротник.       На пару кроссовок с намеренно запиленным рельефом подошвы Тсуна смотрел задумчиво, но всё же был вынужден отказаться от идеи переобуться. Так что они вернулись на место. Также он оставил неизменным ещё одну деталь — это свои перчатки. Обнажать руки всё также не хотелось.       Следующим он посетил дальний санузел, стены которого были обложены кирпичом. Аккуратно сковырнув здесь же валяющимися ключами раствор в кладке в определённом месте, Тсунамару осторожно вытащил длинный оранжевый кирпич. Выдолбленный изнутри, он напоминал широкую букву «п». Подросток запустил руку в получившуюся нишу и достал маленький размером с ладонь свёрток.       Оттуда он извлёк крошечную ампулу и одноразовый шприц-карандаш. Клеймо CEDEF на ампуле вмещало в себя надпись «исключительно для внутреннего пользования».       Юноша быстро спрятал вещи в карман и вернул содержимое своего тайника на место. Кирпич улегся в ложе, и парень чуть повозился, на быструю запихивая раствор, выпавший из стены, обратно в щель.       Быстро отряхнув руки над скопившейся в раковине дождевой водой, Тсунамару накинул капюшон толстовки и, постоянно сверяясь с часами, побрёл по лестнице вниз.       Автобус довёз его до Кокуе за четверть часа без пересадок. Тсуна размеренным шагом добрёл до отдалённой многоэтажки, от которой сквозь сорную заросшую посадку на другом берегу канала просматривались колесо обозрения и смотровые башни Кокуе-ленда.       Время на часах показывало 13:07.       Отлично. Леди Гроза уже вышла в сторону центра, а значит дорогой Шин уже ожидает встречи. Не с ним, правда, но он же должен быть рад выздоровлению Босса?       Тсунамару воспользовался лифтом, добираясь до двадцать пятого этажа высотки. Этот дом был одним из экспериментальных новостроек с видом на парк развлечений. В расцвет Кокуе-ленда их построили десять.       Изначально, здания позиционировались как жильё на набережной для обеспеченных семей, но, как только парк окончательно захирел, место обитания стало непопулярно. Цены постепенно снижались, и теперь тут жили слабо обеспеченные жильцы, которым дали субсидии на жилплощадь.       Контингент здесь, несмотря на обеспеченность района, подобрался соответствующий. Тихие наркоманы, неблагополучные семьи, дешевые проститутки и не самые светлые личности, до которых у Хибари руки не доходили.       Такой себе нарыв на десять прыщей в облике благополучного в общем-то городка. Это было одно из тех редких мест, где никто друг другом не интересуется, и даже если что-то произойдет, окружающие только задвинут замки понадёжнее и проигнорируют все, что происходит не с ними.       Именно здесь устроил себе берлогу его хранитель Дождя.       Последний этаж встретил парня светом из раскрытого люка на крышу, громким матом за соседней дверью и пьяным дебошем где-то снизу на лестничной клетке.       Парень аккуратно приподнял резиновую заглушку косяка, извлекая оттуда запасной ключ. Шин частенько терял ключи, так что наловчился делать копии и распихивать по подобным тайникам.       Квартира встретила его интимным полумраком, играющей где-то из глубины комнат медленной музыкой и запертой дверью в спальню.       Идеально.       Перед дверью Тсунамару быстро наполнил шприц содержимым ампулы и сжал его меж пальцами. Ампула с оторванной головкой и колпачок от шприца отправились обратно в карман.       Парень беззвучно открыл створку и на миг уперся плечом в косяк. Сессия была явно в разгаре.       Стоит признать, что с эстетической точки зрения… это выглядит очень даже неплохо.       Шин заметил его. Не мог не почувствовать присутствие.       Связь, автором которой был Дождь, чётко указывала местонахождение преследуемого объекта. Правда, он видимо не понял, что Савада-младший пришел не с радостными объятиями.       Тсунамару тряхнул головой, отбрасывая воспоминания, и медленно вошел в комнату.       Он поднял руку, демонстрируя шприц своему Дождю.       — Это — блокатор пламени. Удобная штука, знаешь. Я частенько его использую и знаю, как правильно рассчитать дозу, чтоб следов в крови не обнаружить. Думаю, тебе хватит получаса, — Наследник в три шага оказался рядом с Хранителем и всадил крошечную иголочку четко в подмышечную вену парню. — Эта штука неприятная, но ты потерпишь.       Собираясь избавиться от проблем, проверь, не насорил ли.       А в идеале — замести следы. Так что пустой теперь шприц-ручка тоже отправился в карман.       — Знаешь, у мафии, частью которой ты хотел стать, есть свои правила, — Тсунамару криво улыбнулся, поправляя матерчатые перчатки на руках. Из-за резкого движения мышцы в боку натянулись, и рана засаднила.       Шин следил за ним теперь уже явно перепуганным взглядом.       Савада-младший обошел по кругу связанного подростка, огладил перетянутую ремешком кляпа щеку и продолжил:       — Я ждал вас. Что вы придёте. Что появитесь. Хотя бы просто окажетесь рядом. Но вы не пришли. Говорили, что пойдете за мной. Но в реальности… Угрожать идиотам — да, разводить на деньги — тоже да. А как дошло до настоящего дела — забились в угол? Скажи, ты знаешь, как Мафия расправляется с предателями? — вопрос попал точно в цель, и чутьё сделало стойку.       Шин знал. В его взгляде появилась какая-то безуминка. Но сделать парень уже ничего не мог.       Тсуна огладил туго стянутые узлы красной льняной верёвки, обвивающей корпус и конечности бывшего товарища.       Его Дождь был одним из первых его хранителей. Уличный хулиган, который прицепился к нему после очередного похода по тёмным проулкам Намимори.       Пацан на пару лет старше рискнул угрожающе поиграть ножом рядом с лицом Тсунамару, но сложился пополам от первого же удара под дых. Это была шакалья верность с первого взгляда.       Почуяв более сильного, Шин, как любой отморозок, тут же занял позицию за его, Тсуны, плечом, скалясь из-за спины покровителя на окружающих.       Чутье, конечно, заставляло щерить зубы и мощными затрещинами ставить на место условно-опасного парня, но Тсунамару всё же невольно поддавался тлетворному влиянию сладкого яда лести.       Именно Кицураги, шепча демоном-искусителем в уши, подзуживал не сдерживать раздражение; распуская кулаки по поводу и без, напоминал, что никто не стоит над ним, что он может делать все, чего только захочет.       Дождь, что должен был успокаивать, наоборот, взывал к безумию, что таилось в глубине сознания, вытягивая самые жуткие грани личности.       И Тсуна, сам того не осознавая до конца, постепенно позволял себе больше и больше.       У Шина была одна особенность, даже страсть.       Этот парень любил BD, причем в нижней позиции.       Очаровательная черта, к которой он пытался приобщить и его, предлагая испробовать то же положение.       Тема секса была для Тсунамару внове, а именно подобное ответвление BDSM показалось продолжением унизительных наказаний из детства.       Слишком жгучими были воспоминания о собственной беспомощности, чтобы он рискнул отдать власть над собой в чужие руки. Кацураги тогда получил отказ в очень резкой форме.       Личная свобода была той нижней границей, за которую никто не смел перейти в отношении к Тсуне.       Со временем, под воздействием постоянного бубнежа Шина и просмотров тематических роликов, пришло понимание смысла этих практик, и резкий негатив поутих, но всё равно Тсуна был категоричен в отношении ограничения своей физической свободы и чужого контроля над ним.       И сейчас маленькая любовь к бондажу и дисциплине сыграет с Кицураги злую шутку.       — Есть один старый закон, — Тсуна размеренным тоном продолжал читать лекцию, словно был Наставником, а Шин — непослушным учеником. — Там много всяких разнообразных аспектов, но сейчас мы пройдем главу под названием «Верность, ответственность и преданность семье».       Тсуна не мог не залюбоваться творением рук чужих.       От крюка под потолком шел ворох красных льняных верёвок, которые диковинным узором обвивали напряженное, изогнутое ласточкой тело. Смуглые кисти обвиты плотно, словно перчатками. Каждый палец имеет не менее трёх узлов на суставах.       Руки, вывернутые назад, поднимались высоко, практически к потолку, подобно птичьим крыльям, плотно обвязаны веревкой.       Тело изогнуто полумесяцем практически параллельно полу. Замысловатая сетка узлов и ячеек изумительно оттеняет бледную кожу, обрисовывая границы между загорелой головной частью тела и обычно скрытой от света грудью.       В два слоя накинута петля на напряженно изогнутую назад шею. Их оттягивает высоко задранная нога, что соединена с шеей скользящим узлом, и отдалённо напоминало задравшийся птичий хвост. Вторая нога подогнута и плотно примотана к телу, крепкое бедро прижато к икре частой вязью.       Картину портило только искривлённое в ужасе лицо.       — «Когда Хранитель признает своё Небо, признает свою связь, он обязан служить верно и преданно, до последней капли крови, любою ценою сохраняя жизнь и покой своего Неба», — Тсуна мерно процитировал древний текст. — «В случае же, если Хранитель предает своё Небо, вводит в заблуждение, дабы не выполнять приказ, надлежит ему принять наказание. И лишь одно может быть его оправданием — нарушение приказа из-за Истинных уз Неба и его атрибута. Во всех иных случаях Небу надлежит наказать неверный атрибут по своему усмотрению соразмерно вине».       Шин безумно завращал глазами, дергаясь в плотном переплетении верёвок. Он напрягся всем телом, пытаясь воззвать к своему Дождю, и Тсуна осклабился ужасу, появившемуся в чужих глазах.       — Ты признал меня своим Небом, Шин? — Савада-младший сосредоточил пламя в глазах и внимательно уставился на тяжелые жгуты чужой связи. — Признал. И хотя я не подтвердил твои притязания, я считаюсь твоим Небом. А значит, мне решать, каким будет твоё наказание.       Тсунамару тщательно осмотрел все зажженные свечи, расставленные в комнате для большего антуража.       Забавно, но это были специальные свечи для Темы. Насколько он помнил из статей, которые ему совал сам Шин, материал этот очень мягкий и плавкий, а вот фитили, наоборот, тщательно пропитаны специальным раствором, чтобы их было не так просто затушить, особенно льющимся парафином.       Зачем леди Гроза подожгла их, а не обычные комнатные, было не ясно. Но удобно.       Так что легко, словно случайно, Тсунамару толкнул тумбу.       Толстые свечки заколыхались и повалились на пол, разбрызгивая горячий парафин. Пара штук потухли, одна продолжила гореть боком, стремительно сплавляя воск, а другая подкатилась к шелковой простыне, пафосно свисающей с кровати, также продолжая гореть.       Тонкий язычок пламени стал облизывать легкую ткань, коптить гарью, пока простыня, наконец, не зажглась. Савада-младший отошел к двери, внимательно наблюдая за зарождающимся очагом пожара.       Шелк оказался искусственным, а потому серьёзно задымил.       Ткань занималась медленно, словно нехотя, но Тсунамару терпеливо ждал, пока не прогорела наволочка, и ярко вспыхнул синтепон набивки. С него пламя перескочило на развешанные по стенам портьеры, что скрывали разнообразные приблуды для секса.       Обои медленно прогорели, и через них начали проглядываться коптящие черным дымом отвратительно воняющие звукоизолирующие плитки, которыми так кичился Шин, считая гордостью своей студии.       Удушающий дым стал стремительно заполнять комнату, заменяя собою кислород.       — Знаешь, не имею ничего против тебя лично, — Тсунамару смотрел на пламя отрешенно. — Я даже в курсе, что вас прислали привить мне правильное поведение и найти компромат… Не совсем понимаю кто, просто… В тот момент, когда вы признали меня своим Боссом… вы должны были понимать, что будет, когда я узнаю о предательстве, — он посмотрел в глаза своему — не своему — Дождю. — Кто бы вас ни нанял, служить вы должны были именно мне. Вы сами призвали этого Дьявола, так что теперь не жалейте. Я не ваш Босс, но умрёте вы как мои люди.       Еще одна свеча наконец-то достаточно пропитала парафином ворсистый синтетический ковер, и тот задымился, подхватывая пламя.       Комната медленно заполнялась удушающим, противно пахнущим дымом. Савада аккуратно проскользнул в дверной проём и тщательно закрыл за собой дверь.       Ожидание несколько напрягало, но Савада терпеливо дожидался знака. Он сосредоточил всё своё внимание на их связи, наблюдая как корчится пламя, наконец—то лишенное внимания своего хозяина.       Из-за двери начал едва слышно, но прослеживаться треск, а ручка постепенно раскалилась. Изоляция на двери стала постепенно плавиться.       Дополнительная звукоизоляция не позволяла узнать любопытным соседям больше положенного. Впрочем, соседей сейчас не было в зоне доступа. Соседская квартира по лестничному пролету принадлежала паре пьющих трудяг. На двадцать четвертом жили наркодилер, а напротив него — муж, продающий своих жену и ребёнка за пару бутылок горячительного.       Изумительный закуток беззакония и распущенности. Самое то, для того, чтобы забыться.       И время Тсуна выгадал удачное.       В такие дни Кицураги встречался со своим постоянным доминантом, Леди Грозой, которая по совместительству была его, Тсуны, Хранителем. Настоящее имя её было Рюджи Мияги, и она являлась внебрачной дочерью одного мелкого якудза, что работал по известной специальности на свою семью.       Их сессия длится четыре часа, из которых в первом она рандомно связывает его, а сама уходит в дальний секс-шоп — выбрать что-то новенькое для их игр, либо в ресторанчик — пообедать.       Спустя ровно шестьдесят минут она возвращается назад, и их игры продолжаются до четырёх.       Тсуне было достаточно этого времени.       И теперь он ждал финала.       Спустя еще полчаса конвульсивно содрогающиеся щупальца голубого Пламени дрогнули в последний раз и пропали с его тела.       Савада ощутил на миг невероятную легкость, а потом пришла боль. Словно вместе со щупальцами чужого пламени у него выдрали кусок… души. Потому что боль ударила куда-то вовнутрь. Рядом с искрой его пламени.       Эта боль на миг оглушила, но он резко ударил себя по бедру, где под одеждой был свежий ожог — заглушая одну боль другой, чтобы взять себя в руки.       Подросток натянул пониже капюшон неприметной толстовки, закрыл дверь своим ключом и со спокойной душой отправился по своим делам.       Он направился напрямую обратно в Среднюю Нами.       По пути Савада тщательно разбил камнем ампулу и спустил стеклянное крошево в коллектор.       Шприц он поджег зажигалкой, уничтожая улику. Сморщенный вонючий кусочек пластика с бесформенной иглой был прикопан под слоем дерна.       Одежда по частям отправилась в разные мусорные баки.       Хотя, конечно, больше всего хотелось смыть с себя вонь навязанной дружбы.

•бечено•