На моём пути

Чёрт возьми, как же Антону хотелось снести всё на своём пути. Свежие раны стали ещё больше из-за новых ударов по кирпичной стене недалеко от дома. Кровь большими каплями падала на асфальт. Сигареты не спасали, алкоголь тоже, наркотой парень не баловался, и в попытке заглушить душевную боль довольствовался физической. Он пожалел бы о возможных шрамах в будущем, но только не сейчас. Мысли разбегались в разные стороны, путались в клубки и завязывались в узлы. Обжигающая кровь смешивалась с грязью и неприятно щипала кожу. С тонких, окольцованных пальцев кровь капала на землю. Она смешивалась с дождевой водой, оставляя после себя алые разводы в зеркальных лужах. Антон не ощущал ни дождя, ни боли. Он плохо помнил, как вернулся домой и как оказался в своей комнате. Он не слышал ни стука Ани, ни просьбы открыть от матери и, в который раз, не слышал нравоучений отца. Бинты ложились ровно, немного покалывая в местах ударов. Антон не стал выяснять отношения с сестрой, он доверял ей, и она пошла бы на всё что угодно, только бы не выдать тайну брата. В конце концов, тот факт, что больше об этом никто не знает, не мог остаться незамеченным. Он отметил и то, что Кузнецова просто придумала это, чтобы обидеть парня. Повисла мысль, что Булаткин мог догадаться сам. Выграновский мог нафантазировать себе всё, что угодно, в том числе и тягу Антона к учителю. Шастун не хотел верить во всё это, возможно, он сам выдумал себе эти взгляды, движения и подколы. Сам напросился на выговор за курение и сам впутал себя в эту историю. Антон абсолютно точно понял, что сука судьба бросила ему вызов куда раньше, чем было задумано. Но где-то в глубине души, далеко за подкоркой разума, Шастун был даже рад такому стечению обстоятельств. Тёплая жидкость медленно растекалась по организму парнишки. Ближе к вечеру, когда вязкая симпатия вместе с кровью добралась до мозга и по венам и капиллярам оказалась у самого сердца, Антон плюхнулся тяжёлым булыжником на кровать, осознавая, что нет смысла бороться с тем, что хочется испытывать каждую секунду своей жизни.

***

— Бро, что стряслось за школой? — интересовался Дима за очередной сигаретой на скамье возле дома Антона. — С Ирой порвал! — делая затяжку, спокойно ответил Шастун. — Заебала она меня, вечно всего мало, разбаловал я её! — открывая банку с пивом продолжал парень. Дима только похлопал Антона по плечу. За это Шастун мог назвать Позова настоящим другом. Они любили молчать, иногда это помогало в тысячу раз лучше, чем самые душевные разговоры. Каждый молчал о своём. Дима понимал, что парню нужно дать время, что Антон расскажет настоящую причину расставания, но для этого нужно уметь ждать. И за все десять лет, что они дружат, Поз профессионально научился этому качеству. Антон молчал, потому что пиво в этот раз было вкуснее, чем всегда. Парень хотел распробовать, возможно, напиток был таким же как и всегда, просто сейчас вкус тёмной пенящейся жидкости был пропитан чувствами, которые Шастун давно не испытывал на себе. Мужчина с чёрными, как смоль, волосами и очертаниями тела, словно у Бога, заполнил его голову. Не проходило и минуты, как парень не вспоминал взгляд ледяных глаз, не проходило и секунды, как Антон не думал, а какие на вкус его губы? То ли алкоголь так действовал, то ли сигареты давали желанное расслабление мышц, во всяком случае, сейчас Антона не волновали ни раны на руках, ни то, что завтра его точно ожидает серьёзный разговор с классным руководителем, а затем с директором. Ожидаемо, на следующее утро, послав учёбу на три весёлых буквы, парень продолжил спать в тёплой постели. Обнимая край одеяла и пуская слюни на смятую простынь, Шастун сладко проспал все семь уроков. Место насиженного хорошиста плавно перетекало в место глупого двоечника, но парень, считая, что школа не для него, остался дома и на четвёртый учебный день первой недели. Мария Фёдоровна, милосердная женщина, никогда не стала бы приходить домой к ученикам. Она была тем человеком, который считал, что дом — это личное пространство каждого, что все проблемы можно решить и что если ученик не пришёл, значит, на то действительно была причина. После нескольких пропусков классная руководительница спокойно интересовалась причиной отсутствия, и в случае чего, просила предоставить справку от врача или принести родительскую записку. Но какого было удивление Антона, когда сестра пришла в четверг со школы и выдала ошеломляющую фразу: — Попов остановил меня на перемене и спросил, где ты? Я с перепуга ответила, что ты болеешь и в скором времени снова будешь в строю. — Арсений Сергеевич? — глаза парня стали ещё больше. — Да, потом он просто кивнул на мои слова и ушёл. Сначала Антону было очень приятно, что учитель беспокоится насчёт отсутствия, но после парень пришёл в ужас из-за того, что педагог мог передать всё директору, а он такой человек, что и исключить может. Это не было на руку Антону, но кто идёт в школу в пятницу, если на следующий день выходные? Переписка с Димой обо всём и ни о чём велась до двух часов ночи. В итоге Позов слился из-за раннего подъёма в школу, а Шастун, посмотрев ещё одну серию бестолкового сериала, уснул на середине серии, снова обнимая край одеяла и слюнявя мятую простынь. Мирное утро должно было начаться для Антона часов в двенадцать дня, дома никого не было. Парень мог до семи вечера есть не по режиму и смотреть неразумные сериалы. Мог расхаживать голым по квартире, разговаривать с самим собой и скурить больше пяти сигарет. В семь он бы под чутким указанием матери сел за уроки, втихаря втыкая в телефон, а ближе к одиннадцати закрыл учебник, не прочитав ни единой буквы и с твёрдого стула переместился бы на кровать. Закидывая ноги на стену, парень залипал бы в обзорчики в ютубе, параллельно переписываясь с Димкой и узнавая новые сплетни в школе от сестры. Скурив ещё пару сигарет, часам к трём утра Антон бы принял душ, и только когда на улице уже вставало солнце, парень бы плотно закрыл шторы и провалился в сон. И всё было бы так. В восемь утра сестра, как обычно, отправилась в школу, ближе к девяти родители Антона ушли на работу. Настенные часы тихо подходили к отметке в десять и парень вскочил с нагретого места, слыша раздирающую трель входного звонка. Настойчивый кто-то вскипятил в Антоне всю ярость и злость. Нет, Позов бы точно так не поступил. Булаткин и подавно не знал, где проживает Шаст. Вся семья отправилась по делам со своими ключами и Шастун, вместе с гневом, нёсся словно бык к этой входной двери, только бы прекратить раздражающий звук. — Кто бы там ни был, я разобью ему лицо! — злющий парень, сверкая красными глазами, проворачивал ключ в замке. Похоже, человек за дверью просто приложился к источнику звука и кайфовал от мелодии. — Я уж думал, мне никто не откроет! — вваливаясь в квартиру, удовлетворённо произнёс Арсений Сергеевич. Злость в секунду испарилась, сонливость ушла, а глаза парня вмиг стали по пять рублей. — Я вас не приглашал! — набравшись смелости, выплюнул парень. — Закроете за собой с другой стороны! — Антон развернулся на ровных ногах и пошёл обратно в свою комнату. Он прыснул в кулак, сам не ожидая от себя такой реакции. Надо почаще не ходить в школу. Но Попов оказался не из робкого десятка и, наблюдая за действиями парня и будучи вежливым человеком, в отличии от младшего, просто хмыкнул и ушёл. Неожиданность была вторым именем Арсения Сергеевича и, приведя Шастуна в шок и негодование, парень не сомкнул глаз после этого. К нему домой ворвался его учитель и ничего при этом не сказал, или он хотел сказать, но ему не дали этого сделать. Русоволосый явно поднялся в своих глазах. Таким он себе нравился. Наглым и бесцеремонным подростком быть куда интереснее. Но в понедельник в школу всё-таки следует пойти…