***
На смену Егору у Антона не было врачей, которые выписали бы мазь, зашили бы бровь и проверили его тело на наличие переломов. Поэтому Шастун предполагал, что рана на брови не скоро заживёт, оставив за собой огромный шрам на всю жизнь. Он очень надеялся, что есть только ушибы, поэтому внимательно рассматривал себя в зеркале и наклонялся, дабы определить невооруженным глазом, сломано ли у него что-то. В каком-то сериале актёр делал именно так, жаль, что в реальной жизни у Антона не было супер-способностей и умения регенерации. Жалел ли он о случившемся? Точно нет. Возможно, он переборщил? Определённо да. В нём просыпалось желание сходить в больницу, но он прекрасно знал, что с Егором сейчас находится Эд, который точно нашёл ствол и, завидев Шастуна, без сомнения спустит курок. Антон всё порывался написать Диме, но как только собирался отправить сообщение, тут же стирал весь текст. Подросток решил не пойти в школу, он думал, что это будет максимум на один день, но страх растянул «больничный» аж на целые две недели. Спустя это время, поведение Антона стало больше походить на ложь, поэтому спустя, как никогда, быстрые выходные, Шастуна заставили собрать рюкзак и надеть что-то чёрно-белое. Эти две недели парень совсем не спал, кошмары преследовали его в каждом сновидении, тёмные круги под глазами стали куда заметнее. Он готовился к этой же рутине и в воскресенье, которое так и подливало масло в огонь, пролетев за одну секунду. Ворвавшаяся в комнату сестра была не рада картине, как брат, с капельками пота на лбу, не хочет просыпаться, протяжно выкрикивая букву «А». Ане не хотелось будить мальчишку, но интерес, просто ли это буква «А» или чьё-то имя, подогревал интригу и только когда мамины шаги послышались из другой комнаты, девушка стала выкрикивать имя брата во всё горло. Шастун моментально открыл глаза из-за звуков, разрезающих тишину. Но увидев перед собой сестру, а в скорости и маму, понял, что сильно накосячил. В эту ночь Антону не снился Эд с пистолетом, Егор в больнице или Позов, который больше никогда не назовёт его другом, в эту ночь Антону приснился Арсений, так сладко манящий мальчишку к себе. От этой хитрой улыбки невозможно было оторваться, и Шастун мечтал снова провалиться в сон, чтобы ещё хоть разок увидеть вальяжную ухмылку брюнета. — Ну, давай рассказывай, кто же та таинственная незнакомка на букву «А», из-за которой ты так вспотел во сне?! — не унималась родственница. — Никто! — сухо ответил брат. — Значит, меня ждёт увлекательная история про какую-нибудь Алису или Анастасию! — подытожила Аня. Шастун надменно закатил глаза и, обогнав сестру, убежал в ванную. — Я всё равно узнаю! — прокричала десятиклассница вслед. Такого «доброго утра» у Антона ещё не было. Рассечённая бровь потихоньку заживала, но менять пластырь было всё равно чертовски больно. При попытке сделать это, Антон сдирал защитный слой тонкой оболочки, которая образовалась на месте раны и шла кровь. И зачем он только ввязался в эту драку? Парень уже тысячу раз пожалел, но отстоять свою честь было законом. Обрабатывая бровь перекисью, он болезненно шипел и сжимал руки в кулаки, он парень, ему не должно быть больно. Выискивая в своём шкафу что-то чистое и чёрное, Антон, хоть никогда и не делал это, молился, чтобы в школе не было, ни Егора, ни Эда, ни Димы, ни Иры, ведь все они с отвращением косились бы на парнишку, тыкая пальцем и говоря, какой придурок. А Выграновский бы ещё толкнул на лестнице, чтобы проверить на уровень боли синяки Антона. Но капюшон пониже, музыку в наушниках погромче, и вот он, первый урок. Антон бросает взор на дверь, каждый раз, когда кто-то входит. До алгебры остаются считанные минуты, и Антон правда держит пальцы крестиком. Ира никогда не опаздывает на урок, а значит, девушки не будет, Позов, хоть и может задержаться, то максимум минут на пять, а с момента начала прошло уже десять. Похоже, его крестики на руках работают, главное, чтобы крестики на ногах пошли на то, чтобы в школу не пришёл Эд и Егор. Но Антон даже не догадывается, что Булаткин пришёл в себя только несколько дней назад, слабо помня, что вообще произошло. Никто не обращает внимания на побитого Антона и хоть синяки уже не так заметны, огромный пластырь не может не бросаться в глаза. Позов приходит на второй урок и тогда Антон с точностью может удостовериться в том, что он невезучий. Дима просто проспал, а пропустить завтрак вместо алгебры точно не сулило здоровья. Шастун заметно напрягся и покраснел, когда Позов подошёл к последней парте, где сидел одиннадцатиклассник. — Ты хоть звонил ему? — не поздоровавшись, начал бывший друг. — Нет. — Антон сразу понял про кого идёт речь, не было смысла валять дурака рядом с человеком, который знал тебя десять лет. — Егор пришёл в себя пару дней назад, — упав на стул рядом с Антоном, грустным голосом продолжил Дмитрий, — вижу, ты себя чувствуешь нормально по этому поводу, — заглядывая под капюшон, сказал Позов. Антон продолжал молчать. Позов махнул рукой и с горечью произнёс: — Оставь свою гордость другим, выход есть всегда. — как же без умных фраз и цитат от Дмитрия Позова. — Я не контролировал себя, он тоже виноват, — на одном дыхании выпалил Антон. — Я знаю, но это тебя не оправдывает. Последнее слово было за Позовым, впрочем, как и всегда. На следующей перемене Антон отправился в уборную, чтобы набрать телефон Булаткина и попытать судьбу в уменьшении срока за содеянное, но вместо Егора по ту сторону телефонной трубки послышался голос Выграновского. — Что, животное, совесть проснулась? — это был самый страшный голос, который Антон когда-либо слышал. — Я, послушай, — дрожащим голосом ответил Шастун. — Нет, это ты меня послушай, — последовала пауза, — когда Егора выпишут, я лично позабочусь о том, чтобы тебе пришлось пересаживать органы и переливать кровь! Это не конец. — он сбросил вызов, послышались гудки. Это добило Антона, он не хотел, не хотел этого, он не хотел навредить своей первой любви так сильно, но неразделённые чувства сняли предохранители и Антон не смог остановиться. Парень резким движением ударил кулаком по зеркалу, не желая больше наблюдать свою отвратную физиономию. Жгучая боль разлилась по не зажившим ранам, а на белом умывальнике появлялись капли крови. — Блять, — выругался Антон, заметив в осколках зеркала кровь под пластырем, — зашибись, и бровь снова разошлась.***
— Да как он только умудряется быть таким красивым? — шептались девчонки на первой парте. — Дьявол! — ответила их третья подруга и подняла взгляд в сторону доски, чтобы записать термины в свою тетрадь. Антону не было дела, чем занимается его класс, он разглядывал погоду. Единственная вещь, которая не спорила, не обвиняла и не травмировала мальчишку. Позов странно поглядывал в сторону Шастуна с неподдельным беспокойством в глазах. Но Антону было плевать, треснувшая бровь так и не перестала кровоточить, а новые раны на руках было трудно спрятать в рукава чёрного худи. Осень приближалась стремительно быстро и Шастун морально готовился к тому моменту, когда мама начнёт читать морали, что в кедах зиму не выходишь. Хотя, это было мелочью по сравнению с тем, что сейчас творилось внутри Антона. Такие же серые дома за окном, как и их школа, ничем не отличались друг от друга, разве что состоянием, один хуже другого. Начинался дождь. — Только не это, — тихо пробормотал себе под нос подросток. Антон любил дождь, но только летний. Он мог часами представлять, как гуляет под дождём не один, но судьба не принимала точку зрения Антона во внимание. Судьба, свесив ноги, и сейчас насмехалась над бедным одиннадцатиклассником. Он перевёл глаза на доску, возле которой стоял Арсений Сергеевич, грёбаный, идеальный, красивый Арсений Сергеевич. И Антон ронял голову на деревянную парту, в надежде облегчить чувства, что глубоко внутри обдавали до боли горячим огнём. Чёрные, как смоль, волосы, тёмно-синий костюм, эти голубые глаза, такие чистые, как небо без облаков, как море в штиль, пронизывают до глубины души, насквозь видят. Антон не мог просто так выкинуть этот образ из своего сознания, а может, совсем не собирался. Мечтательные мысли затуманили разум и под сладкий голос учителя Шастун задремал. — Антон! — подошёл к его парте мужчина, — Шастун, я с кем разговариваю? Антон резко поднял голову, в классе никого не было, кроме него и этого вампира. Ранее треснувшая бровь пульсировала и русоволосый, приложив пальцы к болезненному месту почувствовал горячую кровь. Он уже хотел было заматериться и сбежать с места преступления, но голос Арсения Сергеевича заставил стоять истуканом в кабинете. — Убери руки! — повысил он голос, — Как это произошло? — Какое ваше дело? — на секунду Антон почувствовал себя уверенным, но через мгновение пожалел об этом. Учитель без слов принёс аптечку из подсобки. — Убирай пластырь. — приказным тоном сказал мужчина. — Нет. — снова эта чёртова уверенность не там, где нужно. — Не уберёшь сам, это сделаю я. — Весомый аргумент, — отметил Антон и корчась от неприятных ощущений стал отдирать пластырь от кожи. — Шастун! — глаза Арсения Сергеевича округлились до неузнаваемых размеров, — а что с руками? — он одёрнул одну руку мальчика и стал рассматривать раны. Электрический ток пробежал по всему юношескому телу Антона. Его прикосновения обжигали, вызывая сотни мурашек. — Нет, с этим набором нужно в больницу, — подытожил Попов. — Ты слышишь? — помахал рукой учитель перед лицом младшего. — Да, — опомнился Шастун, вышедший из транса. — Едем. — Куда? — пришёл в себя Антон. — В больницу, глупышка. Сначала русоволосый думал, что ему показалось, но его слух ему не изменял и дабы Арсений Сергеевич не увидел его красное лицо, мальчик сильнее натянул капюшон и побрёл вслед за учителем. Плакала его возможность покурить в дождливую погоду.