***
- Ты ничего не ешь?- Лукас хлопнул Енджуна по плечу, сжав слегка. Тот моргнул, выпуская из руки апельсин, который катал в пальцах до этого. - Аппетита нет,- проговорил мальчишка, смотря на закат. Гарь уже не так сильно щекотала нос – Енджун специально отошёл как можно дальше, к ближайшему возвышению на рельефе – лишь бы снова не чувствовать этот запах. - Может ты заболел? - Я не болею, Лукас,- отрезал резко и спокойно Енджун. И повернулся, осматривая профиль слишком счастливого фея.- Что тебя веселит? - Твои ежовые иголки,- усмехнулся фей, присев рядом и откинувшись на локти. Где-то за хребтом гор ещё сияет ушедшее солнце, окрашивая горизонт. - Я предельно спокоен с тобой, не понимаю о чём ты. - То, что ты пытаешься делать вид, что тебе всё равно на судьбы людей. - Ты слишком в это углубляешься,- Енджун поправил спавшую на глаза чёлку. - Нет,- Лукас повернулся к мальчишке, пока тот старался рассмотреть татуировки на руках фея. - Да. - Тебе стало не всё равно на Тэхёна и Чонгука, очень неожиданно. Пока он умирал, ты молчал и ничего не говорил,- Лукас вздохнул,- что-то изменилось, не отрицай этого. Енджун сжал губы, и обняв своё колено, вынужденно кивнул. Его всю жизнь учили, что нельзя так делать – последствия порой невероятно губительны. Он помнил, как мама, пощадив своего врага, истребила весь род Оракулов. - Мне подумалось, что раз я последний в мире, кто может сказать «что» приведет к меньшему количеству смертей – это пора использовать в свою угоду. - Мудрое решение. Но ты всё ещё притворяешься, что не хочешь быть внутри всего, что происходит вокруг. - Есть ощущение, что ты что-то хочешь сказать. - Не-а. Я хочу улыбку,- фей откинулся на траву, смотря в небо, выглядя при этом умалишенным ребенком. Енджун знал, феи не от этого мира, что и логично. У них свой распорядок дня, свой скрытый мир, у них есть свобода. Именно этой свободы так сильно не хватало Енджуну.***
Юнги рассматривал пластинки, что не погибли в пожаре. Если прижаться к парочке носом и добавить капельку фантазии, можно вспомнить запах отцовского одеколона. И Мин не занимался бы этой ерундой, если бы патефон не был едва ли не последней вещью, что осталась от родителей. Взгляд Мина замер на одно из вариаций «lacrimosa». Она сильно нравилась дедушке. Тихие шаги в кухню за спиной. Бабушка принесла свежий запах мяты и чебреца. Юнги встал в углу, скрестив руки на груди. Совершенно не чувствуя себя здесь как дома, он был уверен, что попрекнут его этим не раз. И не только бабушка. Дом там, где Хосок готовит свои напитки сутки напролёт, Чонгук играет в видеоигры с Намджуном. Там, где Лукас съедает весь его обед. И что-то ещё, едва уловимое. Но всё осталось там, за пределами Евгенидиса. - Мы просто выпьем чай? - Чаепитие предполагает начало беседы,- бабушка обрывала листочки мяты и кидала в пузатый прозрачный чайник, где они затем утонули в кипятке. Юнги понял, что в чёрном, бабушка выглядела старше своего возраста. До сих пор носила траур. Когда две чашки и чайник оказались на столе, Мин сел ровно напротив бабушки. Как будто фигура на шахматной доске. - Ты пьешь своё…лекарство? И это было первым, что она спросила. Юнги полностью признавал свою вину, потому что он и бабушка единственные кто помнил правду. Мысли об этой правде не давали покоя. - Больше тебя ничего не волнует в моей судьбе?- Юнги почувствовал странное и несколько бунтарское желание закончить свой эскиз тату на рукав. До чего же чесалась кожа под взглядом бабули. Будто из неё вот-вот вырвется демон. Она сделала глоток чая, осторожно промокнув губы салфеткой. - Нет того, чего бы я не знала. Ты служил в Сеуле, и служил неплохо. Это всё что нужно знать о хорошем охотнике. - Забавно,- Юнги покрутил ручку чая, смотря, как кружатся листики мяты. Всё в этом доме напоминало о том, чему так и не суждено было сбыться. Жизнь Юнги, если бы родители остались живы. - Ты не интересовался ни разу тем, как мне жилось здесь после. С чего бы мне интересоваться тобой? Она резала взглядом, хлёстким, как самая яростная плеть. Рассекала до мяса и наблюдала. Юнги видел этот взгляд и раньше, когда он не был таким мертвым. - И правда. Что-нибудь новое за столько лет случилось? - Груши в саду расцвели,- бабушка сделала глоток,- вишневая аллея восстановилась. После пожара она пострадала больше всего. - Ты и так её ненавидела,- Юнги прищурился. Вишневая аллея к озеру – дело рук матери. Бабушка не очень любила кислый вкус и мелкие ягоды. Казалось, что говорят они уже совсем не о деревьях. - До сих пор ненавижу. Лекарство? - Боишься, что сожгу тебя?- Усмехнулся Юнги, опершись о локти и смотря так же хлестко.- Я принимаю лекарство сильнее, чем мог мне дать Совет. Так и передай Распорядителю. - Обязательно, отправлю гонца прямо сейчас,- но старушка не двинулась. Кем же она стала? Старой леди, что до сих пор живёт на выжженной Озёрной горе полной призраков. Юнги встал из-за стола, взяв свою сумку. - Надеюсь, тебе не придётся терпеть меня долго. - Уже молюсь об этом.***
Хосок вздохнул тяжело, когда в его заведение вошёл Миу. Тот привел с собой двух телохранителей, те закрывали масками свои лица и по приданиям, кожу их покрывали золотые символы самого Ангела. Но это всё легенды. Потому что и Теренс, и Миу относились к этой подрасе охотников. - Рад видеть вас так скоро,- Хосок выпрямился, а несколько пикси со стойки сбежались к нему в карманы, осторожно выглядывая. - Твой брат не явился?- Миу не выглядел язвительным или хоть сколько-нибудь эмоциональным, холодная собранность. Это разительно отличалось от их первого появления здесь. Он уперся ладонями в барную стойку. - Нет. Никакой весточки. - Тогда мне нужен Намджун, чтобы закончить допрос,- Миу оглянулся на лофт, но всё равно не ступил и шагу туда. - Боюсь, что после больницы я его не видел. Он потерял брата,- Хосок сделал шаг вперед, чтобы взять в руки салфетку, а не хлыст, что был спрятан под стойкой. - Почему те, кто кого-то потерял, уходят? - Если это был философский вопрос, то я на него не знаю ответа,- Хосок улыбнулся девушке, что подошла с просьбой о новом заказе. Чон кивнул, и включив кофемолку, подставил холдер. И дернулся. Прямо у горла завис тонкий меч, казалось, что одно движение и кровь окрасит всё вокруг. - Смотри на меня, когда говоришь, Хосок. - Миу, мне нужно поддерживать легенду для людей. А ты сейчас нарушаешь данное Совету слово о том, что будешь оберегать тайну охотников от людей ценой жизни.Так что убери оружие. Хосок сделал вид, что ничего не происходит и на ощупь вовремя остановил кофемолку. Меч покинул шею, а Чон продолжил, понимая, что Миу на взводе. И почему? Сверху кто-то отдал приказ? Или это фанатичное желание показать превосходство? Чон отдал напиток и дежурно улыбнулся девушке, переводя взгляд на охотников. - Я без понятия, чем могу помочь ещё. Юнги в Евгенидисе, а я Смотритель, который не может покинуть это место надолго. - Мне известно кто ты, Хосок,- резко отрезал Миу,- а ещё мне известно, что если вы начали нарушать устав и правила – значит где-то прокололись. И я найду где. Так что советую начинать паковать вещи. - Лучше обрати внимание на смерти волшебных существ,- Хосок резко поддался вперед, дыша почти в лицо Миу.- Исполни свой прямой долг, охотник. Продолжать словесную перепалку было бессмысленно, поэтому Миу покинул кафе, бросив последний взгляд на лофт. Хосок подумал о новых замках на двери. Чимину всегда было интересно, как для людей выглядит Хосок говорящий по сути с пустотой. Морок представлялся ему пеленой прозрачности на носителе, так что говорящий с воздухом человек – это слишком неестественно для современного мира. Однажды, одна из посетительниц заведения прошла сквозь Тэхёна под Мороком, и это было забавно. Как будто Морок – не пелена, а другой мир, в который отправляется носитель. А видеть его могут только члены магического мира. - Решил повременить с переездом?- Выдохнул Хосок, кинув взгляд на подошедшего Чимина. - Не-а. Могилу Тэхёна сегодня ночью кто-то разрыл.