***
— Аргх! — с приглушённым криком Канеки резко сел на постели. Несколько секунд он пытался собрать разбегающиеся мысли в кучу и понять где находится. Взгляд остановился на тяжёлом изумрудном пологе и пришло осознание ситуации. Слегка трясущимися руками гуль провёл по лицу, стирая холодный пот. Это был всего лишь сон, но от этого он не стал более приятным. Казалось бы, столько времени утекло с того случая. Так почему Хидэ приснился ему именно сейчас? Канеки прислушался к звукам в комнате. Из под других пологов доносилось мерное дыхание соседей - вроде никого не разбудил. Тихо переодевшись в школьную форму и захватив сумку с учебниками на сегодня, полугуль выскользнул из спальни. В гостиной никого из учеников не было, видимо, он встал слишком рано. Слизеринец устроился на подоконнике и прислонился лбом к холодному стеклу, надеясь прогнать остатки ночного кошмара. Вообще, ему нравилось вглядываться в глубины Чёрного озера, но такая возможность предоставлялась редко. Обычно общая гостиная была набита чистокровными студентами, которые совершенно не переносили его присутствия. Канеки олицетворял собой всё, что они так ненавидели и презирали: он был нищим грязнокровкой, иностранцем из восточной страны, своей внешностью и речью (японский акцент так и не удалось полностью убрать) он выбивался из привычного им английского общества. За прошедшую неделю несколько слизеринцев уже пытались подмять маглорождённого под себя, заставить его слушаться. Но не трудно догадаться, что у одиннадцатилетних детей, пусть и с раздутым самомнением, ничего не получилось. Как выяснилось, аристократы очень нервно реагируют на громкий хруст пальцев, убийственный взгляд в сочетании с каменным выражением лица и предупреждающие слова, граничащие с угрозой. Так что сейчас между Канеки и его однокурсниками установилось что-то вроде нейтралитета и взаимного игнорирования. Проблемы не были нужны ни одной из сторон, да и гуль не сделал ничего, что оскорбило или задело бы честь чистокровных магов. Когда в гостиной стало шумно от собравшихся в ней волшебников, полугуль решил, что до начала уроков осталось не так много времени и направился к нужному кабинету.***
Сегодняшним днём была пятница, и у первокурсников Слизерина и Гриффиндора в расписании значились совместные сдвоенные уроки зельеварения. За четыре учебных дня Канеки с сожалением осознал, что в Хогвартсе гуманитарные предметы отсутствовали как класс (не считать же историю, которую ужасно нудно ведёт призрак). Да, уроки о магии были интересными и познавательными, они открывали множество возможностей, которыми гуль обязательно воспользуется. Но он надеялся на существование у волшебников своей художественной литературы. Впрочем, ему понравилась трансфигурация, учителем которой являлась МакГонагалл. Одного занятия хватило, чтобы понять, что она из тех преподавателей, которые искренне любят свой предмет и из таких, у которых, чтобы стать отличником достаточно быть прилежным учеником, то есть исправно выполнять все задания и вести себя тихо - а это он умел. А второй заинтересовавший его предмет, защита от тёмных искусств, подавался просто из рук вон плохо. Хотя полугуль чувствовал в этом заикающемся преподавателе что-то неестественное и чужеродное для человека, даже больше чем в профессоре Флитвике, а тот был полугоблином. — Кен! Привет, дружище! — Рон вырвал Канеки из мыслей, закинув руку на его плечо и облокотившись на него почти всем весом. Надо сказать, что первые дни после распределения Уизли не хотел мириться с тем, что другом Гарри Поттера является слизеринец. Если самого Гарри гуль достаточно просто убедил в том, что их дружба никак не поменялась от цвета галстуков, как и сам Канеки не стал вдруг тёмным мерзким магом, то Рону им пришлось доказывать это вместе. И теперь этот мальчишка, видимо, решил, что ему всё дозволено. — Не смей фамильярничать со мной, — он достаточно грубо скинул чужую руку. Рон опешил от такого отношения к себе и от холода, с которым была сказана эта фраза, но затем справедливо, как ему казалось, возмутился. — Да что я сделал не так?! — Обратился ко мне по имени. — Канеки оставил без внимания вытаращившегося на него Уизли и раздражённо продолжил. — В моей родной стране, Японии, по имени называют друг друга только близкие друзья, члены семьи или родственники. Не думаю, что ты входишь в одну из вышеперечисленных групп, так что сделай одолжение: обращайся ко мне по фамилии. Гриффиндорец явно не ожидал такой отповеди и снова попробовал возразить, но наткнулся на взгляд стальных глаз, которые выражали уже не просто досаду, а самый настоящий гнев. — Повторяю в последний раз. Не смей называть меня по имени! — сказал полугуль сквозь зубы и отвернулся, показывая, что не намерен продолжать диалог. "Так не делал даже Хиде", — с горечью подумал Кен: "Только мама…" ** Скорее всего, Канеки не разозлился бы настолько, выкини Рон такой номер в другое время. Но этот разговор только ухудшал и без того плохое, из-за кошмара, настроение, напоминая о дорогих ему людях, которых он никогда больше не сможет увидеть. Гарри, видя состояние друга, постарался донести до Уизли мысль о том, что слизеринца сейчас лучше не трогать. Бесплатное шоу для первокурсников прервало внезапное появление профессора Снейпа. Мужчина навис над детьми мрачной тенью, так что все переговоры мгновенно стихли. Закончив знакомство с учениками, Снейп произнёс вступительную речь, которая, видимо, должна была впечатлить юных волшебников, ну или отпугнуть. Впрочем, гулю было практически всё равно на "известность в флаконах", и на "сваренный триумф", также как и на "заткнутую пробкой смерть". Он был почти на сто процентов уверен, что все зелья будут для него ядом, причём чем сложнее варево - тем сильнее отрава. После краткого опроса Поттера, который скорее походил на допрос, Снейп разбил студентов на пары, причём Канеки не досталось напарника (не то чтобы это огорчило его), так как на первом курсе Слизерина училось нечётное количество волшебников. В классе зельеварения было достаточно холодно, так что полугуль без зазрения совести натянул повыше серебристо-зелёный шарф, полностью закрывая нижнюю часть лица. Он не имел никакого желания дышать мерзкими парами, которые в скором времени будут подниматься от котлов, поэтому предусмотрительно заранее обмотал вокруг шеи эту часть гардероба. Темой первого занятия было простейшее зелье от фурункулов, и Канеки рассчитывал справиться по крайней мере на удовлетворительную оценку. То, что для него самого зелья были бесполезны, не означало, что он станет халтурить на уроках профессора Снейпа. И причиной такой позиции было вовсе не желание выслужиться перед преподавателем, нет. Он научится варить хотя бы снадобья первой важности ради тех, кому они действительно могут помочь, ведь кто знает, что случиться в будущем.***
Северуса Снейпа раздражали многие вещи: неудачи в экспериментах, Дамблдор, лимонные дольки, тупоголовые бесстрашные гриффиндорцы, стадо баранов, которое он был вынужден учить. В общем - его работа. Но сегодняшний день добавит в его нелюбовь к преподаванию новые краски, ведь ему придётся вести урок, на котором будет присутствовать отпрыск ненавистного Поттера. Гарри Поттер вызывал у Северуса противоречивые чувства. Мальчик-который-выжил. Герой магической Британии. Поттер. Но ведь он ещё был сыном Лили Эванс, любимой женщины, которой он пообещал защищать её ребёнка. Но в этом учебном году головной болью зельевара обещал стать не только Поттер, но и его собственный студент. Подумать только, на Слизерин поступил маглорождённый. На занятии Поттер ожидаемо не ответил ни на один вопрос. Опустив героя ниже плинтуса, Северус продолжил урок. В течение всего занятия он ловил на себе гневные взгляды от львов. Впрочем, несколько раз Снейп натыкался и на внимательный, даже изучающий, взгляд серых глаз. Ему так и не удалось установить длительный зрительный контакт с азиатом, тот смотрел куда угодно, но не в глаза профессора. "Неужели знает о легилименции? Нет, это - вряд ли, откуда маглорождённый мог услышать о чтении мыслей? Скорее всего, у этого ребёнка просто такая манера держаться. Хотя, ничего нельзя исключать." — примерно с такими мыслями Снейп ходил между рядами парт, заглядывая в котлы, в которых в большинстве случаев плескалась бурда не той консистенции и цвета. Но, конечно, урок с гриффиндорцами не мог пройти без эксцессов. Этот идиот Лонгботтом умудрился допустить ошибку, которая превратила слабое целебное зелье в сильную кислоту. Весь кабинет заволокло ядовито-зелёным дымом, а стоящих поблизости учеников окатило зельем. К счастью, пострадал только Невилл - остальные успели отойти. Убрав последствия невнимательности Лонгботтома, он дал указание Финнигану отвести пострадавшего в больничное крыло и призвал первокурсников продолжать варку дальше. Уже в конце занятия, когда все сдавали образцы с готовыми зельями, Снейп заметил в мантии проходящего мимо странного слизеринца небольшие отверстия, которые будто прожгло насквозь. Рабочее место Канеки располагалось прямо за партой Невилла, и, кажется, пара капель испорченного зелья попала на него. Но ребёнок не двигался так, как двигался бы раненный человек, Северус не слышал от него криков или стонов боли, признаком отклонения от нормы могло служить только более бледное, чем обычно, лицо. Мальчишка даже пытался скрыть неучтённые дырки в школьной форме, но от глаз Снейпа не могла укрыться эта мелочь. Либо кислота задела только одежду, либо слизеринец не желал, чтобы ему была оказана медицинская помощь. В любом случае, к этому Канеки стоит присмотреться внимательнее, то что он только что заметил послужит дополнительной причиной к первоначальной.