Дотянись до меня

У вас не будет второго шанса, произвести первое впечатление. Коко Шанель. Медленным нетвердым шагом Ларс петлял по переходам главного корпуса, напоминающего своим строением критский лабиринт минотавра. Иногда, особенно зимними вечерами, когда солнце быстро тонуло за нечеткой линией горизонта, буйное воображение Кёнинга, рисовало в причудливо изогнутых тенях чудовищ из древних легенд, читать которые, он так любил в детстве. Раньше юному омеге казалось, что Эндрю Грант напоминает чем-то злобного великана из мифов, но сейчас пребывал в состоянии приятного ошеломления. Такое бывает, когда вы идете домой поздно вечером и чувствуете, как за вами по пятам следует чья-то тень. Вслед за нею вас настигает липкий страх неизвестности, исходящий от незнакомого человека, подобно тонкому шлейфу навязчивого запаха. И вот, когда вы уже почти держитесь за дверную ручку вашего подъезда и сердце готово выскочить из груди, тяжелая рука опускается на плечо и резко поворачивает вас на 180 градусов, вышибая остатки храбрости вместе с воздухом. Глаза зажмурены и, через несколько бесконечно долгих и тягучих как патока секунд, приходит осознание, что ничего не происходит. Вы открываете глаза и понимаете, что перед вами стоит лучший друг и смеется, в то время как вы мгновение назад были на пороге сердечного приступа. Только Энди Грант не был другом Ларса. Пока не был. Омега не соврал, когда сказал парню, что сильно удивлен. Сильно, это не то слово. Мощно и бесповоротно. Молодой Грант обладал поистине удивительным магнетизмом. До этого Кёнинг ни разу с ним не разговаривал, просто знал о существовании мускулистого и физически очень сильного нападающего университетской команды регбистов. Еще большее удивление вызывал тот факт, что этот, вроде бы совсем не злой парень, водился с отбросами вроде Чака Норна и Руперта Моргана. Он никогда не был размазней, но при воспоминании об этих двух по коже пробежали ледяные мурашки животного страха. Страха, присущего всем живым существам и испытанного им впервые по вине избалованных и испорченных мажорных альф. Заскочив в туалет корпуса факультета журналистики, Ларс зашел в первую попавшуюся свободную кабинку и обессилено опустился на опущенную крышку унитаза, предварительно заперев дверь. Еще с самого утра у него было ощущение приближающейся опасности, которое окончательно получило воплощение в пришедшем после первой утренней лекции сообщении от мистера Моргана. Не отвечать на него не было смысла. Поэтому Кёнинг решил подстраховаться и согласился на необычную просьбу встретиться с Грантом, выбрав для этого короткий перерыв и самое многолюдное место в университете. Услышав, как громовитый бас окликнул его, омега невольно вздрогнул и обернулся. То, что он увидел, заставило его сердце сначала подскочить, застряв в горле, чтобы потом забиться о грудную клетку с удвоенной силой. Выражение лица Эндрю он даже не заметил, все внимание Ларса было поглощено насмешливыми взглядами двух стоящих за спиной Гранта альф. Автоматически протянув руку в приветственном жесте и тщательно контролируя лицевые мышцы, омега уточнил причину встречи. Норн презрительно прыснул, Морган же стал настолько пристально рассматривать свои туфли, как будто те признавались ему в любви, и сейчас дошли до половины. Стараясь больше не замечать тех двоих, Ларс целиком сосредоточился на Гранте, лоб которого на секунду прочертила глубокая морщина, перекачивавшая в уголки губ. Юный омега едва не пропустил тот момент, когда его мягко подталкивая в спину, проводили в столовую и усадили за уютный столик. Он успел мысленно поблагодарить Эндрю за мудрый выбор не слишком уединенного места, потому что совсем изолированные уголки всегда оккупировались «парочками». Последовавшая за этим просьба, в которой четко улавливался дружеский и вежливый тон альфы, заставила Кёнинга немного расслабиться, а далее и вовсе приободриться и забыть о неприятном инциденте. Ларс доступно и просто рассказал обо всем, что было ему известно по интересовавшему Гранта вопросу. Поняв, что сильно засиделся и может опоздать к условленному с профессором МакМиллоном времени, омега быстро распрощался с альфой, оставив номер своего телефона. Скрепив договоренность рукопожатием, в котором могли бы с легкостью утонуть и обе его руки, Кёнинг заторопился к выходу из столовой. Сейчас же он сидел в толчке для омег и непроизвольно трясся от леденящего ужаса, былое воодушевление покинуло его – ни о какой консультации с дипломным руководителем не могло быть и речи. Всего одной встречи с теми двумя альфами хватило, чтобы разбередить не затянувшиеся раны, да и времени прошло слишком мало. Был канун Нового года. Кампус сотрясали почти еженощные вечеринки с непомерным количеством выпивки и огромным количеством перевозбужденной публики. В блоках омеги жили отдельно от альф: по двое, трое и четверо. Ларс делил комнату с Тедом Ноулсом – юным математическим гением, талант которого брать сходу пятую производную в уме приводил профессоров в дикий восторг. Ничто не предвещало беды. В тот вечер Тед собирался отчалить на рейсовом автобусе домой, к родителям. - Вроде бы ничего не забыл, - сказал Ноулс, бегло проверяя документы и деньги, - ну, бывай тогда, Ларс! Сильно не напивайся и больше чем с четырьмя альфами одновременно не трахайся, - он весело хлопнул соседа по плечу, рассмеявшись, - и про защиту не забывай – только мандавошек тут гонять не хватало! - Вали уже давай, остряк местного разлива! – хохотнул Кёнинг. Высокий, болезненно бледный и худощавый Тед, прошелся пятерней по своим темно медным волосам и поправил очки, привычный жестом подтолкнув их по переносице. - Ах да! С наступающим тебя! Я подарок оставил у тебя под подушкой, - лицо Ларса немного вытянулось, - так – ничего особенного, поэтому не заморачивайся! Повеселись! Покедова! В открытую настежь после поспешного бегства гения дверь, просунулась голова Дасти Реми. - О! Ларсик! А ты чего тут такой блеклый сидишь? – он беспардонно вошел и, захлопнув дверь, плюхнулся на кровать рядом с Кёнингом. – Давай с нами на вечеринку в корпус к альфам, а? – Реми умоляюще заглянул в глаза омеге. – Там сегодня будет почти вся команда по регби, представляешь? – затараторил он, - Таких сочных альф днем с огнем не сыщешь, а тут они все в одном месте будут, аппетитные до жути, вот прям бери и откусывай по кусочку…мммм…- Дасти блаженно прикрыл глаза и провел розовым язычком по губам. – Когда еще представиться шанс расслабиться? Давай! Дождавшись от Ларса утвердительного кивка, гибкий светловолосый Реми легко вскочил с постели. - Ок! Тогда иди в душ, принаряжайся, и встречаемся через два часа… - он кинул взгляд на часы, - неее – ровно в одиннадцать перед входом в корпус альф. Бай! – и уже в дверях он послал воздушный поцелуй. Кёнинг тихо рассмеялся и, взяв полотенце, пошел в душ. У него на все про все было чуть больше двух часов – поэтому он, не долго думая стал наполнять ванную. Добавил пару капелек масла чайного дерева, которое ему особенно нравилось, и, выровнял температуру. Когда вода дошла до половины, Ларс с тихим стоном опустился на дно. Торопиться не куда – можно дать себе время насладиться приятной процедурой. Последняя течка была две недели назад, поэтому сегодня и вправду можно дойти до конца с каким-нибудь приглянувшимся альфой, не теряя при этом головы. Секса у омеги давно не было и уже, по большому счету, хотелось. Вытянувшись в ванной во весь рост и выключив воду, Ларс максимально расслабил мышцы, позволив неге беспрепятственно растекаться по телу. Все же не зря его родители отваливали кругленькие суммы за обучение – комнаты, как всё в этом университете, были на высшем уровне. Поддавшись легкому волнению, что дарила вода, он взял с полочки кусок лавандового мыла и, погрузив его в воду, стал неспешно скользить им вдоль тела. Спустя некоторое время, монотонность этих движений привела омегу в некое подобие транса. Ларс намылил грудь, намеренно задевая пальцами соски, которые мгновенно стали твердеть, прошелся по острым ключицам и шее, где под тонкой нежной золотистой кожей беспокойно билась жилка. Намылив чувствительные участки за ушами, он проскользнул рукой к животу, круговыми движениями обводя слегка выступающие кубики пресса. Перехватив мыло в левую руку, омега просунул её под себя и аккуратно прошелся по ложбинке между ягодицами. Запах чайного дерева смешанный с лавандовым и собственным омежьим ароматом, пар, неспешно поднимавшийся от воды – все это в купе заставляло тело Ларса плавиться от желания. Решительно откинув мыло, он обхватил правой рукой наполовину эрегированный член. Юный Кёнинг выгнулся, толкаясь им в собственную ладонь, пальцами левой руки беспрестанно теребя и пощипывая соски. Возбуждение нарастало, движения становились все более отрывистыми и резкими, чередуясь с совсем невесомыми поглаживаниями. Закусив дрожащую губу, Ларс тихо постанывал. Но этого было мало – преступно мало для тела, уже познавшего ласки альфы. Выдернув пробку, блокирующую слив, омега повернулся на бок, все так же опираясь плечами и головой о пологий бортик ванны. Обильно облизав два пальца левой руки, он мягко обвел зажатое колечко мышц, толкнулся сначала одним пальцем и, введя его до середины, уже полностью расслабившись и не прекращая медленных движений правой рукой, добавил еще один. Перед глазами, будто в страшной первобытной пляске, задергались звездочки. Вгоняя пальцы в себя, Ларс уже не сдерживался и громко стонал в голос. Мокрые черные волосы мягкими волнами прилипли к шее, щекам и спине – Кёнинг все больше и больше терялся в этой страсти. Теребя пальцами мошонку, нежно поглаживая мизинцем яички, размазывая большим пальцем по оголившейся головке выступившую смазку, он яростно насаживался на свои пальцы. Медленно уходящая вода оголяла его горячее распростершееся тело, резкий контраст прохладного воздуха с омывающей тело теплотой абсолютно лишал рассудка. В анусе стала выделяться смазка, как при течке, что свидетельствовало о высочайшем уровне возбуждения. Уже три пальца орудовали в заднем проходе, вырывая все более хриплые развратные вскрики. Они как будто жили собственной жизнью: терли, растягивали, ласкали каждую складочку и каждое местечко. Последний раз резко проведя по члену правой рукой, Ларс резко ввел пальцы максимально глубоко, сильно надавливая на простату. Оргазм, захлестнувший его в это мгновение, по силе был подобен волне цунами, разбившей хлипкое суденышко его разума о зыбкий берег удовольствия. Белые струи семени оросили бешено вздымавшуюся грудь и впалый живот омеги, внутри будто взорвалась одновременно тысяча китайских фейерверков, пальцы с хлюпающим звуком выскользнули из истерзанной покрасневшей дырочки, правая рука безвольно упала на бедро, придерживая медленно опадающий член. Сквозь раскрытые в экстатическом наслаждении губы по подбородку стекала слюна. Юный Кёнинг еще долго лежал на дне пустой ванны, наслаждаясь блаженным гулом в ушах и необычайной легкостью во всем теле, до тех пор, пока не начал чувствовать, что замерзает. Нехотя поднявшись и прошлепав по холодному полу до кабинки, он включил душ, выставил для себя приятную температуру и, пригнув голову, нырнул в поток. Тело приятно подрагивало от перенесенного накануне удовольствия. Подхватив негнущимися пальцами мочалку и мыло, омега стал тщательно смывать с себя свидетельства невинной игры, затем выдавил на руку немного шампуня и вымыл волосы. Убрав следы своего пребывания в ванной, Ларс, накинув на бедра полотенце, вышел. На часах была четверть одиннадцатого. Вытеревшись и просушив полотенцем свои вихры, он провел рукой по подбородку, убеждаясь, что щетины еще нет. Открыл шкаф и придирчивым взглядом окинул свой гардероб. Одеваться Кёнинг любил и, что не маловажно, умел. Ларс давно был убежден, не важно, насколько человек умен и образован, встречают его все равно по одежке, а первое впечатление, как известно, нельзя произвести дважды****, но и занудой он не был и обвинить омегу в излишней строгости, мог разве что закостенелый ханжа. Так как шел он на студенческую вечеринку, а не на великосветский раут, и, намерения его были покинуть её явно не в одиночестве, Ларс выбрал классической расцветки вареные джинсы, художественно подранные на коленках, и ярко-салатовую неоновую футболку свободного покроя с надписью «FUCK THE AUTHORITY». Сегодня хотелось побыть бунтарем. Уложив свои волнистые черные волосы наподобие ирокеза, он прицепил к одинокому серебряному колечку в ухе короткую цепочку, заканчивающуюся маленьким готического стиля крестиком. Подойдя к зеркалу, и в последний раз бегло проверив, как у него получилось, омега остался доволен. Ларс уже собрался выходить и как раз искал ключи, когда в комнату без стука ворвался Дасти. На нем были огненно красные хлопковые короткие шорты, абсолютно нереальной кислотной расцветки гавайская рубашка, зеленый с вышитыми на нем белыми елками шарф, дутая темно-синяя куртка – на ногах красные носки со снежинками, свободно опадающие к щиколоткам и грубые гриндерсы. Видок был живописный. - Ну что собрался? – затараторил он с порога, - а я вот в таком возбуждении пребываю уже битых два часа, что решил сам за тобой зайти. При упоминании о возбуждении на губах Ларса сама собой расцвела довольная улыбка. Сняв напряжение в ванной, сегодня он мог рассчитывать на марафон. - Да. Уже готов. А тебе не холодно? Зима же все-таки… - Как бы мне жарко не было, - похотливо подмигнул Реми, - понимаешь о чем я? - Да где же эти долбаные ключи! – начал раздражаться Кёнинг. - Может, в куртку кинул… Надев на себя куртку омега сунул руки в карманы: и точно – ключи были на месте, там же была и упаковка презервативов, купленная накануне в аптечном киоске. Пока он вместе с Дасти спускался по лестнице, успел распечатать коробку и сунуть пару штук в задние карманы брюк. Девизом этого вечера должна была стать фраза: «Я всегда во всеоружии». На время праздников все этажи, включая комнаты и коридоры, становились одной большой площадкой для многочисленных тусовок, а огромный холл первого этажа – основным местом действа. Скинув с себя куртки и забросив их в комнату к знакомым альфам однокурсникам, Ларс и Дасти окунулись в самую гущу одной из самых бесшабашных вечеринок уходящего года. Проталкиваясь среди жарких танцующих тел к бару, юный Реми успевал попутно рассказывать про всех встречных поперечных альф, находящихся в поле зрения. Взяв пару коктейлей-лаунж, они уютно устроились на кожаных диванах, предусмотрительно поставленных в огромном холле. Полумрак, световые эффекты, грохочущая музыка – все располагало к тому, чтобы как следует оторваться. Обсудив добрую половину присутствующих в зале альф и некоторых омег, Кёнинг решил, что пора отправляться за добавкой, Дасти же ушел и уже развратно извивался на танцполе. Вновь продираясь к бару, Ларс не заметил как кто-то очень высокий и массивный стал, теряя равновесие, заваливаться прямо на него. От столкновения их отделяли считанные сантиметры, как внезапно мощные руки притянули его в свои объятия. Высоко над головой раздался приятный глубокий баритон. - Смотри куда прешь, Гарри! – в следующее мгновение обладатель этого прекрасного голоса клонился буквально к уху Кёнинга, - Ты в порядке? Не ушибся? Задрав голову, Ларс встретился со спокойным взглядом цвета хаки. Лицо альфы было очень привлекательным, кофейного цвета волосы коротко стрижены, массивный подбородок и тонкие, но хорошо очерченные губы. Черты выгодно гармонировали с его высоким ростом и мощным телосложением. Кёнинг утвердительно кивнул, безмолвно отвечая на заданные ранее вопросы и хоть альфа и создавал приятное впечатление, был не совсем во вкусе юного омеги. - Это хорошо, - молодой человек улыбнулся и, стараясь перекричать окружающий шум, прокричал - Руперт Морган. – Может, составишь мне компанию ненадолго? Хмель уже ударил в голову Ларсу и он подумал: «А почему бы, собственно, и нет?». Когда они подошли к бару альфа вежливо поинтересовался. - Что для тебя? - Какой-нибудь лаунж… Вечер ведь только начался, - рассеянно ответил омега. - Эй, Лерри, замути-ка что-нибудь для этого красавца, - гаркнул альфа, подмигнув бармену. Заняв пару высоких стульев в самом конце барной стойки, Морган и Кёнинг окунулись в легкую, ни к чему не обязывающую беседу, коктейли исчезали один за другим. Было легко и весело. Ларс узнал, что Руп полузащитник команды по регби, они обменялись телефонами. Омеге становилось все жарче и жарче, капельки пота стекали по вискам и терялись в вырезе футболки, губы пересыхали так быстро, что приходилось часто их облизывать, щеки раскраснелись, а кожа стала сверхчувствительной к скольжению по ней одежды. Если бы до этого Кёнинг не высчитывал, когда была последняя течка и когда должна начаться следующая, то подумал бы, что это именно она. Внезапно он почувствовал резкую боль внизу живота, глаза закатились и мир для него, закружившись, погрузился в темноту.