spardacest week

      Будда начал сотворение мира с города мёртвых, — зачем-то вспоминает Данте. Там круглосуточно горят трупы и плещутся в речке дети.              Проводить параллели со своей жизнью кажется Данте слишком странным, нелепым и даже смешным, но лучше сравнения он подобрать не может. Утром они разодрали друг другу глотки — раны жгли и горели, — а сейчас Вергилий держит его лицо в ладонях и пытливо вглядывается своими льдистыми глазами, даже не щурясь. У него, оказывается, чертовски большие глаза. Данте хочет осторожно поинтересоваться, а не спятил ли его дорогой старший брат, но вовремя спохватывается, потому что и так знает ответ: Вергилий сошёл с ума задолго до этой неловкости.              Нормальный человек не стал бы начинать сотворение их мира сожжением всех мостов, меж них лежащих.              Несмотря на февраль, на улице тепло и ясно, и на пыльном паркете распластался тёплыми тусклыми прямоугольниками солнечный свет.              — У тебя температура? — Данте прикладывает ладонь тыльной стороной к холодному лбу — нет, в этом смысле брат совершенно здоров. Вергилий фыркает и притягивает к себе близнеца для поцелуя.              — Погоди-погоди, — Данте чуть отталкивает брата в грудь, и тот успевает только неловко мазнуть по сухим губам и щетинистой щеке. Вергилий начинает всерьёз раздражаться.              — Да что ещё?              — Давай кое-что проясним. То есть ты действительно дал мне, — Данте бросает быстрый взгляд на зажатую в руке сладость. — Шоколадку с клубничной начинкой?              Вергилий, театрально пожевав губу и отвевши взгляд, утвердительно кивает.              — Поцеловал меня в щеку?              Снова кивок. Под ногами слишком мягкий ковёр.              — И сказал?..              — «Я тебя люблю». Да. Не ломай комедию, — Вергилий уже сам не рад, что начал все это. Что вообще за праздник такой тупой, «День святого Валентина»? День всех влюблённых. Они ведь даже не влюблены друг в друга, у них любовь длиною в много лет. — Знаешь, такая реакция ранит меня до глубины души.              Данте смотрит в ответ с долей подозрения, но после складочка между бровей медленно разглаживается, и сам полудемон с тихим всхлипом прижимается к жёсткому телу в мягкой одежде, утыкаясь носом в крепкое плечо. Сильные руки незамедлительно обхватывают за плечи и поясницу, словно окончательно закрепляют все кивки на вопросы.              — Только не испачкай соплями кофту, — Вергилий думает, что со стороны это выглядит отвратительно слащаво и странно, но обнимает в ответ крепко и искренне, ничего не стесняясь. Данте не может внятно выразить свои чувства, лишь жмётся сильнее к дьяволу, который говорит такие ужасные вещи. В горле застревает ком. Он злится на себя же, что минута искренности от брата довела его до дрожи в голосе, но радость и счастье распирают изнутри и вытесняют из головы все мысли. Данте чуть не рвёт в судорожной хватке ткань, не царапает чужую спину до крови. Это не сон — узкие ладони на лопатках слишком тёплые и ласковые. Чужое дыхание в загривок едва щекочет.              Вергилий улыбается и думает, что нужно говорить о своей любви словами через рот почаще.