spardacest week

      — Совсем не похожи, — голос у Данте полнится разочарованием и обречением, хотя непонятно, что тут такого ужасного, думает Вергилий.              — Тебе это так важно? — Вергилий хмурится и даже чувствует странную вину за то, что в отражении два разных человека. Данте всегда расстраивается или злится из-за каких-то мелочей, а действительно глобальные проблемы его совсем не трогают.              Зеркало в ванной комнате старое и со сколотыми краями. Вергилий смеет предположить, что раньше его даже обрамляла красивая рама — золочённая, наверняка, зная вкусы Данте, застаренная. Данте любит винтажные вещи — все его жилище пахнет старьём и пылью.              Большая трещина пролегла прямо промеж их лиц в отражении, и Вергилия больше всего в сложившейся картине тревожит именно это. Она словно подчёркивает разницу между ними, десятки утерянных лет, огромную пропасть, через которую они протянули тонкий канат и теперь вышагивают, по лучшим советам не глядя вниз, в эту непроглядную тьму, что разверзлась под их толстыми подошвами в демонических кишках и крови друг друга.              Данте редко когда рассказывает о прошлом. Он и помнит-то не особо много и старается жить настоящим — светлым, с братом под боком, без регулярных попоек и серой картинки пред глазами. Когда появился Вергилий, бутылки перестали появляться как-то сами собой, а пустые склянки разнообразных форм постепенно чужими стараниями перекочевали в мусорное ведро, а уже ведро — на улицу. «Нечего мусор дома хранить», сказал Вергилий. Ему было глубоко плевать на пыль и подобные мелочи, но вечно спотыкаться о разбросанные бутылки он откровенно задолбался.              — Перестань хмуриться, выглядишь так, словно у тебя близорукость, — Данте осторожно касается пальцами зеркала там, где для него отражается Вергилий. Брат фыркает, бросая на него льдистый взгляд, но расслабляется — сначала веки, потом разглаживается и всё лицо. Они оба выглядят слишком молодо для своих человеческих лет, Данте без щетины едва ли можно дать тридцать, не то что полтинник. Вергилий, не изнурённый, давно выспавшийся и нормально питающийся, без чёрных пролежней под глазами и впалых щёк, тоже выглядит гораздо лучше и моложе — примерно на один возраст с Неро, в котором демонической крови поменьше будет.              — В детстве, если тебе волосы растрепать, нас даже мама путала. А теперь… Таким пугалом только ворон пугать, — Данте удручённо вздыхает, поглаживая подушечками пальцев отбиток чужого лица под холодным стеклом. Рот под рукой кривится:              — Не обзывайся, а то это пугало сделает тебе очень больно.              — Ладно, кое-что осталось неизменным.              Данте хрипло смеётся, и Вергилий неволей вспоминает его звонкий детский смех. Картины из далёкого прошлого обычно горчат и приходят ночью в кошмарах, но конкретно это воспоминание он хранит с неким трепетом.              Данте лукаво смотрит на него, щурясь, затем ненавязчиво перемещает руку с зеркала на братское плечо, чтобы после быстрым движением взъерошить аккуратно уложенные волосы. Вергилий хочет зло зашипеть на несносного младшего брата, но вместо этого снова смотрит в разбитое зеркало. Белые пряди спадают на лицо, закрывая полный обзор. Данте, кажется, распирает от счастья, судя по его довольному кряканью.              — Теперь мы похожи на близнецов! — Данте хлопает брата по плечу и кивает, с самодовольной ухмылкой обращаясь к Вергилию. Тот только фыркает, отточенным жестом приводя причёску в порядок, и выпихивает его из ванной комнаты.              — Ой всё, вали отсюда. Дай мне хотя бы зубы спокойно почистить.