На грани с ночью: Восход солнца

      Два года назад       Ричард постучал и зашёл в просторный зал. Дрова в камине тихо потрескивали от огня, и хоть вампирам не сильно требуется тепло, Эрик сидел на ближайшем к камину диване и задумчиво просматривал отчёты подчинённых. Границы Серого Ордена все чаще стали нарушать последователи Братства, а их желание добраться до шахт весьма раздражало. Макбет сидел на диване рядом с Королем и также просматривал бумаги. Эрик отвёл взгляд от документов и посмотрел на вошедшего, его губы чуть дрогнули в улыбке, которая тут же пропала так же быстро, как и появилась.       — Доброй ночи, Ваше Величество, — рыжий обменялся кивками с Макбетом и чуть поклонился Королю, лучезарно улыбаясь, и лишь мельком взглянув на герб на стене. Стены и двери резиденции обычно украшал знак Серого Ордена — чёрное солнце с пылающими черными лучами, но этот зал был исключением. Это был личный зал Короля, и вырезанный герб его семьи украшал комнату. Пылающий феникс, вонзивший свои когти в змею и несущий ее в небо, а змея вцепилась в его тело, впрыскивая свой яд. Герб обрамляют шипы роз. Битва, где не будет победителей. В семье Короля герб полностью показывает всю историю рода. Как возникла их семья. Как она исчезла. История… она прекрасна и ужасна по своей природе. — Смотрю, вы полностью в работе в такой поздний час.       — Здравствуй, Ричард. Решил составить нам компанию?       — Как и всегда.       Эрик кивнул в сторону соседнего кресла и Ричард тут же плюхнулся в него, задумчиво смотря на Короля. Тот чуть приподнял бровь.       — Тебя что-то беспокоит?       — Скорее вас. Жду, когда вы спросите.       Улыбка не сходила с лица рыжего, Эрик же нахмурился и отвернулся от мужчины, уставившись в документы. Макбет тихо хмыкнул, но от работы не отвлекался. Через несколько минут Эрик все же не выдержал и заговорил.       — Эльза вернулась?       — Вы это чувствуете и без меня.       — И как она? — вампир старался казаться спокойным и мало заинтересованным, но лихорадочный блеск красных глаз выдавал его.       — Это вам стоит обсудить с ней самой. Но я видел ее, все… хорошо.       Он обещал не говорить, что видел ее по дороге к Полюшке. Ричард никогда не отказывается от своих слов. Хоть сохранение этой тайны принесет лишь неприятности.       — Она мне ничего не говорит, а эта старуха игнорирует мои вопросы, как будто она здесь главная.       — Полюшка весьма властная женщина и своенравна, это придает ей некое очарование. Ваша же сестра весьма горда, чтобы говорить с вами о своих проблемах, — задумчиво проговорил Ричард, на что Эрик фыркнул, покосившись на согласно кивающего Макбета.       — Эльза в принципе ни о чем не хочет со мной говорить, лишь сквернословит и ведёт себя неподобающе в моём присутствии.       Рыжий сложил руки в замок на животе и вновь пробежал по комнате взглядом.       — Дорогуша не любит, когда ей командуют, а вы слишком часто это делаете.       — Я — Король, я сам решу, как мне говорить.       — А она — Королева. И дорогуша предупреждала, что не будет вам подчиняться, когда вы ее уговаривали принять свое происхождение о коронации. Она взрослая женщина, ей почти три сотни лет. Наивно было полагать, что она останется такой же девчушкой, что была раньше. Тем более, вы сами хотели, чтобы она изменилась.       Эрик задумчиво смотрел на рыжего, а после повернулся к Макбету.       — А ты что думаешь?       — Мне кажется, вы просто ей не нравитесь, — Ричард тихо хохотнул и согласно закивал. Брюнет чуть прислушался к шагам в коридоре за дверью, встал с дивана и взял несколько папок с соседнего столика. — Пойду отнесу отчёты, пока не поздно. А то здесь сейчас станет жарко. Доброй ночи, Ваше Величество. Ричард.       Как только Макбет вышел из комнаты, с другой двери тут же зашла Эльза. Плащ был расстегнут, лишь накинут на плечи, через вырез черной майки был виден верх шрама. Волосы спадали на спину, а челка немного закрывала глаза. Эрик поднял голову и нахмурился.       — Ты ходила по резиденции так? Обычные подчинённые не должны видеть твое лицо.       — Здравствуй, Эльза, рад, что ты вернулась и в добром здравии. Так по тебе соскучился, ведь не видел тебя несколько дней, — передразнила мужчину алая, закатывая глаза. Ричард прыснул, сдерживая тихий смешок, на что девушка подмигнула ему. Король нахмурился ещё сильнее и вернулся взглядом к документам.       — Эльза, ходи в очках, — он посмотрел на сестру поверх документов. — Пожалуйста.       — Я их забыла где-то, — она ухмыльнулась, взяла из вазочки с фруктами яблоко и громко откусила его. — Случайно. Так неловко.       — Я тебе уже предлагал, но скажу еще раз. Носи маску. Ее не придется постоянно снимать и поправлять.       — Такую, которую ты раньше носил? Нет уж, увольте. Я лучше буду ходить в очках круглый год, чем напялю на лицо эту ошибку высокой моды.       Мужчина насупился и отложил документы.       — Она удобная.       — И ты выглядел в ней, как грустный клоун без чувства собственного достоинства, — девушка медленно обвела брата взглядом с ног до головы. — В прочем, без маски ты так же выглядишь.       — А в очках поздней осенью ты выглядишь просто замечательно.       — Ну уж получше тебя, — девушка хмыкнула. — И это что, была ирония? Не думала, что такие святоши, как ты, способны иронизировать. Это разве не греховно?       Ричард, тихо сидящий в кресле, хрюкнул, сдерживая смех. Эрик нахмурился и вновь взял документы в руки, отворачиваясь от довольной вампирши, бросив красноречивый взгляд на своего советника. Священника, кстати. Эльза доела яблоко выбросила огрызок в мусорку, развернулась на пятках и направилась к выходу.       — Жду тебя в подвале, Эрик, — бросила вампирша и исчезла за дверью.       Король смотрел в след ушедшей сестры, хмурый и недовольный. Ричард тихо кашлянул в кулак.       — Об этом я и говорил.       — Вы слишком спелись. Сначала Миллианна уволилась и ушла в подчинение к Эльзе, теперь ты ей поддакиваешь.       — Просто ваша сестра весьма обаятельна, а вы… это вы, — Ричард задумчиво замычал, но на его лице было написано веселье. — Попробуйте чаще улыбаться.       — Я не буду это комментировать, — Король встал, поправил плащ и вышел из зала. Ричард дождался, пока Эрик выйдет, а после откинулся на спинку и покачал головой.       — Какие же вы оба гордые. Гордость, ненависть и предрассудки и погубили ваш род, — он закрыл глаза. — Надеюсь, не погубят хотя бы вас.

***

      Король спустился в подвальное помещение, расположенное под резиденцией. Они оборудовали его в тренировочные залы, которых всего насчитывается семь штук: стрельба, холодное оружие, рукопашный бой, ещё четыре дополнительных для каждой расы. Эльза, как и всегда, когда бывала в резиденции ночью, ждала его в самом последнем, для вампиров.       Время было ещё не совсем позднее, около десяти, но залы уже были пусты, так что брату и сестре никто не помешает. В прочем, Король догадывается, что подчинённые специально не показываются внизу вечерами, чтобы не попасть под горячую руку трехсот летних вампиров с силой, превышающей их возраст.       Первым делом, когда Эльза восстановилась, они начали тренировки контроля. Девушка годами скрывала свою силу, и вот, к чему это привело — слабости. Ее сила нестабильна и требует отработки, а выдержать ее мощь в полной мере, не считая опять пропавшего Бельзериона, может лишь Эрик. Эльза и дальше старается сдерживать свою силу в повседневной жизни, а на тренировках сбрасывать напряжение. Такие ночные занятия уже принесли свои плоды, алая стала чувствовать себя лучше и свободнее, расслабленнее, ей не приходится постоянно контролировать рвущуюся наружу силу. В принципе, за прошедший год она уже полностью восстановилась, не считая нарастающей боли в груди, и не нуждается в тренировках, но проводить вместе с братом вечера ей удобно. Такие занятия их объединяют и дают возможность вспомнить свои человеческие годы, с Робом, Бельзерионом и друг с другом. Так что тренировки контроля со временем превратились в обычные тренировки, во время которых они с удовольствием перебрасываются колкостями.       Мужчина входит в зал и плотно закрывает за собой дверь. Скарлет уже сбросила свой плащ в углу, оставшись лишь в черной майке и армейских штанах, ноги босые. Она медленно и методично обматывает руки эластичными бинтами, не поворачивая головы к вошедшему.       — Ты долго, — говорит она, не обвиняя, просто констатируя факт.       — По дороге встретил Миллианну, возникли проблемы со снабжением патрулей, нужно было разобраться.       Эрик аккуратно вешает пиджак, не долго думая снимает и рубашку с ботинками. Широкие плечи, натренированное ещё с человеческих времён тело, доведенное до совершенства в вампирские года. Его кожа была немного смуглее кожи сестры. На левой руке, начиная почти с самой кисти, шла обширная черная татуировка. Десятки змей обвивали его руку сплошным потоком, некоторые, казалось, впились в кожу Эрика, другие — в друг друга, третьи просто сжимали руку в своих тисках. Татуировка шла выше, по плечу, а после спускалась по левой лопатке и уходила на бок, но там уже были не змеи, а острые черные шипы роз. Вдоль торса и заканчивалась татуировка чуть ниже талии. Рисунок был красив, если не думать, сколько боли пришлось вынести мужчине. Кожа вампиров и оборотней трудно поддается искусству, приходится использовать более болезненные способы введения краски на кожу. У оборотней используют железные или серебряные иглы, а в краску вмешивают устойчивые к восстановлению растения, вроде аконита. У вампиров в краску добавляют багульник. Не каждый решается на подобные мероприятия, поэтому Эльза, когда впервые увидела тату, даже невольно восхитилась выдержке Эрика, а после долго рассматривала его рисунки, что очень ему польстило.       Вампир размял шею с плечами и взял с полки эластичные бинты, серьезно и немного обвиняюще смотря на сестру.       — Миллианна искала тебя, ты обычно решаешь такие проблемы, но она не смогла тебя найти. Как так?       Алая пожала плечами и чуть улыбнулась.       — Трудно найти вампира и заставить его работать, если он того не желает, — поймав осуждающий взгляд красных глаз она закатила глаза. — Завтра. Я найду ее завтра и все урегулирую, не стоит так тревожится, это вредно для твоего возраста.       Эрик фыркнул, но один уголок рта чуть приподнялся. Он закончил обматывать руки встал посреди зала на коврик, приняв боевую позу. Эльза последовала за ним и встала напротив.       — Мы с тобой одного возраста.       — Что ж тогда ты такой нудный и старый, святоша?       Тренировка началась. Они не совсем серьезно к ней относились, рукопашный бой проходил играючи, даже слегка лениво, но во время всего боя вампиры выбрасывали всю свою силу, не сдерживая себя. В такие моменты они могли полностью расслабиться, не боясь навредить окружающим. Новообращённые вампиры жаждут силу, не подозревая, что вместе с ней придется и учиться постоянно себя сдерживать. Чем старше вампир, тем больше ответственности и трудностей.       Через час вспотевшие, но счастливые вампиры уселись прямо на пол, друг напротив друга. Их глаза мерцали ярко-красным, насыщенным цветом. Девушка посмотрела на торс брата, задумчиво. Он приподнял брови.       — Что такое?       — Почему именно змей, а не феникса ты решил набить? — алая откинулась назад на локти, закидавая голову. — Ты всегда считал себя фениксом, с самого детства. А я была змеем.       — Правда, — мужчина расслабленно закрыл глаза. — Но с годами я переосмыслил наше положение. В нашем роду всегда, когда рождались близнецы, кого-то нарекали фениксом, а кого-то змеем, и на правах первенца я решил, что был бы фениксом, если бы мы родились до того, как наше Королевство превратилось в руины и утонуло в крови.       — Пф, первенец, — девушка фыркнула. — Это ещё не факт. Не удивлюсь, что Роб просто перепутал нас, а потом забыл, кто родился первым.       — Не ёрничай.       — Бельз тоже был первенцом и его нарекли фениксом. Ты оттуда черпал вдохновение в своей логике?       — Наверное. С Бельзериона и его брата вообще началась эта традиция. Но потом я задумался, что в моей логике нет смысла. Хоть ты и ведёшь себя неподобающе, — девушка цокнула. — Ты всегда оставалась верна себе, уверенной и великодушной, шла напролом. А я искал короткие пути, извивался и хитрил. К тому же, не зря же мое второе имя — имя первого змея, брата Бельзериона. Кубелиус. А твое — одной из фениксов. Титанья.       — Нашел, что приплести. Отец дал нам имена до нашего рождения, он не мог думать настолько наперед.       — Предчувствие никто не отменял.       — Я не верю в предчувствия и судьбу. К тому же, не понимаю прикола с разделением на фениксов и змеев. По-моему — это глупость, — девушка поднялась на ноги и отряхнулась. — Время позднее, а мне завтра дела разгребать. Совсем без меня не справляетесь.       Мужчина чуть ухмыльнулся и тоже встал. Они быстро оделись и покинули тренировочные залы. Их комнаты находились на втором этаже, в секторе вампиров, недалеко друг от друга. Девушка уверенным шагом направлялась в свою комнату.       — Эльза, — его голос остановил ее у самой двери, в этот момент часы на первом этаже пробили двенадцать часов ночи. В резиденции вновь стало тихо. Она не двигалась, казалось, что даже не дышала. — Спокойной ночи, сестра.       Алая медленно повернула голову к мужчине, ее брови были сведены к переносице. Она внимательно смотрела на него несколько мгновений. Сейчас девушка должна одарить брата уничтожительным, презрительным взглядом и уйти, хлопнув дверью. Она должна продолжать его ненавидеть. Вместо этого ее лицо расслабилось, а морщинка на лбу разгладилась. Алая мягко улыбнулась.       — Спокойной ночи, Эрик.       Девушка скрылась в своей комнате, а ее брат — в своей. И оба испытывали такие странные чувства. Чем больше они проводят время, тем больше сближаются. Иногда Эрику даже кажется, что алая близко к тому, чтобы простить его. А после все вновь начинается с начала. Эти эмоциональные качели ему уже надоели, но с Эльзой всегда было не просто. Она как молния в самую сильную грозу: освещает небо в непроглядную тьму, но в то же время может быть смертельно опасна и непредсказуема, если ты будешь слишком неосторожен. Но Эрик все выдержит. Ведь она его семья.

***

      Эльза всегда чутко спала, всегда была настороже, эта привычка у нее с детства, когда она, ещё будучи охотником, была готова в любой момент отражать нападение. Полное расслабление во сне алая могла себе позволить только тогда, когда ее тело сжимал в своих объятьях один оборотень, защищая и оберегая от всех проблем. После злополучного ранения девушка почти перестала спать. Ей снились кошмары, нескончаемая боль в сердце, как будто его разрывали на части. Даже в объятьях сна ей не было спасения от боли. Иногда были ночи спокойствия, но тогда место боли занимали воспоминания о Джераре, и Скарлет не уверено, что хуже и приносило больше беспокойства.       Сегодня она смогла заставить себя уснуть лишь под утро, готовая к боли, что ждет ее даже во снах.       Утром девушка почти сразу почувствовала на себе взгляд. Она поморщилась, стараясь прогнать остатки боли из своего сна, и открыла глаза. Алая ожидала увидеть Милли, ворчащую на нее за отлынивание от работы, Миру, обиженную, что Эльза так и не заглянула к ней вчера, да даже Дреяра, что вернулся и первым делом решил испортить ее утро своим присутствием. Но на нее смотрели глаза, цветом чуть темнее, чем ее, фиалковые. Хитрая ухмылка на устах, русое каре, завязанное в хвост, бесформенный балахон на жилистом теле. Алая моргнула несколько раз и села в постели.       — Бельз?       — С воссоединением семьи! — мужчина громко закричал, достал из-за спины хлопушку и выстрелил над кроватью с оглушительным хлопком. Конфетти тихо оседало прямо на девушку и ее постель. Она перевела взгляд с Бельзериона на своего брата, что стоял у него за спиной, облокотившись на косяк. Он уже был одет, умыт, выглядел как всегда идеально, но в алых волосах Скарлет тут же заметила кусочек конфетти. Видимо, сначала Бельз явился к нему.       — Ты знал, что он явится?       Эрик сокрушенно покачал головой.       — Нет, я был так же поражен, как и ты.       — И зачем он приперся?       — Понятия не имею.       — Эй, я вообще-то здесь и все слышу, — проворчал мужчина, но на его лице было столько радости и счастья, что казалось, что он светился изнутри. Бельзерион переводил восхищённый взгляд от брата к сестре, и обратно. Они в одной комнате, они разговаривают. Все вместе. Семья в сборе. Алая повернулась к древнейшему.       — Ты зачем приперся?       — Как грубо. Ты не рада видеть своего любимого дядюшку?       — Скорее прапра и ещё десятки раз прадедушку, — алая откинула одеяло и встала с постели. Бельз задумчиво посмотрел на огромную мужскую рубашку в клетку, в которой она спала, но алая уже скрылась за ширмой, переодеваясь. — То-есть, когда я умирала, у тебя были какие-то дела, а сейчас ты решил появится?       — Смею предположить, что он специально где-то прятался, чтобы мы его не нашли. Как всегда, — заметил Эрик.       — Ой, перестаньте, — отмахнулся древнейший и плюхнулся на кровать девушки. — Ну что, как праздновать будем, племяшки?       — Это не воссоединение, а необходимость, — послышался голос из-за ширмы. Эрик махнул рукой в сторону сестры.       — Ну, ты заметил. Все сложно, — отметил Король.       — Какие вы глупенькие. Ну ничего, я все решу. Устроим праздник!       — Только попробуй, — алая вышла из-за ширмы и аккуратно положила рубашку в шкаф, а сама повернулась к вампиру. — Серьезно, не лезь. Это не воссоединение. Не праздник. Не великое радостное событие. Это просто удачно для тебя сложенные события, не более.       Из-за выреза майки виднелась верхушка шрама. Бельзерион обеспокоенно посмотрел на него, а после на цепочку на шее, с несколькими звеньями другого цвета, но тут же отвёл взгляд.       — Хорошо. На самом деле я приехал по делам, но решил хоть немного вас поздравить.       — Неудивительно, что ты пришел только из-за своих дел, — покачал головой Эрик и направился на выход. — Мне нужно работать. Тебе, Эльза, кстати, тоже.       Алая кивнула и пошла за братом, на мгновение останавливаясь напротив Бельзериона.       — Я знаю, чего ты добивался своим исчезновением. И добился. Но я всё равно обижена на тебя.       — Обижайся. Зато семья вновь вместе, — мужчина лучезарно улыбнулся, на что девушка цокнула и вышла из комнаты. Бельзерион тяжело вздохнул. И тоже направился на выход.

***

      Он зашёл без стука. Ему и не нужно стучать, Полюшка всегда знает, кто придет к ней заранее. Ее духи любят поболтать, мешая ей жить нормально. В ее молодости, когда Бельзерион впервые ее встретил, голоса ещё молчали в ее прекрасной головушке. Полюшка ждала, когда ее сила пробудится, не догадываясь, сколько она принесет с собой страданий. Другая ведьма не справилась бы, сошла с ума или убила себя. Но только не Полюшка. Она была слишком гордой и сильной, чтобы так просто сдаться.       Небольшой кабинет встретил его тишиной. Ведьма сидела за столом, спиной к двери, методично перебирая какие-то травы и корешки. Все полки были завалены книгами и мешочками с колбочками, о содержимом которых лучше не знать. В комнате стоял лёгкий полумрак. Бельз закрыл за собой дверь, а когда вновь повернулся к ведьме, она уже в упор смотрела на него внимательным взглядом. Вампир улыбнулся.       — Здравствуй, Полюшка. Как жизнь? — он быстро посмотрел ей за плечо, на травы на столе. — Всё корешки перебираешь?       — Это все, что ты хочешь узнать, спустя семьдесят лет после нашей последней встречи? — она оставалась хмурой, он задумчиво надул губы.       — Прекрасно выглядишь, совсем не изменилась, — вампир лучезарно улыбнулся, на что ведьма закатила глаза и вернулась к своим травам, отворачиваясь от мужчины. Он, недолго думая, сел на рядом стоящий стул.       — Все тот же вид, все то же ужасное чувство юмора, — проговорила ведьма, но губы ее слегка дрогнули, Бельз этого не заметил. — Что тебе нужно?       — Может я соскучился по твоему скверному характеру, — он улыбнулся. — Что в восемнадцать, что сейчас. Вот что точно не меняется.       — Либо говори, чего тебе надо, либо проваливай из моего кабинета.       — А в нашу последнюю встречу ты просила меня не уходить. Это было как раз после нашей совместной ночи, когда наши тела были сплетены в едином танце страсти и…       Ведьма взмахнула рукой и в голову вампира тут же полетел стакан, но Бельзерион ловко увернулся, несколько прядок волос выпали из хвоста. Вампир поднял руки в знак капитуляции.       — Понял, понял, больше не слова о нашем прошлом, — он виновато улыбнулся. Полюшка хмуро на него посмотрела и вновь отвернулась. — Я хочу поговорить о близнецах.       — Я так и подумала. Как только я впервые увидела эту девчонку, сразу поняла, что рано или поздно ты явишься.       — Узнала ее?       — Ты все уши прожужал про своих драгоценных племянников, которые в ссоре. Конечно, я ее узнала, она такая же язвительная, как и ты, — Полюшка вздохнула. — Вашу семейку так и тянет к нашей, будьте вы прокляты.       — Из уст ведьмы проклятья звучат весьма угрожающе, — вампир грустно улыбнулся и опустил голову. — Наша семья и так проклята всеми богами. Другого объяснения нет.       — Род, начатый с убийства, никогда не будет жить спокойно, — Полюшка обернулась и с жалостью посмотрела на одного из десяти первых вампиров, древнейшего, могущественного, и в то же время поникшего и страдающего уже две тысячи лет. Она тяжело вздохнула. — Духи много чего говорят, но это никак не помогает. Я… я не знаю, как спасти девчонку.       — Она умирает, не так ли?       — Так заметно?       — Я ее обратил. Я чувствую. И Эрик чувствует. Что говорят тебе духи о ней?       — Одно слово. Половинчатая.       Бельзерион судорожно вздохнул, сгорбился, упёрся лбом в скрещенные руки.       — Проклятье… — тихо прошипел мужчина, ведьма подвинула стул и села напротив него.       — Ты знаешь, что с ней происходит? Почему она не может исцелиться? И какого черта эти близнецы родились в восемнадцатом веке, когда ваш род официально был уничтожен в шестнадцатом?!       Не отвечая на ее вопросы, он задал свой.       — Ты знаешь значение нашей фамилии? Моей фамилии?       — Это не твоя фамилия, а твоего брата. Он ее придумал и прославил.       — Не суть. Знаешь?       — Драгон, — с неприязнью проговорила ведьма, отворачиваясь. — В переводе на современный фиорский — предатель.       — А ещё точнее — братоубийца. Если говорить об утерянных смыслах. Кубелиус решил с иронизировать, не догадываясь, что его род будет существовать ещё полторы тысячи лет именно с таким клеймом, — Бельзерион откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, придаваясь воспоминаниям. — Наш Королевский род начался с моего убийства, а закончился моей ошибкой.       — О чем ты?       — Не важно, — Бельз встал, размял спину, протянул руку и помог подняться ведьме. Мягко поцеловал тыльную сторону ее ладони, но она вырвала руку. — Был рад вновь встретиться с тобой, Полюшка.       — И это все? Ты притащился в такую глушь, в лес на окраине Пергранде ради того, чтобы убедиться, насколько все плохо и вновь исчезнуть?       — Да.       — Твоя политика невмешательства погубит этих детей.       — А, опять твои духи говорят, — вампир беспечно покачал головой. — Кого из них?       — Всех.       Мужчина едва нахмурился, но быстро вновь принял безмятежное выражение лица.       — Мне всегда нравилась твоя это способность. Кто тебе это сказал? Не удивлюсь, если это старина Роб.       — Они говорят это все, одновременно. И я не вижу их, а голоса изменены, идиот, — старуха бросила на Бельза злобный взгляд, он примирительно поднял руки, но это ее не задобрило. Она была вне себя от ярости. — Иногда появляются новые голоса недавно умерших. Иногда навсегда затихают старые, когда их главное послание услышано и выполнено. Но это бывает редко, ты знаешь.       — Да, знаю.       И он знает, что голос Роба никогда не затихнет, ведь Бельзерион так и не выполнил его последнюю волю, свое обещание. Не защитил их…       — Я все равно не буду вмешиваться.       — В таком случае готовься к похоронам. Их будет много. И первой погибнет вампирша.       Он промолчал, чуть кивнул ведьме и направился к двери.       — Возможно ли ее спасти? — Бельз обернулся, Полюшка стояла посреди комнаты, сжимая кулаки, в ее глазах пылало отчаяние, смешанное с негодованием и яростью. Невольно вампир вспомнил восемнадцатилетнюю девушку, которую он полюбил на одну ночь.       — Почему ты хочешь ее так спасти? Я думал, ты ненавидишь меня за то, что я ушел от тебя, а она — моя семья.       — Ради своей семьи, — старуха вздохнула, нехотя продолжила. — Она важна для моей семьи.       Бельз кивнул, ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Невольно он вспомнит толстую цепочку из волчьего серебра на шее Эльзы. Со знаками отличия стаи Фернандес. Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Скарлет ненавидит украшения и носит только то, что ей важно. Сережки, что выковал для нее Роб. И эту цепь.       — Эти близнецы должны были умереть. До своего рождения. Потом сразу же после. И когда им было двадцать. Своим ранением Эльза израсходовала свою последнюю попытку. Смерть не любит, когда ее обманывают. Если за первые два раза заплатил Роб своей жизнью, то теперь платить будет Эльза, — Бельзерион вздохнул и открыл дверь. — Ее нельзя спасти способом, на который она согласится.       — Но возможно?       — Не согласится, — повторил Бельз. — Она такая же упрямая, как и ее отец.       — Как и ты.       — Как и все Драгоны.       — Это вас и погубило, — вздохнула Полюшка, Бельз покачал головой.       — Нет, — он закрыл глаза. — Нас погубила любовь их родителей. И моя оплошность. Драгоны никогда не знают меры. Ни в чувствах, ни в поступках. Рад был вновь встретиться с тобой.       — Не могу сказать того же.       Он улыбнулся ей в последний раз и вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.       Бельзерион обещал Робу позаботиться о близнецах. Но вампир так же поклялся и себе, что больше не будет вмешиваться в дела в мире. Когда-то его маленькое вмешательство погубило все Королевство Драгнов, весь род Драгонов. И как бы он не любил своих племянников, Бельз не может себе вновь позволить совершить ошибку. Но готов ли он смотреть, как умирает его семья? Снова.

***

      Алая задумчиво крутит карандаш в руке, время от времени подписывая бумажки, которые ей приносит Милли. Почти сразу, как только начались обсуждения создания Ордена, Миллианна перекачивала в команду Эльзы и стала ее правой рукой, под недовольство Эрика. Скарлет сразу же приняла ее кандидатуру. И не только потому, что девушка ее старая подруга, к этому ещё шел приятный бонус — насолить Эрику, а от этого алая не могла отказаться.       Девушка внимательно вчитывается в документ, что принесла Милли пару минут назад. На группы снабжения вновь напали. Нужно будет предложить Мире кардинально поменять маршрут. Нет, лучше менять маршрут каждую вылазку, это будет труднее и затратнее, зато менее опасно. Алая устала хоронить своих людей.       Своих людей. Своих вампиров. Так странно звучит, Скарлет до сих пор не привыкла к подчинённым, к своему титулу. Королева. Ее Величество. Она только недавно перестала вздрагивать, когда к ней так обращаются. Всю жизнь бежать от своего происхождения, чтобы в итоге принять его. Так глупо. Но девушка не могла поступить иначе. Вампиры ценят власть, титулы, происхождение, всю эту мишуру, которая так раздражает алую. Но чтобы ее уважали, слушались, подчинялись ей, пришлось принять свое имя. Если бы она оставалась Эльзой Скарлет, Кровавой Королевой, было бы проще, не пришлось бы вскрывать карты о своей фамилии. Но Эльза Скарлет мертва. А вот Эрзе-Титанье пришлось воскреснуть.       По факту, если убрать ту часть мировой, «официальной» истории, где Эльза и Эрик умирают в утробе матери, алая скорее принцесса, называть ее Королевой не совсем правильно. Но кого интересуют такие формальности, правда?       Вампирша поднимает голову от бумаг и всматривается в стену своими красными глазами. Ещё одна необходимость, которая ей не нравится. Теперь ее глаза всегда сверкают красным, не по статусу Королеве вампиров ходить с настоящим цветом глаз. Алая накидывает на голову капюшон, пряча волосы, надевает очки, которые «случайно» нашлись, но на ее губах уже расцвела улыбка, когда дверь ее кабинета распахивается и внутрь вламывается Альберона.       — Эльза! — ведьма радостно подпрыгивает и бросается на шею вампирше, что только успела встать со стула. Алая лучезарно улыбается и обнимает подругу в ответ. — Больше никогда, никогда не отправляйте меня в леса Арболеса. Там огромные комары!       — Попробуй теперь сказать это Полюшке, — Скарлет смотрит за спину ведьмы и отстраняется. — Смотрю, у нас гости.       Шатенка оборачивается и громко фыркает. Баккус, зашедший следом за ведьмой в сопровождении Симона, задумчиво осматривает просторный кабинет. Почувствовав на себе взгляд, он отвлекается от созерцания обстановки и подходит чуть ближе к вампирше, слегка кланяется.       — Ваше Величество, для меня честь встретить вас, — мужчина выпрямляется в полный рост, улыбаясь. — Мое имя Баккус Грох, я буду представлять главу Ордена Всевидящих, пока все мои братья и сестры не прибудут в Пергранде.       Алая покосилась на недовольную Альберону, что демонстративно отвернулась от колдуна. Скарлет помнит их задушевные разговоры вчетвером вечерами, когда Мира, Эльза, Кана и Милли собирались вместе и шушукались. Ещё тогда Штраус подняла вопрос о чувствах одной ведьмы к одному колдуну. И если раньше Эльза думала, что Мира опять все романтизирует, теперь вампирша видела напряжение между Каной и Баккусом. Интересно. Королева улыбнулась.       — Рада нашему знакомству. Надеюсь, наше сотрудничество принесет плоды, — девушка повернулась к Симону. — И я не менее рада, что мой командующий снова со мной.       Симон выпрямился в полный рост, расправил плечи, сдерживая рвущуюся наружу улыбку. Одарил Скарлет теплым взглядом красных глаз. Штраус бы сказала, что он смотрел слишком внимательно, слишком томно для простого подчинённого, смотрящего на свою Королеву.       — Я… счастлив это слышать, Ваше Величество. Мой долг служить вам верой и правдой, — вампир низко поклонился. Алая улыбнулась ему, и только за эту улыбку он готов отдать свою жизнь. Через несколько мгновений Симон откланялся и покинул кабинет. Он готов охранять свою Королеву всю свою вампирскую вечность, но его ждут дела, как командующего.       Кана и Баккус остались. Алая захотела узнать нового союзника получше, а по Альбероне она в принципе соскучилась. В какой-то момент ведьма принесла горячительные напитки и день, а затем и вечер стали интереснее. Время от времени приходила Мира и ворчала, что они снова отлынивают от работы, но волчица не слишком сердилась, она тоже соскучилась по Кане, а колдун оказался интересным собеседником. В какой-то момент Штраус, но не надолго, тоже решила остаться, а с ней и Ромео. Альберона, изрядно выпившая, уже мягче стала относится к заигрываниям Баккуса, что не могла не заметить Мира. К самой ночи волчица ушла, но Ромео остался. Ему было интересно послушать о скитаниях по миру Гроха.       — Так значит ты сам набил все свои татуировки? — Конбольт подвинулся чуть ближе, рассматривая черные рисунки на теле колдуна, который уже как пару часов назад скинул футболку. — Невероятно!       — А то! — Баккус громко рассмеялся. — Это довольно трудно, но весьма занимательный опыт. Я на себе тренировался держать иглу и вводить краску. Только потом взялся за других людей.       — Только людей? — алая сделала большой глоток вина, с любопытством слушая разговор. Она уже сняла очки и капюшон, открывая свою личность. Баккус будет на балу, нет смысла прятаться от него. Горох повернулся к вампирше и хитро прищурился.       — Не только. Вампиры. Оборотни. Интересует?       — Допустим.       — Эльза, серьезно? — Кана чуть наклонилась к девушке, облокачиваясь на нее, внимательно посмотрела на нее чуть хмельным взглядом. — Ты раньше не говорила об этом.       — Но думала. Кажется, ты заметил. Его нельзя не заметить, — Скарлет откинулась на спинку кресла, показывая на свой вырез майки. Баккус кивнул. — Все смотрят на мой шрам и видят мою слабость, знак, что меня возможно достать и убить.       — Ты не пробовала носить более закрытую одежду, нет? — проворчал Ромео, алая обворожительно ухмыльнулась ему.       — Ну это совсем не интересно, — девушка снова пригубила вина, ее глаза смотрели с задумчивой серьёзностью на колдуна, хоть на губах и играла ухмылка. — Я не собираюсь прятать шрам, не собираюсь отказываться от своего прошлого или делать вид, что ничего не случилось. Я выжила, когда шансов почти не было и это далеко не слабость. И я хочу, чтобы шрам показывал именно силу выжившего, а не слабость когда-то раненного.       Грох вертел в руке стакан, внимательно слушая. В его голове вертелись сотни эскизов, сотни идей, как можно воплотить в жизнь то, о чем говорит Королева. И чем больше он думал, тем больше хотел воплотить ее идею в жизнь. Война войной, но Баккус больше творец искусства, а не солдат. Он отпил виски.       — Это будет невыносимо больно. Настолько, что сможет посоперничать с раной, что навсегда осталась шрамом на твоей коже.       — Я знаю.       — Татуировку вампира нельзя будет свести, как бы ты не пыталась. Это станет твоим клеймом на всю оставшуюся вечность.       — Я знаю. И я готова.       Колдун обаятельно оскалился и быстро вынул из своего рюкзака с пожитками альбом и несколько карандашей, открыл чистый лист, выпрямился и посмотрел на вампиршу перед собой.       — Ну что ж. Есть какие-нибудь пожелания?       Работа над эскизом велась почти два часа, он дорабатывался, менялся, дополнялся и совершенствовался. Кана и Ромео иногда вставляли свое мнение и идеи, но чаще всего внимательно наблюдали за работой мастера и вампирши. В какой-то момент Баккус даже встал и начал схематично рисовать мелками по коже алой, показывая, как все будет выглядеть. В конце работы он с довольной улыбкой показал свое произведение, от представленного зрелища Скарлет восхищённо вздохнула.       — Это то, что мне нужно.       — Эрику не понравится, что ты решила сделать тату, — задумчиво протянул Конбольт.       — Определенно, он будет не доволен, — кивнула ведьма.       — Нахрен Эрика, — алая отмахнулась и встала со своего кресла, обратилась к колдуну. — Ты сможешь сделать ее сейчас? У тебя есть материалы?       Грох похлопал по своему рюкзаку.       — Я всегда готов к творению искусства.       — Тогда готовься творить, мой новый друг.       — Нет, — мужчина направился за Каной, которая уже придумала, где можно будет устроить сеанс. — Это тебе следует готовиться. Готовиться кричать.       Мастерская была наспех оборудована в тренировочных залах. Там было много света и достаточно пространства. Ромео тихо вынес удобную кушетку на колесиках из медицинского блока Полюшки, которую нужно будет срочно вернуть до утра, пока ведьма не проснулась, Кана создала магический небольшой купол, чтобы спрятать будущие крики вампирши, Грох разложил свое оборудование, подготовил иглы и смешал специальную краску с багульником. Алая расположилась на кушетке, сняла майку и абсолютно не смущаясь приготовилась к сеансу. Колдун протянул ей длинный кусок смотанной ткани.       — Зажми в зубах, а то ещё язык прикусишь или слишком орать будешь, никакой купол не спасет.       Эльза мгновение поколебалась, хотела гордо заявить, что не будет скатываться до такого уровня, но засунула свою гордость куда подальше и зажала ткань между зубами. Колдун привязал ее руки и ноги к кушетке. Кана и Ромео тревожно переминались с ноги на ногу неподалеку, готовые усмирять вампиршу, если вдруг все выйдет из-под контроля. Баккус включил машинку, наклонился к Эльзе и чуть улыбнулся.       — Готова? — алая кивнула. — Тогда начнем. А после блеснешь на балу во всей красе. Ваше Величество.       Эльза Скарлет была уверена, что все слухи, что ходят вокруг татуировок вампиров и оборотней — преувеличены.       И она никогда ещё так не ошибалась.