День назад
Джерар уверенно вёл машину по трассе, лишь его пальцы нервно постукивали по рулю. Прошло уже пару дней с того дня, как Эльза уехала, а ему всё ещё неспокойно. Он никогда не видел её такой… подавленной. За внешней злостью скрывалась такая боль, что Джерару разрывало сердце. Вампиры Эльзы были мертвы, убиты какой-то Сейрой, к которой Скарлет определенно испытывала из-за чего-то ненависть, к тому же, как понял Фернандес, эта Сейра убила и отца Ромео. Эльзе было плохо, её душило отчаяние… А Джерар ничего не сделал. Он лишь стоял и смотрел, не в силах сделать и шага. А что ему было делать? Он больше не имел права вмешиваться в её жизнь, как бы ему этого не хотелось. К тому же, их взаимоотношения с Эльзой были под вопросом, они так и не успели нормально всё решить. А когда девушка уже была готова раскрыться и ответить на мучающие Фернандеса вопросы, пришла Уртир и прервала их.
Уртир… Джерар никогда не считал, что он способен на измену, но в последнее время его не отпускает чувство, что он предаёт Милкович. Хоть и не в физическом плане, но его мысли давно уже не касаются Уртир.
А касались ли они её хоть когда-нибудь?
Фернандес игнорирует её звонки, а её прикосновения вызывают в нём отвращение. Это происходило ещё в начале их отношений, но со временем Джерар смог сдерживаться и хотя бы играть роль увлеченного мужчины. Но теперь это невозможно. Эльза жива, и она вернулась. И как бы он не был зол на неё за всю ложь, Джерар всё ещё любил её. Любил смотреть на неё, любил слушать её голос, да даже просто находиться рядом. И он хотел её. Боги, как он себя сдерживал! Стоит им остаться наедине, как его мысли уходят совсем не в то русло, Джерар пытается поговорить, а сам с трудом контролирует своё тело, свои желания. В его кабинете, когда она развернулась к нему, после объятий, когда её дрожь ушла, ещё бы мгновение, если бы их не прервал звонок в дверь, Джерар бы сам не дал Эльзе договорить, он бы поцеловал её. А после разложил бы на столе, на том же месте, где когда-то она оставила царапины от ногтей.
Мужчина сильнее сжал руль. Не те мысли, не в то время. Ему стоит поговорить и с Эльзой, и с Уртир, потому что больше откладывать эти разговоры нельзя. Но для начала необходимо встретиться с вожаком стаи Милкович, матерью его девушки. Ур уже несколько дней хотела с ним поговорить, и что-то подсказывает Фернандесу, что разговор будет тяжёлый. Эта женщина всегда была слишком проницательной. Хотя, скорее всего она хотела вновь поднять вопрос о Сером Ордене.
Фернандес свернул с главной дороги и направил машину глубоко в лес, ехал далеко вперёд, пока не заметил большой двухэтажный дом стаи Милкович. Через несколько минут Джерар уже стоял у двери, нажимая звонок. Почти сразу же дверь отворилась, пожилая женщина, видимо сиделка, чуть склонила голову гостю.
— Мистер Фернандес, здравствуйте. Миссис Милкович вас уже ожидает в своём кабинете.
Джерар кивнул и тут же зашёл в дом. Он прекрасно знал обстановку, уже не раз бывал здесь, так что найти нужную комнату ему не составило проблем. Вскоре мужчина уже стоял у двери, но не успел он даже занести руку, чтобы постучать, как услышал приглашение войти. Письменный стол был завален конвертами, а сама Ур сидела чуть в стороне в кресле напротив окна, её ноги были укрыты пледом. Её лицо, полное морщин, выражало лишь лёгкую задумчивость и бесконечную усталость, глаза-бусинки были закрыты. Когда-то давно она была невероятно красива, Ур была немного старше отца Джерара. Оборотни очень медленно стареют, как будто волчья кровь отпугивает года. Но с шестидесяти, а у кого-то и с восьмидесяти, возраст начинает давать о себе знать, все прожитые года разом обрушиваются и старость сковывает и окончательно забирает силы, тогда то волк и теряет свои силы, и даже полнолуние больше не пробуждает внутреннего зверя. Ещё шесть лет назад Ур не давали и сорока лет. Сейчас же она походила на дряхлую старуху. Вот только если тело умирает, душа волка всё ещё живёт. Вожак Милкович оставалась сильным и мудрым лидером, наверное, единственным оборотнем старшего поколения, к которому Джерар прислушивался.
Он тихо вздохнул. Каждый раз, когда Фернандес видел Ур, он невольно задумывался, Фауст бы тоже сейчас был так же стар? Или его тело было бы ещё полно энергии? В такие моменты Джерар даже рад, что запомнил отца сильным вожаком. Хоть что-то тогда остаётся хорошим в его воспоминаниях. Об остальном мужчина же постоянно пытается забыть, хотя жестокость родителей не так уж и просто выкинуть из головы, в его случае так точно.
— Чего стоишь? Закрывай дверь и проходи, — голос Ур тут же вывел Фернандеса из оцепенения. Он плотно прикрыл дверь и прошёл дальше в кабинет, старушка махнула рукой на кресло, стоящее напротив неё, приглашая мужчину присесть. Джерар так и сделал.
— Доброе утро, Миссис Милкович, — он чуть поправил рубашку и поднял голову на волчицу. Она смотрела в окно. — Вы хотели со мной поговорить?
— Да, хотела, — кивнула она, но на мужчину так и не посмотрела, старуха не отрывала взгляда от окна. Она казалась задумчивой, но голос как всегда был твёрд и уверен. Когда Ур говорила, как будто исчезала дряхлая старуха, а вновь возвращалась сильная волчица. — Заметил эту сиделку? Старший сын нанял, будто я немощная.
— Ваши дети заботятся о вас, — волк чуть улыбнулся, на что Ур покачала головой. После она вновь уставилась в окно. — Я хотела обсудить с тобой не рабочие моменты, и даже не появление этого некого Ордена.
Джерар нахмурился. Но встревать не спешил, давая Ур возможность продолжить, что она и сделала через несколько секунд.
— Как обстоят ваши дела с Уртир? — вот теперь старуха повернулась к нему, маленькими, но внимательными глазами наблюдая за реакцией мужчины. Джерар был удивлён вопросом, но виду не показал. Хотя, его реакция всё равно что-то сказала Ур, ведь она почти сразу хмыкнула.
— Если вы задаёте такой вопрос, значит, вам самой есть, что сказать. Мой ответ вас всё равно не удовлетворит, — твёрдо сказал Фернандес, не отводя взгляда от глаз волчицы. Она кивнула.
— Я не привыкла строить воздушные замки, давно переросла этот период, хотя и в молодости наивной меня назвать было сложно. Но моя дочь не такая. Она слишком мягкая, — Ур склонила голову набок, по спине Джерара уже побежали мурашки. — Я с самого начала не верила в эти отношения и не поддерживала стремление дочери связать с тобой жизнь. Я не говорила тебе об этом, но думаю, ты и сам это понял.
— Было такое ощущение, да.
— Но знаешь, почему?
Фернандес непонимающе поднял брови. Не планировал он сегодня разговаривать на такие темы с матерью своей девушки.
— Я вам не нравился?
Ур на мгновение опешила, а после не смогла сдержать улыбки. Она покачала головой.
— Ты сильный вожак и умный парень. Любая мать мечтала бы о таком зяте.
— И тем не менее? Я не понимаю цель нашего обсуждения.
Ур наконец отвернулась от Джерара и прикрыла глаза, чуть нахмурилась, будто собиралась с силами начать то, ради чего и пригласила мужчину сегодня к себе домой.
— Я хочу рассказать тебе историю о твоём отце.
— Я не хочу слышать ничего о своём отце.
— Но послушаешь, — Ур бросила на Джерара мимолётный взгляд. — Может, в этой истории будут ответы на твои вопросы?
— У меня только один вопрос: для чего я здесь? Если хотите мне что-то высказать — говорите, и я пойду.
— Не дерзи, мальчик. А просто послушай старушку, — Ур тяжело вздохнула, поправила плед на коленях, её руки чуть подрагивали, то ли от прохладного ветра из приоткрытого окна, то ли из-за каких-то внутренних переживаний.
— Эта история началась очень давно. Когда Фауст был ещё не так мудр. Твой дед уже умер к тому моменту, а дядя только родился, — при упоминании Зигрейна, Джерар напрягся ещё сильнее. У него точно нет времени и желания это всё выслушивать. Ур продолжила. — Фауст только стал вожаком, заводил нужные знакомства и старался укрепить положении своей стаи среди других оборотней. Но он оставался мужчиной, который по неосторожности влюбился в ту, в кого не следовало. В волчицу, вожака большой и сильной стаи, что к тому же была старше и имела ребёнка от предыдущего брака.
Джерар нахмурился. Что за бред? Его отец был влюблён всего один раз, и это его мать, обычный человек. Впрочем, на озадаченность мужчины, Ур только улыбнулась. Она продолжила, прикрыв глаза, погружаясь в воспоминания.
— Волчицу эта влюбленность веселила. Эти ухаживания, эта забота. Она принимала знаки внимания, улыбалась, флиртовала, ей было приятно, но отвечать взаимностью она и не собиралась. Она думала, что все волки способны полюбить во второй, третий, и далее разы, как она и её семья, а волки-однолюбы — просто легенда. Но она была довольно глупа в то время, и не видела дальше своего носа. В конце концов, когда Фауст уже поверил во взаимность, она жестоко разбила ему сердце и вышла замуж за более взрослого и уважаемого волка, которого любила уже давно. Но к сожалению, полюбить ещё раз Фауст был не способен. Он долгое время был один, а после женился, ради стаи и продолжении рода, на своей хорошей подруге, что бегала за ним долгое время. Он уважал её, но не любил так, как та любила его. После же вместо уважения пришло раздражение, что перекинулось и на детей, рождённых в этом браке. Когда волчица, через несколько лет, вновь встретилась с Фаустом, она его не узнала. Из доброго и понимающего парня он превратился в строгого, не терпящего возражения человека. В холодного и бесчувственного. Тогда волчица и поняла свою ошибку, она могла поступить по-другому, вести себя мягче. Она была старше и могла бы ему помочь справиться с неразделённой любовью. Но вместо этого она взрастила в нём ненависть к женщинам, а после — и к своей семье.
Ур замолчала, её руки перестали подрагивать, лишь костяшки побелели от того, с какой силой она сжимала покрывало на своих ногах. Джерар же выглядел озадаченно.
— Я знаю, что вы собираете слухи и сплетни, но и фильтровать их тоже нужно, Миссис Милкович. Иногда люди просто жестоки к своей семье, и у этого нет должной причины, — Фернандес поднялся со своего места и чуть поклонился. — Если это всё, что вы хотели мне рассказать, правда, я до сих пор не знаю зачем, то я пойду.
— Это не слухи и не сплетни. Я была свидетельницей тех событий.
— Возможно, вы что-то не так поняли.
— Поверь, Джерар, я всё так поняла. Потому, что той волчицей, в которую был влюблен твой отец, была я.
Мужчина, что уже почти дошёл до двери, замер на месте. После он обернулся к старухе, чуть прищурившись.
— Простите?
— А если тебе так нужны доказательства, я могу их предоставить, — Ур махнула рукой в сторону. — Все эти письма на столе — от твоего отца. Они с датами, написаны его рукой до того, как я окончательно отвергла его. Можешь ознакомиться, хотя я не думаю, что тебе понравится их содержание.
Джерар несколько мгновений смотрел на Милкович, а после приблизился к столу. Он не трогал вскрытые конверты, потрёпанные временем, но почерк отца узнал без труда. Решившись, мужчина всё же взял одно из писем и пробежался по нему глазами.
«Моя Ур. С нашей последней встречи прошло всего лишь три дня, а я уже считаю минуты до следующей. Я не дождался ответа на прошлые письма, но понимаю твою занятость. Бремя вожака тяжело, но ты всегда носила его с гордостью, и это одна из причин моей любви — восхищение. Моё сердце разрывается от тоски по тебе, но губы помнят…»
Фернандес закрыл глаза и убрал послание обратно в конверт. Оно было написано уж точно не для его глаз. Но почерк точно был его отца, однако то, что он писал… Джерар никогда не слышал, чтобы Фауст с такой нежностью разговаривал, ни с детьми, ни с женой. Он думал, что отец просто не способен на проявление таких тёплых чувств. И видимо, он ошибался.
— В последние годы я довольно сентиментальна и часто их перечитываю, — мужчина повернулся к Ур, что всё так же смотрела в окно. — Вспоминать — всё, что мне остаётся. Поговорить с Фаустом, увы, я уже не в силах.
— Зачем вы рассказали мне об этом? — Джерар подошёл к Милкович, но обратно на своё место не сел, оставшись стоять.
— У судьбы хорошее чувство юмора. Ведь моя собственная, единственная дочь, влюбилась в сына, отвергнутого мной мужчины. Вот только за мои грехи, за мою жестокость, отвечать придётся Уртир, ведь она заняла место Грандины. Место нелюбимой женщины, когда сердце оборотня уже занято другой.
— Я не понимаю, о чём вы, — Фернандес скрестил руки на груди в оборонительном жесте, Ур повернулась к нему, подарив мягкую улыбку.
— Я знаю всё и обо всех в этом городе, собираю слухи и сплетни. А о тебе ходило много слухов пять лет назад, — старуха тяжело вздохнула. — Вот только кто же знал, что это всё окажется правдой. И последние события лишь подтверждение этих слухов. Я знала, что ты был связан с Эльзой Скарлет. А после Уртир мне говорила, что твоя девушка умерла. Как совпало с известием о смерти вампирши, — Ур хитро прищурила свои глаза. — И последнее. Ты бы видел своё лицо, когда я сказала, что на совет оборотней пришла Кровавая Королева.
Джерар запустил руку в волосы, взлохматил их, и всё же опустился обратно на своё место. Почему-то все силы разом покинули его тело. Ур подвинулась на край кресла и положила свою ладонь поверх сцепленных в замок рук мужчины. Он поднял к ней глаза.
— Не повторяй судьбу отца, не мучай ни себя, ни Уртир. Если у тебя есть хоть капля сомнения, если ты понимаешь, что не сможешь ей подарить чувства в том же объёме, что она готова отдать тебе — отпусти Уртир, может она сможет найти другого. Либо останься и забудь о своей любви к другой женщине навсегда. Если ты способен на это. Но помни, что твой отец так и не смог.
Фернандес чуть сжал ладонь старушки и устало улыбнулся ей, та покачала головой.
— Думаю, свой выбор ты уже давно сделал.
— Спасибо за этот рассказ.
— Я хотела хоть немного отплатить Фаусту после всего, что сделала. Попытаться и дать сыну возможность понять действия своего отца. Возможно, это позволит мне хоть немного искупить свою вину.
— Не вы его таким сделали, — нахмурился Джерар и поднялся с кресла. — А он сам. Мне пора. Ещё раз спасибо.
Ур кивнула. Когда Фернандес ушёл, старушка ещё долго сидела за столом, перечитывая письма. У неё было двое мужей, но любил ли её хоть один из них так же сильно, как Фауст? Ей кажется, что нет. Но возможно, если бы жизнь сложилась иначе, она сама смогла бы полюбить Фауста так же, как он любил её. Если бы всё только было иначе…
***
Джерар не приезжал сюда с самых похорон, ни разу за эти пять с половиной лет. Даже Венди приходила сюда хотя бы раз в год, а он так и не смог себя заставить. Лишь мама продолжала приносит цветы. Она действительно его любила, хотя теперь, после сегодняшнего рассказа, эта любовь казалась Джерару нездоровой.
Фернандес вздохнул, присел на корточки и положил небольшой букет на могилу.
«Фауст Фернандес».
— Теперь я хоть немного понимаю тебя, — тихо начал Джерар, усмехнувшись. — Понимаю твой холод и безразличие. Понимаю. Но не прощаю. Твой выбор… Он был неправильным. Я не буду заставлять себя всю жизнь делать вид, что люблю человека, который мне безразличен. Ты должен был остаться один. И если потребуется, я тоже останусь.
И пусть, если Эльза ему откажет. Он всё равно выберет её. Вместе с её ложью, импульсивностью, непоследовательностью и закрытостью. Джерар полюбил её когда-то не вопреки её сложному характеру, а приняв её всю. И теперь ей придётся смириться с тем, что он никуда от неё не денется.
Его отец сделал неправильный выбор. Джерар же пойдёт по другому пути. И свой выбор он, хоть и подсознательно, но сделал ещё в ту секунду, когда только узнал, что Эльза жива. Ему потребовалось время, чтобы понять это. И больше он такую ошибку не совершит. Ещё раз посмотрев на могильную плиту, Фернандес поднялся на ноги. Теперь ему нужно к Уртир. Пора поставить точку.
Когда он развернулся, по тропинке прямо к нему шла девушка, в широкой шляпке, что скрывала её лицо, волосы тоже были спрятаны под ней. В руках она несла ярко-голубые цветы. Мужчина уже отошёл чуть в сторону, чтобы пропустить девушку, но та остановилась, встав напротив него. Фернандес нахмурился. Ветер поменял направление, и только сейчас принёс волку запах незнакомки. Который оказался ему очень знаком. Девушка чуть подняла голову, на её губах была как всегда нежная, добрая улыбка.
— Здравствуй, Джерар. Не думала, что мы встретимся в таком месте спустя столько времени.
Фернандес не смог сдержать смешка, а после заключил девушку в крепкие объятья, она тут же засмеялась.
— Я и не мечтал о такой встрече, — мужчина отпустил её, всё так же улыбаясь. — С возвращением домой, Мира.
Яркие голубые глаза блеснули теплом с каплей озорства. Волчица рассмеялась и вновь обняла своего старого друга.
— Да. Наконец-то я дома…
***
Мира с нежностью погладила плиту, поправила голубые розы, что принесла с собой и уже положила на холодную землю. С грустью улыбнулась, смахнув появившиеся слёзы.
— Спи спокойно, сестрёнка, — прошептала волчица, прижавшись лбом в плите.
Через несколько минут Мира уже подошла к Джерару, что ждал её у своей машины. Он не стал сопровождать её до могилы Лисанны, давая возможность девушке на слабость. Мира чуть улыбнулась ему.
— Не против ли ты составить мне компанию? Я хочу поболтать с тобой.
Без лишних слов Фернандес тут же распахнул дверь своей машины, приглашая девушку сесть. Она рассмеялась, быстро махнув рукой в сторону деревьев, дав знак вампирам, что там прятались, Джерар уже их заметил, пока ждал возвращения подруги, волчица села на пассажирское сиденье. Мужчина сел за руль.
— Твои друзья? — Фернандес кивнул в сторону деревьев, когда они уже проезжали мимо. Мира покачала головой.
— Подчинённые. Я же теперь одна из глав Ордена, меня постоянно охраняют.
— А что, были прецеденты? — улыбнулся Джерар, но девушка его весёлый настрой не разделяла, сняла свою шляпку, так что теперь мужчина видел её печальное лицо. Волк нахмурился, догадавшись. — Прости. Я соболезную твоей утрате… Лаксус был хорошим парнем. Нам всем будет его не хватать.
Мира кивнула, а после сделала большие вдох и выдох, приводя себя в чувства. Она снова чуть улыбнулась своей нежной улыбкой.
— Спасибо, Джерар, — девушка поспешила сменить тему. — Как ты мог заметить, за Венди тоже по пятам ходят.
— Да, я со вчерашнего дня за этим наблюдаю, — фыркнул Фернандес. — Два вампира, я их знаю, поэтому ничего не стал предпринимать. Сегодня ещё и Ромео объявился.
— Сё и Волли, — кивнула Мира. — Это вампиры Эльзы из личного отряда. Она отдала два приказа, прежде чем уехать. Первый — чтобы у Венди была постоянная защита, и второй — чтобы Ромео вернулся в Пергранде.
— Что-то он не спешит уезжать.
— Как видишь, её вампиры более послушные, чем наш малыш.
Джерар повернулся к волчице, услышав, с какой интонацией она говорила об оборотне. С такой теплотой, от чего мужчина не смог сдержать улыбки.
— Смотрю, ты привязалась к этому парню.
— Сильнее, чем планировала. Мой брат уже вырос, а Лис… Меня долго не было с ними, во мне осталось много нерастраченной сестринской любви. В общем, я чувствую ответственность за него. Его отец погиб, потому что помогал нам. Я хотела защитить Ромео, и не заметила, как он уже стал частью нашей семьи.
— Хорошо. Он кажется неплохим парнем. Только вот крутится возле Венди, — нахмурился Джерар. Мира с трудом сдержала смешок. Машина въехала в город. — Тебе в какое-то конкретное место?
— Просто туда, где мы сможем поговорить без лишних слушателей.
Фернандес кивнул.
— Почему ты приехала? Кана говорила, что ты вся в делах.
— Оборотням Магнолии нужна помощь. Мне нужно было сразу сюда приехать, без моего участия переговоры прошли так себе.
— Это точно, — улыбнулся Джерар. То, что он пропустил совет, он решил умолчать. — Но ты не переживаешь за сына. Маркус, да?
Штраус-Дреяр тут же расцвела, она незамедлительно потянулась за телефоном и принялась судорожно что-то в нём искать. Пока машина стояла на светофоре, Мира показывала фотографии Джерару. На всех малыш с пепельным пучком на голове и пронзительными серо-зелёными глазами смеялся или спал.
— Милый карапуз, — улыбнулся Джерар. — Жизнерадостностью точно в тебя, а не в Лаксуса.
— Эльза так же говорит, — девушка спрятала телефон обратно в сумочку. — И кстати, это вторая причина, почему я здесь.
— Эльза?
— И ты.
— Даже так?
— Даже так.
Фернандес сильнее сжал руль.
— Мира, тебе не кажется, что это наше личное дело?
— Не кажется. Я уже представляю, как за всё это время она тебя только избегала и несла всякую ересь, а ты всё пытался её допросить и оставался ни с чем, — девушка мило улыбнулась резко притихшему Джерару. — Или всё было не так?
Мужчина не ответил. Дорога до места не заняла много времени. Тем более, за беседой время летит ещё быстрее. Друзья успели вспомнить и прошлое, и поговорить о том, что произошло за пять лет. Спокойная беседа оборвалась, как только машина остановилась. Мира ахнула, наконец обратив внимание на здание, куда её привёз Джерар. Она быстро вновь надела шляпку, спрятав своё лицо, и вышла из машины. К зданию она почти бежала, Фернандес еле за ней поспевал. Открыв дверь своим ключом, мужчина пропустил девушку вперёд. Мира зашла, улыбка не сходила с её лица. Она радостно покружилась посреди зала, раскинув руки.
— Ну здравствуй, мой любимый клуб, — рассмеялась девушка. Джерар хмыкнул.
— Как видишь, Фрид и Гажил пытаются вернуть ему прежний вид.
— У них отлично получается.
Прогулявшись по зданию, вскоре они вернулись в главный зал и сели за привычную стойку. Она была вся в строительной пыли, но Штраус-Дреяр ни капли это не смущало. Она с нежностью провела по дереву рукой.
— Именно за этой стойкой мы и познакомились, — улыбнулась Мира, стряхивая пыль с рук.
— Это точно.
— Кто бы мог подумать, что нас всех ждёт такой трудный и долгий путь.
— Много чего случилось с тех пор, — тихо сказал Фернандес. — Вряд ли мы были готовы к этому всему тогда.
Девушка чуть повернулась к волку, она перестала улыбаться, что здорово встревожило Джерара. Он чуть подвинулся к ней, стараясь заглянуть в её потухшие глаза.
— Мира, что-то случилось?
— Я хотела с тобой поговорить. А точнее, что-то рассказать, — волчица нервно стала заламывать свои пальцы, что раньше ей было совсем несвойственно. Мужчина нахмурился.
— Сегодня все почему-то хотят мне рассказывать истории.
— Думаю, ты хотел услышать это из уст Эльзы. Но по правде, именно я должна всё объяснить, — девушка тяжело вздохнула, и только потом решительно подняла голову и посмотрела на Фернандеса. — Ты должен знать, что произошло три года назад. И почему Эльза считалась мёртвой всё это время.
