завтра я полюблю тебя снова

Тёмная комната холостяцкой квартиры освещена лишь тусклым мерцанием телевизора и слабым светом луны, проникающим сквозь панорамные окна. София увлеченно смотрит непонятный фильм, а мужчина жадно ласкает взглядом каждый сантиметр её лица. Девушка всеми силами пытается понять сюжет, а он — понять её: иногда сложную, запутанную, но в то же время такую домашнюю и родную. Миша вспоминает сладость карамельных губ, и солнечный жар проникает под кожу, зажигает кровь, заставляя приливать к щекам. — Миииша, — протянула блондинка, сильно впиваясь ногтями в его руку, — это так жутко, не хочу больше смотреть. — Согласен, — он довольно улыбается, сжимая её миниатюрную ладошку, — можем найти что-то другое. Я тоже не в восторге, если честно. Мужчина редко смотрел телевизор дома, поэтому не знал, на каком из тысячи каналов будет что-то стоящее. Он безразлично листал список, когда громкие стоны раздались эхом по его квартире. Очень уж пикантные кадры на экране заставили Соню округлить глаза, а Мишу залиться смехом с её реакции. — Что смешного то? — блонда пнула его в плечо, стараясь не смотреть на происходящее, — уберииии это. — Не знал, что у меня есть такие каналы, — мужчина не спешил переключать, наблюдая за её забавной реакцией. София поднялась с дивана и, сладко потянувшись, игриво улыбнулась мужчине. А Михаил наконец-то переключил канал. — Ты смотри, а я в душ, — она нашла глазами нужную дверцу и, кинув Мише короткую улыбку, последовала туда. Спустя недолгое время, Соня, уже обмотанная в полотенце, крутилась у зеркала. — Можно? - ненавязчиво шёпотом спросил мужчина, так что Соня не услышала его вопроса, довольно изучая взглядом её оголенные плечики. Миша блуждает взглядом по телу своей коллеги, мысленно проклиная полотенце, которое так и хотелось сорвать. Всё-таки, нехотя вышел, сцепив зубы и собрав последние силы в кулак. Мысли стали якорем в голове. Всего каких-то три дня перевернули её жизнь вверх дном. Странные и смешанные чувства, она дома у Миши. Он, а не кто-то другой. Кажется, что знакомы полжизни, знают о друг друге всё, но только сейчас по настоящему сблизились. Она находит мужчину всё на том же диване, а на столике рядом уже стоят две чашки горячего чая и разные вкусности. Блондинка садится рядом, укрывая свои оголенные ноги теплым пледом. Миша галантно подает Соне фруктовый чай и печеньку, — ужин подан. Она берет кружку, и найдя под одеялом мужчину, кладет на него свои ноги. — Какая-то мелодрама, — Миша кивает на экран телевизора, — про любовь, как ты любишь. Ненавязчивый сюжет фильма пришёлся по вкусу, но сейчас каждому было далеко не до просмотра. Его руки. Такие горячие и сильные. Они без стеснений гуляли по её стройным ножкам, иногда сжимая упругую кожицу. С каждым разом всё настойчивее, выше, желанней. Он притягивает блондинку к себе ещё ближе, а одеяло предательски падает на пол. И вновь загнана в угол. Дыхание обжигает губы, кажется, что это сон. Приятный сон, и просыпаться не хочется. Легко, едва ощутимо, затем страстно, почти кусая. Поцелуй углублялся с каждой секундой. Лёг­кие на­чина­ли го­реть от не­дос­татка воз­ду­ха. — «Куда ты лезешь, животное» — фраза с фильма заставила Соню засмеяться прямо в губы мужчине, — «убери, кому говорю.» София отстраняется от Миши, начиная заливисто смеяться. Он тоже не сдерживается и, зло выключив этот несчастный ящик, начинает смеяться вместе с ней. — Не судьба, видимо, — девушка наконец-то успокоилась и обвила руками мужчину за шею, — давай не торопить события, Миш. Это неправильно, наверное… — Да что ж за день, — он шумно выдыхает, пытаясь справиться с бурлящими желаниями внутри, — слышала песню Рёввы? — Какую это? — блондинка поправляет до неприличия задранную футболку. — Соблазнила меня, до порога довела, а любви не дала, — он накидывает на её плечи одеяло, пытаясь скрыть всё то, что его так возбуждает, — познакомить с той, о ком он пел? — Спокойной ночи, Михаил Джекович, — легко целует его в щёку, — мне нужно уехать рано, я не буду тебя будить. — Сонь, — почти шёпотом говорит он, — глупо ведь уже отрицать, что мы друзья. Чего ты боишься? Молчит. Не хочет даже затрагивать эту тему. Кинув привычное «не сейчас» просто идет в свою (его) комнату. Без объяснений, как обычно. — Лечь спать то с тобой можно? — спустя некоторое время кричит он ей вслед, — что за стиль такой: вечно обламывать? *** День вновь сменяет ночь, и всё возвращается на круги своя. Она носится по встречам, а он занимается вечными делами своих подопечных. Казалось, фраза, которую она запомнила дословно, никогда не покинет её мысли. И правда, ведь глупо отрицать, что они только друзья. Боится, старается не думать об этом, просто хочет выкинуть из своей жизни. Жить как раньше. Вернуться бы на три дня назад, и уже не поехала бы с ним. Игнорирует все звонки, отвечает холодно и кратко, вроде не ему, а кому-то чужому. Старается всем видом показать несуществующие безразличие, будто кричит, чтобы он убирался прочь. Но хочет ли этого в действительности? Безусловно, нет. Просто боится. Как и всегда, маленькая девочка, неуверенная в том, что её кто-то мог бы снова полюбить. Также сильно. Сильно, но по-другому. Одинаковой любви не бывает. «Знаешь, твоя любовь так похожа на многоточие» Её похожа. Она не договаривает, скрывает, оставляет его разгадывать свои чувства в муках. Потому что сложно. Ей сложно быть слабой не только дома, у порога, когда слёзы омывают пол, но и слабой для него, с ним, из-за него. Ему сложно узнать, что скрывает её многоточие. Глупые взрослые. И всё же, все её действия молят, чтобы он просто исчез из её жизни. Или остался навсегда. Миша злится и опять не понимает её, хочет сорваться, расставить все точки над і, просто вжать в стенку и вытрясти всю правду. София ведёт себя глупо и как-то по детски, а он лишь заложник этой игры. *** Мужчина, кажется, опять опоздал. Он несётся на работу и уже бредит поскорее увидеть свою блондинку. Непонятный шум, доносящийся из её кабинета, заставил Михаила сразу же пойти туда. — Михаил Джекович, — Настя сидит на диванчике, — вас только и ждём, а вот морнинг брифинг уже закончился. — И вам добрый день, — он окинул взглядом девушку, довольного Павла Аркадьевича рядом и не менее весёлую Софию Яновну, — что тут происходит? — управляющий заостряет свой взгляд на девушке, а та лишь уводит взгляд вниз. — Уговариваю Софию Яновну наконец-то сходить с Павлом Аркадьевичем в ресторан, — Настя вновь смеется, а София закипает. — Да схожу я, — натянуто улыбается, будто назло, — только давайте закроем эту тему. — Правда? — довольный серб вскочил с дивана, недоумевающе уставившись на Соню, — ты пойдёшь со мной? — Как коллеги, Павел Аркадьевич, схожу, — делает акцент на первой части предложения, но он уже не слышит. — Вот и славно, — Настя поднялась с дивана, — пойду работать, — и скрылась за дверью кабинета. — Хорошего дня, — Михаил пытается переварить всё только что услышанное, — мне нужно поговорить с тобой. Тишина и напряжение, острота в их молчании с каждой секундой возрастала. Соня не посмотрела на него ещё ни разу. Что-то ищет, суетится, пытается думать лишь о своем. Он внимательно изучает каждое её действие, а сам так и стоит у двери. — Ты же не пойдёшь с ним, Сонь? — прерывает тишину, но легче не становится, — ответь мне. — Почему это? — она садится за стол, — схожу, если время будет. — Ты в своем уме? — злость застилала ему глаза, ревность, казалось, сейчас сожрет его изнутри, — не пойдёшь. — Достаточно, Миш, — она разворачивается на 180°, голос требователен, как никогда, — назови хотя бы одну причину, почему я должна отказаться. — Как минимум потому, что против я, — один шаг, и он уже нависает над сидящей девушкой. — А как максимум? — с ухмылкой смотрит снизу вверх, — плохой аргумент. — Решила поиграться? — сжимает её плечи, а сам уже на грани. София не поддается его наплыву, провоцирует и так же ухмыляется, — давай закроем тему, ладно? Уходи, у меня много работы. — А как же все, что между нами было? — вопрос в лоб, — что скажешь? — Да хватит, мне больно, — нервно скидывает его руки, — физическое влечение — это не чувства. Закроем эту тему раз и навсегда.

«Можно сделать фото, где ты как будто пытаешься меня убить?» Обычно я вынужден им отказать во избежание неприятностей. Но бывает трудно сделать это, когда у них еще и нож в руках.»