Её глазами.

      Была уже поздняя ночь, когда женщина с гравюрами возвращалась домой. Она прокручивала в голове недавние события. Пятьсот шаниксов... Это немало. Отец получает в районе пяти тысяч, а он - старший бригадир.       Фонари светили блёкло, часто мигали. В конце улицы они даже не светили - кто-то лампочки разбил: бывают же мерзкие особи рода человеческого, которым нравится «забавы ради» портить всем жизнь.       Женщина свернула в подворотню, дошла до середины и исчезла под маленькой арочкой, ведущей во двор кольцевого дома. Во дворе не было ни души. Только мигали лампочки двух высоких фонарей, одиноко торчащих в снегу.       Она уже подходила к родному подъезду, как её кто-то схватил за руку. Пальцы, державшие её запястье, дрожали и оттого судорожно сдавливали его. Женщина обернулась. - Найтвинг, опять ты?- спросила она, вглядываясь в лицо своего «преследователя» (благо, они стояли как раз под светом фонаря).- Чего тебе надо?       Это и впрямь был Найтвинг. В бледном свете фонаря его рыхлое оплывшее лицо выглядело как квашня. На женщину смотрели мутные голубые глазки, поблёскивающие в мерцающем свете. - Ли-иня,- протянул он, стараясь приблизиться вплотную.- Линочка... - Да чего тебе?- недовольно спросила женщина. - Возвращайся, а,- попросил Найтвинг жалобно. - Ты опять напился?- поинтересовалась Лин, поджимая губы.- Мне кажется, мы всё уже обговорили, и какие-то дополнительные дискуссии излишни.       Они встречались где-то четыре года. Подростковая влюблённость, переросшая в юношеские отношения - обычная, вроде бы, картина. Но со временем отношения начали плавно подходить к свадьбе, Лин даже начала строить планы. А потом Найтвинг напился до поросячьего визга и согрешил с каким-то левым товарищем. Лин закрыла на это глаза в первый раз, да и во второй - тоже, но когда она застала в комнате любимого человека целую оргию, то поняла, что жить так не сможет. Она не стала ни ругаться, ни закатывать скандалы, а просто молча ушла, тихо прикрыв дверь. И обратно не возвращалась.       Найтвинг, очевидно, не понимал, что именно произошло. Он продолжал приходить к подъезду уже бывшей девушки и то и дело преследовать её. Никакие объяснения не помогали. - Лииииня,- протянул парень, поджимая по-девичьи пухлые губы.- Ну пожалуйста. Я исправлюсь, дай только шанс...       Женщина вздохнула, покачала головой и продолжила идти. Найтвинг вновь поймал её за руку. Он весь дрожал и смотрел на любовницу умоляющими глазами. Казалось, ещё чуть-чуть, и расплачется, умоляя бывшую о снисхождении и милосердии. - Линя, пожалуйста... Не хочешь возвращаться, так помоги хотя бы. Дай полтысячи, умоляю. Жить не на что. Я тебе верну, чесслово.       Та лишь смерила парня оценивающим взглядом. Без неё Найтвинг совсем опустился. Весь обрюзг, сальные волосы свалялись на бок, глаза похожи на два мутных стёклышка, испачканный, грязный костюм сидит наперекосяк. На мгновение сердцем Лин овладела жалость. Она даже захотела было простить Найтвинга и вернуться к нему. Ему ведь так плохо без неё... Но потом вспомнила дни тяжёлых работ, трудовые мозоли и получаемые копейки, которые шли на оплату бесчисленных прихотей неверного любовника. - Что, на бутылку не хватает?- спросила женщина с налётом презрения в голосе.- Так иди, у кого-нибудь из своих покровителей попроси. Глядишь, по старой дружбе и дадут тебе полтысячи. А у меня лишних денег нет. И даже не проси. Иди вон к своему Лоуренсу, или на кого ты меня променял...       Она вырвала руку из трясущихся пальцев бывшего и, чуть чеканя шаг, пошла к подъезду. За спиной Найтвинг умолял её сжалиться, просил вернуться или дать денег, говорил, что без неё пропадёт. Но женщина не отвечала ему. Она открыла тяжёлую дверь и, обернувшись напоследок, вытащила из кармана пару купюр, которые образовывали общим достоинством сотню и кинула их Найтвингу. - На, подавись!- вскрикнула она и, заскочив в подъезд, немедленно захлопнула дверь и прижалась лицом к старой штукатурке прохода, чтобы никто не видел, как она плачет.