Лекарство от безумия

      Бастет изготовила лук к стрельбе, бесшумно скользя древними каменными коридорами, ее верный молчаливый спутник - призрачный ассасин - дух осведомителя из прошлого, Люсьен Лашанс, предупредил о присутствии "стражей" убежища и ловушках. Доподлинно он ничего не знал, но основами общепринятых правил защиты убежищ владел неплохо. - Цицерон… - потусторонний голос Люсьена заставил кожу босмерки покрыться неприятными ледяными мурашками, - я чувствую, что Владыка Ужаса не хочет его смерти. Призрак не ждал ответа, лишь озвучил свое мнение. Душа ассасина не была простым инструментом: когда к нему обращалась Бастет - он отвечал, проявлял эмоции и инициативу. Если не видеть его облик, то можно было считать, что это живой человек. Первые несколько дней после того как Астрид научила использовать «Вызов призрачного ассасина», Бастет нервно дергалась от каждого движения призрака. Жутко было находиться в обществе давно умершего убийцы, дух которого служит Ситису, а теперь и ей. Однако, босмерка быстро привыкла к своему уникальному помощнику - Люсьен мог проникнуть в любой дом и открыть его изнутри, не издавал лишнего шума, крайне послушен воле Слышащей, а ранения, что он наносил жертвам, были вполне материальны. Порой, вечерами у костра где-то в глуши, Бастет вела длительные беседы с убийцей, он рассказывал о Пяти Догматах, что ныне забыты, о величии Темного Братства в былые времена, иногда рассказывал о своей жизни. Слышащая начала понимать, что в истинном Братстве была своя философия, свой уклад жизни и принципы, через которые никто не переступал. К сравнению, былое Темное братство никогда не брало заказы на детей, а "семья" под руководством Астрид не раз делала это.       Убежище охраняли души рядовых ассасинов, не всем Отец Ужаса оказал такую честь как Лашансу, призвав в Пустоту, большинство навечно оставались прикованными к своим убежищам. Самого осведомителя прошлого стражи не трогали, но на Бастет реагировали соответственно, стараясь убить, Люсьен прокомментировал это как "испытание сил Слышащей". В гулких коридорах иногда раздавался голос Цицерона, казалось что он каким-то образом наблюдает за ней. Несмотря на молчание со стороны Бастет, Цицерон продолжал говорить, обращаясь к ней. Последняя дверь открылась, явив лежащего на полу шута: скоморох был очень бледен и зажимал раны руками: - Я попался! Я сдаюсь! Ха-ха-ха-ха! - эльфийка навела на скомороха свой лук с наложенной на тетиву стрелой: "Ее рука не дрогнет", - подумал он, но все еще надеялся на милосердие избранницы Матери Ночи. - Есть только одно лекарство от твоего безумия, Цицерон, - Бастет опустила лук, медленно направляясь к шуту. - Это я. - Но убивать меня глупо! - Несмотря на то, что эльфийка опустила оружие, шут не позволял себе расслабиться. - О да, ты ведь огорчишь нашу мать, понимаешь? Она ведь и твоя мать все-таки... Слышащая? Уходи! Оставь жизнь бедному Цицерону! Скажи самозванке Астрид, что дело сделано. Бедный Цицерон - зарезали его, задушили, утопили! Всего-то одна маленькая ложь! Бастет села на колени рядом с раненным, его глаза были печальны: - Делай что хочешь, - прохрипел он, скрючиваясь. - Цицерон уже не может драться. В конце концов Ситис рассудит нас обоих. - Я никогда не смогла бы убить тебя, Цицерон, - тихо произнесла босмерка, вложив в руку шута склянку с идеальным зельем лечения. Скоморох недоверчиво и удивленно посмотрел на Бастет, в глазах искрилась надежда. Эльфийка на секунду сжала руку Цицерона, после чего резко встала с колен и ушла, не проронив более не слова. Лашанс, безмолвной тенью стоящий за ее спиной, ускользнул вслед за Слышащей. Шут перестал притворяться только спустя несколько часов, он все же рискнул выпить зелье, хотя в бутылке мог быть и яд. И все же чутье не обмануло убийцу - зелье моментально исцелило даже старые недуги, раны, нанесенные зверем Астрид, затянулись не оставив и следа. "Такой флакончик должен стоить целое состояние! - подумал шут. - И Слышащая отдала его без всякого колебания?! Но это безумие! Великая Мать очень-очень мудра! Да-да!"       Спустя пару дней Цицерон решился выйти из данстарского убежища, тоска по любимой Матери Ночи гнала его прямо во владение Фолкрит. Остерегаясь показываться кому-либо на глаза, шут следил за Слышащей. Воистину эльфийка оправдывала свой статус, больше слушая нежели говоря. А как она была прекрасна с натянутым луком и наложенной на тетиву стрелой, словно сама Кин благословила ее! Слышащая не оставила контракт на убийство Тита Мида II, она целенаправленно шла к цели, используя минимум ресурсов Братства. Она не доверяла больше Астрид, для Цицерона, наблюдающего за босмеркой, это было очевидно, хотя Слышащая и выполняла все в соответствии с пожеланиями главы. Шли дни, план выстроенный Мотьером и Темным Братством приобретал все более реальные очертания: гибель Виттории Вичи на собственной свадьбе, устранение Гурмана и ключевой момент - убийство императора. К сожалению, Цицерон слишком поздно понял, что все слишком легко - прикинуться знаменитым кулинаром и просто отравить Тита Мида II, уйдя через слабо охраняемые стены. Ловушка! Шут опоздал: когда он взбежал вверх по башне, прирезав по пути несколько стражников, то увидел как Слышащая с улыбкой выпрыгивает прямо в окно бойницы, выстрелив в последний раз и не промахнувшись. Раздался всплеск и сильное течение быстро отнесло тело из зоны видимости. - Не-е-е-ет! - пронзительный крик вырвался из горла Цицерона, а слезы брызнули из глаз, ноги подкосились, и убийца упал на колени. - Стоять! - стражники Солитьюда окружили мужчину, их было шестеро, все с обнаженными клинками. - На твоей совести преступления против Скайрима и его народа. Что ты можешь сказать в свою защиту? - Что я могу сказать? - вкрадчиво, со зловещей улыбкой на устах тихо произнес Цицерон. - Что я убью вас всех! Казалось беспомощный человечек в глупом шутовской наряде, выхватил второй эбонитовый кинжал, не успев встать с колен, убил двоих стражников стоящих слева от него, вонзив оружие в животы несчастных, третьему подрезал сухожилия на правой ноге, четвертый получил удар в правый бок и, скрючившись, покатился по полу сбивая с ног пятого воина, которому Цицерон вонзил клинок в глаз по самую рукоять. Все произошло в доли секунды, оставшийся в живых стражник с ужасом посмотрел на перепачканного кровью, смеющегося шута и, выкинув оружие и щит, попытался сбежать, но брошенный с нечеловеческой силой кинжал пронзил его горло, не дав бедняге закричать в последний раз. Слышащая не могла выжить при падении, но Цицерон желал найти ее тело. Если бы не обязанности перед Матерью Ночи, то шут прыгнул был в ледяную воду вслед за ней, пусть бы это и означало его смерть. Однако, на выходе из башни скомороха поджидал тяжеловооруженный отряд стражи, в ходе короткого боя Цицерона ранили в бедро, скрутили и отправили в темницу. Тюремный лекарь очистил рану и закрыл ее при помощи магии Восстановления, после чего убийцу заперли в дальней камере с толстой деревянной дверью, обитой металлом.

***

      Под башней шумела быстрая река, ее течение было настолько сильно, что отрывало куски льда и уносило их со скоростью скачущей во весь опор лошади. Колчан пуст, кинжалы торчат в спинах двух Пенитус Окулатус, а противников все больше - осталась последняя стрела, Люсьен был повержен, один из телохранителей императора владел магией и отправил призрака в Пустоту, вызвать его снова нет ни времени, ни сил. Рана на боку кровоточит все больше, а позади лишь узкая бойница, куда Бастет с ее хрупким телосложением легко может вывалиться. Сдаваться ее не просили, Пенитус Окулатус были цепными псами, сейчас был самый приятный с их точки зрения момент - загнанная в угол, истекающая кровью добыча. Даже если ее не убьют сразу, то скорее всего сделают общей шлюхой в казарме, что похуже любой смерти. - Ну уж нет, - сплюнув кровь, сама себе прошептала босмерка. Вскочив на парапет, девушка натянула тетиву, императорские телохранители прикрылись щитами, но это не помешало падающей вниз эльфийке прострелить горло одному из окруживших ее мужчин. Она не кричала, сорвала связки в бою, переборщив с Ту'умом, секунда полета и тело больно ударилось о леденящую водную гладь. Сильным течением ее понесло в сторону Драконьего Моста, а сверху раздался отчаянный крик. Дальше - тьма.       Вопреки всему, босмерка пришла в себя, сколько прошло времени она не знала, конечности едва слушались ее, окоченев в ледяной воде. Поводив взглядом, Бастет поняла, что ее отнесло не так далеко как могло бы - ее лук каким-то чудом оставшийся в сжатом кулаке зацепился за корень дерева, не позволив телу хозяйки уплыть слишком далеко. Над ней возвышалась громада скал на которых стоял Синий дворец. Едва шевелясь от холода, босмерка еле-еле выбралась, но чтобы сохранить жизнь этого было мало. Часть трухлявого пня, корень которого помог полуживой эльфийке выбраться из воды вполне подходил как топливо для костра. Руки тряслись и не слушались, но для ее дела это было только плюсом - кремень чаще стучался и соскальзывал с металлических пластин Зефира, выбивая столь необходимые искры. И вот небольшой тлеющий уголек - все на что ее хватило, прежде чем она упала и заснула, съежившись в комок. Легкий ветерок, гуляющий вдоль берега, превратил уголек в огонек, а потом и в пламя, охватившее всю сердцевину пенька. Живительное тепло согревало, во сне Бастет стремилась к его источнику, пока не проснулась от боли в ожогах на левой руке.       Всего пару дней понадобилось Слышащей для восстановления, хвала Девяти, погода стояла хоть и морозная, но довольно солнечная. Отправляясь на задание, Бастет выложила почти все свои зелья, а те что были использовала в бою. Рядом с местом ее импровизированного лагеря рос голубой горноцвет, сам по себе он обладал восстанавливающим эффектом, хоть и слабым, но все же его цветки здорово ускорили выздоровление - рана на боку почти затянулась, к пальцам вернулась подвижность. Еще одним приятным сюрпризом было то, что Тенегрив был там же, где она его и оставила рядом с заброшенной хижиной, местом откуда все это и началось. Жеребец нервничал и приплясывал на месте, поторапливая свою наездницу. Да Слышащая и сама понимала, что в убежище сейчас творится кошмар, не откладывая более, эльфийка вскочила в седло и помчалась туда.       Над Фолкритом занималось утро, из ворот города выезжали повозки груженные бочками и молчаливыми воинами в черненных доспехах, чем-то напоминающие имперских легионеров, но это были не они. Командир Морон наконец выяснил где прячутся ублюдки, убившие его сына: "Гай, мальчик мой, скоро ты будешь отомщен. Клянусь тебе, сынок". Черное озерцо напоминало больше густой туман нежели воду, Черная Дверь совсем как описывали ее книги - огромный череп, скелет и пять маленьких черепов, по виду - детских. Легенды гласили, что Пустота приняла плотскую форму и слилась со смертной женщиной, отчего та родила пятерых детей, которых по доброй воле принесла в жертву. Морону было плевать на любые легенды, он хотел лишь выжечь эту заразу и средства у него были. Препятствием стало, что ни одна магия не могла отворить проклятую дверь! В бессильной ярости командир приказал поставить шесть бочек со смолой одну на другую в два ряда и поджечь. Взрыв Дверь выдержала, а ее крепления нет, позволив Пенитус Окулатус ворваться в убежище. Подпаленные смоляные бочки одну за другой закатывали внутрь, совсем скоро из-за Черной Двери повалил густой вонючий дым. Наружу первым выскочил вервольф, убил несколько солдат и, получив три стрелы в торс, скрылся в дыму. - В атаку! - Морон первым ворвался в подземелье, закрывая лицо смоченной в целебном зелье тканью, его люди последовали за ним. Ослепленные дымом, отравленные горящей смолой, горящие заживо убийцы не сдавались. Командир Морон увидел блондинку, ту самую, что предложила ему "сделку". Короткая схватка окончилась распростертой на полу Астрид: - Мы же договорились! - в глазах ее было непонимание и страх. - Я выдала тебе убийцу твоего сына! - Ах сделка? - вскричал командир, отшвыривая тряпку с зельем. - Вот что я думаю о твоей "сделке"! С этими словами Морон схватил подожженную бочку, рукоятью меча выбил в ней крышку и занимающейся огнем смолой залил женщину. Астрид закричала, попыталась встать, но мужчина коварно сбил ее с ног и одним взмахом распорол сухожилия: - За моего сына! - прохрипел он, бросая факел на смолу и оседая рядом. - Командир?! - один из телохранителей императора заметил происходящее и поспешил вытащить Морона из убежища. Вскоре одна из повозок увезла его в Фолкрит к лекарю...       Убежище со всех сторон было окружено Пенитус Окулатус, незаметно было не подобраться, благо Бастет не обязательно было вступать в ближний бой - лук был при ней, а в седельных сумках Тенегрива были два полных колчана двемерских стрел. Технологию их изготовления довакин нашла в одних руинах и пользовалась ею для пополнения столь необходимого ей ресурса. Редкий лесок совершенно не мешал лесной эльфийке, надежно укрывая ее от чужих глаз. Выпуская стрелу за стрелой, Слышащая расчищала себе путь к Двери, пока та намертво не закрылась за ее спиной - снаружи послышался звук тяжелых падающих камней. Выхода не было. Внутри убежища царил Обливион - почти весь пол был залит горящей смолой, дым разъедал глаза, маска немного облегчала дыхание, но кислорода оставалось все меньше. В мельтешащем кошмаре Бастет заметила как упал Арнбьорн, его добил уже умирающий воин, который после атаки вервольфа держался рукой за разорванный живот. Визара лежит, мертвый. Бабетта сражается с двумя телохранителями, ей явно не нужна помощь. После смерти последнего из Пенитус Окулатус к Слышащей подошел Назир, предложив свою помощь в поиске выживших. Пламя разгоралось все сильнее, эльфийка едва могла дышать и готова была сдаться, когда услышала леденящий душу шепот Матери Ночи: - Слышащая. Я твое единственное спасение. Приди. Обними меня. Теряющая сознание босмерка распахнула створки металлической гробницы и прикоснулась к Матери Ночи, как она закрыла гроб девушка уже не помнила. Снаружи послышался грохот. "Усни", - прошептала Мать. Очнулась Бастет от неприятного шума, словно кто-то водил камнем по железному щиту - омерзительный скрежет-скрип, потом послышались голоса и наконец - открылись створы гробницы. "Поговори с Астрид. Здесь, в убежище темного Братства" - шепнула напоследок Мать Ночи. Назир и Бабетта хотели остановить эльфийку, но та лишь оттолкнула убийц. Пройдя пару обгоревших помещений Бастет нашла ее. Полностью обгоревшая кожа, опаленные волосы и жуткая вонь горелого мяса сопровождала и без того отвратительную картину. Признание Астрид ничуть не удивило Слышащую, она выслушала все и уже подняла Клинок горя, как нордка схватила ее за руку: - Это... все... я... - слова все труднее давались убийце. - Я... предала всех... Это я... навела Морона... Предала тебя! Бастет склонилась над умирающей, приблизив клинок к ее горлу, и перед ударом прошептала так, чтобы слышала лишь Астрид: - Я тебя тоже!