Палая листва

Aliis inserviendo consumor

После ужина мальчики, захватив краски и мольберты, устроились в дальней беседке. Оттуда открывался прекрасный вид на монастырь, окрашенный золотисто-розовым закатным солнцем. Отец-настоятель считал, что занятия живописью должны разбудить у его воспитанников любовь к Божьему творению и вдохновлять их на духовные подвиги во имя всего живого. Правда, на практике Даниэль больше вдохновлялся на то, чтобы грызть карандаши, а Марион так погружался в измерение перспективы, что напрочь забывал о душе. Вот и теперь они сидели рядом, склонившись над мольбертами; один сосредоточенно расчерчивал лист, второй рассеянно комкал клочок бумаги. -Тебе не показалось это странным? -Что именно? -Наш святой Патрик. Раньше он нечасто хватался за линейку, а в последнее время то орет, то грозится… розги вон заготовил. И я по ночам слышал, как он бродит и охает в своей келье. Марион подозрительно взглянул на друга, ожидая подвоха. Но тот выглядел на редкость серьезным, будто и не он этим утром вытворял на уроке Бог знает что…нет, лучше пусть Бог не знает! -Думаешь, с ним что-то не так? -Тут со всеми что-то не так, - фыркнул Даниэль, - Начиная с основания католической церкви. Но в последнее время как-то уж чересчур. Все какие-то дерганые. Просто старину Патрика мы видим чаще других. -Может, у монастыря сложности? Почту ждут пятый месяц, а она никак не доберется. -Может. Или – моя чуйка не врет, и у нас есть повод прогуляться по другому монастырю. Кстати, заодно и выясним, работает ли наш план, - он лукаво подмигнул Мариону, и тот вспыхнул до корней волос. И не только от утренних воспоминаний. После работы в библиотеке юноша заперся в келье и долго размышлял о происшедшем на уроке. Конечно, Даниэль не может быть прав, но определенная логика в идеи о том, что привычка снижает чувствительность и способствует самоконтролю, несомненно была. И послушник, замирая от смущения и сгорая от стыда перед самим собой, решил аккуратно потрогать те места, которые так безжалостно пытал его демон-искуситель. Сначала он ничего не почувствовал. Затем выдохнул, немного расслабился, и ощущения стали острее. Марион, разумеется, не собирался грешить, этого еще не хватало! Но постепенно ему уже не хотелось дергаться как от собственных рук как от кипятка. В какой-то момент, стало даже приятно…и он тут же испуганно остановился, поклявшись себе, что воспользуется этим исключительно как тренировкой воли и никогда не сознается Даниэлю. Демон, правда, не заметил или – сделал вид, что не заметил замешательства друга. Он опустился на холодный камень, кое-где укрытый шелестящими листьями, поджал под себя ноги и зажмурился. Марион устроился рядом. Через несколько минут по воздуху и земле пробежала едва ощутимая рябь. Послушник, не открывая глаз, увидел, как из земли вырастают черные фигуры, обретают форму и становятся у Даниэля за плечом, то ли охраняя, то надзирая за ним. Сам Марион всегда оставался один, и только белый кот с золотистыми глазами бродил чуть поодаль. -Кажется, к нам какая-то тварь пробралась, - хмурясь, заметил демон, - И просто изгнать ее не выходит – говорит, она часть истории. Послушник напрягся, изо всех сил стараясь увидеть или ощутить что-нибудь кроме бесплотных ветровых потоков вокруг. -Иди ты. А я буду здесь, твоим якорем. И подсвечу. Слушай мой голос и – аккуратнее, ладно? -Да. Марион встал, открыл глаза и шагнул через незримую границу. В ушах зашумело. Мир вокруг оставался прежним, и, все-таки что-то вокруг неуловимо менялось. -Ноги! Чувствуй свои ноги и землю! Не думай, чувствуй, - скомандовал Даниэль. Все начало замедляться. Тут перед юношей раскрылась зияющая пасть прохода, и он послушно ринулся вперед. -Стоять! – ледяной голос демона огрел его, словно хлыст, - Стоять и дышать! На месте! Марион уже смутно понимал, кто ему кричит, но через окруживший морок пробивались стальные интонации, такие же, какие он слышал утром, в классе. И юноша остановился. -Молодец. Дыши. Медленно. А теперь заходи. Спокойно. Чувствуй ноги. Еще спокойнее! Ноги! Марион вошел. Зияющая темнота схлопнулась. Вокруг все привычно завертелось. К горлу резко подступила тошнота, юношу зашатало. Он почти ничего не видел и не понимал, но властный голос продолжал звучать в его голове. И за секунду до того, как вскочивший на ноги демон собрался выдернуть друга, Марион вдруг сумел почувствовать ступни и твердую поверхность под ними. Сквозь холод камня пробивались рваные клочки земли, лежавшей здесь несколько веков назад, еще до строительства беседки. Марион смотрел на землю, упрямо дожидаясь, когда карусель вокруг замедлит ход. Натянутая цепь, идущая от его солнечного сплетения к Даниэлю, ослабела и чуть провисла – якорь успокоился и выдохнул. Мир, наконец, остановился. Он почти ни капельки не изменился. Изменился Марион. -Молодец. Стой в полушаге от истории. -Стою. И я как будто прямо в ней. -В полушаге от нее. О ком эта история? -Я вижу здесь девочку. Чувствую, как она чувствовала. -Что чувствуешь? -Отчаяние. Боль. Страх. Она идет к пруду. Почему-то важно, что идет к пруду. -Стань ближе к ней на четвертинку. И попробуй чуть-чуть замедлить. Она видит тебя? -Нет. Она идет к пруду. Каждый день она идет к пруду. Сейчас она тоже шла. Ветер трепал темное одеяние, обнажая сероватую бледность лица. В этой истории ноябрьский дождь так и не кончился, тропинка навсегда осталась размокшей и чавкала жидкой грязью. От фигуры веяло холодом, но Марион не чувствовал той растерянности или безумия, что излучали заблудшие души. Она дошла до черной поверхности пруда, кое-где покрытой обломанной ледяной коркой и опустилась на камень. -Что она хочет делать? -Не знаю. История как будто обрывается. -Она умирает? Топится? -Не знаю. Здесь нет этого. И здесь это неважно. Важно, что она остается у пруда. -А что знаешь? Марион напрягся и почувствовал, как его затягивает в водоворот чужой жизни. -Спрашивай, - из последних сил попросил он. -Возраст? -Шестнадцать лет. -Как она попала сюда? -Ее отправили родители. Кажется…кажется она была с мужчинами…с разными… -Ее насиловали? -Нет. Она приходила к ним сама. И не брала деньги. Только подарки. -Ей нравились мужчины? -Не знаю. Здесь… - Марион замолчал. По его вдруг остекленевшему взгляду Даниэль понял, что история закрутилась дальше, гораздо быстрее, чем они могли выдержать, и резко дернул цепь. Послушник очнулся от того, что его несколько раз звонко шлепнули по щекам. Как и в предыдущие разы он лежал лицом вверх, страшно болела голова, а тело было как ватное. Демон схватил его за подбородок и больно стиснул. -Назови себя! -Я – Марион Хэлвод. -Молодец, - Даниэль разжал пальцы и поднес товарищу флягу с водой. Юноша жадно начал пить. Свободной рукой искуситель выудил из кармана мятый обломок шоколада в обертке, быстро развернул и протянул послушнику. Тот начал сопротивляться: -Пост…в пост нельзя… Но демон легким движением пальцев коснулся губ юноши и аккуратно протолкнул сладость. -Если ты его не съешь, я прямо здесь сделаю с тобой то, что точно нельзя делать в пост! – прошипел он. Марион послушно глотнул и резко ощутил, как его тело тяжелеет, дышит, начинает чувствовать. -Так-то лучше, - одобрительно кивнул Даниэль, помогая другу подняться. -Не лучше. Я опять не смог, - расстроенно отозвался Марион, растирая виски. -Ты смог. Не все, но гораздо больше, чем раньше. Ты слышал меня и держался! – демон похлопал его по плечу и тихонько рассмеялся, - Значит, не зря мы старались и не зря ты так отчаянно страдал утром. -Это здесь не при чем, - пробурчал Марион, - Я вообще не понимаю, как связана похоть и то, что мы делаем здесь. -А что мы делаем? Теперь, когда маленькое приключение было позади, можно все обсудить. Правда, обычно Марион любил философствовать, а Даниэль с легкостью переключался на что-нибудь еще, где требовалось не только думать, но и делать. Однако на этот раз им обоим хотелось поговорить. -Видишь ли, mon cher, - продолжил демон, не дожидаясь ответа, - все дело в том, что я - маг, а ты - мистик, хоть и пытаешься быть рыцарем в сияющих доспехах. А если мистик хочет стать магом, ему придется овладеть не только своим сознанием, но и своим телом. Иначе твоя магия так и не обретет плоти. -Я не хочу быть магом, - отрезал Марион, - это богопротивно! -Неужели? А где, по твоему, грань между магией и мистицизмом? -Я созерцаю волю Господа, а ты навязываешь пространству свою волю. -А разве ты хочешь навсегда остаться созерцателем? Не лги, книжник, - усмехнулся Даниэль, - мне даже не нужно прикрывать глаз, чтобы увидеть лезвие в твоих руках. Я не знаю, о чем ты договорился с собой и Богом, но точно знаю, что "не мир пришел Я несть...". Или ты хочешь направить свой меч на людей? -Только если на их пороки. Ты знаешь, чего я хочу. -Да-да. Уехать в Ватикан. Но в чем, по твоему, разница между тем, что делаю я и тем, что делают те святые отцы, чьи ряды ты желаешь пополнить? Как, ты думаешь, на самом деле происходит таинство экзорцизма? -Святые отцы изгоняет демонов словом Божьим. -Разве это не действо? -Таинство совершает Господь. -Но - твоими руками? -Да. -Не поверишь, но я делаю то же самое. Таинство всегда свершает то, что больше нас. Но, если ты хочешь провести через свои руки силу, что многократно больше твоей, руки твои должны быть крепкими. Да и ноги тоже. -Так странно, - Марион повел плечами, - ты не уважаешь Святую церковь, но готов служить добру...и говоришь такие вещи... их иногда сложно оспорить. -Я никому не служу, кроме своих желаний, - отрезал Даниэль, - Но рад, что ты хотя бы иногда меня слышишь. Так вот, о сладострастии, позволь, использую этот термин. Ты хозяин тому, что знаешь и понимаешь в себе. И я помогаю тебе узнать. А еще - ты хозяин своему телу, когда умеешь чувствовать его. И я учу тебя чувствовать. Ну и как всегда -хочешь повелевать бесплотным - да будет дух твой и плоть твоя крепче камня! -Разве плотские утехи не ослабляют дух и плоть? "Плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут". -Божьи законы не по моей части, святой отец. Но, поверь мне, куда проще управлять плотью, когда познаешь ее. Да и как без плоти нести дух Божий? И Христос был рожден в теле. -Он не занимался подобным. И ты - казуист, - послушник стиснул висками голову. Ему все еще трудно было думать. -Надеюсь, - хмыкнул Даниэль, - Ладно, будет с тебя высокого, вы ныне достойны отдохновения, святой отец. Иди сюда, - он усадил Мариона перед собой и начал аккуратно массировать ему виски и затылок. Боль постепенно отступала. Юноша расслабился под теплыми, уверенными пальцами, и мир окончательно вернулся на круги своя. -Лучше? -Да, благодарю! -Отлично, - демон ухмыльнулся, - значит, можно снова биться с тобой в вечных диспутах во имя правды. Впрочем, это мы еще успеем. Надо будет в ближайшие дни попробовать еще раз и докопаться до этой истории. Возможно удастся что-то изменить. Послушник только пожал плечами. Их прогулки быстро стали излюбленным времяпрепровождением. Будучи ребенком, Марион часами блуждал сознанием по разным пространствам, наблюдал и впитывал в себя разворачивающиеся истории, беседовал с теми, кто приходил с иной стороны. Иногда он чувствовал, что совершенно теряет контакт с реальностью, а иногда видимые им истории становились кошмаром, столь явственным, что желудок скручивался в узел; обычно в этот момент откуда-то появлялся кот с сияющей шерстью, и все вокруг становилось яснее и чище. Мальчик не раз пытался поговорить с ним, но хранитель упорно игнорировал все вопросы, и понять его настроение и позицию маленький бродяга мог лишь интуитивно. Судя по тому, что со временем он все реже оказывался в неприятностях на дождливой стороне дома, предостережения молчаливого спутника добирались до него и сквозь немую завесу. Когда они познакомились с Даниэлем, послушник узнал, что тонкие грани мироздания открываются не только святым. Новый знакомый не так легко оказывался там, куда всегда был открыт вход Мариону, однако он умел не только созерцать, но и действовать - изгонять мрачных духов, читать память предметов и - заклинать их, подчинять себе мелких едких существ, вызывавших у послушника смесь страха и отвращения. Если Марион привык видеть и знать, то Даниэлю требовалось ощущать, фактически - чувствовать телом то, что он созерцает. С год друзьям потребовалось, чтобы обменяться навыками, дополнить свои знания, выложить и облицевать общую дорогу в сумрак. Марион с трудом мог объяснить, как и что он делал, но его товарищу иногда было достаточно внимательно наблюдать. Сам же демон обучал постепенно и поэтапно, никогда не рассказывая, откуда у него те или иные знания. Идейных моментов друзья предпочитали не касаться, а если касались, то в библиотеках или в классах, с головой ныряя в жаркие споры. В странствиях же они чаще обсуждали пути и ощущения, нежели что-то ещё. Когда Даниэлю наскучили блуждания и истории, он предложил другу научиться менять увиденное, и тут оказалось, что для Мариона это не так уж и легко:менять истории можно было лишь глубоко войдя в них, пропустив через свое тело, а этого послушник никак не мог. Раз за разом происходящее сбивало его с ног, но собственное упорство, подогреваемое азартом Даниэля, не позволяло ему отступить. К тому же, мысленно отмечал Марион, вряд ли ему удастся в Ватикане узнать что-то помимо таинств святых отцов...и вряд ли ему когда-либо удастся узнать что-то кроме христианского знания; так не воспользоваться ли моментом сейчас, пока он всего лишь послушник и многое сойдет ему с рук? Знания оставались для юноша той ненасытной страстью, которая не могла напитаться одним лишь служением, и демон, не стесняясь, пользовался этим. Та же жажда опыта, как позже размышлял юноша, подталкивала его и к сомнительному эксперименту, предложенному другом. "В конце концов", - думал Марион в своей келье, - "через два года я уеду отсюда и никогда больше не увижу Даниэля. И вряд ли смогу и захочу повторить это. Но - я буду знать". Марион, оставаясь наедине, старался тренировать свою устойчивость, но прикосновения Даниэля все равно воспринимались в разы острее, чем собственные пальцы. Правда, окончательно самоконтроль он не терял, стараясь мысленно сосредотачиваться на молитвах или научных трактатах. Получалось плохо, но послушник думал о том, что до конца эксперимента осталось всего четыре дня, и любые страдания стоят того, чтобы посрамить демона. Искуситель же продолжал трогать, гладить и всячески изучать тело своей жертвы везде, куда позволяла дотянуться строгая сутана. Правда, на третий день эксперимента ему надоело ходить вокруг да около. И демон пришел прямо в спальню Даниэля сразу после отбоя. -Нас убьют, если узнают, что ты был здесь после удара колокола, - яростно зашептал Марион, увидев друга на пороге. -Никто не узнает. Если, конечно, ты не огласишь стонами весь монастырь, - оскаблился демон, - Будь у нас больше времени, я был бы хорошим мальчиком и не спешил, но ты сам выделил мне неделю. Ваш экспресс-курс подан, святой отец! -Я не буду с тобой спать, - отрезал Марион, чувствую как от волнения потеют руки, - Иди в свою комнату! -Или что? Поднимешь шум? -Дэн, перестань. Мы оба знаем, что в драке я выбью тебе челюсть. А потом окажемся вдвоем в карцере. Не переходи черту. -В карцере, говоришь? – Даниэль ухмыльнулся, - Почему бы и нет? Нам придется спать на полу, поближе друг к другу, чтобы спастись от холода. Будет темно. Никто не помешает. А если там есть цепи, можно придумать всякие забавные штуки… -Ты, я смотрю, затейник, - нервно рассмеялся послушник. -А то! Ладно, пока ты и впрямь не испортил мою красоту, спешу напомнить: я не собираюсь тебя насиловать. После твоих жарких просьб – возможно. Если будешь очень хорошо себя вести. Иди и ложись на кровать. Лицом вниз. -Тогда нам следовало бы обсудить, что ты подразумеваешь под насилием, - возразил Марион, чувствуя, как на него накатывает смесь волнения и возбуждения. -Иди уже, книжник, - подтолкнул его вперед Даниэль, - Сам спорил, сам проиграл, будь добр выполнять обязательства. Ну или возьмем еще одну неделю – на болтовню. Послушник бросил на искусителя мрачный взгляд и лег. -Только давай быстрее, - сухо попросил он, складывая руки и упираясь в них лбом, - Я хотел завтра пораньше встать и позаниматься в библиотеке. -Такой серьезный. То упражнения делаешь, то учишься…сидишь за книгами едва ли не больше наших ученых отцов, - промурлыкал Даниэль, расстегивая сзади сутану, - Между прочем, телу, как и мозгу нужно иногда расслабляться. Французы говорят, хорошо на продуктивность влияет. А французы во многих сферах знатоки. -Что ты делаешь? -Заканчиваю с последней пуговицей. Она скверно себя ведет. Ну и я не так часто раздевал святых отцов…возможно ты хотел спросить, что я стану делать дальше?.. Можешь строить предположения. Вслух. Марион раздраженно повел плечом и уткнулся в подушку. Даниэль до пояса обнажил его спину, затем заставил послушника выскользнуть из рукавов. -А ты неплохо сложен, Мари… - искуситель провел рукой по его спине, очерчивая чуть напрягшиеся мышцы. Марион вздрогнул и попытался отпрянуть. Демон резко шлепнул его по ягодицам. -Лежи смирно! Мы только начали. Впрочем…так будет лучше, - он, неожиданно для послушника, тоже забрался на кровать и устроился прямиком на пояснице Мариона, слегка вжав того в матрас, - Вот теперь ты мне не помешаешь, - Давно пора заняться твоей спиной. Не то сколиоз разовьется. Даниэль с небольшим нажимом оглаживал Мариона по спине. Юноша, в первый момент ощутив легкую панику от происходящего и – ограничения в движении, начал выдыхать, постепенно расслабляясь. Демон все еще держал слово и даже плечи проминал очень осторожно, стараясь не причинять лишней боли. -О, чуть не забыл! - пальцы Даниэля исчезли. Марион поднял голову и попытался повернуться, но искуситель резко перехватил его за волосы на затылке и властным движением уложил обратно, - а вот дергаться команды не было. Он немного повозился с гаманком, потер ладони, и послушник почувствовал, как в его кожу втирают теплое масло. По комнате поплыл сладкий аромат. -Это поможет согреться. Через несколько минут от интенсивных движений спина и впрямь начала гореть, а боль на месте зажимов почти растворилась. Марион вдыхал незнакомый запах и чувствовал, как голова слегка туманится. Ему было тепло, хорошо; хотелось ослабить напряженное внимание к каждому прикосновению и просто отдаться в руки соперника. Однако разум, привыкший контролировать все происходящее, пока сопротивлялся. -Нравится? – довольно усмехнулся Даниэль, - Если не сложится с остальным, пойду работать массажистом. -А с остальным – это с чем? – лениво полюбопытствовал Марион. -Посмотрим. Я хочу создавать красоту. А потом – наслаждаться ею. -Это здорово. Мне кажется, красота делает мир лучше. Сам Господь созидал. -Насчет лучше или хуже – не знаю. Мне кажется, это вообще единственное, что стоит ценить в нашем мире. И вы опять отвлекаетесь, святой отец. Придется мне принять меры. Движения Даниэля изменились. Теперь он едва касаясь водил пальцами над позвоночником Мариона, заставляя того шумно выдыхать от остроты ощущений. Думать послушнику становилось все тяжелее. Достаточно насладившись его дрожью, Даниэль продолжил свое исследование. Он медленно гладил плечи подушечками пальцев, спускаясь к лопаткам, затем – возвращался к затылку и шее и вновь опускался. Где-то Мариону было просто приятно, а при касании некоторых мест он чувствовал, как по всему телу проходит искра возбуждения и впивался ногтями в ладони, чтобы не выдать себя. Впрочем, Даниэль никуда не спешил, он как будто старался почувствовать и проверить каждый миллиметр, чтобы запомнить, в какие моменты его подопытный вздыхает особенно глубоко. В эти точки он возвращался по нескольку раз, выводя ногтем узоры. Краем сознания послушник удивлялся, как такие далекие от интимных мест зоны могли так ярко отзываться внизу и пробуждать его плоть. А демон тем временем перешел на руки, особое внимание уделяя тыльной стороне и тем местам, которые обычно лишены внимания, а потому особо чувствительны. -Мм-м, у тебя волосики дыбом встают…интересно, это от удовольствия или желания? – довольным шепотом заметил Даниэль. -Заткнись, - отрезал Марион, зажмуриваясь от смущения. Чувство, что сейчас его разглядывают, хоть и при тусклом блеске свечи, вызывало горячий стыд. -А мой гувернер наказал бы меня за такую дерзость, - хмыкнул искуситель, - Правда, у нас с ним разные методы воспитания. Его пальцы легонько пробежались по бокам, послушник дернулся, едва не скинув с себя Даниэля и инстинктивно схватил того за запястья. -Ты боишься щекотки? -Нн-ет, - запинаясь ответил Марион. -Неужели? Тогда что это было? Послушник молчал. -Пусти меня, - так же спокойно велел демон. Марион молчал разжал руки. Несколько секунд Даниэль что-то делал, и едва послушник, отдышавшийся от предыдущих касаний хотел вскинуть голову, как искуситель сделал бросок и в одну секунду ловко перетянул запястья Мариона своим тонким кожаным ремешком. Юноша лихорадочно задергал руками, но от движений путы стягивались сильнее. -Еще раз дернешься, - с нескрываемой угрозой заговорил Даниэль, - и отметины останутся надолго. За ложь, упрямство и несдержанность уровень сложности повышаю: ты лежишь связанный и не шевелишься. Совсем. Будешь сопротивляться – раздену и оставлю связанным до утра, будешь потом святым отцам объяснять, с какими демонами боролся ночью и почему они победили. -Ты этого не сделаешь! – возмутился Марион, оставив попытки освободиться, - Где вообще тебя этим штукам научили? -Я потом расскажу. Вытяни руки перед собой. Да, вот такой. А теперь замри. Послушник покорно выполнил требуемое. Его вдруг захлестнул панический ужас от осознания собственной уязвимости. В висках застучала кровь. Несколько мгновений этот ужас заглушил все иные ощущения. Словно почувствов это, Даниэль вернулся к мягким, нежным поглаживаниям и заговорил почти ласково: -Твое тело великолепно. Дело даже не в том, как оно выглядит. Ты очень чувственный. Грех пренебрегать таким даром, святой отец. Особенно теперь, когда я могу вас научить им пользоваться. -Это не дар, а недостаток, -с трудом отозвался Марион. Паника начинала отпускать, а вот желание опять росло, разжигаемое умелыми руками искусителя. -Такое неуважение к творению Божьему! – цокнул языком Даниэль и быстро пробежал пальцами по бокам и ребрам послушника. Юноша забился под ним, пытаясь высвободиться. -Нет! – искуситель навалился на него, практически фиксируя пленника своим телом и придерживая своей рукой его кисти, - Ты сегодня в проигрыше и будешь принимать все, что я хочу с тобой сделать. Возможно, в другой раз мы поменяемся. Но пока – терпи. Подчеркнуто медленно он провел сразу пятью когтями по коже послушника. Марион дрожал – ему было невыносимо, так, что поджимались мышцы живота и перехватывало дыхание и, вместе с тем, эти касания откликались судрогой в паху. А Даниэль продолжал изощренную пытку, ускоряя движение и ныряя пальцами к ребрам и животу, чуть щекоча самые чувствительные места. Затем давал послушнику оправиться, успокаивающе поглаживая спину и голову, а после – все начиналось заново. -Хватит, - наконец прошептал Марион, почти обезумевший от переизбытка ощущений. -Не очень похоже на мольбу, но я, пожалуй, соглашусь, - отозвался демон и неожиданно легонько куснул его за ухо. Юноша едва слышно застонал. Внизу все сводило от возбуждения, казалось, оно растекается даже по пояснице. -Видишь, как полезно иногда говорить о своих чувствах, Мари…так, глядишь, и о большем попросишь. -Нет. -Интересно…я ведь обещал тебе, и ты знаешь, что просто так я не доведу начатое до конца…утешает ли тебя или возбуждает мысль, что ты так и будешь изнемогать под моими руками без шанса получить облегчение? Я ведь буду трогать тебя везде, кроме того места, которое сейчас больше всего жаждет ласки…Наверное тебе хватило бы одного касания, правда? Но увы. Эти слова сопровождались особо чувственными прикосновениями к спине. Ответить Марион не смог, слова и мысли путались в голове, растворяясь в жаре, текущем по телу. Он едва понял, что Даниэль привстал, а затем спустился ниже, теперь сидя на его ногах. Сил шевелиться или приподняться у послушника не было, а запястья оставались связаны. -А теперь, святой отец, - хрипло зашептал демон, - поговорим о лжи…предупреди ты меня о щекотке или ответь честно, я б уже тебя отпустил. А так придется устроить маленькое взыскание. Юноша ощутил, как подол рясы откидывается вверх, обнажая ноги и ягодицы – панталоны он успел снять еще до прихода Даниэля, и теперь демону открылся более чем откровенный вид. -Сукин сын, - Марион из последних сил дернулся, и тут же получил звонкий шлепок по ягодице. -Лежать! Конечно, это весьма неожиданное зрелище…но раз уж так сложилось, будем считать, что для чего-то вам, святой отец, сейчас нужно быть вот таким открытым… почти распутным… Я не планировал такой игры, но если вы сами себя подставили, грех не воспользоваться! Будем считать, что вы сейчас взыскиваете с себя за какие-то былые прегрешения…так что, можете расслабиться и вдоволь наслаждаться своим стыдом. К слову, даже мне в такой позе было бы чуток…неловко. Но вам, пожалуй, недостаточно, - Даниэль чуть приподнялся и внезапным рывком раздвинул ноги своей жертве, тут же крепко зафиксировав их коленями, - вот теперь хорошо, можно увидеть каждую деталь вашего целомудренного тела, - он хлопнул по низу ягодиц и легонько дернул за темные волоски, - Можете с чистой совестью гореть со стыда. Авось еще какие грехи переплавятся. А в следующий раз свяжу вас с задранными ногами и уложу на спину, чтобы до всего дотянуться и – при этом смотреть вам в глаза. Марион был бы счастлив умереть от позора или быть сожженным дотла. Но, увы, он не только оставался в живых, но еще и чувствовал, как вся его жизнь стягивается мучительным узлом внизу живота. Стыд был еще острее от того, что кончить ему хотелось куда больше, чем прикрыть наготу. “Боже, а я ведь правда желаю. Черт возьми, я умираю от этого, мое тело хочет больше, чем душа”, - изумленно осознал послушник, - “Мое тело может ТАК хотеть…” Он был всерьез готов просить Даниэля остановится, признать, что дошел до грани, но знал, что если заговорит, то будет умолять не перестать, а продолжить. Искуситель же, достаточно налюбовавшись, выдавил на руки еще порцию ароматного согревающего масла и начал неспешными движениями втирать его в ягодицы Мариона, с удовольствием отмечая, как бледная кожа порозовела на месте шлепка. Каждое его прикосновение пронзало тело насквозь и отдавалось почти тянущей болью в члене. Чувствовать его руки в невероятной близости от источника желания и не получать там даже легкого касания было адской пыткой. А демон невозмутимо терзал его, словно играючи распыляя все больше и больше. Ни капельки не смущаясь он раздвинул ягодицы Мариона и начал тщательно смазывать мазью каждую морщинку и темную дырочка. -Нет, - едва слышно прошептал послушник, находясь почти в бессознательном состоянии. Даниэль молча массировал самое потаенное место, пока юноша откровенно не застонал. -Мне продолжить? В комнате повисла тишина. Еще одно прикосновение обжигающего масла к самым нежным точкам. Стон. -Мне продолжить? -… нет. Демон резко убрал руки, и Марион дернулся как от удара. Исчезновение мучительных прикосновений оказалось почти невыносимо. Через мгновение Даниэль встал, молча развязал ему руки. Говорить не было сил даже у него, только укоризненно качнуть головой. Послушник тяжело дышал, напрочь забыв о том, что нужно оправить одежду и растереть затекшие запястья. -Доброй ночи, Мари, - коротко пожелал искуситель, затворяя дверь. Дальше все случилось как в тумане. Едва дверь захлопнулась, Марион перевернулся и инстинктивно сунул руку туда, куда до слез хотел прикоснуться. Задранный подол рясы придавал ему самый бесстыдный вид. Но пойти за инстинктом он не успел – дверь вновь распахнулась. -Я забыл ремень…Эй! От окрика Марион резко отдернул руку, будто его окатили ушатом ледяной воды. -Ты что творишь? Я все видел! – демон подскочил к нему, трясясь от возмущения, - Это нечестно! Ты…ты это делаешь, а потом говоришь…лицемер! Послушник никогда не видел друга таким. Видел ироничным и холодным, гневным, радостным, но почти всегда – по-британски сдержанным. А сейчас Даниэль выглядел как обиженный до глубины души ребенок, разочарованный в своем кумире. -Я пытаюсь…а ты… Даниэль сморщился и резко развернувшись пошел прочь. -Подожди, - Марион вскочил на ноги и тут же рухнул обратно на кровать – ослабевшие колени его не держали, - Я этого не делал! Я в первый раз хотел… Но грохот двери заглушил его последние слова. Несколько минут послушник ждал, что сейчас сюда сбежится весь монастырь, но удаляющиеся шаги демона затихли, и все вокруг погрузилось в густую напряженную тишину. Некоторое время Марион сидел совершенно потерянный, затем заставил себя встать, умылся ледяной водой, вытер руки и лицо жестким полотенцем. Застегнул сутану. Подышал, уткнувшись лбом в стекло. Ему хотелось корчиться от переполняющих чувств. Отчетливее всего в голове звучали слова о его вине. Он едва не нарушил обещания – то, что давал себе и то, что давал Даниэлю. Случись это, признался бы он демону в своем мухлеже? Юноша нервно походил по комнате, затем его взгляд задержался на одном из предметов. Чуть помедлив, Марион взял его и, стиснув кулаки, вышел из комнаты. -Я принес твой ремень, - не глядя на друга сообщил послушник, сжимая в руке тонкую тяжелую полоску кожи. Демон сидел на стуле, чуть отвернувшись, и мрачно ковырял стол. -Я… - Марион сглотнул, - Я прошу…пойдем обратно. Я хочу кое-о-чем попросить. -Мне неинтересно, - злым дрогнувшим голосом ответил Даниэль, - Я не хочу с тобой говорить. Ты предатель. Завтра утром я буду тебя ненавидеть. -А сегодня? -Сегодня я обижен. Уходи. -Дэн…пожалуйста, - Марион вдруг подумал, что если сейчас он один вернется в келью, а признаться, больше всего ему хотелось именно этого, то больше не сможет спокойно жить, не сможет убаюкать свою совесть…не сможет служить и смотреть в глаза иконам… И неизвестно что труднее, потерять единственного друга или – самого себя. Демон поднял взгляд. За смеси обиды и злости мелькнула слабая искра любопытства. -Говори здесь и сейчас. Или проваливай. -Я не предатель. Я не делал этого ни до ни во время нашего…эксперимента. Но я едва не сделал это сейчас, - с решительной твердостью заговорил Марион, - Это моя слабость. И если бы ты не вошел, я бы в ней не признался. Даниэль выжидательно смотрел. -Я не справился. Повел себя нечестно. Это мой грех, и ты можешь меня наказать. Мой наставник говорил, что наказывать нас должен тот, перед кем мы виновны. Ты можешь это сделать. Чтобы знать, что я не собирался и не собираюсь тебя обманывать. На этом мужество Мариона закончилось. Он демонстративно положил перед Даниэлем ремень и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Оказавшись у себя, юноша почти рухнул на кровать. Его трясло. Хотелось рыдать без остановки, но слезы застревали где-то в горле. Тихо скрипнула дверь. -Раздевайся, - сухо велел демон, сжимая в руке свернутый вдвое ремень. Послушник ватными пальцами начал расстегивать пуговицы. Он не знал, чего боится больше – того, что Даниэль сейчас уйдет, устав ждать или – того, что останется. Демон не ушел. Он продолжал пристально рассматривать Мариона, когда тот, смущенно прикрывая причинное место, остался сидеть без одежды. -Ложись. Руки за голову. Будешь прикрываться – получишь по руками. Первые несколько раз Даниэль бил со всей силы, скидывая свою злость и почти не примеряясь. Марион закусил зубами подушку, чтобы не закричать от жгучей резкой боли. На бледных ягодицах отчетливо проступили красные полоски ремня. Шестой удар захлестнул бедро, и сквозь импровизированный мягкий кляп прорвался стон боли. У послушника брызнули слезы из глаз, которые он так долго подавлял. Это несколько отрезвило демона. Тот опустил руку и провел ладонью по пульсирующим горячим следам от ударов. -Ты признаешь свою неправоту? -Да. Я должен был сказать тебе. Попросить или хотя признаться. -Почему ты так не сделал? Не было сил осознать? -Нет. -Тогда почему? -Самолюбие. Вновь просвистел ремень. Удар был слабее предыдущих, но с болью Марион ощутил подступившие облегчение. Когда-то намертво вбитый ритуал искупления работал даже спустя годы. -Я думал, ты посмеешься. -Нет, - пожал плечами Даниэль, - Я, конечно, тот еще циник, но прямоту уважаю. К тому же, до последнего момента ты неплохо держался. -Прости. -Прощаю. Видимо, нам еще с доверием надо будет поработать. Марион изумленно взглянул на друга. Он не подозревал, что тот задумывается о таких вещах. А демон уже легонько скалился. -Не надейся легко отделаться. Сам вложил мне оружие в руки, теперь страдай. Послушник стиснул зубы. Демон обошел его и начал накладывать удары с другой стороны. Теперь он рассчитывал силу и следил, чтобы полоски не пересекались. А еще – искренне наслаждался, наблюдая как алеют ягодицы и как морщится его воспитуемый. Впрочем, через несколько взмахов Даниэлю наскучило. Он развернул ремень и отработанным движением вновь связал запястья другу, заодно примотав их к железной спинке кровати. Марион бросил на него тревожный взгляд, но промолчал и уткнулся лицом в подушку. Демон едва касаясь провел пальцем по позвоночнику послушника. Затем уверенно шлепнул по чувствительным ягодицам. И вновь начал поглаживать юношу, медленно и нежно. -Эх, вы, святой отец…черт знает до чего себя довели, - почти сочувственно пробормотал Даниэль, отвешивая сразу два крепких шлепка, - А страдает ваша беззащитная задница. Марион застонал сквозь стиснутые зубы. Почти все, что было ниже спины, полыхало огнем. Демон продолжал наносить удары, перемежая их с ласками, и вскоре послушник не смог бы решить, что заставляет сильнее полыхать кожу. -Пожалуйста…-прошептал он, когда Даниэль впервые коснулся его члена и легонько сжал у основания. -Что пожалуйста? – не дождавшись ответа, искуситель убрал руку и выдал целую порцию шлепков, целясь в место, где зад переходил в ноги – там была самая чувствительная кожа, и Марион еще долго вспоминал бы свою экзекуцию, опускаясь на твердую школьную скамью. -Пожалуйста… Один палец демона ласкал его между ягодиц, вторая рука гладила все, что было впереди, поднырнув под послушное тело Мариона. Невыносимое прикосновения заставляли плавиться, и от этого юноша едва мог дышать. Возбуждение, казалось, в разы усилилось по сравнению с тем, что было до того. -А вас будоражить ваше наказание, святой отец… - отметил Даниэль,-Давайте попробуем так, - он начал одновременно легонько шлепать Мариона и – поглаживать восставшую плоть, периодически щекоча головка. Послушник застонал в голос и заметался. -Пожалуйста! Развяжи меня! -Уверен? Руки продолжали делать свое дело. Демон наслаждался. -Да! -Проси! Даниэль обхватил член Мариона у основания, одновременно продолжая ласкать его. -Прошу! Мгновение – Марион оказался на свободе и броском подмял под себя демона. От страсти сносило крышу, он не знал и не понимал, что делать и как найти выход скрутившей его внизу боли, а от того несколько раз хлестнул ладонями наотмашь, почти слепо попадая демону то по телу то по лицу. Даниэль попытался выскользнуть, но Марион повалил его и схватил за волосы. Дернувшись, демон не то схватил, не то обнял противника и, несмотря на боль оттянутых волос страстно поцеловал. Лавина прорвалась, Даниэль едва успел стянуть с себя брюки, как Марион, то кусаясь то впиваясь пальцами в его тело, вновь подмял демона под себя. -Дай, я покажу, - срывающимся голосом прохрипел Даниэль, направляя своего партнера. Острое боль, мешающаяся с нарастающим наслаждением пронзило его хрупкое тело. В первый момент Марион был груб, и лишь нащупав нужное направление, стал двигаться медленнее. Впрочем, опыта демона хватило, чтобы вместе сопротивления расслабиться и подмахивать изящными ягодицами. Яркая вспышка, судороги – одни на двоих и разливающееся по тело удовольствие, от которого их обоих трясло несколько минут. -Ну, вы даете, святой отец, - прошептал демон, едва отдышавшись, - небось порвали мне все. -Это опасно? Болит? – совершенно отлетевшим голосом спросил Марион. -Да не…сойдет…сладенький святой отец, - демон повернулся и уже осмысленно сладко поцеловал любовника. Сил у них едва хватило, чтобы заползти обратно на кровать. Даниэль проснулся незадолго до звона колокола. Свое взяла старая привычка: уснул в чужой постели - подъем до рассвета. За окном еще висел густой утренний сумрак. Легонько поцеловав любовника в висок - на лицо Мариона падал слабый отсвет фонарей, и лицо казалось бледнее обычного - Даниэль выскользнул из кровати, быстро оделся и на цыпочках покинул комнату. В своей спальне он свернулся калачиком на постели, с удовольствием вспоминая детали прошлой ночи и, задремав, едва не опоздал на мессу. Влетев в церковь, искуситель с удивлением отметил, что товарища все ещё нет. На службу Марион так и не явился. Сперва Даниэль развлекался, ехидничая про себя над святым отцом. Но когда место друга оказалось пусто и в трапезной, демон заволновался. "Тонкая душа, мало ли...", - размышлял он, спеша в знакомую келью. Увидев Мариона в постели, Даниэль выдохнул. -Эй, святой отец! Уже утро! - он легонько потряс юношу, - Господь так и не дождался вас в церкви! Послушник слабо застонал. Во дворе прозвенел колокол, призывавший к первому уроку, и демон заметался по келье. -Давайте, святой отец, погрешили - и будет! Не так уж мы вчера веселились, чтоб пустить весь день под откос! Ваша сутана! Белье! - он подбирал одежду Мариона и швырял на постель. Юноша заворочался. -Да вставай, черт тебя подери! - разозлившись, Даниэль подскочил к кровати и силой заставил Мариона сесть, - Ладно, без панталон обойдешься, а эту дрянь я на тебя сам не натяну... Подымай руки! Эй... Послушника трясло крупной дрожью. Он невидящим взглядом обвел комнату, уставился куда-то в одну точку и забормотал: -Птица...я хочу красную птицу! Дай мне птицу... Даниэль от неожиданности уронил сутану, чуть наклонился и заглянул в лицо Мариону. Затем плавно съехал на постель. "Все. Доигрались. Сломался мой святой отец", - прошелестела испуганная мысль.