J-rock на льду

Прошло несколько дней после инцидента у Ледового дворца. Синяки и кровоподтеки сошли с лица Клахи, он уже мог спокойно смотреть на себя в зеркало. Но стоило ему завидеть Гакта, который в это время подметал улицу, как парня тут же начинало трясти. По совету Маны Масаки держался рядом с Хидэ, Ками, Тайджи, Газом и Тетсу, только они могли приструнить Гакта, если тому что-то взбредет в голову. Камуи, в свою очередь, был очень недоволен и разозлен решением Маны. Меньше всего ему хотелось проводить время в участке и мести улицы вместо того, чтобы тренироваться и готовиться к соревнованиям, ледовому шоу и к Гран-при Германии, которое должно было состояться уже в начале 1997 года. Он с тоской, злобой и завистью смотрел на свою команду, что-то увлеченно обсуждающую с Иксами, в общем чате, когда ему выдавали телефон на 5 минут, чтобы связаться с родными, постоянно шли какие-то обсуждения, совместные гулянки и слёты… Пару раз он пытался сказать какую-то колкость Клахе, когда тот проходил мимо. Но тут же подходил полицейский, который контролировал его, и кричал: — Камуи, не отвлекайся! У тебя ещё весь день впереди, и работы ещё много! Гакт только злобно сплевывал и продолжал мести улицы. Он не ожидал, что обычная, по его мнению, драка доведёт его до такого унизительного положения. Бывшие приятели смотрели на него, не скрывая презрения. — Чего улыбаешься, проститутка гаремная? — злобно спросил Гакт у проходящего мимо Матсумото. — Настроение хорошее, к соревнованиям готовимся! — с вызовом ответил красноволосый, — Давай-давай, не отвлекайся, а то комиссар опять кричать будет! — Иди дальше улицы подметай! — встрял подошедший Савада. Гакт опустил голову, было видно, что его задели слова ребят. Как бы он хотел снова выйти на лёд, быть со своей командой… Но вместо этого еще три недели исправительных работ, а после — ещё пять месяцев вне льда. От этого Гакту становилось тошно, но деваться ему было некуда.

***

День соревнований неумолимо приближался. Тренеры стали ещё более суровыми: парни в буквальном смысле слова жили на катке. Напряжение, вызываемое выходками малисовского парника, начинало потихоньку спадать: теперь, когда зачинщик всех конфликтов без контроля полицейских и шага не мог ступить, жертвы гактовского террора облегчённо выдохнули. Очередная тренировка подошла к концу, и парни, выйдя на улицу, разговорились. — Йошики совсем загонял! — Тайджи еле переводил дух, — В новой программе я Александр Македонский, и там реально сложные элементы, а пока всё отработаешь… — Ой, а я вот взял роль Сулеймана Великолепного, и вот это похлеще Александра Македонского будет! — Хидэ отер пот со лба, — Тоши будет великим визирем Ибрагимом, так что у нас будет сложный номер. Такого мы ещё не делали! — Значит, у вас тема прокатов — исторические личности? — к ним подошли Малисы, — Ну, у нас всё куда прозаичнее: Мана выбрал темой прокатов готику. — Почему прозаичнее? — спросил Хис, — Готика — это тоже интересно! — В какой-то степени да! Мана экспериментатор, нам иногда сложно предугадать, что он придумает… Но это как в калейдоскопе: чем дальше, тем интереснее! Но только зря фигуристы думали, что теперь будет поспокойнее. Как-то раз Йошики и Мана снова задержали подопечных до поздней ночи, и ребята опять заснули в балетном классе. Гакт, у которого исправительные работы затянулись также до поздней ночи, стащил у сторожа ключи от ледового зала и, проникнув на площадку, пошёл в сторону балетного класса. Тренеров в здании не было: они ушли в круглосуточное кафе выпить по кружке чая. Гакт потёр руки: раз комиссар пошёл поесть в ночное дежурство, значит, его никто не будет контролировать и он сможет осуществить то, что задумал. Пройдя на ту половину балетного класса, где спали Иксы, и убедившись, что Матсумото и Дэяма спят крепко и не собираются просыпаться, Гакт взял коньки Хидэ и, подойдя к батарее, начал стачивать у них носы, стараясь не наводить шума. Увидев, что лезвия стали гладкими, без зазубрин, Камуи положил коньки Матсумото на место и сделал то же самое с лезвиями коньков Дэямы. — Ну всё, — шёпотом произнес он, — Теперь вы оба окажетесь на больничных койках! Камуи вышел из балетного класса, положил ключи на место и только вышел из здания, как у дверей на него набросился разгневанный комиссар: — Камуи, где ты был, черт бы тебя побрал?! Я пришёл — тебя нет! — В туалет захотел, поэтому отошёл! — соврал Гакт без зазрения совести. — Ладно, поехали. Впереди ещё много работы! В день соревнований все страшно волновались, ведь их соперниками были Lareine, которые взяли уже не одну вершину. Их тренер, молодой, но перспективный фигурист-беллидансер Камиджо был другом Маны и Йошики, но когда дело касалось их подопечных, он шёл на любую хитрость, чтобы его подопечные если уж не победили, то оказались бы в призерах. Тренеры заняли свои места на трибунах. Первыми объявили парников из команды Lareine, Маю и Эмиру. Два хрупких красивых парня не выехали, а в буквальном смысле слова вылетели на лёд и начали чертить твиззл, пытаясь обогнать друг друга. Вот они поравнялись, пара шагов — и на высокой точке выдали каскад тройной флип/четверной аксель. Трибуны взорвались от аплодисментов и восторженных криков. Верхняя поддержка, тройной сальхов, луп — и снова дорожка шагов. Маю закружил Эмиру, музыка стихла, и оба сделали реверанс и ушли на свои места. В турнирной таблице за свой прокат они получили уверенное серебро. Камиджо был на седьмом небе от счастья, но расслабляться было рано: на лед выплыл малисовский дуэт. Ками и Клаха предстали перед публикой в образах вампиров из готического замка. Первые ноты «Призрака Оперы» — и парни начали прокат. Их движения были настолько плавными и красивыми, что по трибунам прокатилось громкое «Ох!» Ками схватил Клаху за талию, поднял его вверх и закружил. Тот ловко вывернулся и приземлился на лёд с четверного сальхова. Волчок, бильман — и парни описывают ногами круг в воздухе и встают в финальную точку. Выступления были одно краше другого: участники соревнований и их тренеры прилично заморочились с образами, темой и технической стороной. Казалось, ничто не могло омрачить день соревнований, но случилось непредвиденное. Когда на лёд выехали парники из команды Иксов, оба парня встали в исходную точку. После быстрого твиззла Тоши схватил Хидэ за талию и закружил в верхней поддержке, но с четверного риттбергера Матсумото упал на руку. Кисть адски болела, но парень не показал вида и продолжил прокат. Тренеры взволнованно охнули. Прокат продолжался, но на каскаде тройной лутц/тройной тулуп Дэяма упал и схватился за ногу, но, немного придя в себя, заставил себя завершить номер. Хидэ здоровой рукой накинул на шею партнера тонкий чёрный шарф и сделал вид, что затягивает. Дэяма изображал удушение, хотя на самом деле корчился от боли в ноге. Их дуэт получил уверенное третье место среди парников, но парням было не до веселья. Кое-как дойдя до раздевалки, Хидэ потерял сознание от боли. Следом за ним отключился и Тоши. Оба очнулись уже в больнице. Матсумото открыл глаза и увидел свою перевязанную руку, а напротив — взволнованного Тайджи и какого-то мужчину в белом халате, должно быть, врача. — Где я? — слабо проговорил парень. — Наконец-то ты очнулся! — облегченно выдохнул Савада, — Ты в больнице. У тебя был вывих правой руки, но теперь всё хорошо. Примерно через месяц тебе можно будет снова тренироваться. Хидэ перевел взгляд на лежащего на соседней койке Тоши и спросил у Савады: — Тай, а с ним что? Почему он без сознания? — глаза красноволосого округлились от волнения. — Да не кричи ты так, в сознании он, просто спит. Ему повезло меньше: перелом левой ноги, а это как минимум два месяца в гипсе. И ты тоже не нервничай, отдыхай, ты после наркоза и ещё очень слаб. Тайджи вышел из палаты и лицом к лицу столкнулся с Ками и Клахой. — Ну что с ними? — нетерпеливо спросил Харуна. — Хидэ вывихнул кисть руки, но ему её вправили, всё хорошо, он отдыхает. Тоши ещё не отошёл от наркоза: ему меньше повезло, перелом левой ноги, минимум 2 месяца в гипсе проходит. — Какой кошмар! — ахнул Ками, — Но как так, такого ещё ни разу не было! — У них у обоих были сточены носы на коньках, — ответил Тайджи. — Не буду говорить на сто процентов, но мне кажется, я знаю, из-за кого пацанам сейчас плохо… — Можешь не продолжать, — прервал его Ками, — Я догадался, о ком ты. Даже исправительные работы не поставили ему мозги на место! — Ками, успокойся, — остановил его Масаки и обратился к Саваде, — Нам можно к ним зайти? — Можно, только не сильно долго, они оба ещё слабые. Парни тихонько, стараясь не наводить лишнего шума, зашли в палату. Красноволосый лежал тихо, с едва прикрытыми глазами. Ками сел рядом и взял здоровую руку товарища в свою. — Ну как ты? — тихо спросил рыжий. — Рука ещё болит, но терпеть можно, — Хидэ попытался пошутить, но из-за слабости эта попытка с треском провалилась, — Да и слабость пока ощутимая. — Это из-за наркоза. — Ками перевёл взгляд на Тоши. Тот лежал неподвижно, с закрытыми глазами. — Тоши ещё не просыпался? — Скоро… должен отойти… — Матсумото почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Ками, поглаживая его по руке, уговорил парня поспать, а когда красноволосый закрыл глаза, Масаки потянул Ками за рукав. — Ками! Тоши проснулся! Он отошёл от наркоза! Дэяма лежал, оглядываясь по сторонам и явно не понимая, что происходит. Увидев взволнованных малисовских парников, он спросил довольно бодрым голосом: — Я что, в больнице? — Да, ты в больнице. У тебя был перелом левой ноги, тебе его вправили, но 2 месяца нужно будет не снимать гипс. У тебя и у Хидэ были сточены носы на коньках, от того и травмы. Тайджи говорит, что подозревает Гакта… и я ему верю. — Черт бы его побрал, — безразлично сказал Дэяма и перевёл взгляд на спящего партнёра, — Что с Хидэ? Он пришёл в себя? — Успокойся, он просто отдыхает. Его травма гораздо легче, чем твоя, просто вывих кисти правой руки, через месяц он снова будет в строю. Ками замолчал, так как дверь палаты открылась, и зашёл Йошики. Он был сильно подавлен, так как даже предположить не мог, что с парниками из его команды может такое случиться. — Ну что, как они тут? — шепотом спросил Хаяши. — Всё в порядке, не беспокойтесь, — отозвался Тоши, — Перелом левой ноги. Вправили, но 2 месяца в гипсе… и не знаю сколько на костылях… У нас у обоих сточили носы у коньков. — ЧТО?! — не выдержал Хаяши, но услышал сонное бормотание на соседней койке: — Ну что вы так кричите? Я сплю! — Ой! — Йошики осекся, — прости, мальчик мой, спи, спи, я не хотел тебя беспокоить, это как-то само собой получилось… — Йошики-сан… это вы? — Да, это я, зашёл вас проведать. Я когда узнал, что носы ваших коньков сточили, просто рассвирепел! Кто это сделал? Я его в лёд закатаю собственными руками! — Не стоит! Это Гакт сделал, больше некому, — Матсумото поморщился сквозь сон. — Что, рука заболела? — Да нет, повязка сползла… Все, теперь всё в порядке. — красноволосый снова закрыл глаза. Хаяши погладил обоих подопечных по голове, попрощался со всеми и вышел из палаты. Йошики был очень сильно расстроен. Несмотря на то, что его подопечные взяли призовые места в одиночных и парных категориях, его это не радовало. Каким бы суровым и требовательным он ни был, всё же любил своих подопечных всем сердцем и беспокоился за них. В глубине души он хотел убить Гакта за этот поступок, но не хотел пачкать руки.