***
Засыпать в столь странном месте было тяжело. Я долго крутился на кровати, пытался абстрагироваться от жутковатых навязчивых мыслей. Однако, как бы мне ни хотелось, сон не шёл. Почему никто кроме меня и Ясуко не знает о деревне? Где все постояльцы отеля? Где весь его персонал? Возможно, Ицуро был прав, не стоило мне сюда ехать. И вообще, не стоило мне никуда ехать! Я банально не создан для такого. Каждый раз, когда я пытался что-то изменить в своей жизни, случалась какая-нибудь катастрофа. Сама судьба не хочет, чтобы я менялся. В таком случае, зачем вообще пытаться плыть против течения? Неисчислимое количество раз я пытался стать другим человеком. Но всё без толку. Я есть я, таков, каким родился. Мой город, моя квартира, моя работа, моё одиночество — всё это часть меня. Я не смогу измениться, это невозможно. Кто вы такие, чтобы меня осуждать?! Кто вы все такие?! Только делаете вид, что обо мне беспокоитесь. Не так ли?! Сами на себя посмотрите. Вменяете мне все смертные грехи, обвиняете меня в беспомощности. Да пошли вы! Каждый из вас, каждый! Когда мне действительно нужна была помощь, когда мне так требовалась поддержка, всё что я слышал от таких, как вы — «ты просто себя накручиваешь», «да всё у тебя ещё будет», «придумал, из-за чего беспокоится». А когда я провалился в настоящий ад, когда перестал жить нормальной жизнью, все вы отвернулись. Никто не захотел лезть за мной, никто не захотел спасать. Всё ваше нутро сочится лицемерием, точно гнилое яблоко червями. Никто и никогда не поставит себя на моё место. Никто и никогда. В дверь раздался лёгкий стук. Кто вообще в такой поздний час до сих пор бодрствует? Все должны спать, не так ли? Кому взбрело в голову побродить по отелю глухой ночью? Через бежевые шторы пробивался холодный лунный свет, освещая половину комнаты и дверь. В ночном свете эта комната нагоняла тоску. Я не сразу это подметил. Такая одинокая и холодная, она словно отражение моей души. Я нехотя поднялся с кровати и подошёл к двери. Методичный стук продолжался, кто-то настойчиво пытался до меня добраться. С опаской я взялся за ручку, но открывать не спешил. — Кто там? Ответа не последовало. И, хотя мне было жутковато от происходящего, любопытство всё-таки взяло своё. С глубоким вдохом я открыл дверь. На пороге стояла Ясуко. Девушка была одета в лёгкую пижаму с изображёнными на ней мишками, на ногах надеты тапочки не по размеру, в руках девушка держала подушку. Её фигура была слишком детской для её возраста. Хотя… сколько ей лет? — Я… Ясуко, — удивлённо произнёс я. — Что ты здесь делаешь? — Ты знал, что здесь шесть этажей, — как всегда безэмоционально прозвучал её голос. — Ты уже говорила. — Шесть, вообще, странная цифра, — она бесцеремонно вошла в мою комнату. — Что тебе нужно, Ясуко? Девушка прошлась по комнате, включила торшер и уселась на один из стульев, что стоял у окна. Она крепко прижала к груди свою подушку, слегка отодвинула шторы и уставилась на улицу. — Шесть — это как девять, но вверх ногами, — как вообще воспринимать эту девушку? — А иероглиф шестёрки? Это как восьмёрка под крышей. Почему? — Ты так любишь иероглифы? — поняв, что быстро выпроводить её у меня не выйдет, я решил хоть немного поговорить. — Они… они очень загадочные, — Ясуко неуверенно кивнула. — Потому что разные люди могут воспринимать их по-разному? Она не ответила. — Ясуко, ты правда была в деревне? Ты это не выдумала? — Была, — последовал прямой ответ. — Как думаешь, почему остальные не знают о ней? — Они ненормальные, — наконец, у меня получилось построить с ней что-то вроде логичного диалога. — Почему ты так считаешь? — А мне нельзя? — она посмотрела на меня выжидающим ответа взглядом. — Дело не в том, можно или нельзя… — она снова ушла в сторону от логики. — Дело в причине. Почему они кажутся тебе ненормальными? — Потому что они ненормальные, — ответила она. — Ты знаешь, что в отеле шесть этажей? — Причём тут этажи?! Ясуко, ты можешь разговаривать нормально?! Она не ответила. — Я живу на четвёртом, — она тыкнула пальцем вверх. — Там интересно, но немного жутко. Теперь уже не отвечал я. — Я могу поспать здесь? — Это немного… немного неожиданно, — естественно, её просьба меня смутила. Парень и девушка, спят в одной комнате. О нас могут пойти сплетни. — Прости, я забыла тебя подготовить, — она развернулась ко мне. — Я могу поспать здесь? — И что изменилось? — Ну, теперь это не неожиданно. — Это всё также смущает. — Хм… — она нахмурила брови. — Как мне задать этот вопрос, чтоб не смущать тебя? — Не задавай его. — Хорошо. Повисло молчание. Она сидела на стуле, продолжая теребить подушку в руках и пристально смотреть на меня. Если присмотреться к её глазам, они перестают казаться такими уж пустыми. Что-то определённо кроется за этим затуманенным взглядом. Что-то… загадочное? — И долго ты будешь сидеть? — Свет мешает мне спать, — она указала на торшер. — Я не разрешал тебе ложится здесь спать. — Но ты и не отказывал. — Ладно, хорошо, — я окончательно сдался. — Можешь спать здесь. Только не шуми и не ворочайся. Она подошла к торшеру и, дёрнув за шнурок, вернулась на стул. Ясуко спит сидя? Чему я удивляюсь? От этой девушки можно ожидать чего угодно. Даже если бы она спала, как летучая мышь, прилипнув ногами к потолку. Я лёг в кровать, накрылся одеялом и неожиданно начал проваливаться в сон. Когда сознание почти отключилось, сквозь сонный туман я услышал всё тот же безэмоциональный голос Ясуко:— Ты не жуткий.
***
Утром я с трудом разомкнул слипшиеся глаза. Такое ощущение, будто бы я только-только заснул, а на деле прошла целая ночь. Тусклый солнечный свет, пробивающийся из-за затянувших небо туч, едва освещал комнату. Настал новый день. Пускай и не так, как мне хотелось, но я всё-таки оказался в «Асагири». В дали от собственного города, работы и квартиры. Из-за этого я чувствовал себя не на своём месте. Я потянулся, заставляя тело окончательно проснуться. Лишь в этот момент я почувствовал что-то необычное, какую-то лишнюю тяжесть. Что-то определённо мешало мне свободно двигаться. Озадачено я опустил взгляд вниз. Миниатюрная бледная рука лежала поперёк моего тела. Рука эта принадлежала не кому-нибудь, а Ясуко. В этот момент в памяти пронеслась вчерашняя ночь: появление девушки в дверях, наш странный диалог и её не менее странная просьба. Во сне Ясуко выглядела невероятно умиротворённо. Растрёпанные волосы спадали ей на лицо, тонкие бледноватые губы время от времени размыкались и вновь смыкались почти в идеально ровную линию. Я поймал себя на том, что уже несколько минут бессовестно пялюсь на спящую Ясуко. А ведь с какого перепугу мы спим в одной кровати? Не помню, чтобы я давал ей согласие ложиться рядом со мной. Пока я боролся со своим сомнением, стоит мне её будить или нет, Ясуко сама открывает глаза и пристально смотрит на меня. Её туманный взгляд совсем не меняется. Ясуко, ты спишь в одной постели с едва знакомым тебе мужчиной. Хотя бы одну эмоцию ты в состоянии выразить? Она некоторое время смотрела в мои глаза, затем потянулась подобно мне и, сев, свесила ноги с кровати. При этом она не произносила ни слова. Точно бы ничего и не произошло. Хотя что произошло? Ну легла девушка рядом, ну спала в моей кровати. Мы же ничего такого не делали. Не делали же? — Тебе нравится якисоба? — она развернулась ко мне лицом. — Яки… соба? — неуверенно повторил я. — Ты не знаешь, что такое якисоба? — Стой… — я схватился за волосы. — Я знаю, что такое якисоба! Что ты вообще делаешь в моей кровати?! — Хочу якисобы, — она поднялась с кровати. — Интересно, здесь она есть? — Ясуко, объясни мне, что ты делала в моей кровати?! Она несколько раз глупо моргнула и, пропустив мой вопрос мимо ушей, направилась прямиком к выходу из комнаты. Видимо, добиться внятного объяснения её действий у меня не выйдет. Собственно, что я ещё мог ожидать? — Я буду в столовой, — сказала она напоследок. — Искать якисобу. Дверь за ней захлопнулась, и я остался сидеть один. Сегодня нам необходимо разобраться с этим отелем. В конце концов, если никто из персонала так и не появится, нам нужно покинуть здание. Не хватало ещё, чтобы у нас из-за этого появились проблемы с полицией. Поднявшись с кровати и одевшись, я выдавил из пачки две таблетки и направился к выходу из комнаты. Есть хотелось жутко. Последний раз я трапезничал вчера в поезде. После было как-то не до этого. А есть ли в этом отеле вообще хоть что-нибудь съедобное? Сколько он стоит в своём гордом одиночестве без людей? День? Два дня? А может, он заброшен уже несколько лет? От этого места можно ожидать что угодно. Однако я не терял оптимизма найти хоть что-нибудь, чем можно утолить голод. Я спустился в холл здания. Вообще, если смотреть на это здание в общем, то Ясуко была не совсем права. Этажей здесь не шесть, а семь. А если брать во внимание табличку «цокольный этаж» над лестницей, что вела вниз, — все восемь. Ясуко, по всей видимости, считала только жилые этажи. На деле «Асагири» оказался намного больше, чем выглядел снаружи. Хотя куда уж больше? Какой раз удивляюсь всему этому изобилию в убранстве отеля. Кому вообще взбрело в голову строить его в таком захолустье? С какой стороны ни посмотри, это максимально невыгодно. Особенно — учитывая яростное желание японских бизнесменов и бизнесвумен разного сорта тянуть деньги из всего, из чего только возможно. Можно, конечно, предположить, что «Асагири» — какой-нибудь проект строительной компании по отмыванию государственных льгот. Это больше похоже на правду. Однако к чему всё это украшательство и реклама (пускай даже настолько ужасная) в различных журналах. Весь этот отель — сплошная загадка. В холле я встретился с Уотаном. Немец сидел на одном из диванчиков и неспешно попивал из кружки что-то горячее. Одет он был в чёрную приталенную рубашку с белыми манжетами и элегантные штаны того же цвета; одна рука, как всегда, была спрятана в кармане брюк, на вторую надета белоснежная перчатка. Такая одежда только подчёркивала странную тревожную ауру вокруг этого человека. — Доброе утро, Кавагучи-сан, — он вежливо наклонил голову, когда наши взгляды пересеклись. — Если не брать в расчёт, что в этом отеле напрочь отсутствует сервис, место это довольно… хм… как бы правильно выразиться… милое? — Рад слышать, — Уотан беспрестанно говорил на кэйго. Каждая его фраза была размашистой и полной аристократизма. При этом знание японского было просто удивительным. Я не уверен, но даже многие японцы не смогут говорить настолько правильно. — Ночью всё было в порядке? — О, не стоит беспокоится, — он издал лёгкий смешок. — Мои запросы столь скромны, что, где бы мне ни пришлось находиться, проблем не возникнет. Я рад, что вы, Кавагучи-сан, интересуетесь моим самочувствием, но, право слово, всё в порядке. — Тогда я, пожалуй… пожалуй пройду в столовую, вы не против? — почему это я спрашиваю у него разрешения? — Конечно-конечно, — он кивнул. — Мы с Хасаки-саном слегка посвоевольничали и отыскали кое-какие продукты на кухне. Если вы голодны, Кавагучи-сан, обязательно обратите на это внимание. — Благодарю. До чего же Уотан жуткий тип. Он пытается казаться милым и добродушным, но его вид вкупе с этой неестественной речью пугает до мурашек. Порой разговаривать с ним труднее, чем с Ясуко. Переведя дыхание после беседы с Уотаном, я прошёл в столовую. Со вчерашней ночи тут ничего не изменилось. Разве что на сдвинутых столах появились некоторые продукты: пачка чипсов, лапша быстрого приготовления, булки с кунжутом, пара банок какой-то газировки, пакетики с чаем, молоко, хлопья и какие-то сладости. — Малая, — послышался раздражённый голос Акио. — Ты под какими таблетками, что тебя так штырит? Ты можешь нормально объяснить, что от меня хочешь? — Я хотела позавтракать, — Ясуко стояла напротив сидящего за столом парня. — Но во всём многообразии еды, что здесь есть, нет якисобы. — И что с того? Ешь, что дают. — Тебе не кажется это странным, — естественно, Ясуко не унималась. — Здесь есть всё. Лапша, чипсы и хлеб. Но нет якисобы. Это довольно загадочно, не находишь? — Чувак, — он обратился ко мне. — Сделай что-нибудь с ней! У неё, походу, окончательно башню сорвало. Малая мне уже минут десять про какую-то якисобу твердит. Одежда Акио не изменилась: всё та же гавайка, всё те же шорты. Разве что очки он снял. Вообще-то, когда я сравнил его с Ицуро, то сильно поторопился. В отличие от моего друга, этот парень был слишком эксцентричен. Он точно зеркальное отражение Уотана. Разговаривает практически всегда на сленге и таким голосом, словно в час выкуривает по пачке сигарет. Общение с ним также не вызывало ни капли положительных чувств. Но хотя бы жутким он мне не казался. Хотя, конечно, шутить с ним я бы тоже не стал. От Акио явно исходит аура недружелюбия, всем своим видом он показывает, что не хочет, чтобы к нему лишний раз лезли с расспросами и как-то отвлекали. Ясуко, однако, этого не понимала. — Вот если бы тебе предложили на выбор: оставить все эти продукты или обменять их на якисобу. Что бы ты выбрал? — Ясуко, — я схватил её за рукав кофты и отвёл в сторону. — Я прошу тебя, не приставай к людям. — Ты знаешь, что ты говоришь по ночам? — как резко она меняет тему. — Кто такая Томико? — Помолчи! — я яростно зашипел на неё. — Не дай бог, кто-нибудь узнает, что ты спала ночью в моей комнате. — Почему? Ночью люди должны спать. В этом нет ничего необычного. — Просто не говори об этом никому. Ясно? — Это секрет? — Да, это секрет. — Хорошо, я поняла, — она утвердительно кивнула. — Точно поняла? — меня напрягало, как легко она согласилась. Точно ли она поняла всё правильно? — Кто такая Томико? — она что, снова игнорирует мои вопросы? — Тебе не обязательно этого знать. — Какими иероглифами пишется её имя? — Ты хочешь меня разозлить? — С чего ты так решил? — она вновь непонимающе хлопнула ресницами. — Кто вообще в здравом уме захочет злить человека? Хотя, возможно, найдутся причины, по которым это сделать захочется. Но у меня таких причин нет. С тяжёлым вздохом я отвернулся, взял из кучи продуктов пачку хлопьев, бутылку молока и поставил это всё перед глазами Ясуко. Она даже не обратила на мой жест никакого внимания, просто продолжала пилить меня взглядом. — Садись, ешь, — у меня начинало возникать ощущение, точно я общаюсь с капризным ребёнком. — Я хочу якисобу. — Якисобы нет. — Тебе не кажется это странным? — Хватит! — неожиданно резко рявкнул я. — Прекрати. Просто успокойся. — Хорошо, — она ни вздрогнула, ни обиделась; на мой срыв не было никакой реакции. Она села за стол, пододвинула к себе молоко с хлопьями и уставилась на них. Она так долго и упорно смотрела на продукты, точно ждала, будто они волшебным образом сами приготовятся. Интересно, что творится в её голове? Наверняка её сознание — набор сюрреалистичных картинок. — Что ты делаешь? — Пытаюсь начать есть. — Господи… И почему ты этого не делаешь? Что снова случилось? Что необычного ты на этот раз обнаружила? — В схеме, которую ты мне предоставил, не хватает двух элементов. — Ты что робот? Пожалуйста, объясни по-человечески, что тебе нужно? — На самом деле я не умею объяснять не по-человечески. Наверное, это было бы круто, — она снова перевела на меня взгляд. — Но сейчас мне не хватает чашки и ложки. Я была бы рада обойтись без них, но, боюсь, если я разолью молоко на стол, то не смогу съесть хлопья. И почему ты сама не взяла их? Что с тобой не так, Ясуко? Как ты вообще живёшь? Существуют, конечно, разные люди с разными странностями. Помнится, у нас в классе учился парень по имени Хейва, который постоянно, после каждой фразы, произносил: «Да благословят нас боги». Это было странно слышать от старшеклассника. Особенно, когда он отвечал на уроках. А в фирме работает девушка, которая до жути боится мусорной корзины. Это очень сильно мешает, ибо она постоянно просит нас выбросить ненужные бланки за неё. Объяснить свой страх перед мусоркой она никак не могла. Но даже все эти странности не шли ни в какое сравнение со странностями Ясуко. Складывалось ощущение, будто она живёт в какой-то собственной реальности со своей собственной логикой. Причём не сказал бы, что она страдает от шизофазии. Она понимает, что ей говорят, но понимает по-своему. А ведь со стороны Ясуко выглядит как самая обыкновенная девушка. Одевается очень просто, но своеобразное чувство стиля у неё есть. Слегка великоватая тёмно-розовая вязанная кофта, домашние широкие штаны и тапочки в виде собачек. Всё это, хотя и выглядело очень дёшево и немодно, придавало Ясуко домашний и тёплый вид. Если бы она не начинала говорить, можно было бы даже влюбится. Я поставил на стол чашку с ложкой. — Bon appétit, — с наигранным акцентом произнёс я. — Я не знаю русского. — Это не русский. — Я это поняла. Оставив Ясуко один на один с хлопьями, я принялся искать что-нибудь для себя. Однако из того небольшого разнообразия продуктов, кроме лапши мне ничего не подходило. Сладкого я не хотел, а хлеб и вовсе не любил. Потому выбор не велик. Когда я принялся заваривать лапшу, в столовую вошла Нуи. Сегодня она выглядела ещё более потерянной, чем вчера. Глаза испугано бегали по комнате, движения робкие и какие-то неуклюжие. Она подошла ко мне и, неуверенно держа руку у рта, шёпотом произнесла: — Извините… а кто вы? Что это вдруг? Мне казалось, вчера мы вполне неплохо познакомились. Неужели я настолько серая и неинтересная личность, что меня можно забыть за одну ночь? — Простите? — переспросил я. — Вероятно, мы с вами уже знакомились, — она удручённо опустила взгляд в пол. — Не подумайте неправильно, я не хочу вас оскорбить… Просто иногда я забываю некоторые части прошедшего дня… людей, события… Кажется, мой доктор называл это… Ан… Ан… в общем, какая-то там амнезия. Поэтому не могли бы вы мне напомнить, как мы познакомились? — А, конечно-конечно, — я отставил лапшу в сторону. — Я — Кавагучи Юки. Мы встретились с вами на пути в «Асагири», в лесу. Я помог вам донести рюкзак, а после мы искали вход в отель. Вспомнили? — Простите, я почти ничего о вас не помню, — она смущённо улыбнулась. — Но теперь знаю, что вы хороший человек. Вы не представляете, как эта амнезия мешает в жизни. От этого я не могу нормально устроится на работу и даже завести здоровых отношений. — Мне очень жаль. Если я могу чем-то помочь… — Нет-нет, всё в порядке, — она покачала головой, отчего её волосы забавно подпрыгнули. — Просто не злитесь, если когда-нибудь я снова… снова забуду вас. Нуи была настолько мила и лаконична, что на фоне Ясуко казалась ангелом. Несмотря на явную растерянность, она была в отличной форме. Видимо, она старается держать своё тело в тонусе. Иначе я не могу объяснить, как она протаскалась с тем тяжеленным рюкзаком несколько часов, да ещё и двигаясь в гору. — Выходит, каждый день вы будто заново рождаетесь? — Не совсем так. Я помню вчерашний день, помню, где я нахожусь и почему. Но не помню некоторых фрагментов того дня… представьте себе собранную мозаику, в которой не хватает некоторых кусков. Картина вроде бы и угадывается, но чего-то в ней не хватает. Так и работает моя память. Будто бы кто-то выборочно удаляет нужные мне кусочки памяти. — Это… это очень печально, — я не знал, что ей сказать. Мне ещё ни разу в жизни не доводилось встречать человека с амнезией. — Вы хотите есть? — Нет, я уже перекусила в комнате, — она мило улыбнулась мне. — Но вы очень добры. Спасибо. На какое-то время в столовой воцарилась тишина. Никто не разговаривал. Акио, закинув ноги на стол, качался на стуле. Ясуко со скучающим видом гоняла хлопья по чашке, видимо, всё ещё печалясь по якисобе. Нуи, мечтательно закрыв глаза, размышляла о чём-то своём. Мне даже показалось, что можно было бы тут и остаться на какое-то время. Конечно, я оказался в очень странной компании. Но, если подумать, среди этих людей я не чувствовал себя замкнуто. Уже очень давно я не позволял себе сблизиться с кем-то незнакомым. Были причины, по которым сделать этого у меня не выходило. Но сейчас я чувствовал себя живым. По-настоящему живым. Если бы только у нас вышло остаться в этом отеле подольше. Может статься, я бы и изменился… Однако пришло время покинуть это место. Персонал так и не появился, как и сотовая связь, а оставаться здесь, скорее всего, будет злостным нарушением закона. А мне… мне не нужны проблемы с законом. Позавтракав и собрав вещи, мы вышли из «Асагири».***
Я совершил грех. Мы все совершили. Но покаяться нам было некому, ведь вокруг пустота. Мы все искали спасения, утешения, забвения, успокоения, понимания, любви, дружбы, тепла, вкуса жизни. Но наши грехи тяжёлыми кандалами тянули нас к земле. Запертые в этом песочном замке, мы чувствовали себя в безопасности. Убежать от себя кажется простой задачей. Стоит лишь избавиться от отражений вокруг, не так ли? Сколько самообмана, как подобный шаг прозаичен в своей нелепой банальности. Убежать от себя невозможно, ведь ты часть пустоты. А пустота всесильна и нерушима. Куда бы ты ни подался, в какую бы нору ни попытался залезть, твои грехи волокутся за тобой со звуком гремящих цепей. И вот, вы собираетесь вместе. Лицемерите, скрываете своё тёмное прошлое ото всех. Пытаетесь строить из себя самых обыкновенных людей. В какой-то момент самообман доходит до предела, и ты сам начинаешь верить в свою девственную чистоту, в идеальную карму. Ты ведь избавился от зеркал и отражения тебя не преследуют, верно? И только звон твоих кандалов постоянно будет напоминать тебе о себе самом. Дзынь-дзынь-дзынь. Цепь медленно тащится за тобой. Из «Асагири» нельзя уйти. Мы слишком поздно осознали это, слишком поздно к нам пришло просветление. Нам оставалось только играть по его правилам. А правила, как это часто бывает, были крайне просты…