***
Что-то со звоном разбилось в коридоре. В комнате висел горький запах лекарств и хлорки. Да и не комната это была. Я проснулся в больничной палате. Помещение заполнял холодный свет люминесцентной лампы. Конечно «Асагири» — странный отель. Но это было уже чересчур. Откровенно говоря, мозг отказывался верить в происходящее и убеждал меня, что я всё ещё сплю. Однако все остальные мои органы, в противовес сознанию, утверждали, что всё это происходит наяву. С трудом я поднялся с койки. На противоположной от меня стороне расположился небольшой медицинский столик. На нём ровными рядами лежали коробочки с лекарствами. Рядом с каждым из них находились бумажки, на которых аккуратным почерком расписано время приёма. Помимо столика, в палате более не было ничего. У меня не оставалось никакого выбора, кроме как покинуть это место и найти остальных. Я абсолютно не представляю, что произошло за ночь, но оставаться одному мне не хочется. Я со скрипом открыл дверь, и моему взору предстал плохо освещённый коридор самой обыкновенной городской больницы. Пустой, он вызывал у меня тревогу. Точно бы в этих едва освещённых стенах что-то таилось. Я сделал шаг, и он эхом разошёлся до самого конца коридора. Медленно я принялся двигаться следом за этим эхом. Лишь дойдя до лестницы, я наконец повстречал человека. Это была Асэми. Девушка стояла, облокотившись на перила, и смотрела вниз, на первый этаж. Она совсем не выглядела взволнованной. На её лице не было ни толики страха, можно было сказать, что ситуация даже забавляет её. Асэми непринуждённо, о чём-то глубоко задумавшись, смотрит вниз. Что это с ней? — Кирино-сан, — я окликнул её. — Вы… Что произошло? — А, Кавагучи-сан, как хорошо, что я вас встретила, — с её лица исчезла неестественная задумчивость, и оно вмиг стало более живым. — Представляете, я проснулась и… всё это… — Вы видели остальных? Хасаки? Уотана? — Нет, совсем никого, — она покачала головой. — Но я слышала какой-то шум… там, внизу. Вместе мы осторожно спустились на первый этаж. Как и ожидалось, здесь расположился больничный холл. Кожаные диванчики, стойка регистрации, доска с объявлениями. Ничего необычного. Какое-то время мы просто стояли в ступоре. Всё это казалось каким-то нереальным, фантастическим. Мы даже страха не ощущали. Просто стояли на месте и разглядывали холл. Совсем недавно мы спокойно спали в отеле «Асагири», а теперь? Где мы оказались теперь? Я никогда не верил во всякую мистическую мишуру. В параллельные вселенные, в призраков, в колесо сансары. Но сейчас мой мир, выстроенный мною же в собственной голове, сгорал в пламени. Рушился. Разбивался на части. Объяснить всё с нами происходящее рационально просто не представляется возможным. Всё это похоже на какой-то жутковатый фильм. Только вот происходило всё взаправду. На моих глазах. На глазах немногих постояльцев «Асагири». Из ступора нас вывел низкий мужской голос. — Продление будет стоить немалых денег, — голос звучал будто отовсюду сразу. — Но мы настоятельно рекомендуем не жалеть средств. Ситуация, конечно, тяжёлая, но не безвыходная… — Откуда? — неожиданно раздался голос Нуи. — Где вы предлагаете мне брать деньги?! Я и так работаю за двоих! — Мы понимаем, это довольно непросто… однако. — Прекратите… — голос Нуи звучал всё более подавлено. — У меня… у меня нет денег. — Возьмите кредит. В наше время это не так уж и сложно. — Кредит? — по больнице пронёсся тяжёлый смешок. — Конечно. Кредит. Секунда, и голоса пропали. Что это было? Они словно звучали у меня в голове. Но, судя по реакции Асэми, она тоже слышала это. С кем и почему разговаривала Нуи? На какое такое продление ей нужны деньги? Мы с Асэми продолжили изучать первый этаж в поисках остальных. Неспешно двигались по длинному коридору, которому, казалось, нет конца. Наши ноги отбивали неровный ритм, который сотрясал давящую тишину вокруг. Любой нормальный человек в такой ситуации уже свихнулся бы. Хотя откуда мне это знать? Как мы вообще можем делать какие-либо предположения о других? Каждый из нас рассуждает так, будто бы он есть бог-отец и знает о том, что творится в голове у каждого человека на земле. Люди ничего не знают друг о друге, но спешат делать выводы о других. Видишь на улице плачущего ребёнка — капризный. Видишь откровенно одетую девушку — шлюха. Неопрятно одетого мужчину — алкаш. Всё так просто. Мы натягиваем на мир узнаваемые шаблоны, делаем так, чтобы не приходилось лишний раз думать. А вдруг этот ребёнок плачет потому, что потерял мать? А вдруг у этой девушки личностный кризис, вдруг она одинока? А может, этот парень никакой не алкаш, может, он оказался в тяжёлом положении не по своей воле? Мы так часто натягиваем маски на других, что как-то забывается, что на нас её тоже натягивают. И ведь нам это не нравится. Когда нас называют кем-то, кем мы не являемся, нас начинает коробить. Всё потому, что мы намного сложнее, чем какой-то социальный архетип. — Юки, — неожиданно, тишину разорвал голос Асэми. — Что ты думаешь насчёт Кадзушимы-сан? — Ясуко? — чего это она вдруг? — Почему именно сейчас? — Мне кажется, ты поступил не очень красиво. — В смысле? — Я про тот диалог на кухне. — Ах… ты об этом, — мне стало стыдно. — Я просто не ожидал… всего этого. — Я не виню тебя. Просто хочу узнать о твоём отношении к ней. — Она немного странная, конечно, — я почесал затылок. — Говорит какие-то невнятные вещи, никогда нормально не отвечает, внешне так и вовсе смахивает на ребёнка… но… — Но? — Асэми с интересном посмотрела на меня. — Мне кажется, ей нужна помощь, — выдохнул я. — В смысле, мне кажется, она что-то держит в себе. — Держит? — Ну знаешь, как будто её постоянно что-то тревожит. Причём эта тревога накатывает на неё… как… как… даже не знаю, как выразиться. Будто бы кто-то щёлкает переключателем в её голове. — Значит, ты хотел бы ей помочь? — Как давно мы с тобой на «ты»? — Тебя это смущает? — Нет, даже наоборот… Мы дошли до поворота и на самом его углу встретились с Уотаном. Мужчина так же растерянно бродил по коридорам и, кажется, был крайне рад с нами встретиться. Он облегчённо вздохнул и бодрым шагом направился прямиком нам навстречу. — Какое счастье, — он всё также прятал одну руку в кармане. — Я уж думал, что окончательно сойду здесь с ума. — Уотан-сан, вы знаете, как мы здесь оказались… да и вообще, где это «здесь»? — я обвёл окружение взглядом. — К великому сожалению, не имею ни малейшего представления, — Уотан покачал головой. — После вчерашней размолвки с господином Кавагучи, мы с Хасаки-саном направились в бани. Я просидел недолго и, умывшись, ушёл спать. Проснулся уже здесь. Абсолютно идентичная ситуация. Из этого следует, что либо нас кто-то незаметно перенёс в другое место, либо сам отель за ночь перестроили в больницу. Но всё это звучит глупо. Как я и говорил, этому нет никакого рационального объяснения. Теперь уже втроём мы двинулись дальше. Проходили мимо бесчисленных палат с бесчисленными номерами. В какой-то момент стало казаться, будто мы ходим по кругу, но цифры на палатах менялись и ни разу за весь наш путь не повторились. Однотонные стены, одинаковые двери и этот полусумрак преследовали нас, куда бы мы ни пошли. Поворот, за ним следующий — и так до бесконечности. Словно бы этот коридор удлинялся сам по себе. Мы шли больше получаса, но конца этим бесконечным поворотам всё не было. Когда мы уже совсем отчаялись, на глаза попалась дверь с надписью — «ординаторская». Нам ничего не оставалось, как зайти в неё. — Нет! — из пустоты снова раздался истеричный голос Нуи. — Ни черта ты не понимаешь! — Мы справимся, Нуи, — мягкий мужской голос звучал приглушённо — так, точно доносился из телефонной трубки. — Деньги? Мы их достанем. Деньги — это не важно. — Бабки! Нет, Хиро, бабки — важны! О, ещё как важны! — Успокойся, Нуи, тебе нельзя так волноваться. Помнишь, что говорил врач? — Нахер врача! Всех вас нахер! Всё, что вы можете, это размазывать сопли по лицу! — Нуи… — Пошёл ты, Хиро, — Нуи звучала всё более истерично. На какое-то время повисло молчание. Однако все мы чувствовали, что это не конец. Хотя голос определённо принадлежал Нуи, я не мог в это поверить. В моей голове не укладывалось, как такая милая девушка может разговаривать в таком тоне. — Я убью её, — послышался её сдавленный голос. — Что? Что ты говоришь? — Ты слышал, Хиро, — голос от перенапряжения стал хриплым. — Я убью её, и дело с концом. — Нуи, ты просто не в себе. — Пошёл ты, — повторила она. На этом диалог закончился, и в ординаторской снова повисла тишина. Стояла кромешная тьма. Единственным, что освещало комнату, был тусклый свет, пробивавшийся через мутное стекло в двери. На окнах — плотные занавески. Пара кресел, диванчик, стол с какими-то журналами, небольшой гарнитур с краном и чайным набором. Пачка дешёвых сигарет лежала на полу, пустые рамки из-под фотографий можно было заметить то здесь, то там. Лишь спустя некоторое время я наткнулся глазами на миниатюрную, едва-едва заметную женскую фигуру. На кресле, что было развёрнуто спинкой к нам, сидела Ясуко. Просто сидела, не предпринимая никаких действий. — Вы знаете, что в отеле шесть этажей? — Ясуко, ты знаешь, что случилось? — Сейчас мы на четвёртом. — Мы сейчас не в отеле, Ясуко! Она встала с кресла и подошла к нам. Её лицо, обычно ничего не выражающее, источало сейчас непередаваемую словами серьёзность. Она была уверена. Нет, она знала. Знала, что мы на четвёртом этаже отеля «Асагири».***
Акио мы встретили шатающимся по коридорам. Не сказал бы, что он выглядел напугано, но определённо не был рад сложившейся ситуации. Он, как и все остальные, не помнит, как мы очутились в этом месте. — Да чёрт его разберёт, — Акио почесал затылок. — Уснул после бани как убитый, а проснулся уже здесь. — Ты встречал Нуи? — Я тут столько времени по коридорам шатаюсь, и всё в одного, — он развёл руками. — Думаю, всё это как-то связано с ней, — я прислонился к холодной больничной стене. — Ты про эти голоса в башке? — Всё это похоже на случай коллективной галлюцинации, — включился в разговор Уотан. — Но это очень редкое явление, тем более в среде незнакомых друг с другом людей. Конечно… Конечно, стрессовые ситуации могут вызывать некоторые формы массовых галлюцинаций, но чтобы так… я, право слово, с таким на практике не сталкивался. — Не похоже это на галлюцинацию, — Асэми осела на пол, устало вытянув ноги. Всё это время Ясуко стояла в стороне от нас и беспрерывно смотрела куда-то вглубь бесконечных коридоров. Может быть, я и вправду схожу с ума и мне чудится всякое… но, возможно, я только лишь предполагаю… возможно, Ясуко действительно что-то знает. Её странное поведение и общая таинственность её личности только подкрепляют эти догадки. Если подумать, я до сих пор не знаю о Ясуко ровным счётом ничего. Хотя ни с кем более я не общаюсь так часто. Когда речь заходит о её прошлом, она старается увести разговор в другое русло. И, как ни странно, это всегда у неё выходит. Она нелюдимая, странная и сейчас очень меня пугает. Кто же ты такая, Ясуко? Знаешь ли ты что-то, чего не знаем мы? А если и знаешь, то почему не рассказываешь. Почему говоришь какими-то загадками? Я отошёл от стены и подошёл к девушке. Она не обратила на меня внимания, хотя заметила моё рядом с ней появление. Взгляд её был сосредоточен, точно она что-то целенаправленно высматривает в конце коридора. — Ясуко, — я попытался посмотреть туда же, но ничего не увидел. — Ты точно ничего не знаешь о том, как мы сюда попали? — Куда? — В эту… в это место. — Я приехала сюда на поезде, — она, наконец, посмотрела на меня. — Я не про отель. Мы сейчас не в отеле, ты это понимаешь? — А где мы по-твоему? — Где угодно, но только не в «Асагири». — Нет, мы на четвёртом этаже, — снова заявила она. — Хорошо, допустим, — я тяжело вздохнул. — Допустим, мы на четвёртом этаже отеля «Асагири». Но я был на нём вчера. И никаких палат и больничных коек там не обнаружил. — Я думаю, всё это появилось из-за ненормальности. — Ненормальности? Ясуко, можешь говорить более подробно. — Ну, знаешь, — она приложила палец к губам и слегка наклонила голову в бок. — Когда кто-то ненормальный попадает в ненормальное место, происходят ненормальные вещи. — Хорошо, я тебя понял, — ничего я не понял. Пытаться хоть что-то от неё добиться — абсолютно бесплодное занятие. Эта девушка размышляет какими-то собственными критериями и, соответственно, смотрит на мир под каким-то совсем другим углом. Наши с ней мысли, ровно как перпендикулярные прямые, никогда не пересекутся. Я пытался думать, как Ясуко. Но разум её столь хаотичен и беспорядочен, что мыслить с ней в одном русле не представляется возможным. Немного отдохнув, мы продолжили путь. Казалось бы, уже ничего не могло измениться. Бесконечные повороты и двери начинали сводить нас с ума. Однако в какой-то момент я обнаружил, что из всего нашего отряда остались только я и Ясуко. Не было ни малейшего объяснения тому, куда могли исчезнуть остальные. Просто в какой-то момент их не стало, а за очередным поворотом нас ждал уже не привычный больничный коридор, а что-то похожее на обычную квартиру. Помещение скромное, ничем особым не выделяющееся. Дешёвая мебель, выцветшие обои, старенький котацу, неубранный футон, раскиданная одежда и небольшой телевизор. Всё донельзя обыкновенное. Да что же такое творится? Это ненормально, так быть не должно. По всем законам логики, физики, химии, математики, диалектики… да чего угодно! Не должно такого быть. Ни с того ни с сего пропадают люди, пространство меняется прямо на глазах. Разве это можно воспринимать адекватно? Хотя, смотря на абсолютно спокойную реакцию Ясуко, я начинаю думать, что всё-таки возможно. По правде, конечно, слово «адекватно» в отношении этой девушки неприменимо. Поэтому как раз её поведение в подобной ситуации вызывает огромное количество вопросов. Я прошёлся по комнате, сам не знаю с какой целью. В конце концов, стоять столбом — не лучший выход. Было бы неплохо узнать, куда подевались остальные. Может, они свернули в какую-то дверь, а мы с Ясуко просто не заметили? Понимаю, что начинаю придумывать случившемуся самые глупые оправдания, но иные просто не приходят в голову. Если, конечно, не брать в расчёт какую-нибудь магию или другую антинаучную дребедень. Но кого я обманываю? Если бы кто-нибудь пришёл и начал рассказывать мне про магические порталы, я бы не сильно удивился. Я готов поверить во что угодно, лишь бы мне наконец сказали, что здесь происходит. — Юки, — раздался голос Ясуко. — Дверь. — Что дверь? — Дверь закрылась. — В смысле закрылась? — У этого слова есть только один смысл, — она подёргала за дверную ручку. — Замечательно, — я сильнее дёрнул за ручку, но дверь не поддалась. Обессиленный от происходящего, я скатился вниз по стене и уставился в потолок. Грязный, будто бы измазанный в копоти. Кто бы тут ни жил, он явно не очень любит убираться. Хотя мне ли его осуждать? У самого в квартире бардак не лучше. Ясуко опустилась рядом, но совсем не от бессилия. То ли ей захотелось меня поддержать, то ли просто очередная странная идея ударила ей в голову. Я в очередной раз посмотрел на её лицо. Невероятно мягкое, словно бы детское, оно, однако, вызывало какую-то тревогу. Лёгкое беспокойство. Такое бывает, когда неожиданно теряешься посреди большого и незнакомого мегаполиса. Вроде бы ты взрослый человек и способен найти дорогу, но навязчивый страх неизвестности давит на тебя, и ладошки твои покрываются холодным потом. Неизвестность пугает. Пугает всех, даже самых храбрых из нас. Ведь одно дело — встретиться с чем-то опасным, но знакомым. Даже если ты умрёшь, то знаешь к чему готовиться. А с неизвестностью такое не пройдёт. Ты просто не знаешь, чего ожидать от этой неизвестности. Но Ясуко… Ясуко не боялась неизвестного. Её не пугал отель, не пугала больница и не пугает эта комната. Она ничего не боится. Я даже не представляю, как выглядит страх на её лице. Возможно ли это? И от того, что она настолько спокойно воспринимает всё происходящее, становилось как-то жутко. Жутко от того, что Ясуко, точно, как и отель «Асагири», являла собой воплощение этой неизвестности. И ты даже не догадываешься, что творится у неё в голове. — Юки, — тихо произнесла она. — Что? — Кто такая Томико? — Ты сейчас серьёзно? В такой ситуации, ты хочешь поговорить об этом? — Дверь не откроется сейчас. — Откуда ты это знаешь? — Потому что она боится. — Кто? Дверь? — Дверь не может бояться, она не живая… наверное. А если бы и могла, вряд ли бы ей стоило чего-то бояться. — Кто боится, Ясуко? — Она. Я замолчал. И снова. «Она». Кто «она»? Почему «она» боится? И что самое главное, кого «она» боится? Нас? Но почему? Что мы «ей» сделаем? Ясуко говорит в своей привычной манере. Говорит так, словно я знаю, кто эта «она». — Юки. — Что? — Кто такая Томико? — Мне кажется, я дал понять, что не хочу об этом говорить. — Ты произносил её имя во сне. — И что с того? — я почувствовал раздражение в собственном голосе. — Говорить во сне — это ненормально. Она тоже ненормальная? — Она… — неожиданно я осознал, что мне тяжело говорить о Томико. — Она — нормальная. Просто… Ясуко вопросительно посмотрела на меня. — Это давняя история. Она не имеет никакого значения. — Мне кажется, тебе нужно об этом рассказать. — Мало ли, что тебе кажется. — Расскажи. — Хорошо… будь по-твоему. Но тогда условие, что ты тоже расскажешь мне о своём прошлом. Хорошо? — О моём? — глаза её на долю секунды стали более живыми, но тут же потухли, снова превратившись в два стёклышка. — Да, о твоём. — Хорошо.***
«Я хочу, чтобы ты прекратил бегать»
.«Хочу, чтобы ты прекратил бегать»
.«Прекратил бегать»
. Она говорила это прямо, буднично и невероятно легко. Говорила так, словно это была какая-то данность. «Я хочу, чтобы ты прекратил бегать» — я не знаю, чем являлась эта фраза и что за смысл она несла. В какой-то момент, я даже перестал понимать значение слов в этом предложении. Почему я должен был прекратить бегать? С какой стати я должен был оставить свою единственную мечту? И что она о себе возомнила? Думает, если она такая умная и красивая, ей можно вот так просто вмешиваться в чужую жизнь и заявлять подобные вещи? Всю последующую неделю я мучился, прокручивая эту фразу у себя в голове. При этом я продолжал ходить в кружок лёгкой атлетики в одиночку. Но даже когда я бежал, фраза Томико не покидала меня. Я пытался рассказать об этом Ицуро, но вовремя остановил себя. Он был не из тех, кто мог понять подобные вещи. Конечно, он был очень популярен, и девушки липли к нему, как осенние листья к асфальту. Но тяжёлые чувства были вне его компетенции. Ицуро — спец по лёгким интрижкам. В один из дней, когда я в очередной раз бежал свой одинокий кросс, ко мне подошёл президент нашего клуба. Куроки Широ хорошо бегал и, откровенно, был в этом лучше меня. Однако бег не был его страстью. Парень горел небом и постоянно пропадал в авиакружке. — Ю! — он подозвал меня взмахом руки. — Подойди на секунду. Утирая пот с лица, я поспешил к президенту. Скажу честно, в тот момент я поверил, что он наконец взялся за ум и решил восстановить клуб. — Хорошо идёшь, — он вежливо улыбался. — Мне кажется, или ты стал быстрее? — Не уверен, — я пожал плечами, обтирая шею полотенцем. — Но какой-то прогресс есть. — Ты ведь сюда каждый день приходишь, верно? — Да… да, прихожу. — Слушай, Ю… — он всё ещё сохранял вежливую улыбку, но что-то в его лице поменялось. — Тут такое дело. Это клуба касается. — Я так и думал, — точно наивный дурачок, я широко заулыбался. — Всё-таки решил восстановить его? — Ну… понимаешь… — Куроки замялся и не хотел смотреть мне в глаза. — Мы с ребятами посовещались. У нашего кружка не лучшая посещаемость, да и, кроме тебя, уже никто не рвётся бегать. — Что ты имеешь в виду? — Представляешь, Урашибара решил податься в клуб сёги. Говорит, хочет пройти на токийский чемпионат… — К чему ты клонишь, Широ? — В общем, чего я тяну, — он откашлялся и протянул мне подписанное заявление. — Мы решили распустить кружок. Ну, сам подумай, никто кроме тебя сюда не ходит. Честно говоря, никому это уже и не надо. — Не понимаю, — в груди что-то сжалось. — Не понимаю, Широ! Мы же все… все хотели попасть на эти соревнования. Что вдруг резко поменялось? — По правде, ты один на них рвался, — Куроки явно максимально оттягивал этот момент. — К тому моменту, как о них объявили, все уже присматривали себе клубы поинтереснее. — Широ… скажи, что вы шутите. Это же розыгрыш? — Прости, Ю, — парень похлопал меня по плечу. — Ты правда хороший парень. Продолжай бегать. Правда, не останавливайся. Мы будем болеть за тебя. — Да пошёл ты, — я скинул его руку с плеча, развернулся и, схватив свою сумку, двинулся к выходу со спортплощадки. — Ю! Не будь придурком! Ты же бегал один всё это время! Я правда грезил соревнованиями, хотел однажды прибежать к финишу первым, доказать, что я чего-то да стою. Но слова Широ, словно огромный молот, вдребезги разбили эту мечту. Они будут болеть за меня? Чушь. Наверняка, всё это время, они считали меня ненормальным. А как ещё воспринимать человека, который в одиночку наворачивает круги и в дождь, и в зной. Как воспринимать человека, которого ничего кроме бега не интересует? Им было всё равно, что на бег, что на меня. И победа в этих соревнованиях ничего бы не доказала ни им, ни мне. Да и не победил бы я без должных наставлений. Лишь опозорился бы ещё больше у всех на виду. Я переоделся в школьную форму и поспешил убраться отсюда как можно скорее. Однако на входе я встретил Томико. Она стояла, прислонившись к одной из колонн, поддерживающих навес над крыльцом, и своим бесчувственным взглядом смотрела на меня. Одинокого, подавленного, разбитого Кавагучи Юки. — Ну как, набегался? — Ты знала, — я нахмурился. — Знала, что они собираются его распустить. — Я же предупреждала тебя, — она с тяжёлым вздохом подошла ко мне. — Предупреждала ведь? — Почему ты не сказала об этом прямо? Почему не сказала, что заявление уже давно подписано? — А тебе бы это помогло? Ты и сам сказал, что тебе всё равно на кружок. Я промолчал, глядя на её улыбку. Язвительная и в то же время выражающая жалость. Я не знал, что чувствовать к Томико. Она могла одновременно и жалеть, и издеваться над тобой. И ты одновременно чувствовал к ней и тягу, и отторжение. — Пошли, — она потянула меня за собой. — Куда ты меня тащишь? Я не хочу ходить с тобой по кафе… снова. — Пошли, кому говорят. Она утащила меня за пределы школы, в какие-то подворотни. Едва ли кто-то мог здесь нас увидеть. Небольшой закуток, окружённый какими-то строениями промышленного назначения. На стенах старые предвыборные плакаты, какая-то сомнительная реклама непонятно чего и прочая чепуха. Томико сняла с плеча портфель, достала оттуда пачку сигарет и сунула её мне. Я не сразу осознал, что она от меня хочет. Лишь через пару секунд до меня дошли её намерения. И откровенно, мне это не понравилось. — Я не буду курить. — Брось, — она продолжала настойчиво тыкать в меня пачкой. — Порви с бегом окончательно. Не нужно тебе это, поверь мне. А первая сигарета — как билет в новую жизнь. Понимаешь? — Я не собираюсь бросать бег! — Юки. Без клуба школа не будет участвовать в соревнованиях, а клуб из одного человека — не клуб. Сегодня-завтра его расформируют. На тебя и так странно косятся. Стань нормальным человеком. Ну… хочешь, хочешь я сведу тебя со своей подругой? Будешь ходить с ней в кафе, кино, обжиматься где-нибудь на перемене. Как все нормальные люди, ну! — С чего вдруг такое беспокойство обо мне? Кто ты мне, Томико? До недавнего времени ты даже не знала о моём существовании. — Просто выкури эту чёртову сигарету, Юки! — она с ещё большей силой пихнула меня в грудь. — Выкури! Взгляд Томико… я абсолютно не понимал его. Ничего не мог прочитать в этих глазах. Почему? Чего она добивается? Я взял мятую пачку из её руки, вытащил длинную тонкую сигару. Томико чиркнула зажигалкой. К небу медленно потянулся тёмно-серый дым, а я зашёлся в кашле. Как оно и бывает в первый раз. Кашлял, но продолжал затягиваться. И как этот дым растворялся где-то высоко-высоко в облаках, так и моя прежняя жизнь, со всеми моими мечтами и стремлениями, начинала медленно растворяться, оставляя за собой лишь едва различимый запах.