Синева

- Ты вся растрепанная, - с укоризной произносит Михаил. – Опять. Дагон пожимает плечами, рассеянно запуская ладонь в рыжие волосы. Может, это и попытка их пригладить – но получается только хуже. Михаил поджимает губы. У нее самой – идеально ровная прическа, из которой никогда не выбивается ни пряди, хотя она не проводит ни минуты перед зеркалом. Дагон знает, что этот сложный пучок – результат простенького чуда, так же, как и всегда чистый, отглаженный костюм. Архангела не слишком заботят простые земные радости. Сама Дагон любит иногда возиться перед зеркалом – другое дело, что получается у нее наводить красоту из рук вон плохо. В Аду слегка не до того. - Поработай в нашем гадюшнике, еще не так будешь выглядеть, - усмехается демон, демонстрируя первый из трех ряд острых, как пилы, зубов. На любого человека даже эта улыбка подействовала бы как весомый аргумент к прекращению претензий – но Михаил только терпеливо вздыхает в ответ. Это снисходительное терпение бесит Дагон больше всего на свете – примерно, как и сама Михаил – так что она намеренно запускает руку в спутанные длинные пряди, с наслаждением их растрепывая. Ангел наблюдает за этим с прежним смирением, хоть и губы поджимает сильнее обычного, и молча смотрит, как ее демон превращается в огромное всклокоченное гнездо. - Ты смотришь на меня так, словно я нарушила какое-нибудь ниибаццо святое правило, - Дагон широко улыбается из-под прядей, закрывающих ей лицо, и становится похожа на постер фильма ужасов, на который она пару недель назад все-таки вытащила Михаил. - Оно называется «нормы приличного внешнего вида», - с легкой улыбкой отвечает ангел. Она, в отличие от демона, выглядит прилично, и на постер в фильме ужасов не претендует. Разве что на пару кадров с еще относительно счастливой главной героиней. Она умудряет сохранять эту ангельскую аккуратность даже сейчас, когда они обе провели день в человеческом мире, и все еще не собирались возвращаться ни в Рай, ни в Ад. Дагон хитро щурится и потягивается, закидывая обе руки за голову. Михаил не придает значения этому жесту, Михаил уличает мгновение, чтобы отвлечься на свой смартфон – ей тяжело дается не работать хотя бы несколько часов – за что ее немедленно настигает расплата. Демон бросается на нее быстро, молча, как бы ни хотелось добавить воинственный вопль – и буквально роняет Михаил, запуская руку в ее идеальную прическу. Что-то больно колет в ладонь, и Дагон вытаскивает пару шпилек, прежде чем у нее получается разжать краб, схватывающий пучок на затылке. Сделать это на сопротивляющемся ангеле трудно, так что Дагон чувствует себя победительницей, когда по плечам Михаил рассыпаются густые каштановые кудри, отливающие на свету золотом. Дагон любит ее волосы. Любит, когда в них запутываются маленькие белые перышки, неизвестно как появляющиеся на плечах Михаил, любит, когда та все-таки распускает их, любит зарываться в них лицом и вдыхать едва ощутимый запах озона и чего-то цветочного. «Как будто гроза прошла над огромным цветущим полем», сказала она как-то, и, пока Михаил не начала улыбаться, поспешно добавила «и все переебала там нахуй». Михаил уже собирается выдать что-нибудь недовольное, наконец отцепить от себя приставучего демона, но Дагон улыбается совершенно дикой блаженной улыбкой и ныряет в мягкий водопад из почти сияющих кудрей; и Михаил может быть сколько угодно ангелом, не понимающим простых радостей, но она улыбается уголком губ и легко взъерошивает ладонью волосы у Дагон на затылке, на что демон откликается тихим довольным смешком. - Довольна? – с насмешкой интересуется Михаил, когда Дагон надоедает копошиться в ее волосах на манер птицы. – А теперь расчеши меня обратно. - У тебя что, лимит на чудеса? – фыркает Дагон, начиная искать глазами расческу, которая тут же материализуется у нее в руке. Михаил отвечает на ее вопросительный взгляд еще одной полуулыбкой, и демон – как бы долго до нее ни доходило – наконец понимает невысказанную просьбу. На работу Михаил является непривычно растрепанной – из пучка торчат две пряди, которые Дагон обозвала слишком короткими, шпильки едва удерживают волосы относительно ровными, и даже Гавриил, который не обращает внимания на внешность, осторожно интересуется у сестры своей, что с ней произошло в человеческом мире. Зато в Аду Дагон удивляет всех непривычно аккуратно уложенными волосами, которые прихвачены в центре тонко заплетенной косичкой. В косичке неведомым образом запуталось маленькое белое перо, но на это уже никто не обращает внимания – белые перья они в жизни уже видели, а вот аккуратно причесанную Дагон – впервые! Демон только загадочно улыбается сразу тремя рядами зубов, и думает, что больше никогда не позволит Михаил себя заплетать. Михаил на Небесах думает примерно об этом же, и их мысли совпадают кое в чем еще. Они обе знают, что это, конечно, неправда.