Синева

Михаил до сих пор пользуется голубиной почтой. Раньше этот способ связи был основным на Небесах – теперь все остальные ангелы перешли на более новые и удобные. Все, кроме Михаил. В ее голубятне полно птиц – белоснежных, серых, нежно-бежевых, с причудливыми узорами из пятен. Серые летают с обычными служебками, белые с пятнами или коричневые – с более важными письмами, а белых Михаил держит лично для себя. Дагон видит их чаще всего – обычно они приносят ей нежные записки. - Все голуби попадают в Рай, - грустно говорит Михаил, держа на ладони белоснежную птицу, которая склоняет голову, разглядывая ангела. – Птицы мира, божественные вестники… Дагон легкомысленно пожимает плечами и пытается сунуть голубю в клюв палец, который он презрительно отвергает. - Зачем они вам там? – спрашивает она, бросив бесполезное занятие. – Что появилось раньше в Раю, голубятни или голубиная почта? - Примерно в одно время, - Михаил улыбается, глядя, как голубь деловито топчется лапками по ее ладони. – Это мы научили людей отправлять этих птиц с записками. У них прекрасный компас в голове, они не боятся смертных, и хорошо приручаемы. - А еще могут бесплатно насрать на голову в дополнение к оскорбительному письму, - фыркает Дагон. - Я учту это, когда пришлю следующего голубя в Ад, - Михаил смотрит на нее с укором, но губы ее все равно дрожат в легкой улыбке, и Дагон, пометавшись долю секунды между тем, чтобы оскорбиться и чтобы рассмеяться, выбирает второе. Дагон относится к голубям как к причуде – подкармливает пшеном тех, что прилетают в Ад, спасает их от голодных демонов, давно не выбиравшихся на землю – но в целом не понимает привязанности Михаил к этим птицам. Даже Вниз всегда можно отправить электронное письмо или смс-сообщение. Но Михаил они почему-то нужны, и Дагон не спорит. - Они все твои? – в очередную их прогулку Дагон кивает на толпу голубей, сгрудившихся на газоне. Михаил задумчиво смотрит на птиц, прежде чем ответить. - Нет. Они живые. Моих тут нет, - спокойно отвечает она, и в ее руке из ниоткуда берется горсть пшена, которую она кидает на газон. - Знаешь, я никогда не задумывалась, что все твои голуби – мертвые, - спустя недолгое молчание произносит Дагон. – Так действительно проще отличать. - А еще все мои голуби – окольцованные, - невозмутимо добавляет Михаил. Действительно, все голуби в ее голубятне носят на лапке крошечное золотое кольцо. Люди выбивают на них координаты владельца или питомника – у Михаил вместо этого только аккуратно выгравированный крестик без других указаний. Дагон недовольно поводит плечами, вспоминая, сколько раз обжигалась об эти кольца, когда птицы садились к ней на руки. - Ты могла бы быть гуманнее, - упрекает она. - Кольца на лапках им совершенно не вредят, - в голубых глазах столько неподдельного удивления, что Дагон сразу понимает, что ангел это совершенно серьезно. - Не к голубям! Ко мне! - Оу. Михаил замолкает, видимо, задумавшись о кольцах, и о годах, которые Дагон провела, получая ее сообщения. Дагон ни о чем об этом не думает – ей нравится гулять с Михаил по человеческому миру, пусть даже и обсуждая голубей – это происходит так редко, что жаловаться совершенно не хочется. Дагон берет Михаил под руку и прижимается к ней. В человеческом мире бесконечная промозглая осень – время первых холодов и затяжных дождей. Дагон, как и многие демоны, любит эту погоду – а Михаил любит Дагон, иначе осталась бы на Небесах, где нет ни туч, ни дождя, ни серого города – только бесконечная холодная лазурь. Среди давно опавших листьев мелькает что-то белое, что-то подозрительно знакомое, и Дагон невольно пытается отвести Михаил в сторону, отвлечь, но ангел все равно обращает внимание. - Бедная моя, - вздыхает Михаил, глядя на съежившегося в комок белого голубя с черными стрелками по краям крыльев. Тот уже давно не дышит, и лежит в максимально неестественной позе – видимо, замерз и обессилел. Дагон думает только о том, как до него не добрались дикие кошки. Михаил осторожно высвобождается из хватки Дагон и берет птицу в ладони. В ее руках голубь кажется почти живым – даже кажется, что он на секунду пытается высунуть голову и осмотреться. Дагон проглатывает вопрос «зачем тебе труп?». Михаил качает головой и подбрасывает голубя в небо. - И ты думаешь, он просто так возьмет и полетит? – скептически уточняет демон. Михаил загадочно улыбается. - Она. Мертвая птица не падает им на голову, и Дагон довольно быстро забывает об этом инциденте – тем более, что Михаил совершенно не выглядит расстроенной. Вспоминает она об этом только намного позже, когда в Аду появляется белое пятно – небольшая белая голубка с характерными черными стрелочками на крыльях. К лапке, на которой уже красуется золотое колечко без гравировки, осторожно привязана записка. «Я просто возьму и полечу. И буду часто летать к тебе». Дагон фыркает, убирая записку в карман пиджака, и, пока ее никто не видит, гладит голубке мягкие перышки на груди. Конечно, она ненавидит все эти жесты, полные благостной любви, и всех этих райских птичек, у которых даже после смерти остаются белые перья. Но есть вещи, способные растрогать даже демона.