Вихор судьбы

6:50, пригород, автобусная остановка. Конец июня выдался не столько жарким, сколько душным. Даже в семь утра Никита изнывал от пекла, сидя на крытой железом остановке. Иногда он поглядывал на Виталика, что не изменял себе и был облачен в черную кожаную безрукавку. И как только ему не жарко? Ему, конечно, очень даже хорошо припекало. Виталик ощущал, как под жилетом скатываются капельки пота под ремень штанов. Кроме того, Виталик, несмотря на все уговоры Никиты, взял с собой любимого лысого кота под предлогом, что некому за ним ухаживать. Между тем, Виталик жил с родителями, которые весьма лояльно относились к питомцу. Мама Витали души в животине не чаяла. Никите же кот не нравился. Отсутствие шерсти делало его похожим на крысу, да и прикасаться к нему было неприятно. Кот всегда был горячим и каким-то потным. Создавалось ощущение, что животное болеет. И чисто из жалости его хотелось усыпить. Кроме кота гот набрал с собой еще кучу вещей и теперь тащил огромный чемодан. — Ну, сколько еще ждать? — капризно заныл Виталик. — Мы ждем только десять минут, — меланхолично ответил Никита, откидываясь назад, в надежде остыть, прикоснувшись спиной к кирпичной стене остановки, но и та была теплой. — Автобус до села ходит два раза в день и, возможно, мы его уже пропустили. — Надо было такси заказать, — пробубнил Виталий и плюхнулся на скамейку рядом с Никитой. Товарищ ничего не ответил. И откуда у студентов деньги на такси? Где-то рядом в кустах щебетали птицы, солнце поднималось все выше, и даже тень под крышей сжалась. Прошло около двух часов, а автобуса все не было. Никита достал из рюкзака бутылку, где бултыхались остатки неприятно-теплой воды. Предложил воду другу, но тот только недовольно помотал головой. Получив отказ, Никита выпил половину и остатки вылил на голову, размазывая струи по лицу. Немного полегчало. Прождав еще час, парни услышали шум мотора и подскочили с места. Издалека, пыля колесами, приближался старенький раздолбанный пазик, но радость была недолгой. Номер автобуса не совпадал с нужным. Разморенные жарой парни плюхнулись обратно на скамейку. Из автобуса вышло всего два человека: сгорбленная сухонькая бабка с огромной сумкой и дед с пустыми ведрами. Благо, не бабка с ведрами, а то в дорогу с такой приметой не очень-то хорошо будет ехать. Дедок остановился, долго перекладывал ведра из руки в руку, пристраивая их поудобнее и покосился на странную парочку. — Молодые люди, — обратился он к ним, доставая из кармана смятую папиросу, — огоньку не найдется? — Не курим, — нехотя ответил Никита. — Спортсмены, хех, — хохотнул дед, разминая папиросу пальцами и явно не спеша уходить. — А что вы тут сидите? — Автобус ждем, — вновь ответил Никита, поскольку Виталя только картинно отворачивался, демонстрируя свое нежелание общаться с жителями периферии. — А какой вам нужен? — не отставал дед. — Четырнадцатый. — Так он не ходит уже года два, — дед уставился на парочку, как на идиотов, — там и дорога вся разбитая, даже такси не повезет, — добавил дед, разбивая все планы Виталика на пафосное «Я же говорил». Никита только уткнулся локтями в колени и опустил голову, тяжело вздыхая. — А вам куда надо? — продолжал любопытствовать дед, с удовольствием рассматривая молодежь, что собралась в такую глухомань. — Нам в Большие стыды, — ответил Никита, надеясь, что дедок что-нибудь да посоветует. — О-о-о, — малоободряюще протянул дед. — Это вам если только на попутке до поворота на Мудяшево, а оттуда пешком километров пятнадцать всего. Там может и повезет, вдруг кто из деревни в город выбирался. Хотя это вряд ли. Дед достал из кармана спички, несколько раз чиркнул и закурил. — А зачем вам в такую глухомань? По вам же сразу видно — городские. — Студенты мы. На практику туда едем, — на этот раз отозвался Виталий, которому совсем не нравилась перспектива тащиться с чемоданом пятнадцать километров и это еще при условии, что поймают попутку. Еще и кот этот. Теперь уже Виталия посетила здравая мысль, что кота надо было оставить дома. — Хех, — неприятно хохотнул дедок, — неужели не могли получше место найти? Там сейчас неспокойно, люди пропадать начали. Вот давеча приезжали одни, тоже москвичи, так их потом с собаками искали. — Нашли? — поинтересовался Никита, закидывая сумку на плечо и толкая локтем в бок унылого товарища, дабы тот тоже хватал чемодан. — Нет, не нашли, да и болото там. Коли утопли, искать бесполезно. — дедок хитро прищурившись уставился на собеседников, ожидая дальнейшей реакции. Пауза затянулась. Дед ждал, молодежь не стремилась продолжать разговор, и уж тем более расспрашивать про местные легенды. — Спасибо за информацию, пожалуй, так и сделаем, — не выдержал напряженного молчания Никита, поднялся со скамейки и нехотя вылез из тени остановки под палящее солнце. Следом, недовольно закатывая глаза, поспешил Виталик. Проклятый дед поплелся следом, попутно рассказывая байки про какого-то местного батюшку, к которому обязательно надо сходить, особенно Виталику, про лихой самогон, от которого уже пятеро померли, про проблемы с водой, отоплением, электричеством, президентом. Шум мотора приближающегося автомобиля Никита воспринял как надежду, моментально развернулся лицом к движению, вытягивая руку с оттопыренным большим пальцем. Пыльные и заметно ржавые жигули пролетели мимо, обдавая голосующих пылью и равнодушием. — Слышь, что говорю? — услышал за плечом голос старика Никита. — М-м-м… — недоуменно обернулся парень. — Кого-то ты мне напоминаешь, — повторил дед, — у тебя случаем не родственники ли в Стыдах? Парни переглянулись. Неужели, правда? Отец наконец-то нашелся! Никита неуверенно пожал плечами, после чего ответил: — Не знаю, я там никогда не был и никого оттуда не знаю, — честно признался он. Дедок еще раз подслеповато прищурился, вглядываясь в лицо студента. — А на кого он похож? — подал голос Виталик. Старик перевел взгляд на другого парня. Парня ли? По голосу вроде да, а с виду не понять. — Я уже не уверен, — ответил дед. От разговора вновь отвлек шум мотора. На этот раз по дороге мчалась «буханка». Машину резко заносило и мотало по всей дороге, будто за рулем сидел сильно пьяный водитель. Дабы сохранить свое физическое и моральное здоровье, люди отошли подальше на обочину, но не тут-то было. «Буханка» проехала пару метров вперед и резко затормозила. Дверца хлопнула, и можно было разглядеть грязные сапоги выходящего из-за руля водителя. К удивлению студентов из-за машины вышла молодая женщина, даже, можно сказать, девушка. Выглядела она весьма необычно: загорелая кожа, покрытая разными татуировками; желтая безрукавка, как у дорожных рабочих; а из-под красной коммунистической косынки торчали взлохмаченные волосы с химической завивкой. В зубах девушка держала сигарету, совсем как заядлый курильщик, ей даже не нужны были руки, чтобы ее держать, сигарета сама собой держалась в уголке рта. — Привет, Константиныч, — обратилась девица к деду, — а чего это ты мимо дома идешь? — Здравствуй, Нин, — ответно поздоровался дед и виновато заозирался, — да я это, вот, студентам дорогу показывал. — Врешь, опять же байки травил или на водку выпрашивал. — Нинка, вот что ты меня перед людьми позоришь?! — возмутился дед. Девица не ответила на вопрос, только отмахнулась и щелчком выкинула окурок куда-то за спину. — Я только от вас еду, — сообщила она, криво ухмыляясь, — пока ты тут людям дорогу показываешь, там твой Федька у Райки козу умыкнул. Дед охнул и присел, звонко шлепнув себя ладонями по коленям, причитая. Он потоптался на месте, после чего шустро засеменил обратно к остановке. Проводив взглядом дела, друзья вновь обратили внимание не девицу. Она же все это время придирчиво осматривала обоих, саркастично улыбаясь. — Столичные? — ехидно спросила она. — Ага, как водка, — ответил Виталик. К девушкам он питал особо острую неприязнь, не столько из-за того, что к ним не тянуло, а больше из-за их природной жестокости. Обычно девушки оказывались самыми язвительными существами, бьющими по больному, пусть и не физически. Девица проигнорировала ответ и сразу же задала следующий вопрос: — Вы куда лыжи навострили? — Нам в Большие Стыды надо, — ответил Никита и прибавил, — на практику. — Какая там практика? — фыркнула девчонка. — По агрохимии, — вновь влез Виталик, которого тут же подвинул плечом Никита. На такое гот оскорбился, но только в душе. — М-м-м, — девица сделала вид, что все поняла. — Ну, залезайте, поехали, — скомандовала она и вольной размашистой походкой двинулась к машине. Такого счастья не ждал никто, даже оскорбленный Виталик заулыбался во весь рот, чуть затылок не прищемил. Резво подпрыгивая на ходу, Никита схватил чемодан друга и закинул в водительскую кабину. Пропустил Виталика вперед и залез следом. В машине пахло соляркой, старым, впитавшимся во все, сигаретным дымом и еле уловимо — ванилином. Девушка за рулем прикурила очередную сигарету, насмешливо пыхнула дымом сидящему рядом Виталику в лицо и, без помощи рук переместив сигарету из одного уголка губ в другой, завела мотор. Старая «буханка» качнулась, скрипнула и неожиданно резво покатилась по засыпанной пересохшим щебнем дороге. — И надолго вы в эту жопу мира выбрались? — поинтересовалась девушка, глядя на дорогу. — Не знаем еще. Как все замеры сделаем и отчет по практике напишем, так и домой поедем, — Никита взял на себя ведущую роль в разговоре, поскольку Виталик и так сидел весь серый и пыхтел в обе дырки так, что казалось, словно из его ноздрей вот-вот полетят летучие мыши. — Если надумаете раньше сбежать, учтите: я приезжаю раз в неделю, — сообщила девушка. — Иногда реже, когда это корыто ломается, — она недовольно шлепнула ладонью по рулю. — Хорошо, — благодарно улыбнулся Никита. Какое-то время все молчали. Никита смотрел в окно на бежавший мимо лес по обеим сторонам дороги и думал, как, наверное, здорово, встать пораньше, взять корзинку и отправиться за грибами. В таком лесу грибов должно быть много. — А почему мы должны раньше сбегать? — неожиданно подал голос Виталик. После встречи с дедом его скепсис по поводу болота немного прошел. Гот почувствовал дух мистицизма и романтики, такое упускать было нельзя. — Не сбежите, так сопьетесь, — обломала его водитель автолавки, — сейчас приедете, вас сразу пить потянут, так сказать, за знакомство. Утром опохмелят. Потом еще нальют, чтобы дело спорилось. Думаю, дальше все понятно. — Можно же отказаться и не пить, — фыркнул Виталик. Девица иронично хохотнула. — Посмотрела бы я, как ты откажешься. В машине вновь повисла тишина. Водитель открыла бардачок, где лежали отвертки, гаечные ключи и старомодные аудиокассеты. Нащупав одну из кассет, девушка бросила короткий взгляд на корпус, чтобы убедиться, что нашла правильную. Привычными автоматическими движениями она вставила кассету в проигрыватель, и кабина наполнилась музыкой «И снова седая ночь, и только ей доверяю я…» — лилось из хрипящих колонок. Лесополоса стала реже. В просветах проглядывались широкие, заросшие травой поля. Вдалеке мелькнула водонапорная вышка с гнездом аиста на крыше. Пользуясь моментом, Виталий склонил голову на плечо друга и закрыл глаза. Долго притворяться спящим не пришлось. Жара, таскание тяжелого чемодана и переноски с котом уморили парня. Кстати, и кот перестал беспокойно возиться в своем заточении и задремал. Девушка поглядывала на попутчиков в зеркало заднего вида и саркастично усмехалась. Замечавший это Никита хмурился, делая вид, что ни о чем не подозревает, но оттого выглядел еще более глупо. — Знаешь, а ты похож на нашего батюшку, — сообщила девица, выкидывая сигарету в окно. — Какого такого батюшку? — Да есть у нас часовенька, как раз в ваших Стыдах. Так туда периодически народ едет со всех деревень. Так там батюшка служит или как там это у попов называется? Работает? Нет, все же служит. Ему все бабы, что помоложе, глазки строят, а он вот также, как ты, брови сведет, зыркнет исподлобья и молчит. Или как скажет чего-то на своем поповском, а бабы и рады. — Ты тоже к нему за этим ходишь? Девица рассмеялась от вопроса, да еще так громко, что задремавший Виталик дернулся. Ее смех так же резко прекратился, как и возник. По лицу девушки скользнула тревожная тень. — Нет, если честно, я побаиваюсь его. Как посмотрит, так в животе сразу все замерзает и все гадости, что когда-либо сделала или сказала, всплывают. И вообще, я в церковь стараюсь не ходить. Не верю в бога, так и делать мне там нечего. А вы? — Что мы? — Ну, верующие? Хотя у вас там в Москве какие-то новые веры: веганство, бодипозитивизм, хайп. — Это не религии, — поправил собеседницу Никита. — Да знаю я, — отмахнулась та, — с юмором у тебя все плохо, да? — она вновь хохотнула. Вопрос не требовал ответа, поэтому Никита не стал утруждать себя спорами и доказательством обратного, да и что доказывать? С юмором у него и вправду было очень туго. Он не понимал, почему многие смеются над роликами, на которых кто-то падает, тупит или находится в неадекватном состоянии (пьяный или под наркотическим кайфом). Не видел ничего смешного в том, чтобы нассать Виталику в рюкзак с конспектами, когда тот на минуту оставит вещи без присмотра. Хотя половина курса и даже старшие считали это самым лучшим развлечением. Не смеялся, когда сокурсники зажимали в углу зашуганную страшненькую студентку и задирали ей юбку, говоря всякие гадости. Не смеялся даже тогда, когда на лекции удавалось вывести старого препода из себя, и тот, комично переваливаясь с ноги на ногу, начинал расхаживать по аудитории и угрожать Сталиным. Все смеялись. Громко, весело, некоторые до слез, а Никите было не смешно. Совсем. Поправив голову товарища на своем плече, чтобы тому было удобнее, Никита снова отвернулся к окну. В кабине было жарко, а в стекло билась жирная блестящая муха. Парень опустил стекло, рукой помог мухе найти выход. Немного подумав, открыл окно полностью и высунулся навстречу ветру, щуря глаза от солнца и летящей в лицо дорожной пыли. В груди радостно клокотало сердце. Было хорошо. Легко и свободно, совсем как в детстве, когда мама отпускала его с родителями друзей за город, на пруд, до которого сначала приходилось долго ехать, зато потом можно было прямо в одежде с разбегу прыгнуть в прохладную мутную воду с тарзанки. Переехав мост через узенькую мелкую речку, Уазик стал сбавлять скорость. Въехав на пригорок, совсем остановился. От дороги в разные стороны уходило еще несколько развилок поуже. На разном расстоянии друг от друга, где-то подальше, где-то совсем рядом, стояли небольшие одноэтажные домики. По сравнению с подмосковными дачами домики смотрелись жалкими халупами. Большинство строений выглядели обветшало, покинуто. В них давно никто не жил, но были среди покинутых жилищ и аккуратные ухоженные хаты, явно жилые, но немного запущенные. «Буханку» здесь ждали. На завалинке у одного из домов сидели две старухи, с холма вниз спускался немолодой, сухонький мужичок, а вдалеке прошмыгнула девка с ведрами, быстро занесла их за калитку, перевязала косынку и направилась к месту стоянки. — Приехали, — объявила девица, спрыгивая с высокой подножки. Ее тут же обступили бабки. — Нинк, ты все привезла? — Нет киселя смородинового, только клубничный. — Давай хоть такой и хлеба шесть булок, да еще двенадцать черных. Пока девица суетилась, открывая задние двери автолавки и распродавая привезенные харчи, Никита разбудил друга и тоже вылез из кабины. Собравшиеся жители села сначала не заметили новеньких, но когда те, собрав сумки, вышли на середину дороги, осматриваясь и ища у кого спросить, куда идти дальше, они нарушили привычное течение жизни. Выстроившиеся в очередь люди уставились на новеньких, достаточно громко переговариваясь: — Это что, внуки чьи-то? — Да не, чьи тут могут быть? — А этот-то на Леонтьева похож. — Не, на Киркорова. — Да Киркоров-то мужик, а этот больно тощий. — Да какой Киркоров мужик? Он же гэй. — Гля-гля, а второй-то вылитый наш Данька. Собравшиеся старики еще пристальнее вгляделись в приезжих и одобрительно загудели. Из очереди вышел немолодой мужчина, но еще не совсем старый дед. Он был абсолютно лыс, а на лице виднелся безобразный шрам от ожога. Он пристально уставился на студентов своими разноцветными глазами. — Откеда таки будете? — спросил он. — Из Москвы, — первым ответил Виталик. — Мы студенты, — добавил Никита, — на преддипломную практику приехали. Будем изучать состав почвы. — А где жить-та собираетесь? — прищурившись, спросил дед. Студенты переглянулись. Об этом никто из них не подумал. Они, конечно, и не думали, что все будет как у дяди Федора в Простоквашино: просто приедут и станут жить в любом пустом доме, но и что с этим могут возникнуть сложности, никто не предполагал. Даже продуманный Никита не додумался взять палатку. — Мы бы хотели снять комнату, — неуверенно произнес Никита, скользя взглядом по заинтересованным лицам. Правда, на лицах не было ни грамма участия, никто не спешил предлагать ночлег в своем доме. Всем было любопытно узнать, что предложат взамен. — Мы заплатим. Правда, денег у нас не много, но мы можем помогать по хозяйству, воду носить, дрова колоть, — предложил Никита. — А корову ты доить умеешь? — раздался из толпы веселый молодой голос, и все жители деревни радостно засмеялись. Виталик быстро нашел взглядом девушку, что выкрикнула эту деревенскую не самую остроумную шутку, и попытался убить ее взглядом, что не очень-то получилось. Девушка посмотрела на него не менее убийственно. — Мы научимся, — громко объявил Никита, стараясь заглушить шум толпы. Смех немного утих, некоторые жители деревни даже посмотрели на новичков не как на диковинку, а как на почти разумных людей. Теперь Виталий метнул взгляд на друга. Что-что, а доить корову он точно не собирался. Стоило только представить, что придется трогать теплое вымя, как его передернуло. — Пьете? — задал очередной вопрос старик. — Нет, — уже более уверенно ответил Никита. — Ладно, — протянул дед, — постелю вам на сеновале. Пошли, — и, развернувшись, заковылял вверх по дороге. — Папа! — возмущенно выкрикнула шутница. — Да ладно тебе, не сожрут же они вас, — ободряюще толкнула девушку локтем продавец автолавки. — Не сожрут, — согласилась та, провожая взглядом три фигуры. — Я селедку привезла, будешь брать? — В майонезе? — В майонезе. — Давай две, — вздохнула девушка и помимо хлеба, сахара, муки и другого, сунула в холщевую сумку круглые банки с селедкой. Конечно, новенькие ее не сожрут и отца тоже, но кормить их придется, а главное отец опять начнет лезть к ним с разговорами и самогоном. Уж очень любитель он подсесть на уши со своими байками. 18:45, Большие Стыды, мост через речку Сунь. — Выпусти ты его уже, пусть обживается. Никита смотрел на обнимающего переноску с котом Виталика. Выпустить кота он предлагал еще в доме, точнее в сарае, где им, как и обещали, постелили на ночлег. Дед Аркадий, так представился старик, не потребовал платы, зато оказался очень разговорчивым, особенно интересно ему было общаться с Виталиком, чего нельзя было сказать о самом Виталике. Виталий тяжело вздохнул, открыл дверцу клетки и вытащил на свет испуганного кота. Животное активно двигало ноздрями, улавливая незнаковые запахи, озиралось, при каждом звуке дергалось, впивалось когтями в руки хозяина. Прижав кота к груди, Виталик поднял глаза на Никиту. — Я думал, ты сразу пойдешь искать отца. — Мне страшно, — ответил Никита, кидая камешек с моста в мелкую речку, — да и местные сказали, что он в город за запчастями уехал. Далеко на дороге взвился столб пыли. Шум мотора крупной техники донесся раньше, чем в дорожной пыли вырисовался силуэт трактора. Приближался он медленно и даже пафосно, если только трактор можно назвать пафосным. С явным трудом взобравшись на пригорок, трактор более расслабленно поехал вниз к мосту, на котором пристроились двое гостей из столицы. Никита замер, вглядываясь в пыль, пытаясь рассмотреть сидящего в кабине человека. Сомнений не было, это именно он. Отец. Не хотелось его встречать сейчас, здесь, на дороге, но Никита понимал, что все равно не получилось бы идеальной встречи с объятиями, слезами радости и долгими разговорами о жизни. Трактор подъезжал все ближе, и уже можно было разглядеть лицо сидящего за рулем человека. У Никиты сжалось сердце. Они и правда похожи. Водитель трактора, напротив, не испытывал никаких эмоций, кроме любопытства. Он сразу заметил незнакомых людей на мосту и намеренно сбавил скорость, дабы рассмотреть, кто такие. Первым делом взгляд упал на расписанного под хохлому длинноволосого парня. Данила мог бы принять его за девушку, ну уж очень выдавал его рост и нескладность фигуры. Интересный кадр. Такие в деревнях не живут. Нечего им тут делать: народ не примет, а прозвище местного дурачка будет уязвлять самолюбие. Второй же неизвестный внимания не привлекал. С виду обычный парень, правда, одет по-городскому. Тут мало кто будет расхаживать в светлых джинсах и новенькой футболке. В остальном его вполне можно было принять за чьего-то внука. Только вот внуки перестали приезжать к дедам да бабкам лет семь назад. Повзрослели. Не интересно им без интернета. Проезжая мимо загадочных парней, Данила задержал взгляд на белобрысом пареньке. Уж очень он кого-то напоминал. Тот поймал его взгляд и смотрел в ответ, не отрываясь. Неожиданная мысль, стукнувшая в голову, заставила Данилу сначала отвернуться, а затем еще раз резко обернуться на парня. — Да не, бред какой-то, — сказал сам себе тракторист и прибавил ходу. — Мне кажется, он тебя узнал, — ухмыляясь, промурлыкал Виталик на ухо Никите. Пользуясь моментом, он подошел как можно ближе и добавил в голос томное придыхание. Никита молчал, как завороженный смотря вслед трактору. — Даже если не узнал, то точно заподозрил, — не переставал нашептывать Виталик, жарко дыша в ухо друга. Никита был где-то далеко в своих мыслях, и даже сунь Виталик язык в многострадальное ухо, вряд ли бы заметил это. Но и гот не собирался так рисковать. По крайней мере, сейчас.