The Blood Remembers

      - Этот Учитель видела многих за то время, что она руководит этим пиком, но ты, паршивец - нечто особенное.       Женщина, которая бросала на них камушки с обрыва – бессмертный мастер Пика Цин Цзин, сидела за небольшим столиком, стоявшим у открытого окна ее скромной бамбуковой хижины. Легкий ветерок колыхал широкие рукава ее верхнего одеяния цвета молодого бамбука - именно того растения, которое щедро покрывало склоны пика. Она поднесла чашу из тонкого фарфора, наполовину наполненную ароматным чаем, к своим бледно-розовым губам и посмотрела поверх нее на тощего мальчишку, удерживаемого за плечи руками ее ученика.       Шень Цзю не поднимал глаз от тканого ковра, украшенного узорами цветов и листьев, на краю которого он стоял на коленях. Хватка на его плечах напоминала железные кандалы, которые были крепче, чем у работорговцев, и он всеми силами старался не показывать панику. Ученик, держащий его, не мог быть старше шестнадцати лет – как он мог быть таким сильным?       - Сколько тебе лет, крысеныш? – Учитель посмотрела на него своими чёрными фениксовыми глазами. Она выглядела лет на двадцать, с прямым носом и высокими скулами. Ее брови мягко изгибались, подчеркивая острые черты лица, длинные волосы были заколоты простой, но элегантной короной, украшенной узором из листьев, закрепленной изысканной деревянной шпилькой.       - Отпустите меня! – заныл Шень Цзю.       - Ответь на вопрос Шифу! - рявкнул ученик, удерживающий его.       Шень Цзю колебался, его взгляд метался между полками, заполненными стопками книг и свитков. Грустная правда заключалась в том, что он не знал ответа на этот вопрос, но не хотел, чтобы бессмертный Мастер смотрела на него свысока. Мальчик лихорадочно ворошил свои воспоминания, пытаясь приблизительно посчитать сколько лет жизни он помнил, но это только вывалило на него гору воспоминаний о жестокости и отчаянной борьбы за жизнь на улицах.       Мастер продолжала смотреть на него.       - Как тебя зовут? – спросила она, казалось, через целую вечность.       - Шень… Цзю, - пробормотал мальчик, чувствуя себя невероятно смущенным этим именем. Это был его порядковый номер – девять – который означал, что он был девятым ребенком, оказавшимся в рабстве у его хозяев. Кто-то однажды сказал ему, что девять – это благоприятное число, которое приносит удачу. К сожалению, это никогда не отражалось на его жизни.       И снова Мастер заставила ожидать ответа. Шень Цзю чувствовал себя как рыба на крючке у рыбака.       - Шень Цзю, ты веришь, что этот Мастер может сделать твою жизнь очень неприятной, даже не шевельнув палец?       Он нетерпеливо кивнул, все еще не решаясь задерживать на ней взгляд дольше, чем на мгновение. Ледяная аура вокруг женщины была крайне пугающей. Даже с того места, где он стоял на коленях, Шень Цзю ощущал слабое давление, которое она излучала.       - Тогда ты останешься там, где ты сидишь, и не будешь пытаться сбежать, - сказала Учитель, махнув рукой ученику, удерживающему его. – Дэн Чжи, оставь нас.       - Да, Учитель, - ученик сложил ладони и твердыми шагами покинул помещение.       - Мальчик, которому ты помогал во время экзамена, - продолжила Мастер, после того, как дверь закрылась. – Кто он для тебя?       Шень Цзю удивленно поднял глаза, посмотрев на нее.       - Ци-ге? Он мой старший брат, - он запнулся, не понимая, какого ответа от него ожидают. – Пожалуйста, не наказывайте Юэ Ци из-за… действий этого бесстыдного…       - Ци – как число «семь»? Он такой же как ты?       Этот вопрос заставил его нервно дернуться. Мастер была очень проницательной, она видела его насквозь, заставляя снова пожалеть, что он вообще пришел к двенадцати вершинам. Хотелось отрицать, но под ее внимательным взглядом мог только послушно кивнуть.       - Этот Мастер должна будет сообщить Чжанмэн-шисюну, что мы наткнулись на чью-то потерянную собственность. Лучше вернуть ее владельцу в ближайшее время.       У Шень Цзю перехватило дыхание. Быть отправленными назад к работорговцам – для них с братом означало верную смерть. Все его тело вздрогнуло, когда он поднял взгляд и посмотрел в глаза этой жестокой женщины. К его полному удивлению он обнаружил в них не беспощадность, а веселье. Мальчик недоверчиво уставился на Учителя.       Женщина откинулась на спинку стула с трудночитаемой улыбкой.       - Первый урок этого Мастера для тебя: держи свое прошлое в тайне. Этот мир не милосерден к слабым. С этого дня ты – ученик Пика Цин Цзин, и в твоем имени будет использоваться иероглиф для черного нефрита. Этого Учителя зовут Хэ Шаньжу и, находясь под ее опекой, ты будешь обращаться к ней не иначе как «Шицзунь».       Шень Цзю вытаращил на нее глаза, в его голове было абсолютно пусто; он совершенно не понимал, что только что произошло.       - Твоего друга, - продолжила Хэ Шаньжу, - выбрал глава Пика Цюн Дин, глава нашей секты - Цун Шаньцзя. Отныне он будет твоим шисюном, твоим старшим братом по секте, - она сделала паузу, позволяя мальчику усвоить эту информацию. – Ты сможешь видеться с ним, но только если не попробуешь сбежать и будешь прилежно учиться.       Шень Цзю наконец-то выдохнул, чуть не растянувшись по узорному ковру от облегчения.       - Спасибо, - бормотал он. Его голос надломился, а колени подрагивали. – Спасибо, Шицзунь! Я… Этот ученик… Я…       Хэ Шаньжу отмахнулась от него пренебрежительно.       - Иди, устраивайся. Ты должен этому Мастеру чашку хорошего чая.       И, черт возьми, она действительно не шутила об этом!       Шень Цзю пришлось повторять ритуал инициации ученика трижды, каждый раз предлагая Учителю чашку свежезаваренного чая, стоя перед ней на коленях, отвечая на ее вопросы о его причинах присоединения к секте. Дважды эта чашка была брошена ему в лицо! Первый раз потому что чай был действительно отвратительный: приготовление чая требовало навыков, которыми Шень Цзю никогда не обладал, и он не смог справиться даже с инструкциями. Во второй раз Тэн Юйхань убедила его предложить Учителю чай, заваренный ей. Шицзунь смеялась, выливая чай ему на голову.       - Урок второй: ты не можешь обмануть этого Мастера. Завари еще раз.       Шень Цзю стиснул зубы и вернулся на кухню. После еще двух дней тренировки, бесконечных завариваний чая, чашка за чашкой, и заверения Тэн Юйхань в том, что он не ненавидит ее (он не мог ненавидеть свою шицзе - она пыталась помочь ему), Шень Цзю наконец снова встал на колени перед Хэ Шаньжу и, предложив ей чай и отрепетированную историю своей жизни, был официально принят в секту.        Шень Цзю неохотно согласился с тем, что Юэ Ци был прав. Он мог притворяться, его актерская игра была лучшей среди всех нищих детей: в один момент он плачет по команде и кидает жалостливые взгляды на прохожих, а в следующий – запугивает противника вдвое выше него. Все это у него получалось естественным. И вместо того, чтобы избавиться от своих старых привычек, как от сухой шелушащейся кожи, от которой он избавился во время первой серьезной бани на Пике Цин Цзин, он нарастил второй слой поверх. Большую часть дней Шень Цзю обманывал всех вокруг, притворяясь послушным молодым мастером из какого-то неизвестного, но достаточно обеспеченного дома. Иногда даже он сам верил в эту ложь. Временами замирал в страхе, что его раскроют, что все узнают – он всего лишь крыса, отбрасывающая большую тень и готовая сбежать, как только свет попадет на нее.       Учебная нагрузка была довольно серьезной. Общие уроки занимали первую половину дня – между завтраком и обедом. Потом мальчик выполнял назначенные ему на Пике обязанности. Затем Тэн Юйхань обучала его рукопашному бою по приказу Хэ Шаньжу, чтобы «нарастить мышцы на костях этого крысеныша». Ну… по крайней мере еды на Пике было в изобилии, и, по сравнению с тем, к чему привык Шень Цзю на улицах, она была восхитительно свежая и не заплесневелая.       Он учился, и, по мере того как его знания росли, Шень Цзю понял, что ему это действительно нравится.       Он узнал, что порядок пиков Цан Цюн основывался на порядке вознесения двенадцати первых Пиковых Лордов, а также о том, что у каждого из двенадцати пиков была своя специализация. Пик Цюн Дин отвечал за лидеров и дипломатов: Шень Цзю мог видеть - Юэ Ци хорошо впишется туда. Его старший брат был лидером от природы, который был очень строг в том, какие поступки заслуживают прощения, а какие – наказания. Это так сильно отличало его от самого Шень Цзю, раздававшего наказания без разбора за любой проступок – реальный или воображаемый.       Пик Цин Цзин, где он теперь жил, был сосредоточен на науке и искусствах. Это была самая близкая к Цюн Дин вершина и занимала второе место по старшинству. Зачарованный мост, названный Радужным, соединял их, а также Пик Бай Чжань, который был седьмым по старшинству, и на котором проводилось обучение воинов. Оттуда Радужный Мост соединялся с Пиком Цянь Цао, на котором жили целители, и на полях которого произрастали лечебные травы. Расположение пиков было весьма удачным, учитывая то, что ученики Пика Бай Чжань были их самыми частыми пациентами Пика Цянь Цао.       По другую сторону от Пика Цюн Дин находились остальные вершины: Пик Вань Цзянь, где ковались все духовные мечи секты и куда они возвращались после смерти владельцев; Пик Ан Дин, занимающийся логистикой внутри секты; Пик Сянь Шу, куда принимали только учениц, и на котором преподавали особый танцевальный стиль боя, сочетающий в себе фехтование на мечах и использование заколдованных нитей и лент; Пик Ку Син известный своими строгими правилами и набирающий учеников только среди мужчин, Пик Цзуй Сянь производивший изысканное вино из золотого риса, выращиваемого на его склонах…       Шень Цзю уснул, положив лицо на стопку свитков, размазывая чернила по щеке.       - Ученик?       Рука коснулась плеча Шень Цзю, напугав его и заставив подпрыгнуть на месте. Широко распахнув глаза он посмотрел на разбудившего его человека и увидел своего Мастера. Ее волосы не были скреплены и свободно падали на плечи чернильным водопадом. Верхнее одеяние было надето слегка криво, будто она наскоро накинула его, чтобы выйти наружу, после того, как уже приготовилась ко сну. В левой руке она держала ножны со своим мечом – Ин Юэ, что означало «Отражение луны».       - Сейчас середина ночи. Что мой ученик делает в библиотеке, когда ему следует спать? – спросила она тихим голосом, будто опасаясь разбудить спящих духов книг, которые их окружали. Это был не тот резкий тон, который она использовала при дневном свете.       - Ах, этот ученик просит прощения. Он потерял счет времени, - Шень Цзю встрепенулся и поспешно собрал свитки, разбросанные вокруг него.       - И все же этот Учитель не видела света в окнах библиотеки, когда она ложилась спать два часа назад, - Хэ Шаньжу нахмурилась, но даже так выражение ее лица несло в себе редкую для нее нежность. – Она так же помнит, что велела тебе улучшить физическое состояние своего тела, а отсутствие здорового сна не способствует этому.       С руками, полными свитков, Шень Цзю преклонил перед ней колени.       - Ученик совершил ошибку, Учитель. Прошу преподать ему урок.       Хэ Шаньжу осмотрела его с головы до пят своим пронзительным взглядом.       - Убери свои свитки на место и следуй за мной.       Она развернулась, взмахнув широкими рукавами, и вышла на улицу такой легкой поступью, что, казалось, она не касалась пола совсем. На мгновение она была похожа на призрак, плывущий по библиотечному павильону.       Шень Цзю вернул выполнил указания и поспешил за ней. Ее одетая в белое фигура грозила растаять за границей света от его небольшого фонаря, но он догадывался, куда они направлялись, и следовал за ней инстинктивно, пока они не достигли бамбуковой хижины Пикового Лорда. Хэ Шаньжу не вошла внутрь, а повела его в небольшой каменный сад за хижиной, где села на простую скамейку и жестом указала Шень Цзю встать на колени. Он повиновался ей без протеста.       - Скажи этому Учителю правду. У моего нового ученика проблемы со сном?       - …да,… Шицзунь, - признался Шень Цзю, устремив свой удрученный взгляд к земле. После долгих напряженных дней тренировок и многих ночей без сна, он слишком устал, чтобы защищаться и делать вид, что все в порядке.       - Кошмары?       Шень Цзю кивнул и, глубоко вздохнув, продолжил тихо:       - Этот ученик не привык спать без своего брата. Раньше Ци-ге отгонял плохие сны подальше.       - Ты не можешь полагаться на то, что твой шисюн будет охранять твой сон каждую ночь, - Хэ Шаньжу обнажила свой духовный меч и посмотрела на свое отражение на зеркальной поверхности клинка. – Знаешь ли ты, почему мы выбираем учеников из настолько молодых претендентов, насколько это возможно?       - Более позднее начало обучение ослабляет потенциал, Шицзунь, - автоматически ответил Шень Цзю. – Игнорирование этого вредит духовному корню.       - Это официальная причина, - Хэ Шаньжу кивнула собственному отражению. – Настоящая причина связана с жизненным опытом. Когда совершенствующийся пытается перейти на следующую ступень в своем совершенствовании, негативные воспоминания превращаются в демонов, которые могут вызывать разные последствия: от простой блокировки процесса до дестабилизации духовного потока совершенствующегося, что приводит к состоянию безумия и часто заканчивается смертью. Ты знаешь, как мы это называем?       - Отклонение Ци, Шицзунь? – нахмурился Шень Цзю.       - Именно. У маленьких детей обычно мало негативного опыта жизни, для зарождения в их сердцах демонов, но у тебя… - она повернула свой клинок так, чтобы в нем теперь отражался Шень Цзю. – у тебя, кажется, уже есть несколько…       Лицо молодого мастера, умершего под копытами своей лошади, проявилось на поверхности лезвия перед Шень Цзю. Мгновениями вспыхивали другие изображения. На тротуаре была кровь. Так много крови. Сестра, которая была продана. Соперник, украшенный постоянными шрамами. Большинство лиц он не помнил, но, зная себя, мог предположить, что дрался с ними в тот или иной момент времени.       Шень Цзю закрыл глаза – не мог больше смотреть. Он никогда не стыдился своей свирепости во время сражений, но видеть столько крови – для него было слишком. Это напоминало ему о вещах, которые он должен был делать, чтобы прожить еще один день.       - Мой меч, Ин Юэ, обладает способностью отражать демонов, - объяснила она. – Пока ты взрослеешь, я возведу барьер вокруг того, что причиняет тебе боль. Это не будет длиться вечно; ничто не может стереть память, которая уже стала раной на сердце. Нам остается лишь надеяться, что, к тому времени, когда ты будешь вынужден столкнуться с этим, ты будешь достаточно силен.